Защитить

– Беги, дурак, – вот и всё, что Казуха услышал от Томо, пытаясь справиться с желанием немедленно выхватить катану из ножен и направить на сëгун. Но он не мог. Даже Томо – один из сильнейших мечников – ничего не смог противопоставить Мусо но хитотачи. Что же сейчас мог сделать сам Казуха? Только бежать без оглядки. В свете заходящего солнца медленно затухающий Глаз бога был подобен последней искре угасающей надежды. Надежды на лучшее будущее для них. Руку нестерпимо обжигало, будто Казуха вцепился пальцами в раскаленную добела заготовку меча, а ноги уже несли его прочь, как и велел Томо. Казуха был обязан выжить. Горо поймал его у городских ворот, закричал что-то, потрясая руками, но Казуха не смог расслышать ни слова. Перед глазами всё ещё вспыхивали молнии карающего меча сëгун и последние отблески электро-стихии Томо. Рука перестала невыносимо гореть, а это могло обозначать лишь одно... Дорожную пыль на щеках испещрили дорожки слёз. Связь с Парой в последний раз натянулась струной и лопнула с тихим, пронзительным звоном. Томо гладил Казуху по волосам и с нежностью перебирал каждую прядь, будто стараясь навсегда запечатлеть этот момент в своей памяти. Их находили снова и снова. У солдат сëгуната был список всех носителей глаз бога, но особенно яростно и одержимо охотились на альф. Альфы – прямые враги «вечности» сëгуна, они сильные и безрассудные, когда дело касается безопасности их омег. Они – машины для защиты своей семьи, и власть видела в них потенциальную угрозу. Вот только сейчас, когда дело не касалось непосредственно их, люди молчали, пытаясь откреститься от варварских указов сëгуната, пытаясь закрыть на это глаза и предпочитая думать, что их это не коснётся. Что отберут глаза бога у кого-то другого, кто не достоин, кто не заслуживает. Томо знал – им просто страшно, им есть, что терять, а значит, людям необходим был толчок, символ, заставляющий бороться за свои идеалы. Горо суетился и раздавал необходимые указания. – Я пообещал защищать тебя, но в Иназуме небезопасно, ты и сам должен это понимать... Томо понимал... Пока Казуха пересекал половину Иназумы, пытаясь нагнать и остановить Томо, Горо готовил всё для его отплытия. – Да, в море шторм, но мы должны защитить тебя... Защитить вас, – Горо поджал губы и отвёл взгляд, пытаясь не смотреть в чарующие карие глаза, выражавшие сейчас совершенное недоумение. – Нас? Но я... – Казуха замер и невольно положил руку на живот, замечая едва уловимый кивок. Ребёнок. Их последняя совместная течка всё же не оказалась пустой, как и все предыдущие. Да, у них получилось, но теперь... Ребёнок и потухший, туманный глаз бога – всё, что у него осталось. Всё, что он может и должен защитить. Любой ценой. – Да, я поплыву. Я справлюсь. Томо вздрогнул и проснулся, в темноте стискивая собственные пальцы до противного хруста костяшек. Ему снова снилась она. Его погибшая истинная пара. Прошли годы, но она упорно продолжала являться к нему во снах, позволяя украдкой подержаться за самый край её белоснежного кимоно, украшенного рисунками лотоса. – Томо, ты говорил, что вернëшься... И я всё ещё жду тебя, – её нечеловеческий голос был похож на перезвон колокольчиков, растущих в трещинах скал. – Возвращайся ко мне. Казуха заворочался и приоткрыл глаза, приподнимаясь на локте. – Снова она, да? – в ответ молчаливый кивок и почти осязаемое чувство вины. Казуха ещё не нашёл своего истинного, не познал, какого это, а когда познает, то непременно уйдёт, и Томо останется с ней один на один, и тогда... – Всё в порядке, спи, Казу, – фальшь и отчаяние в его улыбке скрыла темнота. Может, не найдёт, и тогда они всегда будут счастливы вдвоём? В конце концов истинность – не приговор. Волны яростно разбивались о бока хлипкой лодчонки, солёные брызги обжигали кожу лица острым холодом морской воды. Гнев сëгун был страшен: она оградила Иназуму стеной