Погремушка и пистолет

      Приятное покалывание по коже, волнующий трепет внизу живота и кувыркающийся шарик внутри лёгких. Это ненормально. Это ужасно. Это отвратительно, но ей это нравится. Почему в ней вдруг появились такие странные и очень яркие чувства? Ведь она влюблялась и раньше, ей разбивали сердце и раньше. Но тут всё по-другому.       После конференции она подошла к нему и поняла, что совершает огромную ошибку, оставляя свой номер. Так не должно быть, это неправильно испытывать столь глубокие эмоции к человеку, который десять минут назад говорил о таких жестоких вещах. Она не может оторвать взгляда от лица мужчины, когда его рука танцует по бумажке, выводя цифры, и именно поэтому она не может быть с ним. Группа молодых людей хочет пройти за сцену и ждёт, пока девушка отойдёт, но она не может сдвинуться с места, прикованная к его черным глазам. Она почти уговорила себя развернуться и уйти, когда мужчина аккуратно притягивает её к себе за талию, от его теплых рук по телу проходят импульсы блаженства, и все договоренности с собой девушка разрывает и выбрасывает в мусорку, заливает бензином, чиркает спичкой и смотрит на обугленные куски бумажек. Подняв глаза, она встречается с его глубокими глазами, которые теперь кажутся ещё глубже из-за огонька, загоревшегося внутри зрачка. Она вдруг осознаёт, что сейчас её держит только его рука, ибо её собственные ноги были даже не из ваты, а из переваренного риса.       Лилит очнулась, когда Мария потянула её на себя и спросила, как скоро она решится рассказать Хантеру о своих чувствах. Девушка коротко ответила, что очень скоро, но было неправдой, потому что единственным, кто занимал все её мысли, был он. У выхода из зала она оглянулась и словно в первый раз увидела его. Только теперь он был не приглашённым в их школу молодым и успешным писателем детективов, который должен был провести лекцию о характере серийного убийцы, он был тем глубоким порезом на руке, от которого в кровь выбрасывался адреналин. Она не понимала, почему он так сильно притягивает её к себе, почему так сложно оторваться от его острых скул, но знала, что он нужен ей.       Придя домой и покопавшись в небольшой домашней библиотеке, которая осталась от Оливера, она нашла книгу, с заветным именем на обложке. Мишель Паластер. Над именем была нарисована, словно от руки, детская погремушка, которая отбрасывала тень в форме пистолета. История про многодетную мать, узнавшую об изменах мужа, которая зарезала своих 4-х детей, приготовила из них пиццу и подала на ужин. Всю следующую ночь она не спала, читала детектив, жадно впитывая каждую строчку, пыталась найти в страницах его и отчаянно, как за соломинку, хваталась за каждое слово, которое совпадало с теми, что он сегодня говорил.       Около полуночи пришло сообщение от Хантера. Прислал какой-то смешной видос, но после её игнора, поинтересовался, всё ли хорошо. Придумав что-то про эссе для поступления в колледж, она быстро напечатала ответ и выключила телефон совсем. Ей столько раз хотелось позвонить по данному ей номеру, но говорила сама себе, что нельзя откладывать книгу, ведь в ней весь он. Как бы дико это не звучало, но именно в этих жестокостях, в этой крови и мести она видела его. Это неправильно. Это мерзко. Это приятно.       Прикрыв глаза на минуту, чтобы дать им отдохнуть от чтения при свете жёлтой ламы (идиотская лампочка, надо купить белую), она открыла глаза, когда за окном начинало светать и где-то на полу звенел будильник. Вечером, точнее уже ночью, она убрала всё с прикроватного столика, чтобы положить туда блокнот. Она записывала всё тонкости его письма, все плавные, но в тоже время сбивающие с толку переходы к леденящим душу моментам. Выключив будильник, она легла на спину и сильнее прижала к груди книгу, которую всю ночь не выпускала из рук. Ей сегодня очень сладко и спокойно спалось. Она не просыпалась каждые 2 часа из-за волнения, которое возникает перед каждым понедельником и встречей с Хантером.       По дороге в школу она пьёт свой до невозможности сладкий кофе с корицей и вдыхает влажный и теплый воздух. Дальше по улице уже цветет вишня, от неё исходит невероятная энергия чистоты и спокойствия, она пахнет так же сладко, как пахла в детстве. Ей хочется сесть прям под деревом, наблюдать снегопад белых лепестков и слушать раскаты грома вдалеке. День не мог начаться лучше.       