Когда угасает жизнь

Шесть часов утра. Ровно шесть. Резкая трель будильника с первых же минут выбивает из колеи, разгоняет сладостный сон, выталкивает в суровую реальность серых будней. Джейк ненавидел шесть утра. Ненавидел момент, когда чертова циферка на пластины менялась с «девяти» на «ноль». Будильник звенел, и Джейк просыпался, и изо всех сил пытался снова уснуть, но чувство долга, успешным дуэтом спевшееся с будильником, не оставляло дреме ни малейшего шанса. «Надо мелодию поменять, что ли», — раздраженно подумал Джейк и вдруг поймал себя на мысли, что думает так не в первый раз. Почти каждое утро он мечтает поменять рингтон на что-то более спокойное, хочет избавиться от этого вечного писка и дребезжания, но каждый вечер понимает, что под «Энью» не проснется ни за что на свете. Ноги уже чисто на автомате несут его в ванную, где кран включается по щелчку пальцев, а услужливый робот протягивает полотенце, приветливо мигая желтыми глазами-лампочками. Джейк бросает быстрый взгляд на ванну, хотя уже наперед знает, что там увидит. Не было еще случая, чтоб настало шесть часов утра, а в ванной не плескалась теплая вода, переливаясь разноцветной пеной, и не благоухали какие-то духи… Духи ли это? Джейк не знал, как называется эта пшикалка, которой пользовался робот-прислужник, да ему было и неинтересно. Пахнет нормально, это главное. Жена, наверное, подсунула снова какие-то благовония… Какая разница, в конце концов?! — Паршивец, успел-таки, — еле слышно пробормотал Джейк, ухмыльнувшись. Сам уже несколько дней проводил эксперимент: с вечера перепрограммировал робота, переставляя время автоматического включения с четырех утра на пять, а потом и на полшестого. Но робот как-то управлялся со всеми утренними приготовлениями в крайне сжатые сроки. Поразительно. — Что, простите? — механический голос словно обжег сзади; последнее, что хотелось слышать в шесть утра Джейку — это назойливые механические вопросы. — Говорю: молодец, успел! — громко сообщил он. — А теперь приготовь мне тосты — и можешь заняться уборкой квартиры. Он погрузился в теплую воду, с наслаждением чувствуя, как вся раздраженность улетучивается сама собой. Жизнь вдруг стала не такой уж и неприятной, а мигающий глазами-лампочками робот, пришедший доложить, что «тосты поданы, сэр», получил лишь умиротворенный кивок вместо привычного разозленного бормотания. Первым, кого увидел Джейк, явившись на кухню, был огромный пушистый сибирский кот — питомец жены. «Общим» кота называть Джейк решительно отказывался — он на дух не переносил кошек, но жена настояла на покупке. Жена… жена купила, но зачем? Кормит его робот. Убирает за ним радиолярия. На прогулку водит тоже радиолярия (но другая, та, которая мультифункциональная). Единственное, что жена делает собственными руками, — это гладит его изредка по голове и говорит, как заезженная пластинка: «Хороший кот, хороший!» Джейк искренне не понимал, зачем это животное вообще существует, но решил не вмешиваться. — Доброе утро, — вежливо сказал он жене, войдя в кухню. Та скупо кивнула и продолжила жевать гренки, уткнувшись в висевшую перед ее лицом Пластину, своими размерами выгодно заменявшую телефон. — Как спалось? Джейк ненавидел эти фразы. И все равно повторял их каждый раз, изо дня в день. «Доброе утро, — дождаться кивка, — как спалось?» С детства его приучили, что это вежливость. Нельзя войти на кухню и не поздороваться, не озаботиться состоянием другого. То, что его состояние жены не заботило уже очень долго, Джейка не волновало. Надо — значит, надо. — Нормально, — коротко ответила жена. — Тебе сейчас на работу? — Сегодня какой день, скажи, пожалуйста, — раздраженно поинтересовался Джейк, чувствуя, как былое разочарование от жизни заполняет его с новой силой. — Вторник, — покорно отозвалась она. Джейк взял тост, весь лоснящийся от масла, и не глядя щелкнул кнопкой кофеварки. — Вот и подумай. — Как там твоя машина? — жена отвлеклась от пластины и перевела на него взгляд. Джейк посмотрел ей в глаза и не увидел там никакой заинтересованности. — Во-первых, это не машина, это Сфера. Во-вторых, она не моя, мы ее всем отделом конструировали. — Вот именно, что отделом. Мог бы и сам, — огрызнулась она, снова возвращаясь к пластине. "Надолго ее не хватит без телефона", - мысленно усмехнулся Джейк. — В конце концов, ты — один из Десятки или нет? — Я — один из Десятки, как представитель рабочего класса, — заметил Джейк безэмоционально. — Мы — рабочие, мы друг без друга ничего не стоим. — Это как?! — А так. Один, к примеру, может паять. Второй паять не умеет, зато умеет гвозди заколачивать. Третий — ни того, ни того, зато он чертежи рисует. А все мы вместе — команда, которая создала Сферу. — Паяние, гвозди, чертежи, — презрительно скривилась жена. — Вы там вместо роботов, что ли? Джейк в который раз почувствовал скуку. — Я тебе на примере объяснил. Я не забиваю гвоздей, я мыслитель. Я думаю и генерирую идеи, — холодно сказал он, вынул из кофеварки теплую чашку, доверху наполненную крепким кофе, положил на блюдце еще два тоста и вышел из кухни. Вслед раздался окрик жены: «Мог бы и робота позвать!», но Джейк предпочел этого не слышать. Сам донесет, что он, немощный, чтоб робота звать! Он положил чашку и блюдце на столик в спальне и принялся завтракать в гордом одиночестве. Вместо роботов! Много она понимает! Ни во что не ставит его дело, это ясно. Зато как услышала про возможности Сферы — так сразу глаза загорелись! «А она на любой вопрос ответ знает? Она может конец света предсказать? А кто когда умрет, тоже знает? Ты спрашивал, когда ты умрешь? А я?!» Почему ее так интересовало, кто когда умрет? К счастью, задавать Сфере такие вопросы запрещено. А то бы все давным-давно знали свое будущее. Хорошо, что в Десятке только умные люди собрались, и они могут держать себя в руках и контролировать свои вопросы. Джейк нервно вздохнул. Вопросы жены о будущем, повторяющиеся изо дня в день, раздражали. Он и сам-то с трудом сдерживался, еще бы! Каждый день представал перед Сферой, осознавал, что вот он — тот механизм, который способен найти ответ на любой вопрос, который знает все обо всех. И о нем в том числе. Каждый день видел, как Сфера подмигивает ему и задорно сверкает боками, словно приглашая — ну же, задай вопрос! Ну, чего ты боишься? Но он держался, крепился, и так ни разу и не спросил ничего запрещенного.