бесконечного дождя, перечëркиваемого иногда росчерками молний. Гром оглушал и заставлял теряться от звона в ушах, будто сама Селестия с треском рушилась прямо на головы смертным. Лодчонку трясло, кидало из стороны в сторону, а Казуху непрерывно мутило и выворачивало то ли от морской болезни, то ли от беременности. Пальцы сводила судорога напряжения. Только бы не перевернулась. Только бы не пошла ко дну. Только бы удержаться на плаву. Но этим чаяниям не суждено было сбыться. Очередная волна опрокинула его и потянула за собой в тёмные пучины водяной Бездны. Холод обжигал кожу тысячами ледяных игл. Неужели всё закончится так? Неужели всё было напрасно? Неужели Томо погиб зазря? Казуха отчаянно забарахтался, сопротивляясь и пытаясь использовать свой Глаз бога, но не сумел и быстро вымотался, наглотавшись гнилостно-солёной воды. Воздух в лёгких кончался, и темнота наступала, укрывая последние отголоски трепыхавшихся на поверхности молний. Темнота была всюду, темнота отчаянно желала стать для Казухи всем, но тот упорно и безрезультатно сопротивлялся, зная, что на нём лежит двойная ответственность. Сил хватило ненадолго. Последние пузырьки воздуха скользнули по губам и устремились вверх. Поверхность воды пошла резкой рябью, но Казуха этого уже не видел, ослеплëнный объятиями темноты. Горо был совсем ещё юнцом, едва державшим в тонких дрожащих пальцах натянутую тетиву. – Он точно альфа? – смеялись ронины и толкали его локтями под рёбра. Но всего за несколько месяцев Горо возмужал и окреп, хотя и не вырос ни на дюйм. Его огрубевшие пальцы больше не дрожали, а стрелы упрямо летели в цель, пробивая любое препятствие. Казуха и Томо любили наблюдать за его тренировками, в перерывах между собственными. Залитая солнечным светом поляна прекрасно подходила для спаррингов. – Довольно целеустремленный, совсем как ты, Казуха, – Томо улыбался, привычно покусывая соломинку костреца. Горо был весёлым и общительным, он любил наблюдать за тем, как катаны со свистом рассекают воздух, отражая солнечные блики. Томо даже порывался обучить его искусству боя мечом, но Горо лишь посмеялся и покачал головой, показывая на свой потрëпанный лук. – Он достался мне от отца вместе с последней волей, так что я не могу, – он улыбнулся немного печально, но тут же прогнал с лица столь непривычную эмоцию, возвращая неизменную лучезарность. – Хотя я бы попробовал сойтись в поединке с кем-нибудь из вас. Томо подтолкнул Казуху вперёд и ободряюще похлопал по плечу. – Ты и сам не столь искусен, так что вы будете на равных. Стрелы свистели в воздухе, но благодаря Глазу бога Казуха буквально чувствовал вибрации, успевая просчитать траекторию и увернуться. Разворот, поворот корпуса, опустить левое плечо, немного наклонить голову, сделать шаг влево. Это было больше похоже на причудливый танец. Казуха танцевал под аккомпанемент свиста смертоносных стрел, но не стремился сокращать расстояние. На его лице читалось откровенное наслаждение процессом, и Горо не переставал стрелять, улыбаясь всё более и более восторженно. Один стремительный выпад, и клинок катаны плашмя прижался к рёбрам Горо, заставляя рвано втянуть воздух. Этот испуганный вдох и стал началом неотвратимого конца. Горо вдыхал снова и снова, его уши и хвост заинтересованно шевелились, а взгляд постепенно терял осмысленность. Томо побледнел и выронил соломинку, полностью осознавая происходящее. Это было похоже... Нет. Это было совсем как тогда... Когда он сам и госпожа встретились впервые. Казуха замер и невольно принюхался в ответ, вздрогнул всем телом и отшатнулся, прикрывая рот и нос свободной рукой. – Нет... Нет, нет, нет. Такого не может быть, ведь Томо мой... – он осëкся и беспомощно посмотрел на Томо, ища хоть какой-то поддержки. Не следует разлучать истинную пару. Томо уяснил это на собственном опыте. Но Казуха был другим человеком и решил учиться на собственных