В ста метрах от школы растут удивительной красоты жёлтые цветы, название которых она не может вспомнить. Девушка открывает поисковик в телефоне и на глаза попадается новость о крупной аварии. Она бы проигнорировала статью и просто вбила то, что хотела узнать, если бы не имя в заголовке статьи.       Мишель Паластер. — Доброе утро, снова не спала всю ночь? — Мария мягко касается её плеча и задерживает дыхание, ловя взгляд подруги. — Лили, не переживай ты так, Хантер не отреагирует резко.       Хантер. Снова это имя. Ещё в пятницу она наслаждалась прогулкой на велосипедах с добродушным и смешным парнем, танцевала в душе́ от встречи с ним. Вряд-ли она может думать о чём-то кроме аварии на главной улице. Она точно поедет в больницу после уроков.       Садясь в ближайший автобус, Лилит бегло проходит граблями по воспоминаниям, гуляя в закоулках памяти в поисках адреса магазинчика. Брат всегда рассказывал ей про места, где можно посидеть в тишине, про магазины, где продают алкоголь абсолютно всем за небольшую наценку, он показывал ей дороги, казавшиеся бесконечными, которые приводили их по итогу к самым необычным и красивым местам. Одним из таких был заброшенный зал с автоматами. О нём мало кто знал, поэтому там не валялись осколки всевозможных цветов и форм и шприцы с багровой корочкой на конце иглы. За исключением пыли, оседавшей там годами, занесённых ветром листьев и мелких веточек, там было чисто. Кажется, она перестала приходить туда совсем незадолго до того, как оттуда увозили 15-ти летнего мальчика с сильнейшей интоксикацией. Дело было, если не громким, то внушительным. Парниша хотел покончить с жизнью, только вот доказательств хватило на версию про убийство. Якобы его друг завидовал ему, потому что девушка ушла к нему. Что-то из области юношеского максимализма с показательным селфхармом и пробой травки в новой компании.       Девушка не заметила, как автобус подъехал к той самой улице, где находится небольшой продуктовый.       Оглядываясь по сторонам, словно кому-то есть дело, она осторожно перешагнула порог и оказалась в светлом, но тесном помещении. Схватив с полки пару шоколадок ради приличия, Лилит с крутящейся в голове мыслью «не пройдёт» подошла к кассе.       Светловолосый мужчина лет пятидесяти с серыми, почти белыми глазами нехотя поднялся со стула и стал пробивать покупки. — Это всё? — довольно резко спросил мужчина, от чего в голове красной табличкой замигало всё чаще «не получится». — Ещё вот это, — девушка скользнула пальцами по блистеру с зажигалками и схватилась за одну из них. — И пачку Мальборо.       На удивление самой себе, её голос не дрогнул, лишь губы растянулись в слабой механической улыбке. Мужчина поднял взгляд, и от этих серых глаз стало не по себе, словно он смотрел внутрь. План не увенчался успехом, сейчас он выставит её за дверь и, может быть, вызовет полицию. — Ты Мэрис? — сердце от такого неожиданного вопроса забилось чаще, и девушка вцепилась в прилавок. — Я прав, так ведь? — Да, — дрожащим голосом ответила она. Он точно вызовет копов, или он знает родителей, и тогда точно будет… — Вот как, — начал было он, но появившаяся вдруг уверенность заставила девушку перебить его. — Я доплачу, — коротко, спокойно, почти приветливо произнесла она под взглядом ледяных глаз. — Что? — Лилит немного отшатнулась, опасаясь ссоры. — Оливер! Оливер Мэрис, ты его сестра? — неожиданно радостно воскликнул продавец, и она была рада тому, что в магазине совсем не было покупателей. — Да, — отступать нельзя, лучше направить разговор в более удобное и менее конфликтное русло. — 2 доллара? — Сколько? — усмехнулся мужчина, но, видя, что девушка достаёт десятку, поспешно замотал руками. — Что ты, убери! Твой брат столько раз выручал моего племянника, что мне просто стыдно сдирать с него такие деньги. Убери сейчас же. — Вы знали Оливера? — Шутишь, да он мне как родной. Поэтому давай договоримся, — он облокотился на прилавок, оказавшись в 20 сантиметрах от девушки, — все твои покупки за счёт заведения, если ты передашь привет от Ларри. — Хорошо, — немного опешив девушка не сразу понимает, что обращаются именно к ней. Хотя к кому, ведь в магазине кроме них двоих никого нет. — Знаешь, он рассказывал о тебе, — с улыбкой, словно вспоминает давнего знакомого, мужчина складывает шоколадки и зажигалку в небольшой пакет из крафтовой бумаги. — Как ты, кстати, съездила в Калифорнию?       