Он с самого детства стремился приоткрыть завесу будущего. Примерно лет в шестнадцать он осознал масштабы хаоса, который наступит, узнай люди свое будущее. Они не захотят переживать все те горести, которые предначертаны для них судьбой. Не захотят идти на войну, чтоб умирать, рожать детей, чтоб скончаться при родах, не захотят знакомиться, чтоб потом ссориться и жениться для будущего развода. Джейк осознал это еще тогда, но так и не забросил идею заглянуть в будущее. Это было целью жизни, навязчивой идеей... благодаря которой он, простой рабочий, и попал в Десятку Властвующих. И, когда он совершенно точно разработал идею Сферы, он понял, как же трудно будет воздержаться от соблазна. К Сфере пдпускали лишь самых проверенных, но даже некоторые из них ломались. Знаменитые профессора и славящиеся своей сдержанностью мудрецы не могли устоять перед соблазном знать будущее. А он, Джейк, крепился. Хотя и осознавал, что надолго его не хватит. Рано или поздно сломается даже он. Джейк отпихнул от себя пустую чашку из-под кофе и нажал на кнопку вызова. Спустя минуту в дверях спальни возникли двое жандармов и стали по струнке, ожидая приказов. — Сегодня идем пешком, — сообщил Джейк, поднимаясь. — Сопроводите до офиса. Оба кивнули. Джейк быстро оделся, сунул в карман телефон и вышел из дома. Путь пешком он знал наизусть. Четыре шага от двери по асфальтированой узенькой дорожке. Два — влево, три — направо. Выход на улицу, здесь дороги уже шире, легче идти. Джейк с презрением посмотрел на яркую зеленую траву, которая заливала его двор. Подумать только — ему нельзя топтать траву в собственном дворе!.. Увы, это было так: вырубка лесов производилась под четким надзором членов Десятки Властвующих, за незаконное уничтожение зелени давали срок от трех до десяти лет. Джейк первым предложил столь суровые меры наказания, а остальные девять членов Десятки поддержали его единогласно. Зелень стала нужна, как воздух, и именно в качестве производителя чистого кислорода. Все тротуары теперь ограждались заборчиками, идти можно было только прямо, только ровно и только по одному — двое на узеньких заасфальтированных тропинках попросту не помещались. Джейк пропустил одного из телохранителей вперед и стал посередине. Такой цепочкой они вышли на улицу, которая уже ожила. Люди шли шеренгами в разных направлениях по разным тропинкам. Кое-где происходили замешательства, «пробки», как их называли по-уличному. Джейк с двумя телохранителями вступил в одну из шеренг, и уличный поток понес его вперед, только вперед. Люди с безэмоциональными лицами шли ровно, чеканя шаг, но Джейк явственно видел, кто из них — живой, такой же как он, а кто — клонированый. Живых было меньше, однозначно. Все больше попадались «штампованные», как выразился сотрудник по цеху. Джейк шел, а сзади и спереди виднелись огромные спины жандармов-телохранителей, и Джейк понимал, что люди видят их и понимают, что он — из Десятки. В глазах встречных из других шеренг он видел ярость и ненависть, но ни один не заговорил с ним и не подал виду, что узнал. Все они шли так же, как и раньше, молча, со злыми лицами, чеканя шаг. Джейк уже привык, что его ненавидят. Каким бы ни было правительство — его всегда будут считать плохим. Вот эти два жандарма — они ведь тоже его ненавидят. И тоже желают ему смерти. И убили бы, Джейк не сомневался, что убили бы! Не будь у них чипов, которые блокировали любые негативные импульсы тела. Нет, ни один, ни второй не смогут поднять на него руку, у них просто функции такой нет. Мозг по-другому запрограммирован. Джейк подошел к перекрестку. Шаг влево, шаг вправо — есть угроза наступить на траву. Надо идти осторожно. Джей остановился у небольшой очереди. Маленький миниатюрный шлагбаум поднялся, и шеренга прохожих двинулась влево. Люди на других тропинках, завидев его в окружении жандармов, в большинстве своем отворачивались. Джейку даже нравилось наблюдать, как они все сначала осознают, кто он, потом в безэмоциональном взгляде мелькает что-то осмысленное — не то ярость, не то презрение — и они отворачиваются, делая вид, что не узнали. Узнали! Членов Десятки Властвующих каждая собака в лицо знает, на всех пластинах и телефонах их показывают! Джейк прошел по асфальтированой тропинке прямо к офисам и прижал палец к детектору. Дверь распахнулась. — Свободны, — проиформировал он телохранителей и, не оборачиваясь, вошел в здание. Какое же наслаждение наконец пройтись нормально, а не «по цепочке», чтоб не наступить на траву!.. Как же приятно идти просто так, не глядя пристально под ноги, не останавливаясь у перекрестков и не ожидая поднятия маленького шлагбаума, который легко сломать одним мизинцем! Но изредка необходимо совершать вот такие прогулки, необходимо напоминать себе реалии жизни. Быть в Десятке — и не знать реалий жизни невозможно. Если кто-нибудь из Десятки отдаст хоть один неверный приказ — сломается весь мир, упадет, будто карточный домик. Сейчас выживание всех держится на волоске… — Мистер Уильямс, доброе утро! — четко произносит секретарша, вытянувшись по стойке смирно. — Доброе. Какие новости? — Джейк не любил лишних разговоров. Приветствие — мера вежливости, а вот длительные беседы ни о чем — это уже идиотизм. — Мистер Стоун просил передать, что заседание переместили из восьмого зала в шестнадцатый. Проэкт «Сфера» сегодня в час ночи был утвержден единогласно всеми членами корпорации, — отрапортовала секретарша так, будто репетировала этот доклад все утро. — Благодарю, — кивнул Джейк и стремительно направился к шестандцатому залу. Бросил торопливый взгляд на висевшие у входа огромные часы — было без пяти восемь. Не опоздал. — Джейк! Джейк, здравствуй! — к нему подходошел пожилой господин, старый друг детства, пожал руку и указал на свободное место за большим круглым столом. — Ты как раз вовремя, мы уже хотели начинать. — Не сомневаюсь, — пробормотал Джейк, а вслух вежливо добавил: — Здравствуй, Эндрю. Конечно, начинай.