ошибках. – Прости, Горо, но у меня уже есть альфа. Казуха приоткрыл глаза и застонал, понимая, что сделал величайшую ошибку - под веками будто собралась вся соль воды, которой он нахлебался. Боль была слишком сильной и пекущей. – О, жив-здоров голубчик, а вы боялись, – зычный женский голос, казалось, оповестил о его самочувствии всю округу и ещё несколько ближайших стран. Корабль флота Южного креста совсем не был похож на то, что описывали пьянчуги тавернах Ли Юэ и Мондштадта. Никаких злобных пиратов, деревянных ног, драной одежды и вшей, никаких кривых золотых зубов и неизменной повязки на глазу. Но, что насчёт повязки, исключением была капитан Бэй Доу. Именно она умудрилась сквозь стену дождя и вспышки молний заметить перевернувшуюся лодчонку. – Почему решила, что тебя ещё можно спасти? Я не знаю, просто почувствовала, что ты нуждаешься в помощи. Думаю, инстинктивно, – она демонстративно выпустила феромоны альфы, и Казухе сделалось дурно. Бэй Доу, по всей видимости, отметила его внезапную бледность и чертыхнулась, распахивая окно настежь. – Извини, малой, ты же ребёнка носишь, а я развонялась, – она чуть хрипло засмеялась и ободряюще хлопнула Казуху по плечу. – Ты только не говори никому... Моя узнает – дворец свой драгоценный обрушит на корабль, помяни слово! С Бэй Доу было просто и легко общаться, она была грубоватой и прямолинейной, но доброй и заботливой альфой. Благодаря ей Казуха всегда был сыт, одет и обут, не оставался без помощи лекаря и без приятной компании по вечерам. Когда до них дошли новости из Иназумы, его живот уже имел почти что незаметную под широкой одеждой округлость. – Что? Восстание? Армия сопротивления? Вот это новости, да, Казуха? А началось всё с какого-то храбреца, решившего бросить вызов сëгун, – Бэй Доу, до сего момента воодушевлённо жестикулировавшая, осеклась, заметив тень, скрывшую глаза Казухи. Он не хотел ей ничего рассказывать, но её забота и радушие слишком сильно связали их вместе. Будто у Казухи снова появилась давно забытая мать. – Этот «храбрец» был моей парой, – голос стал совершенно безжизненным и тусклым, а руки непроизвольно легли на живот. Бэй Доу тихо вздохнула и поджала губы, не зная, как вообще можно помочь в такой ситуации. – Прости, что напомнила, – Казуха лишь покачал головой. В воздухе повисла неловкость, разбавляемая только шумом волн за кормой. – Это давно уже в прошлом. Какие ещё есть новости? Генералом армии сопротивления был Горо. Казуха неверяще вскинул голову, его лицо в миг просветлело, а глаза вернули прежний живой блеск. Значит с Горо всё было в порядке, он не попался солдатам и теперь помогал людям донести их желания до всемогущей сëгун. То были прекрасные новости. Бэй Доу заметно оживилась, и по её глазам Казуха понял, что она не посмеет пропустить подобную заварушку. – А ещё я пригласила Путешественницу прокатиться с нами до Иназумы, – губы Бэй Доу тронула лукавая усмешка. – Она точно наведëт там шороху, можешь даже не сомневаться. Казуха начал вести себя странно: он то порывался бежать куда-то, наспех натягивая одежду, то замирал и терялся, не понимая, что вообще собирался делать секунду назад. Томо только вздыхал, наблюдая за ним. Инстинкты. Они уже начали свою работу, и ему придётся уступить, отойти в сторону и впредь не мешаться под ногами. Вот только и Казуха чувствовал это, хватал Томо за отвороты воротника и притягивал к себе, всем видом пытаясь показать, что он сильнее глупой природы. Очередная течка всё расставила по своим местам. Казуха метался и гнул спину, выстанывал нечто совершенно невнятное, скулил и подвывал как никогда громко, призывно, отчаянно. От этого животного, полного жажды голоса, низ живота сводила судорога возбуждения, обжигавшая внутренности нестерпимым огнём. – Пожалуйста... Прошу... – Казуха шептал, рычал, выл и заклинал, изо всех сил пытаясь приподняться и занять как