Теперь сомнений не осталось. Этот мужчина не сдаст её. Прошлым летом Лилит с литературным кружком должна была поехать в университет на неделю, где могла бы больше узнать о мастерстве письма и издания. Но родители были очень против, потому что это отвлекает её от спорта, которым так сильно дорожили. Похоже, только они и дорожили. Да, Оливер уговаривал родителей отпустить, но она не думала, что это было так важно для него, чтобы рассказывать об этом кому-то. На душе стало приятно и спокойно от того, что старший брат, дразнивший всё детство её за излишнюю худобу и родинки на носу, отстаивал её интересы, потому что знал, что это делает его сестру счастливой. Потому что у него не было такого. — Отлично! Правда мы не угадали с погодой, но всё равно было здорово, — достав из небольшого рюкзака кошелёк, Лилит протянула мужчине пяти долларовую купюру. — Сказал же, убери! — с угрозой, но всё ещё улыбкой на лице повторил мужчина. Было видно, что он не собирался ссориться с покупательницей, но решительно стоял на своём. — Держи. — Спасибо, — девушка искренне улыбнулась, без страха глядя в серые глаза, волнение отступило, словно давно знакома с этим Ларри, — мистер.. — Просто Ларри, Лилит. И всё же вы очень похожи с ним. Передавай ему привет и скажи, чтобы этот засранец заглянул как-нибудь, — с той же теплой улыбкой проговорил мужчина. — Хорошо, — девушка уже открыла дверь на улицу и снова повернулась к Ларри, — до свидания. — Это уж точно, — кинул вслед мужчина, смотря на удаляющуюся от магазина копну светлых волос.       Нервно и часто выдыхая, Лилит направилась к запасному выходу из больницы, пыталась не хлопнуть громко дверью, но поняла, что от удара стекло немного зазвенело, когда скатилась по стене. Сотрудники больницы не имеют права разглашать информацию о состоянии пациента никому, кроме родственников. Какая к черту разница, одинаковый ли у людей набор ДНК, если один переживает за другого с невообразимой, почти физически ощущаемой силой? Девушка чувствовала, как напряжение плотным облаком окутывает её со всех сторон, проникает под кожу, впитывается в кровь и несётся прямо к сердцу, она чувствовала, что ей просто необходима разрядка. Кровь внутри начинала вскипать, ладони непроизвольно сжались в кулаки, и последовал удар о кирпичную стену. Стало немного легче, лишь на первые пару секунд, до того, как кожа на костяшках начала ныть и саднить.       Послышался шелест упаковки и щелчок зажигалки. — Не поделитесь? — послышался голос слева, боковым зрением Лилит уловила движение руки, прижимающейся к лицу, и, не поворачиваясь, протянула пачку. — Приехали к молодому человеку, но вас не пускают?       Голос, знакомый, но непонятный, не унимался. Меньше всего девушке хотелось бы сейчас расспросов. — Можно и так сказать, — слабо усмехнулась она, давясь обжигающим дымом. — Вы не переживайте, — голос проникал внутрь, согревал теплом и уютом, только тогда девушка подняла глаза. — Я уверен, он поправится. — Вы?! — на глазах непроизвольно накатили слёзы, скопившись в уголках. — С Вами всё в порядке? — она резко захватила его кольцом рук, со всей силы прижимаясь к его груди. — Как видишь, — Лилит не могла поверить своим глазам, лишь биение сердца под её ухом твердило, что он настоящий. — Но авария! — всхлипывая, выдавила девушка, и тут же отпрянула от мужчины. — Извините, я не должна была этого делать.       Испугавшись своей реакции, своих слёз из-за незнакомого человека, Лилит поняла, что ходит по краю отвесной скалы, нависая прямо над пропастью. — Ты может хочешь увидеть его? — осторожно спросил Мишель и коснулся её плеча. — Кого? — смысл слов дошёл не сразу, только спустя несколько долгих секунд. — Парня, ты ведь не просто так здесь убиваешься?       