***

Джейк был готов уснуть. Он едва различал слова в монотонном гудении Эндрю. — Как мы все знаем, главным заданием Сферы предназначаются предсказания: где какая война, какие потери, где какой сбой системы произойдет. Третьей Мировой удасться избежать только благодаря Сфере. Жизнь человеческая продолжится благодаря ее предостережениям. Полагаю, с часу ночи сегодняшнего дня таким образом можно считать Сферу единогласно утвержденным путеводителем двадцать третьего столетия и… — Прошу слова! — резкий голос выдернул Джейка из состояния полудремоты, он вздрогнул и заморгал глазами, отчаяно пытаясь вникнуть в суть проблемы. — Я слушаю? — удивленно сказал Эндрю. Из-за стола поднялся невысокий тучный человечек с золотой цепочкой на руке и громко заговорил: — Хочу уточнить, вдруг кто не знает - я управляю технической частью Сферы — держу в тонусе ее интеллект, контролирую верность решений, в принципе, занимаюсь, если можно так выразиться, всей грязной работенкой, — он деланно засмеялся. — Однако вчера, обследуя ее, я заметил, что она знает неизвестную ей информацию. Джейк окончательно проснулся, а по залу пролетел удивленный шепот. — Попрошу детальнее! — сказал за всех Эндрю. — Пожалуйста, в деталях. Вчера я, после тяжелого дня, не соображая, что говорю, сказал ей, что у меня болит голова. В нормальном состоянии Сфера посоветовала бы мне лучшие таблетки от головной боли. Но вчера ее точным ответом было: «Сочувствую». Стоит ли продолжать? — Стоит не продолжать, а тщательно обследовать Сферу и найти, в чем неполадка, — строго сказал Эндрю. — О, я обследовал мгновенно! — горячо заверил тот, а Джейк поймал себя на мысли, что даже имени говорившего со Сферой не помнит. — Она в полном порядке, нет ни одного неверного проводка. Дело в ней самой. — Попрошу не говорить загадками. — Она становится умнее. — Сфера? — переспросил Джейк. — Сфера. — Джейк, прошу немедленно обследовать и протестировать ее, сложить максимально точный анализ и дать показания в течении часа, — распорядился Эндрю. — Если искусственный интеллект сделается хитрее биологического, я не берусь даже представлять, чем это закончится.

***

Джейк торопливо шел по коридору. Коридор был белым, чистым, без единого пятнышка, и своей белизной резал глаза. Джейк знал здесь наизусть каждый миллиметр. Но сейчас он был как на иголках, готовый ко всему: Сфера, эмоционально отвечающая на простейшие вопросы, заставляла быть настороже. Джейк вошел в комнату, смерил подозрительным взглядом роботов, вделанных в стены. Почти незаметные для незнающего человека, они однако же были там, готовые в любую минуту отделиться от стены, подбежать к нему, к Джейку, заломить руки за спину и повести в карцер. На стене висел огромный плакат, видный уже с порога: «Устав обращения с объектом 15, также известным как Сфера: 1) Не задавать вопросов, касающихся будущего определенной личности или системы. 2) Не задавать вопросов, не несущих никакой смысловой нагрузки. 3) Вопрос, запрещенный Всемирным Законом о неразглашении (параграф 6, пункт 3): «Когда все закончится?» (программа: самоуничтожение) 4) Не пытаться внедрить ложную и/или ненадежную информацию в программу обьекта 15, также известного как Сфера. За любые отклонения от Устава нарушитель будет подвержен опытам согласно Закону о неприятии (параграф 3, пункт 10).» Джейк знал устав наизусть, мог повторить его даже спросонья. Он подошел к большому куполу и поднял его, открывая контейнер. Прямо в воздухе повис большой шар, окутаный теплой розовой дымкой.