можно более удобную позу для проникновения. Он был совершенно точно готов, он откровенно жаждал близости, но с кем? Этот вопрос отпал сам собой. – Го... – Казуха тихо всхлипнул от ощущения ладони, стиснувшей его бедро. Его глаза заволокло туманом, и Томо понял, что тот наверняка даже не осознаёт, с кем сейчас делит постель. В последний раз. Последняя совместная течка, последняя близость. Сейчас Томо просто не мог оставить Казуху, не мог убежать, чтобы найти и привести Горо. Член привычно скользнул по влажной ложбинке между ягодицами и вошёл плавно и уверенно, одним слитным движением, вызывая приятную дрожь и мурашки, сбежавшие вдоль позвоночника вниз. Последний раз. Потом он просто уйдёт, исчезнет из их жизни. Уедет далеко-далеко на север и будет странствовать, тренируя своё тело и дух высоко в горах, где каменные пики разрезают плотные курчавые облака. Посвящая всего себя одиночеству и ожиданию встречи со своей погибшей парой. – Отпусти его. У него своя жизнь. Не пытайся удержать то, что никогда тебе принадлежать и не будет, Томо, – её голос-колокольчик мог бы навести ужас на любого ночного путника, но Томо он был привычен. Она, как и всегда, была права. Рваные толчки, звонкие шлепки кожи о кожу и щекочущее ощущение обильной смазки, из-за которой паховые волоски слипались в неряшливый курчавый комок. Узел, растянувший гладкие стенки изнутри, стал финальным аккордом. Организм Казухи, как и он сам, всегда был довольно флегматичным, и течка быстро успокаивалась даже после первой вязки. Но сейчас всё было совершено по-другому. Жар только нарастал... Провести путешественницу в Иназуму оказалось на удивление просто. Вот только уехать оттуда ей наверняка будет очень и очень нелегко. – Мы вернёмся по первому зову, и можешь не сомневаться – зов этот мы услышим очень и очень скоро. Бэй Доу была совершенно права. Во всём. Путешественница всего лишь своим присутствием воодушевила мятежников и внесла смуту в ряды сëгуната. – Может... Подождëшь нас здесь? – Казуха отрицательно тряхнул головой, одним слитным движением возвращая меч в ножны. Он был готов сражаться. Там, на поле боя, остался человек, связь с которым крепла день ото дня. Ребёнку нужен отец. Вам нужен защитник. Альфа. И желание сопротивляться инстинктам постепенно меркло. Горо ведь был ни в чём не виноват. Горо, как и Томо, изо всех сил пытался помочь и спасти Казуху. Он показал себя с лучшей стороны. Пора было отплатить ему тем же. О том, что Казуха понёс, Томо узнал по изменившемуся запаху. Вина – вот и всё, что он почувствовал. Горо будет больно осознавать, что Истинный носит ребёнка от другого альфы. Но всё это было несущественно по сравнению с главной проблемой. Укрываться от солдат с омегой – одно. Укрываться от солдат с беременной омегой и, впоследствии, с ребёнком на руках – совершенно другое. Это невозможно. Их жизнь сейчас представляла собой постоянные тревоги и страхи, существование впроголодь, ночёвки под открытым небом и дождём. Для Томо всё это было привычным, но он не желал такой участи и Казухе. Люди блуждали во тьме годами, и только смелость одного юноши, осветившего своим сердцем путь к свободе, смогла их спасти. Ведь должен же быть кто-то достаточно храбрый? Всегда найдётся тот, кто посмеет бросить вызов молнии. Томо усмехнулся и огладил загрубевшими пальцами рукоять катаны. Верно. Если он бросит вызов сёгун, у Казухи будет достаточно времени, чтобы уплыть. Маленькая лодчонка, разрешённая здешними законами, сможет выдержать только одного. Горо справится и сам. Он – сильный малый. Он согласится провернуть эту операцию по спасению Казухи. Мусо но хитотачи. Вершина мастерства сёгун. Может ли он противопоставить этому хоть что-то? Нет. – Томо, ты говорил, что вернëшься... И я всё ещё жду тебя, – её нечеловеческий голос был похож на перезвон колокольчиков, растущих в трещинах скал. – Возвращайся ко