***
— Я не намерен терпеть это и дальше! С меня хватит; я ничего не говорил, когда она отказывалась работать, но вот этот роман на стороне… Я подам на развод. Мне неприятно даже касаться её теперь! Отец с равнодушием оглядел брошенные на стол снимки. Где-то вполне невинные, типа посиделок в кафе, а где-то более… откровенные. Серьёзно, места лучше машины не нашлось или настолько приспичило? — Выжди ещё год. Её отец перепишет компанию на тебя, а там делай, что хочешь. — Какой ещё год, у меня нет столько времени в запасе, она ждёт ребёнка! Повисло тяжёлое молчание, нарушаемое только мерным тиканьем часов. В кабинете отца всегда было неприятно находиться – в детстве Ёнджо обходил эту комнату стороной, а если уж не везло здесь оказаться, то хотелось раствориться в этом жёстком кресле, лишь бы избежать колючего взгляда и криков. Никогда не получалось. — Ким Майкл Ёнджо, — как и ожидалось, пауза была затишьем перед бурей, — тебя разве не учили думать о последствиях до того, как совать свой член куда ни попадя?! — Это не моя вина, я следил за тем, чтобы она дополнительно принимала таблетки! — разозлился Ёнджо, но забыл, что и отец взрывается не хуже. — Значит, плохо уследил! — Нет, это значит, что это не мой ребёнок! Оба какое-то время молчали, раздражённо глядя друг на друга. Ёнджо ждать не собирался. Если он не поставит точку сейчас, то Хёмин свяжет его обязательствами на долгие годы. — Я запрещаю тебе разводиться с ней, Ёнджо. Слышишь меня? Ёнджо глубоко вздохнул в попытке успокоиться, и направился к выходу из комнаты. В конце концов, он просто пешка… Но эта пешка может играть по своим правилам. — Мне плевать на твой запрет. И он вышел, закрыв за собой дверь – буквально тут же об неё разбилась одна из коллекционных ваз. Следующий день Ёнджо начал как обычно. Проснулся в восемь, уехал на работу, в десять часов получил от Хёмин сообщение "я уже соскучилась, во сколько ты приедешь?". В ответ он написал, что задержится подольше, работы много. А ещё через час ему сообщили, что Хёмин уехала, только взяла не свою машину, а села в чужую. Ту же самую, в которой с месяц назад трахалась с другим мужчиной. Ёнджо через полчаса вернулся домой, прошёл в спальню и стал ждать. Надо же, как соседи любили его и ненавидели Хёмин – милейшая старушка из квартиры напротив с большим сожалением сообщила, что иногда его жена возвращается домой с кем-то другим. Что ж, поймает он обоих или только её – не важно, в любом случае, у него всё равно есть доказательства её измены. Через пару часов ожидания Ёнджо наконец услышал, как открывается дверь, а потом сразу два голоса начали что-то обсуждать. Постепенно голоса становились громче, явно двигаясь по направлению спальни. Не постеснялась домой своего любовника привести, как же мерзко. — Уверена, что он на работе? — Машины же нет. Успокойся, Ёнсу, не в первый раз же сюда приходишь. Ёнсу? Не так ли звали её сводного брата? Того, кто "настолько тупой, что не сможет управлять компанией", по словам её отца? Дверь спальни резко распахнулась. От вида целующейся парочки, игнорирующей всё вокруг, Ёнджо чуть не стошнило, но вместо этого он только кашлянул, с садистским наслаждением наблюдая, как Хёмин вздрагивает, отшатываясь от Ёнсу, и полными ужаса глазами смотрит на мужа. Теперь уже бывшего. — А почему ты… — Какая же ты отвратительная. Её глаза наполнились слезами, но верить им Ёнджо не собирался. Достаточно того, что эта лгунья крутила им, как хотела, с помощью обмана, слёз и просьбами простить каждую её истерику. — Ты правда думала, что я настолько слепой и не замечу? Считала меня наивным дурачком, который не обратит внимания на то, что к аромату шоколада добавится хвойный, и поверит в то, что это случайность? Думала, что я не смогу нанять человека, чтобы следить за тобой? А в итоге теперь ты стоишь и льёшь слёзки, — Ёнджо усмехнулся, закинув ногу на ногу. — Ребёнок чей? Хёмин только всхлипнула, но так и не ответила. — Я начинаю терять терпение. Чей ребёнок, спрашиваю? — Мой, — видимо, Ёнсу надоело стоять столбом и он решил хоть немного побыть смелым. Похвально, но ситуация лучше не стала. — Она хотела разводиться, но… — Вот как. То есть ты, моя дорогая, хотела на мне "подзаработать"? Я бы потом выплачивал деньги за чужого ребёнка, так? — Да что ты его слушаешь, не так всё было!.. — А теперь слушай сюда. Развод ты определённо получишь, радуйся, но он будет явно не на твоих условиях. Вещи собирай – даю тебе время до конца дня – и чтобы я тебя больше не видел и не слышал. А если задумаешь лезть в мою жизнь или попытаешься мне её испортить, то эти фото попадут в СМИ. Ёнджо кинул на постель пару снимков – Хёмин сначала прищурилась, пытаясь разглядеть, что на них, а потом отступила на шаг назад. — Это шантаж… Ты не посмеешь! — Хочешь проверить? Тебя-то мне не особо жалко, мне лишь интересно, что скажет твой отец. И как отреагирует общественность, узнав, что дочь владельца Medicorp, будучи в браке, так… интересно проводит время с другим мужчиной. Думаешь, тебя за это по головке погладят? — вся ситуация хоть и была отвратительной, но месть всё-таки действительно сладка. — Я великодушно даю тебе выбор. Немного помедлив, Хёмин подошла к шкафу, оттолкнув