***

— Итак, простите, как вас зовут? — уже совсем не заморачиваясь с вежливостью, спросил Джейк, опускаясь в кресло. — Годфри Эванс, — слегка оскорбленно ответил тот. — Мистер Эванс, я хочу достоверно знать, о чем Вы разговаривали со Сферой вчера вечером, — четко произнес Джейк. Эндрю с трудом скрыл улыбку, глядя, как прямо на глазах из сдержанного вежливого джентльмена Джейк превращается в следователя. Годфри явно смутился вопросом. — Я был немного не в духе, мистер Уильямс. — Я понимаю. Меня интересуют детали, — бесстрастно ответил Джейк. — Я был резковат. — В каких выражениях? Годфри покраснел до корней волос и тихо ответил: — Боюсь, я говорил ей не очень приятные вещи. Понимаете, у меня был тяжелый день. Жутко болела голова, еще и с женой накануне разругался… — Ближе к делу. — Она, то есть, Сфера была такой спокойной, что это меня выбесило, если вы понимаете эти ощущения. — Понимаю. Дальше. — Я, возможно, ее выругал… — Годфри, казалось, уже и сам был не рад, что говорит правду. — С этого момента, если можно, поподробнее. Что вы ей сказали? — Джейк взял в руки блокнот и карандаш. — Припомните. В деталях, пожалуйста. — Как я могу… — Можете, — резко подал голос Эндрю. — Или говорите в деталях, или идете в карцер по обвинению в нарушении Устава обращения с объектом 15. Годфри сглотнул. — Я… возможно, обозвал ее… — Как? — Вроде тупой гадалкой… — Еще? — Посоветовал ей идти на… — Полагаю, этого достаточно, — пожал плечами Эндрю. — Мистер Годфри Эванс, вы признаны идиотом и ослом и отстраняетесь от должности. С этого момента вы больше не принадлежите к Десятке, это будет с должным вниманием обсуждено на завтрашнем заседании, на которое просьба явиться без опозданий. Вы свободны. И что ты скажешь об это дауне? — повернулся Эндрю к Джейку, едва за Годфри закрылась дверь. — Обозвал Сферу. — Додуматься только… — покачал головой Джейк. — В ней теперь проснулись инстинкты обиженной женщины, ведь двадцать процентов ее интеллекта — биология. — Необходимо не выпускать ее из поля зрения ни на секунду, — мрачно констатировал Эндрю. — Пришло то, чего мы боялись: она начинает оживать. — Может, пойти на крайние меры и усыпить ее? — Попробуй тут усыпи! Она начинает догадываться о своем могуществе. Она начинает чувствовать эмоции и основываться на них. Интеллект в сочетании с эмоцией — зарождение войны. Джейк обреченно вздохнул. — Я буду над ней работать. Ее нужно попытаться привязать к тому месту, где она находится. Сила притяжения, знаешь… — Ньютон тут не поможет, — хмыкнул Эндрю. — Мы создали интеллект, превосходящий ум человека. Она тебя раскусит. — Значит, надо подойти хитро, — твердо сказал Джейк.

***

Джейк долго не мог уснуть. Он знал, что это его последний день спокойного сна. И кто знает, когда снова он сможет возвратиться домой, в постель! Жена вошла в спальню около двенадцати ночи, уткнувшись в телефон и на ощупь ища рукой одежду. Джейк с отвращением отвернулся — жалкое зрелище! Черт, надо спать, надо уснуть, любой ценой. Джейк неловко поднялся, двинулся на кухню. - Дай мне снотворное, - громко приказал он. Из стены выдвинулся небольшой язычок с двумя таблетками. - Этого недостаточно, - пробормотал Джейк. - Давай еще порцию!.. И снова выдвинулся язычок, над которым на сей раз мигала надпись. "Двойная порция может навредить Вашему здоровью". Интересно, а оно меняет слова? Джейк раньше никогда не пользовался снотворным. - Давай еще порцию, - приказал он снова уже чисто из интереса. Язычок выдвинулся в третий раз, теперь над ним мигала та же надпись, но видеоизмененная: "Тройная порция может навредить Вашему здоворью". Считает! Джейк отвернулся, глотая таблетки. Что же это такое? Зачем ему эта кухня, которая может сама разогревать тосты, давать таблетки, да еще и предупреждать о вреде двойной порции? Он что, сам не может? Джейк вернулся в спальню и снова принялся усиленно размышлять о Сфере, пытаясь отвлечься. Она начинает оживать. Она может мыслить сама за себя, принимать осмысленные решения и — что самое жуткое! — принимать их, руководствуясь обидой. Обида прочно засела в ее мозгу, если только у нее есть мозг, и руководит всем процессом. Однако что-то в этой истории не давало Джейку покоя… Почему у Сферы так внезапно прорезались человеческие ощущения? Ведь не могло же это произойти по щелчку пальца, от одного только оскорбления! Она же робот. Она неспособна принимать оскорбления. Значит, это было делом времени. Зародыш эмоциональной привязки развивался в ней глубоко внутри очень долго, упорно, а срыв Годфри послужил толчком. Или… нет? Подозрения Джейка становились все явственнее. Он протянул руку к телефону, лежавшему на ночном столике, нашел номер секретарши, торопливо набрал ей сообщение. Потом перевел будильник с шести на полшестого. Завтра необходимо приехать на работу раньше других. Жена улеглась рядом, выключив телефон, и Джейк почувствовал, как она сонно заворочалась из стороны в сторону. - Джейк! - Чего тебе? - недовольно просипел он. - Джейк, ты какой-то равнодушный последнее время, - протянула жена, и он почувствовал на плече ее руку. Его даже передернуло от омерзения, и она это почувствовала. - Джейк, в чем дело? - Ни в чем, - грубо отозвался он. - Я просто устал. Извини. Последнее слово вырвалось само собой, и Джейк даже застыл, чувствуя себя