мне. – Кажется, настало время воссоединиться, Кёко. Казуха по началу думал, что серьёзное сопротивление солдатам сёгуна невозможно, но масштабы поразили его до глубины души. Массивные укрепления хоть и были воздвигнуты на скорую руку, но оказались крепкими и надёжными. Совсем недавно простые селяне, не державшие в руках ничего опаснее вил и мотыги, умело орудовали мечами и стреляли из луков. Надежда. Её стойкий запах пропитал воздух наравне с электричеством бесконечных гроз. Горо был бесконечно рад прибытию подкрепления, но, стоило ему заметить Казуху, как первичный восторг встречи затмило беспокойство. Он ведь столько сил приложил, чтобы найти лодку, отвлечь солдат, собрать какой-никакой провиант. И с одной стороны возвращение Казухи было актом чёрной неблагодарности, но с другой… Горо был бесконечно рад. Теперь у них были силы оказать сопротивление. Были силы защитить. Защитить во что бы то ни стало. Сёгун оказалась великолепным бойцом, её тело будто не ведало ни боли, не усталости. Меч, сверкавший от энергии электро-стихии бил без промаха, и Томо оставалось только принимать удары, оттягивая момент проигрыша. Он знал, что умрёт именно сегодня, а его Глаз бога украсит крылья холодной каменной статуи. Лучше уж так, чем жить бледной тенью прошлого себя, не в силах вспомнить смысла собственного существования. Забыть Кёко. Забыть Казуху. Забыть радость солнечного света, забыть сладость воды после долгой жажды. Он видел таких людей. Слышал их мольбы о смерти. Так быть не должно. Короткий взмах сияющего клинка, и силы начали стремительно покидать тело. Время пришло. – Всемогущий сёгун, всегда найдётся тот, кто бросит вызов молнии. Пожалуйста, не забывайте об этом, – всего секунда острой боли, обжегшей все внутренности, и тихий вскрик на грани слышимости. Казуха? Он же сейчас должен был… Желание защитить разгорелось с новой силой. – Беги, дурак, – на большее просто не хватило сил. Беги, спасись, защити и себя, и малыша. Будь счастлив со своим альфой. Будь счастлив… Всё повторялось. Сёгун, занёсшая сияющий меч над головой Путешественницы, вспышки молнии, тихий вскрик и одно единственное желание. Желание, разделённое на двоих. Защитить. Защитить. Защитить любой ценой. Защитить любой ценой. Давно потухший Глаз бога засиял, даруя недоступные ранее силы. Позволяя осуществить самое сильное желание. Искры скрестившихся клинков ослепили на долю секунды. Защитить. Защитить. – Казуха, – полный отчаяния крик засел в ушах раскатом грома. Нельзя сражаться. Путешественнице больше не грозит смерть. Она не беззащитна. Время уступить ей место. Мышцы нещадно ломило. Мир постепенно погружался в темноту. Почему Глаз бога Томо зажёгся вновь? Неужели… Неужели в его жизни не было ничего сильнее желания защищать? На глаза невольно навернулись слёзы. Томо умудрился спасти их всех даже после собственной смерти. – Папа, куда мы идём? – Томо всегда был слишком активным и шумным ребёнком. Казуха вздохнул и взял его за руку, улыбаясь. Внешностью Томо пошёл в своего отца, чем и заслужил носить то же имя. Горо ничего против этого не имел, тем более, что следующие сыновья были его маленькими хвостатыми копиями. И лишь единственная дочь унаследовала волосы и глаза Казухи. Вопрос исчерпал сам себя, когда Томо увидел чуть покосившийся от времени меч, вонзённый в камень. – Это могила твоего отца. Его звали Томо, как и тебя, – Казуха никогда не скрывал от сына, что его отцом был не Горо. Никто не стал бы из-за этого любить его хотя бы чуточку меньше. – Он погиб, защищая меня, когда ты ещё не появился на свет. На лице Томо промелькнул сложный мыслительный процесс, а уже через секунду в его глазах отразился невероятно знакомый, знакомый до боли в сердце блеск. – Тогда… Теперь я буду защищать тебя! – по щекам непроизвольно покатились слёзы. Глаз бога, за столько лет припорошённый песком, вновь сиял и искрился силой электро.