замершего Ёнсу. Её всхлипывания не вызывали жалость – ещё несколько минут назад она веселилась и даже не думала о том, что может так глупо попасться. Два часа ушли на то, чтобы проконтролировать девушку – она так и норовила забрать то, что ей не принадлежало. А потом, напомнив про их договорённости, Ёнджо наконец выпроводил Хёмин с Ёнсу из своей квартиры. И наконец его всё полностью здесь устраивало. Ёнджо вышел на балкон, параллельно стягивая с пальца кольцо, про которое он даже успел забыть. Конечно, ещё предстоит бракоразводный процесс, и информация об этом точно просочится в СМИ, учитывая то, что они дети конкурирующих компаний, но не страшно. Ёнджо знал, на что шёл. Размахнувшись, он бросил кольцо куда-то вдаль, особо не задумываясь, куда оно попадёт и кто найдёт его. И только после этого ему стало по-настоящему легче.***
— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Ты подставил меня! — А почему я должен потакать твоим желаниям, объясни, пожалуйста?! Как Ёнджо и полагал, его отец узнал обо всём на следующий же день от отца Хёмин, но, будучи в отъезде, поговорить с сыном смог только через неделю. Когда вся общественность уже смаковала скандал, строя догадки и обвиняя то одну сторону, то другую во всех смертных грехах. — Ты же всё равно хотел завладеть этой компанией, есть ли разница, как это сделать? — еле сдерживая свою злость, спросил Ёнджо, кинув документы обратно на стол. — Так или иначе… — Так или иначе, у нас с тобой была договорённость, — перебил его отец. — Ты делаешь так, как я тебе говорю, а взамен я позволяю тебе заниматься тем, чем хочешь. Или уже нет желания владеть фотостудией? Прекрасно, я давно хотел, чтобы ты занял место моего заместителя. — Но у меня не было выбора! — выкрикнул Ёнджо, резко поднимаясь на ноги. О договорённости он прекрасно помнил, но неужели отец не понимает, что бывают проблемы, которые иначе не решаются? — Выбор есть всегда, но ты думать вообще не умеешь! — отец ударил кулаком по столу. Маленького Ёнджо это перепугало бы, но взрослый умело прятал детские страхи за сотней масок, чтобы не дать почувствовать превосходство над собой. — Тебя интересует только собственное "я" и больше ничего!.. Значит так, пока у тебя есть возможность работать в своей богом забытой фотостудии, но деньги в неё я больше вкладывать не намерен. И ещё – как только освободится место моего заместителя, им станешь ты. И возражений я не принимаю. — А если я всё равно откажусь? — А если всплывёт тот старый скандал? — впервые за разговор отец улыбнулся, но как-то зловеще. — Интересно, чем занят тот парень-бета, на которого ты накинулся? Что-то после переезда о нём вообще не слышно, но ничего, я-то уж точно смогу найти способ поговорить с ним. Ёнджо сел обратно, вспоминая тот день. Вечеринка по случаю выпуска из университета, какой-то парень, внешне напоминавший Хвануна, только бета. Ёнджо только потом понял, что ему снесло крышу от каких-то "не тех" таблеток, но ошибку он уже совершил. С несчастным парнем, который жил только с бабушкой, он так и не смог поговорить. С ним беседовал отец. Но не может же он вдруг подставить собственного сына… — Будет очень неприятно, если в самый разгар обсуждений всплывёт и это, — мужчина поднялся со своего места, медленно подходя ближе. — Как думаешь, сколько людей останется тебя поддерживать? — Он сам дал мне те таблетки, — сдавленно пробормотал Ёнджо, снова превращаясь в того растерянного и перепуганного парня, проблему которого в итоге решили другие. Страх сжал горло ледяными пальцами, мешая дышать. Отец был превосходным манипулятором. — Как я и говорил, выбор у тебя есть. Либо утонуть в скандалах, либо делать то, что я скажу. А в качестве этакого приятного бонуса, так и быть, получишь возможность построить свою личную жизнь так, как захочешь. И с кем захочешь. Ответ был очевиден. — Второе. Но Ёнджо всё равно возненавидел себя за подобное проявление слабости.***
Medicorp быстро утратила своё влияние на рынке, перейдя в руки "более опытного" человека – так и появилась компания "Pharm Eco & Medicine", отвечающая по большей части за препараты для омег и альф, но также выпускающая косметические средства на основе натуральных компонентов. Работать там хотели многие, но не все имели такую возможность; Ёнджо же был тем, кто имел возможность, но не желание. Однако это никого не волновало, кроме него самого, и работать придётся. Студию Ёнджо передал лучшему другу, Ёнхуну, а сам в итоге сидел за ноутбуком, с неохотой просматривая документы тех, с кем придётся контактировать чаще… Как вдруг взгляд зацепился за одно имя в списке. Ё Хванун, секретарь заместителя директора. Как назло, фотографии не было, но школа совпадала, возраст тоже, и пометка голубого цвета говорила о том, что он омега. Если это не безумное совпадение один на миллион, то это именно тот Ё Хванун. Тот, кто так неуверенно и мило признался ему в любви. Ёнджо улыбнулся, поглаживая по спине усевшегося рядом пса. — Как думаешь, у меня есть шанс всё исправить? — спросил мужчина, поворачиваясь к Санни – тот довольно завилял хвостом, словно выражая таким образом согласие. Что ж, придётся приложить все усилия, чтобы заслужить прощение, и верить в чудо.