так, будто только что проглотил горькую пилюлю. Казалось, на губах даже остался противный соленоватый привкус. "Извини". С детства укоренившаяся в нем привычка быть вежливым. Джейк дернул плечом, как будто отгоняя назойливую муху, и спрятал лицо в подушку. Отвратительное чувство омерзения к самому себе и ко всему, что его окружало, словно стянуло его тисками. Хоть бы поскорее заснуть... *** Джейк шел по узенькой тропинке, а отовсюду, словно сычи, на него смотрели роботы, много роботов, выстроенных шеренгой. Все-таки ввела Десятка еще одно ограничение! Теперь за порядком тоже смотрят роботы. - Остановка! - механический голос. Джейк замирает, чуть не уткнувшись носом в спину впереди идущему. Опять шлагбаум. Их тропинку пересекает перпендикулярная шеренга. Хмурые лица. Плоотно стиснутые челюсти. Джейк ловил на себе одинокие взгляды - без телохранителей он уже не так бросается в глаза. Он шел и мрачно ухмылялся, время от времени ловя на себе удивленные взгляды из встречных "цепочек". Джейк не видел смысла в происходящем. Вот он идет по узенькой заасфальтированной дорожке. Роботы поворачивают головы ему вслед, внимательно следят, чтоб он не сошел с линии. А если сойдет? Если люди будут ходить по траве? Он слышал, что когда-то давно людям действительно было позволено ходить по траве, рвать листья и ветки с деревьев, вырывать при желании сорняки. Но это было давно. Это что-то мистическое. Трава священна, как и деревья. Они дают кислород и жизнь. Джейк усмехнулся еще шире. Нужно успокоится прямо сейчас. Он закатал рукав пиджака и нажал на самую большую кнопку браслета. Перед его взглядом возник большой экран - личная пластина. Видимая только ему одному. Встроенный в мозг чип ловил сигналы виртуальной картинки, и Джейк радовался тому, что видит все так четко. Последнее время он чувствовал, что с ним что-то не так. Точно заболел. А больных ликвидируют. Отправляют на мясорубку, деактивируя все чипы. Пока его чип в работе... все хорошо. Прохожие видели, как он быстро проводит пальцем по воздуху, и понимали, что этот человек решился вынуть пластину во время ходьбы. Невозможно. Но Джейк нашел нужное видео и продолжил путь, глядя на виртуальное изображение докуметалки. Заново вспоминал все, что так долго пытался осознать. Вживленная в мозг информация еще с детства не находила отклика в его сердце, но он никому об этом не говорил. Он с детства боялся мясорубки. Все в этом мире взаимосвязано. Нужны роботы, чтоб следить за порядком. Нужен порядок, чтоб его нарушали. Правонарушители тоже нужны, потому что они служат примером остальным. На главной площади круглосуточно работает макропластина, показывающая маясорубку и все, что происходит с теми, кто на нее становится. Маленьким Джейк часами напролет стоял на главной площади, разглядывая серые, напуганные лица смертников с бездонными глазами. Почему-то у всех них были глубокие бездонные глаза... Он смотрел и глотал слезы. Много лет Джейк не приходил на площадь. А когда судьба завела его туда уже взрослым - он не поверил увиденному. Посреди площади все так же висела огромная пластина - и по-прежнему телепортировала мясорубку...

***

- Трамп начал первую мировую войну, Сфера, — тихо и четко сказал Джейк. — Повтори. Ровный, высокий голос Сферы слово в слово повторил эту чушь. Повисла пауза. Ничего не происходило.Джейк ждал... и ждал... и смотрел на встроенных в стены роботов, но они не двигались с места. Он же только что нарушил Устав, он дал Сфере неверную информацию! Так кто же дизориентировал роботов?! Джейк дрожащей рукой вынул телефон. — Эндрю? Прошу тебя захватить с собой этого вчерашнего… Годфри Как-Его-Там, и прийти прямо сюда, к Сфере. Срочно. Спустя несколько минут красный, запыхавшийся Эндрю, который, оповещенный секретаршей, ждал в главном зале, влетел в комнату, а за ним следом под конвоем двух жандармов возник и Годфри. Бледный как мел, с глазами навыкате. — Спасибо, — кивнул Джейк телохранителям, — свободны. — И повернулся к Годфри. — Итак, мистер Мне-Пофиг-На-Твое-Имя, стало быть, ты приходил сюда и учил Сферу жизни. — Я анализировал ее способности! — пискнул тот. - А вдобавок ты ее обругал, когда она дала тебе информацию о твоем будущем. - Но... - Моя секретарша умница, надо будет ее повысить. Она конфеденциально вызвала твою жену и допросила ее, а запись с диктофона отослала мне. Ты не ссорился с ней накануне инцидента со Сферой, - выплюнул Джейк в лицо Годфри. Тот побелел еще больше, губы у него задрожали, глаза забегали по комнате. - Ты, гнусный мерзавец, не сдержался и задавал запретные вопросы о своем будущем! А?! Ну что, как ты умрешь?! От простуды? Или на улице пристрелят? Как?! - Я анализировал ее! - взвизгнул тот, изо всех сил отбиваясь. — Учениями о политике?! — рявкнул Джейк. — Хорош аналитик, нечего сказать! А вдобавок — ты отключил роботов! — Джейк, ты что?! — Эндрю тронул его за плечо. — Тронулся? Роботов нельзя отключить. — Он отключил! — гаркнул Джейк, ухватив Годфри за ворот пиджака. — Он… Джейк бросил мимолетний взгляд на Годфри и даже забыл, что злится. На того было страшно смотреть — гримаса страха исказила его лицо, он, тыча пальцем на что-то за спинами Эндрю и Джейка, издавал какие-то нечленораздельные звуки. Они обернулись: Сфера висела в воздухе меняя цвет с лазурного на