Маленький камешек с глухим звуком летит вниз. Надо сделать шаг назад, отступить от пропасти, чтобы не упасть, вернуться домой и забыть все, как страшный сон. Но Лилит стоит на месте, заглядывает в пропасть, ожидая, когда камешек приземлится. — Я к Вам пришла, — смущённо отвечает девушка, отводя взгляд от безумно красивых тёмных глаз. — Я не понимаю, ведь авария была крупной, как Вы остались целы? Что Вы делаете тут, если не пострадали?       Это были лишь основные вопросы, вырванные из роя, жужжащего в голове. Внутри боролись два чувства: злость на мужчину из-за того, что он вовсе не беспокоится о возможных скрытых кровотечениях и переломах, и облегчение от факта, что он спокойно стоит на ногах и, кажется, даже лучше выглядит. Сказать, что он когда-то плохо выглядит, было бы наглой и бессовестной ложью. Ритмично и медленно выдыхая, девушка постаралась собрать все мысли воедино, продолжить разговор, но не понимала в каком направлении, поэтому отошла от мужчины и снова облокотилась о стену. — Как всё произошло? — спустя несколько минут послышался тихий дрожащий голос Лилит, но в ответ она услышала тишину и, испугавшись, что Мишель просто ушёл, резко подняла опущенную голову. — Мистер Паластер, как всё было? — Авария — не такая уж серьёзная трагедия, — поразившись напору хрупкой и юной девушки, он поспешил успокоить её. — Если Вы не собираетесь отвечать, то я пойду, — обиженно ответила девушка, впиваясь в мужчину влажными стеклянными глазами. — Мне ещё эссе для поступления надо написать.       Лилит хотела уйти, развернуться и убежать домой, зарыться в одеяло и больше никогда не выходить из дома. Ей ужасно не хотелось чувствовать боль и обиду на себя из-за очередной глупой и спонтанной влюблённости, которая почему-то перерастала в привязанность. Но, тем не менее, она не сдвинулась с места, ожидая чего-то. Чуда, наверное. — Мистер Паластер, я за Вас беспокоюсь, — Лилит так хотелось сказать это, но так не хотелось, чтобы он это услышал. Но в мире не всё происходит, как мы хотим. — Меня там не было, — отстранённо начал Мишель, и девушка подумала, что у него точно сотрясение. Как минимум, лёгкое. — В машине был только мой водитель, но он отделался парой переломов и незначительной потерей крови. Так что за меня можешь не переживать, Лилит.       Небо начало темнеть, облака из пушистой ваты превратились в свинцовые громады, и где-то вдалеке послышался тихий раскат грома. От этого «Лилит» у девушки побежали мурашки по коже, но она успокоила себя тем, что на улице поднялся ветер. Разговор давно пришёл к своему логическому концу, но какая-то невидимая сила притягивала Мэрис к этому молодому мужчине, и девушка чувствовала, что ему есть что сказать. — Город почти не изменился, — улыбнулся Мишель, проводя рукой по волосам. — Вы бывали здесь раньше? — Я вырос здесь, — его ровная теплая улыбка сменилась на блаженную, словно кто-то положил в рот кусочек шоколада с карамелью. — Мы жили на Сидар-авеню. Помню, как возмущался, что мы переехали из Денвера в эту дыру. Мне только исполнилось 14, и хотелось отрываться на всю катушку, однако тут развлекались, ходя в церковь и суетясь по поводу летнего фестиваля ревня. За 2 года мне до тошноты наскучили одни и те же виды, лица и события: каждый день был похож на предыдущий. Мне ужасно хотелось уехать отсюда, вырваться из рутины и увидеть Большой Каньон, — мужчина замолчал, в глазах читалась тревога от неприятных воспоминаний, однако улыбка не сходила с лица.       В какой-то момент Лилит поймала себя на мысли, что откровенно пялится на писателя, и несколько раз порывалась отвести взгляд, но родители всегда учили, что при разговоре нужно смотреть человеку в глаза. Действительно, так было проще понять эмоции и настроение человека, и Мэрис удавалось чуть ли не насквозь видеть людей, но сейчас она не понимала мотивов Паластера. С чего бы ему рассказывать про детство? Зачем он продолжает разговор? Потешить самолюбие? Открыть душу? Но ведь они больше не увидятся. — Помню, как спас очаровательную девочку на Гров-стрит. Она была очень увлечена игрой и выбежала на дорогу. Водитель того пикапа извинялся минут 10, сунул какие купюры, но мне было плевать, я очень переживал за девчушку. Когда я подхватил её на руки, она заплакала, но в глазах не читался страх или беспокойство — те слёзы были от шока. Я провожал её до дома, а она рассказывала про семью, про увлечения, про любимые книги, но вдруг остановилась и одернула меня за рукав джинсовки, спросив «Всё хорошо?». Тогда меня так сильно поразила её жизнерадостность и бесстрашие, что с того дня я начал наслаждаться каждым деревом в этом городе, радоваться каждому прихожанину в церкви, устроился на работу в магазинчик на соседней улице, — Мишель перевел взгляд с леса, которым любовался, потягивая Мальборо, на девушку, и Лилит замерла, боясь спугнуть открытый настрой мужчины. — Ей было 8, и она вдохнула в меня жизнь. Я никогда не забуду тот синий пикап и такие же синие глаза девочки.       