Falling... with a crown on your head. Ellias. «Revolution».
— Вода сегодня холодная! — крикнул кронпринц, стоя с Симоном у самой кромки воды. — Просто чтоб вы знали! Мален глянула через плечо и, улыбнувшись, кивнула, подтверждая получение столь ценной информации. И заметила, как Симон, хихикая, толкнул принца лбом в грудь. Она снова повернулась к Йоакиму и увидела, что тот тоже улыбается. — Они думают, мы дураки, — сказал он. Мален рассмеялась: — Уверена, так и есть. — Королева не будет в восторге, когда узнает об этом. Мален печально вздохнула. Она знала, что Йоаким прав. — Слава богу, докладывать ей — не наша работа. Они находились достаточно далеко, вне пределов слышимости, но им и не надо было знать, о чём говорят кронпринц со своим "другом", чтобы судить о их чувствах. Всё было понятно по языку тела и жестов — по тому, как близко они стоят друг к другу, как придумывают оправдания, чтобы постоянно касаться один одного, по исходящей от их тел энергии, от которой голова шла кругом. — Он мне нравится, — сказала Мален. — Кто, принц Вильгельм? — Нет, Симон. Наблюдая за наследным принцем и его окружением, Мален быстро поняла, что все ученики «Hillerska» — честолюбцы. Даже Август, который, как ей казалось, заслуживал доверия и, являясь членом королевской семьи, принимал интересы короны близко к сердцу, любил выставлять напоказ свой статус, а близкая дружба с кронпринцем его только повышала. (Хотя Мален заметила, что Вильгельм не стремился к тесным отношениям с кузеном. Бывали моменты, когда он приказывал не пускать Августа к нему в комнату.) Во всей школе Симон был единственным, кому, казалось, было плевать на корону. Кто относился к Вильгельму не как к принцу, а как к коллеге-ровеснику. И Вильгельму в Симоне это явно нравилось. Как и Мален. Симон был единственным, кто, пусть ненадолго, заставлял принца забыть о тоске по погибшему брату. Мален видела, что только рядом с ним Вильгельм улыбается по-настоящему искренне. — Кажется, он славный малый, — хмыкнул Йоаким. Малин хотела было озвучить, что думает насчёт Симона, но решила этого не делать. Она вообще ничего не должна говорить о нём, ей не полагалось высказывать своё мнение о королевской семье и связанных с ними лицах. Её работа — держать принца Вильгельма подальше от неприятностей, не более того. Если бы она только могла представить, что произошло у окна...~ ~ ~
В субботу вечером, на следующий день после прогулки у озера, Мален сопровождала кронпринца в гости к Симону. Мальчишки быстро сбежали наверх, в комнату Симона, якобы поиграть в видеоигры. Мален не была глупой, она знала, чем они там будут заниматься. И не собиралась ловить их на обмане, это не её дело, и всё же она не смогла сдержать улыбку, когда услышала приглушенный звук видеоигры. Ребята думают, что они такие хитрые. Линда, мама Симона, спросила, мягко улыбнувшись: — Могу я вам что-нибудь предложить... э-э... — Мален. Было бы неплохо просто воды. Линда шмыгнула на кухню, быстро вернулась со стаканом воды и пригласила Малин присесть к столу, за что та её тут же поблагодарила. Мален была рада немного передохнуть, так как бо́льшую часть дня проводила на ногах. Они немного поболтали о том о сём, но Мален могла поклясться, что Линду что-то гложет. Женщина долго собиралась с духом, прежде чем наконец спросила: — Вильгельм хороший мальчик? Он кажется добрым и вежливым, но пару месяцев назад я видела в новостях про ту драку в клубе... Малин едва заметно нахмурилась: — Мне вообще-то нельзя обсуждать королевскую семью... — Ой, конечно, — быстро опомнилась Линда. — Простите, не хотела ставить вас в неловкое положение... — Ничего страшного, я понимаю, вы заботитесь о Симоне, — медленно выдохнула Малин. — Я не думаю, что стоит сильно беспокоиться о кронпринце. Он иногда принимал не совсем верные решения, но он хороший парень. — Я рада, — улыбнулась Линда. — Он очень нравится Симону.~ ~ ~
Мален отчасти оказалась права, Линде не нужно было переживать за Вильгельма. Не его вина, что в сети появилось видео. И пусть выступить с опровержением было, возможно, ещё одним плохим решением, она продолжала считать его неплохим парнем. Позже Мален часто задавалась вопросом, не пожалела ли мать Симона, что поверила её словам и не помешала Вильгельму войти в жизнь её сына. В тот последний раз Мален была с принцем у Симона. Она, как всегда, стояла поодаль, но не спускала с них глаз. Когда Вильгельм развернулся и сказал, что готов ехать, по выражению его лица она сразу поняла, чем кончился разговор. Он сам был виноват, что Симон порвал с ним. Мален могла понять, почему Вильгельм сделал такой выбор, но ничего не могла поделать с собственным разочарованием. Ей не положено высказываться насчёт королевской семьи, поэтому она молчала и до интервью, и после, хотя была уверена, что Вильгельм пожалеет о своей лжи. Что ей оставалось? Лишь стоять и смотреть, как до принца доходит осознание того, что его враньё того не стоило. Таким несчастным Мален не видела его со смерти Эрика. Возможно, она могла что-то сказать, попробовать убедить Вильгельма не принимать поспешных решений, но это было бы непрофессионально и, скорее всего, кончилось бы вылетом с работы. Когда Вильгельм обнимал Симона на прощание, Мален, как всегда, тщательно сохраняла нейтральное лицо, хотя сердце её разрывалось от боли за обоих. А идя за твёрдо шагающим к машине кронпринцем она задавалась вопросом, кто теперь сможет заставить его улыбаться?