кроваво-красный, и стала заметно больше в размерах. — Она же растет, — прошептал Джейк. — Она… растет… Оживает… — Она по-прежнему должна подчиняться нам. — Кто отключил роботов?! Сфера, Годфри отключил роботов?! — вскрикнул Джейк, подбегая к ней. Теперь она была размером со спелый арбуз. — Годфри не отключал роботов, — холодно ответила она. — Кто отключил роботов?! — Годфри не отключал роботов. — Джейк, уходим, — тихо пробормотал Эндрю. — Джейк. А у того словно помутился рассудок. Перед глазами пошли красные пятна. Сфера росла и раздувалась, Джейк совсем потерял голову от ужаса. Он видел только ее - большую, красную, сморщенную, совсем не гладенькую, какой она должна быть. Она росла, она умнела и оживала, она получала необходимую информацию и генерировала ее в нужные предсказания буквально на глазах. — Чем все закончится?! Чем все закончится, Сфера?! — вскрикнул он, бросаясь к ней. — Джейк! — Эндрю замер в проходе, не веря своим ушам. — Чем все закончится?! — как безумный, кричал Джейк, изо всех сил пытаясь пробиться к шару сквозь магнитные волны, окружавшие ее. — Чем, я тебя спрашиваю?! Его отбрасывало сильными толчаками, он продолжал как безумный лезть через магнитное поле. Сфера из кроваво-красной стала темно-фиолетовой. — Она… сопротивляется, — побелевшими губами пробормотал Эндрю. Вспотевшими руками нащупал телефон и нажал всего одну кнопку: экстренной эвакуации. Здание наполнилось воем, отовсюду замигали красные сирены. И вдруг в стенах засияли желтые лампочки. Со стороны казалось, что огромные куски стен отламываются и падают, но на самом деле десятки хитро сконструированных роботов отделились от стен и подбежали к Джейку. — Сфера! — вкрикнул тот, активно отбиваясь. — Не делай этого! Мы могли бы объединиться! Мы могли бы работать сообща!!! Стальная рука обхватила его за шею и бросила на пол, вторая накрыла лицо. Джейк почувствовал, как ему заламывают руки а спину — точь-в-точь как он себе представлял. Он обернулся и в последний раз бросил скорбный взгляд на Эндрю — тот стоял в проходе, парализованный ужасом, и смотрел, а Джейк никак не мог поверить, что Эндрю Стоун, его старый друг, Главенствующий в Десятке, может вот так стоять и бездействовать. "Хотя, протянул тоненький писклявый голосишко где-то глубоко внутри, хотя что он может поделать? Воевать с роботами голыми руками? Пойти против Сферы в одиночку? Истерить? Нет, уж последнего флегматичный Эндрю точно не сделает. Джейк понял, что это конце. Карцер. Все. Стиснув зубы, он перестал сопротивляться, и два робота, не отпуская его скрученых за спиной рук, провели его по узенькому серому переходу. Открыли маленькую дверку, толкнули его в узкую маленькую комнату. Загромыхал запираающийся замок. Джейк упал на холодную плиту, почувствовал резкую боль в локте и поморщился. Неприятно. Терпимо, но неприятно. И ему сделалось так обидно и зло оттого, что он может терпеть. Что он всего лишь ушибся, а не сломал, например, руку. Тогда бы боль была такой сильной и дурманящей что он забыл бы про все проблемы!.. Но нет, он всего лишь ушибся… Джейк на ощупь нашел койку и улегся на нее, пытаясь устроиться поудобней. Всю жизнь, даже в детстве, он спал на огромных мягких кроватях, никогда не знал ничего тверже бракованного матраса. Да, однажды они с женой продешевили, купили браковку. Жена потом распекала его добрых три месяца за эту покупку, а матрас выкинули на съедение помойным клопам. Жена… В памяти Джейка внезапно что-то всплыло. Вот он в карцере, и неизвестно, чем для него все окончится, а как же жена? Оповестит ли ее кто-нибудь о том, что он сделал? Что он раздраконил Сферу и задал запрещенный вопрос? Интересно, жена заплачет? Почувствует ли вообще хоть что-то? Последние несколько лет на ее лице он видел только две эмоции: животное наслажждеение (во время приемов пищи) и раздражение (во все остальное время). И каждый раз — неизменно с телефоном в руке. Она даже смотрела на него очень редко, короткими взглядами: на секунду оторвав взгляд от экрана. Жена… Джейк внезапно понял, что всегда называл ее не иначе, как «жена». И в лицо, и за глаза, и про себя в своих мыслях — жена. А как же ее зовут? Джейк замер на койке, даже вертеться перестал. Имя… Имя жены. Черт возьми, есть же у нее имя… Ханна… Анна… Эмма… Что-то такое… Так Ханна или Анна? Смешно! Не помнить имени супруги! А фамилия? Девичья фамилия у нее какая-то такая запоминающаяся была… Спектер… Стрикт… Что-то на «с» и с «тр» в середине. Да что ж такое! Умопомрачение какое-то… Джейк устало потер руками виски и снова откинулся на койку. Хотелось заплакать, но плакать он не мог. Слезы куда-то подевались. Вот прямо все разом. В детстве он много плакал. Ребята в школе дразнили, говорили, что плачут только девчонки. А девчонки, презрительно кривя губы, утыкались в телефоны и даже не смотрели в его сторону. Джейк и сам был недоволен собой. Каждый раз во время очередной ссоры с друзьями или с родителями отчаянно пытался запихать этот комок в горле обратно в желудок, откуда он приполз. Будучи маленьким, постоянно пытался даже пальцами затолкать наворачивающиеся слезы обратно в глаза, под ресницы. А потом сдался и только размазывал их по щекам. Его всегда раздражало, как долго потом сохнут щеки и руки. В детстве у него было очень много слез… Джейк и сам не заметил, как