Внутри оборвался стальной трос. Мэрис прижала ладонь ко рту, заглушая всхлип.       Это он спас её.       Это она играла на Гров-стрит. Это она заигралась и выбежала на дорогу. Это ей слепили глаза фары синего пикапа, пока она не могла сдвинуться с места. Это её бесстрашные глаза смотрели на парня лет 16. Это она ела мороженное с ним на деньги, что протянул «безмозглый дядя». Это она увидела тогда где-то глубоко внутри темноглазого брюнета пустоту. — Меня все эти годы не оставлял вопрос: «Как она там, моя спасительница?» Если до того вечера я жил только мыслью о том, как сбежать отсюда, то после я нашёл смысл, я хотел жить, — Мишель сократил расстояние между ними, ощущая кожей колкую дрожь, исходящую от шокированной девушки. — Я искал её, но она нашла меня первой, и снова в синих бесстрашных глазах слёзы.       Это она спасла его.       Тревога из-за мелких и крупных проблем куда-то ушла: всё равно на отношения с Хантером, на выступление Марии в театральном кружке, на сложнейшее эссе для поступления в колледж, на комплекс излишней худобы.       Мишель вдруг снова оказался в том дне, когда хотел сбежать из города. Он собрал необходимые вещи, оставил маме записку с просьбой не волноваться и не искать его, но девочка остановила его. Тогда он ещё не знал, что именно она изменит его жизнь. Спустя пару недель после происшествия, он прогуливался по лесу, в надежде разобраться в мыслях, как вдруг его взгляд зацепился за что-то грязно-жёлтое в кустах. Раздвинув ветки, парень увидел потерянную кем-то детскую погремушку, она была вся в листьях и кое-где на ней красовались островки изо мха. В голову сами собой полезли мысли о том, какая история у этой игрушки. Через месяц книга была готова на половину, и, чёрт возьми, Мишель готов был на всё, чтобы эта книга была издана.       Теперь Мишель, известный и успешный писатель детективов, почувствовал как сердце кольнула игла вины. Впрочем, как и все эти годы. Ему было стыдно за то, что он готов был сдаться, бросить всё и сбежать как последний трус. Мужчина задавался вопросом «Зачем мне её искать?» слишком часто, но не мог ответить, но сейчас ответ стал чист и прозрачен как река Элк-Крик. Ему нужно было поблагодарить её.       Мишель наблюдал за тем, как Лилит старалась держаться, и в следующий момент накрыл её губы своими. Девушка, вопреки даже своим собственным ожиданиям, не впала в ступор, она знала, что так нужно. Так правильно. Поцелуй был поначалу робким, почти невесомым, но тело Лилит отказывалось слушаться, и она завела руку за шею Мишеля. Когда мужчина почувствовал маленькую ладошку на своём затылке, он улыбнулся в поцелуй и аккуратно, слишком бережно положил руки на талию девушки, боясь случайно сдавить хрупкую грудную клетку. Поцелуй стал настойчивее, но не перетекал в страстный или развратным, он оставался нежным. В этой нежности Лилит прочитала «спасибо», а по щекам побежали две дорожки. — Ты спасла меня, — ласково сказал мужчина, вытирая слёзы со щёк.       Где-то Лилит читала, что подсознание никогда не отключается, работая 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и 365 дней в году. Вот почему девушку так тянуло к нему. Вот почему она перестала каждые 5 минут проверять Инстаграм, с надеждой, что Хантер напишет. Потому что она была безмерно благодарна тому парню за то, что спас её. Потому что он стал её героем и снился ещё очень долго, но Лилит не могла вспомнить кто он. — Спасибо, — прошептал Мишель, наклоняя голову к девушке.       Прохожие, наверное, порадовались за парочку или стали бы возмущаться из-за того, что личная жизнь выносится на публику. Но на улице никого не было. Лишь дождь, дверь чёрного выхода и соприкасающиеся носы Мишеля Паластера и Лилит Мэрис.