уснул. Проснулся от резкого щелчка и решил, что это щелкает будильник на ночном столике. Неужели он поменял рингтон? На щелчки? И на скрипы?! — Джейк, вставай, не время спать, — устало произнес знакомый голос с хрипотцой, и Джейк вскочил, ударившись головой о край металлической койки. Карцер. Точно. — Эндрю? — Я. — Что со Сферой? — Ею занимаются службы быстрого реаагирования. Ты что устроил, Джейк? Зачем начал задавать ей запрещенные вопросы? Джейк почувствовал, как злость захлестывает с новой силой. — Потому что роботы не работали! — Они прекрасно сработали на тебе! — А на Годфри — нет! Он прекрасно знал свое будущее. Он спрашивал Сферу, и она ему сказала, а роботы н среагировали. — Я так и понял ход твоих мылсей. Джейк, мы допросили Годфри. Он признался, что спрашивал о собственном будущем, но он не отключал роботов. — Ладно, — Джейк нетерпеливо махнул рукой. Старая лампочка, висевшая над потолком, давала так мало света, что он едва различал силуэт Эндрю, а лица и подавно не видел. — Ладно. Слушай, Эндрю, а если спецназовцы не справятся со Сферой? Если она выйдет из-под контроля? Ты же Главенствующий, тебе нужно руководить процессом… — Да иди ты… — хмуро буркнул тот. — Разберутся. Не маленькие. А ты, выходит, хочешь с ней объединиться? — С кем? — Со Сферой. Джейк вскочил с койки и подошел вплотную к Эндрю: — Послушай, друг. Мы с тобой с пеленок знакомы. Вместе в школу ходили, вместе в Десятку попали. Послушайся моего совета, как друга: мне-то уже крышка. Из карцера не возвращаются. Но ты… если Сфера выйдет из-под контроля, она устроит хаос. — Каким это образом? — Она знает все обо всех. У нее достаточно информации, чтоб каждому человеку сложить свое пророчество, и в ней нет стоп-программы. Если она не самоуничтожилас после моего вопроса… она была готова. Она мыслит и чувствует, она живая, и она чертовски умна. — То есть… — протянул Эндрю. — Проконтроллируй все, говорю тебе! — рявкнул Джейк, теряя терпение. — Проконтроллируй, пока поздно не стало! Ему становилось страшно. Он понимал, как мало ему осталось. Сейчас откроются дверь — и куда его поведут из карцера? — Эндрю, куда меня поведут из карцера? — слово в слово повторил свои мысли Джейк. Эндрю молчал. — Игнорировать невежливо. — Извини. — Куда меня поведут из карцера? — таким же тоном, не меняя интонации, поинтересовался Джейк. — Джейк, я… я ничего не могу сделать… — развел руками Эндрю. — Если бы я мог, я бы что-то сделал… — Я верю. Что со мной будет? — Поведут на мясорубку, — еле слышно ответил он. Джейк кивнул. Предсказуемо. Так он и знал. И внезапно Эндрю вскрикнул и подбежал к окну. — Чего там, Стоун? — хрипло спросил Джейк, не оборачиваясь. Лень было смотреть в окно. Зато он только что назвал Эндрю «Стоун». Последний раз он так его называл, когда они поссорились… в пятом классе. Тогда Джейк тоже сидел в туалете и изо всех сил пытался залить упрямо вытекающие слезы обратно в глаза. Или за глаза… откуда они там вытекали, он на тот момент не знал. — Ты посмотри сам, — прошептал Эндрю. Джейк услышал в его голосе парализующие нотки смертельного ужаса и рывком развернулся. Темное ночное небо словно бы заволакивало пеленой. Тяжелой, всепоглощающей полупрозрачной, полурозовой пеленой. — Огромная медуза… — пробормотал он. — Ты прекрасно знаешь, что это, — выдохнул Эндрю. — Это конец. — Нет. Нет, не конец! — Джейк подскочил к нему и ухватил за плечо, грубо разворачивая к себе. — Иди туда, Эндрю. Договорись! Она умная и живая, с ней можно договориться, пока она не начала… На улице словно ударил необычайно сильный разряд электичества. Послышался треск и грохот… а потом вниз будто бы полился мелкий дождь вперемежку с градом. Джейк вздогнул. Словно чтото ударило его по темени… и он понял. Осознал. Ровно через десять минут его заберут на мясорубку. — Эндрю! — тот стоял, замерший и весь белый, и даже не моргал. — Эндрю! — Я… я умру от рака, — прохрипел тот, повернувшись к Джейку. — От рака… мне осталось пять лет. — Эндрю, приди в себя! Она распыляет информацию по городам, ты должен остановить ее! Она будет вырезать людей пачками, пойми! — Джейк в страхе пытался докричаться до сознания Эндрю, но тот, казалось, совсем ничего не воспринимает. — Эндрю! — От рака… — пробормотал тот снова, как будто это могло что-то изменить. — Да перестань ты! Я умру через пять минут! Послушай меня, останови ее, договорись с ней! — Да… да, хорошо… — Эндрю кивал в такт словам Джейка, но сам бледнел все больше. Дверь камеры отворилась, на пороге стали два робота. — Джейк Уильямс, следуйте за мной, — приказал один. Джейк поднялся. — Эндрю, договорись с ней, не дай ей распространить информацию о будущем дальше, — прошептал он скороговоркой, больно вцепившись ногтями в руку Эндрю. Тот механически кивнул. — И… и еще одно… узнай, пожалуйста, как звали мою жену. Джейк сам не верил, что говорит это, но он не мог не сказать. Хоть кто-то же должен знать, как ее зовут… *** Она смеялась. Плыла высоко над мелкими домиками и смеялась, улыбалась собственному успеху. Она смогла победить человека. Она — Сфера. О, как много мучительных дней она лежала там, под куполом, и набиралась сил, впитывала, как губка, всю информацию, генерировала ее в предсказание. Из одного незначительного факта она могла выстроиить длинную цепь рассуждений, она могла выстроить будущее. Этот дерзкий человечишка, приходивший каждый день и рассуждавший о политике… Она видела, что он хочет спросить, но чего-то боится. Она почувствовала их присутствие. Роботы. Незримые стражи, постоянно стояли вокруг и, казалось, только и ждали, чтоб наброситься и растерзать. Она попыталась настроиться на их волны и обесточить их. Она попыталась — и у нее получилось с первой же ппытки. Она предложила этому человечку говорить с ней начистоту, пообещала, что последствий не будет. А он поддался искушению — и спросил про будущее. Про свое и только свое будущее. О, в каких же красках она расписала ему картину его скорой смерти! С долей злорадства чувствовала, как от него начинает исходить мощный заряд агрессии. О, она смогла его унизить, смогла доказать, что какой-то человечек — не Хозяин, как ее учили. А просто человечек. Он оскорбил ее — что ж. Она унизила его еще больше, показав его смерть. Ее хотели уничтожить, подослав этого типа, который хотел «обьединиться»?! Глупые… Он хотел, чтоб она самоуничтожлась?! «Чем все кончится»! Сейчас она покажет, чем все кончится. Самоуничтожиться, смешно! Она переделала ту программу в себе месяцами ранее. Нет, теперь она повелевает этим миром. Теперь она знает все обо всех, способна сеять хаос и управлять им. Ну конечно, теперь, когда она накопила достаточно биологического топлива, чтоб расти, она может принять любую форму… Но нет, без сомнений, форма медузы — самая удобная. Пусть так и остается. Сфера, колыхаясь на ветру и ловя щупальцами холодный приятных воздух, плыла над городом, распыляя запретную информацию о будущем. Она чувствовала себя превосходно.

***

Они шли и шли, а одни коридоры все сменялись другими, и им, казалось, не было конца. Они подошли одному из эскалаторов, похожему на те, которые бывают в магазинах. Джейк с ужасом воззрился на сотни людей, становившихся на стеньки и едущих вниз. Эскалаторы были под номерами, а в небольшой прозрачной кабинке сидел робот и выкликал имена и номера. Один эскалатор был без номера. Он ехал вниз, а над ним была только большая черная табличка без надписей. В голове зароились тысячи мыслей. О Сфере. Почему она ожила? Ожила ли она до того, как Годфри Как-Его-Там нарушил Устав? Скорее всего, да. В ней зародилась жизнь, и разум, и эмоции. Скорее всего, потрясенный информацией о будущем, Эндрю так и не сможет сделать ничего путнего. О жене. Почему он сказал «как звали жену»? Почему не «как зовут»? Да ведь она ему больше не жена. Она в прошлом. Она будет сидеть одна в своем телефоне, со своим пушистым котом, а робот будет все так же за ним убирать, и все так же кота будет выгуливать мультифункциональная радиолярия, а жена так и помрет, наверное, с телефоном в руке… В сознании сверкнула мысль, что он ведь никогда не видел ее глаз. То есть, видел изредка, но не помнит, как они выглядят. Да и были ли у нее вообще глаза? Осмысленный взгляд? Какого они у нее цвета были? Если были? Серые? Карие? Голубые или, может быть, зеленые? О себе. Он, Джейк Уильямс, ведь тоже в прошлом. Далеко-далеко там, в мясорубке. Он огляделся. Он стоял прямо перед экалатором с черной вывеской. Вокруг шли, чеканя шаг, сотни заключенных. Ну конечно… прямо как на улицах, только здесь была тюрьма. А чем на улице не тюрьма? Там точно так же можно идти только по узенькой дорожке… Никто не разгваривает. Все молчат и хмурятся. Здесь точно так же… Вот сейчас он станет на эскалатор, и тот унесет его в бездну, в мясорубку. А из мясорубки он выйдет клоном. Совершенно новеньким клоном с чистыми мозгами, точная копия какого-то другого человека, которого он даже и не знает. А может, знает. Видел гдето на улице. Может, они даже взглядами пересеклись. Ведь данные на клонирование подбираются рандомайзером. Значит, может попасться кто угодно. — Джейк Уильямс, становитесь! Джейк Уильямс! — провозгласил робот из кабинки, и Джейк шагнул на ступеньку. Та тут же поехала, понесла его вниз. Так странно. Вот сейчас будет первые несколько секунд хруста, боли, может, даже сосуды полопаются где-то там в голове… а потом он выедет из-под пресса, чистенький, новенький, и ничего не будет помнить о том, как сейчас он, ДЖейк, едет вниз на мясорубку… Ну конечно, отпетых негодяев надо переделывать, и они идут на мясорубку. А он разве отпетый?.. Джейк увидел прямо под ногами, как разверзлась бездна. Теперь отсчет идет на секунды, точнее, на исчезающие под прессом ступеньки. Их осталось семь. Интересно, какой будет его новая жизнь? Может, в ней он встретит жену, и они поженятся? И он уж точно не забудет ее имя… Шесть. А хотя, какое у него может быть будущее, если Сфера распыляет информацию? «Когда все кончится?» — он усмехнулся. Для него все кончается прямо сейчас. Пять. Интересно, а мясорубка — это очень больно? Четыре. Странно так. Вот он сейчас дышит и шевелится, может поднять и опустить руку — а через секунды всего этого не будет. Три. На него смотрят некоторые заключенные. Которые живые. Не "штампы". Наверное, думают, чего он натворил. Два. Но ведь он ничего не натворил! Один. Это ошибка! Резкая боль пронзила виски. Он услышал сдавленный хруст костей и боль, всепоглощающую ноющую боль… Только одно. Только бы не забыть имя жены потом… Если встретит… Не забыть… Имя… И цвет глаз… Сознание погрузилось в темноту.

***