Балансируя на грани

      Был дождливый и очень невесёлый вечер, потому что в такие дни Серёжа всегда чувствовал себя как-то паршиво. Иногда у него болела голова, а так просто было не очень хорошее настроение, из-за чего он даже решил пойти спать раньше. Хотелось надеяться, что завтра погода будет лучше, потому что смотреть на солнце за окном было куда приятнее, чем на сплошную стену дождя.       Сергей уже был в спальне и медленно раздевался, собираясь переодеться в ночную одежду, когда услышал за своей спиной почти бесшумные шаги и резко обернулся, увидев, что в дверях стоял Птица, почти облизываясь и смотря на его оголённый торс.       — Я же просил не беспокоить меня по вечерам! — возмутился Разумовский, хватая рубашку для сна и спешно натягивая её. — Что в этом непонятного?!       — Я не подчиняюсь твоим приказам, — хмыкнул двойник, снова внимательно рассматривая его, — Опять один, без подружки или друга. И не скучно тебе?       — Не твоё дело, — буркнул Серёжа, не решаясь снимать джинсы при нём, — Не хочешь уйти и оставить меня в покое?       Он побаивался Птицу, поэтому редко разговаривал с ним более-менее миролюбиво. Хотя где-то внутри было очень неприятное чувство привязанности к этому существу, потому что Сергей как будто не только ненавидел его, но ещё и тайно любил. От этого каждый раз становилось мерзко, потому что это была его вторая злобная личность, от которой он никак не мог найти никакого спасения. Двойник попросту не собирался никуда уходить, постоянно терроризируя его и убивая богатых людей Петербурга. Впрочем, это и то было лучше личных бесед с ним, во время которых Птица постоянно смотрел на него так, как смотреть точно не стоило. Жадно, с непреодолимым желанием получить. И Разумовского это до чёртиков пугало, однако сегодня был первый день, когда двойник неожиданно нарушил его личное пространство после десяти часов вечера.       — Не хочу, — ответил Птица, прислонившись к стене, и его жёлтые глаза блеснули, — Тебе в самом деле совсем не одиноко? Ты не хочешь найти себе какую-нибудь милую девчонку, которая будет терпеть такого зануду, как ты?       — Я уже сказал, что тебя это не касается, — Серёжа не знал, как избавиться от него, если тот уже пришёл, — Просто оставь меня одного. Пожалуйста. Я больше ничего не требую. Дай мне поспать и не приставай.       — Тогда всё было бы слишком просто, — ухмыльнулся двойник, а затем начал угрожающе надвигаться.       Сергей сразу же попятился к стене, чувствуя, как внутри всё замерло. Он ненавидел подобные моменты, потому что просто ничего не мог сделать. Птица управлял им, дёргая за ниточки, а Разумовский боялся признаться в том, что иногда ему это даже нравилось. Вроде, он никогда не был мазохистом, но тут с ним постоянно творилось что-то странное, чего он одновременно и хотел, и мечтал избежать. Впрочем, думать о хорошем было проблематично, так как ему категорически не нравилось, что двойник практически зажал его в углу, а затем ещё и крылья расправил, чтобы тот никак не смогут улизнуть.       — Кажется, у тебя никого не было целую вечность, — заметил Птица, а затем опустил руку и сжал её у него на паху.       Закусив губу, Серёжа с искренним испугом посмотрел на вторую личность. Такого раньше точно никогда не было, а всё новое заставляло его дрожать от страха и ожидать худшего. Кажется, по спине уже покатились холодные капли пота. До этого двойник ни разу не трогал его так, а если сегодня пошёл на такое, то, наверное, не стоило ждать чего-то хорошего.       — Нравится? — с привычной усмешкой спросил Птица, сжимая пальцы чуть сильнее. — Я же знаю, что ты и сам уже давным-давно не прикасался к себе. И я могу помочь тебе, если ты сделаешь хорошо мне.       — Отстань от меня! — Сергей резко оттолкнул его, всё-таки решившись сделать это. — И не смей трогать! Просто уходи из моей комнаты!       — Как недружелюбно, — двойник недовольно покачал головой, — Я же пытаюсь с тобой по-хорошему, приятель, чтобы и тебе самому понравилось.       — Убирайся! — прошипел Разумовский, не зная, чем бы в него запустить. — Дай мне нормально отдохнуть!       Он старался казаться сильным, чтобы отпугнуть Птицу, но тот и не думал покидать его. Да что же такое с ним сегодня было? Серёжу это жутко напрягало, потому что он сталкивался со многим, но двойник ещё никогда не решался приставать к нему. Разумеется, были какие-то странные фразы и движения, но сегодня происходило что-то из ряда вон выходящее. И Сергей пытался спешно придумать план, чтобы избавиться от него.       — Забыл, что мы с тобой навсегда вместе? — Птица снова оказался рядом, хватая его за плечи. — Кажется, я вполне ясно намекнул, чего хочу от тебя. А раз мне нужно, то я получу это любым способом. Будь послушным, Птенчик, если хочешь, чтобы и тебе было приятно. Теперь давай на колени.       — Нет, — сглотнул Разумовский, но снова отпихнуть его не получилось, — Пожалуйста, прекрати! Тебя даже не существует!       — В твоей голове я вполне реальный, — ухмыльнувшись, двойник чуть выпустил когти, — Поспеши, пока я не разозлился и не сделал тебе больно. Мы же можем решить всё по-хорошему и без насилия?       — Да, если ты уйдёшь и не будешь трогать меня, — кивнул Серёжа, а сердце начало колотиться с такой силой, что его как будто было даже слышно, — Прошу, не нужно. Это неправильно!       — Какой же ты упрямый, — Птица закатил глаза, — На колени, я сказал! Значит, придётся делать так, как тебе точно не понравится.       Ещё больше испугавшись того, что двойник задумал, Сергей снова дёрнулся, но Птица сильнее надавил руками ему на плечи, всё-таки вынудив упасть и оказаться прямо напротив его паха. Конечно, Разумовский догадывался, что вторая личность если и была бесполой, то определённо идентифицировала себя как мужчину, однако теперь он тем более убедился в этом, увидев его член. Оказалось, что до этого тот просто прикрывался толстым слоем перьев, но в возбуждённом состоянии был более чем заметен, хотя ничем не отличался от человеческого. В любом случае, Серёжа не хотел ничего с этим делать и просто сидел на коленях, пока Птица не запустил пальцы в его волосы, резко сжав их и заставив того поднять голову.       — За дело, Птенчик, — двойник облизнул губы, а потом подтолкнул его поближе к себе, — Чем лучше постараешься сейчас, тем приятнее будут ощущения потом. Давай же, не заставляй меня ждать.       — Пожалуйста, не надо, — ещё раз попросил Сергей, надеясь, что у второй личности проснётся хоть какая-то совесть, — Мы не должны…       Он честно не понимал, что происходило. Его собственный двойник планировал изнасиловать его? И что с этим следовало делать, если Разумовский совершенно не стремился спать с ним? Точнее, он как-то думал о том, возможно ли это, но проверять на практике не слишком-то и хотел. Впрочем, когда это Птица слушал его и выполнял хоть какие-то желания? Вот и в этот раз он не оставил ему выбора и больше даже ничего не ответил, просто грубо схватив за волосы уже на затылке, а потом заставив открыть рот.       Замотав головой, Серёжа попытался хоть как-нибудь оттолкнуть его, но двойник не позволил и провёл членом по его подбородку, а затем всё-таки вынудил обхватить ртом пока что только головку. Сергей что-то недовольно промычал, понимая, что его насиловал не кто-то чужой, а вторая личность. Поразительно и отвратительно, однако сопротивления были бесполезны и лишь усугубили бы его положение, поэтому Разумовский не без труда расслабился, начиная осторожно и на пробу облизывать его член и надеясь, что намного хуже не будет, раз уж он сдался и пошёл навстречу.       — Вот умничка, — обрадовался Птица, — Хороший Птенчик.       Окончательно потеряв надежду на спасение и тихий сон в эту дождливую ночь, Серёжа позволил второй личности сильнее толкнуться в теплоту своего рта. Двойник блаженно прикрыл глаза, проникая ещё глубже в его горло, но не отпуская волосы, чтобы тот не попытался отстраниться и уйти. Хотя бежать всё равно было некуда. И Сергей прекрасно понимал это, поэтому начал неумело посасывать член, чувствуя, что ему понемногу начинало не хватать воздуха, чтобы дышать. Он поперхнулся, когда Птица толкнулся уже совсем глубоко, но вырваться не получилось, поэтому он просто возмущённо застонал, а на глазах появились слёзы от этой жуткой несправедливости. Почему это происходило именно с ним?       Если честно, глубоко в душе Разумовский уже давно знал, что однажды этот день наступит. И он даже ждал его, потому что последние несколько месяцев только и делал, что смотрел на похотливый взгляд двойника, который изучал его и словно прикидывал, когда будет удобнее изнасиловать.       Птица заметно ускорился, с удовольствием трахая его в рот и с превосходством смотря на него сверху вниз, а потом сел на кровать и потянул Серёжу за собой, чтобы тот оказался между его ног.       — Давай, Птенчик, — двойник чуть теплее улыбнулся, — У тебя прекрасно получается. Если же не можешь взять полностью, то используй руки.       Решив не спорить, Сергей заглотил член почти наполовину, а возле основания сжал его руками, начиная растирать по нему слюну, которая уже и с подбородка начинала капать. Однако дышать по-прежнему было сложно, потому что Птица уже и не пытался сдерживаться, жёстко толкаясь в горячий рот и теперь практически полностью проникая глубоко в горло, отчего было не только больно, но ещё и рвотный рефлекс появлялся. Глаза слезились, а дышать становилось всё сложнее. В один момент Разумовский ощутил, что хватка на его волосах стала слабее, поэтому снова дёрнулся, но двойник что-то прорычал, продолжая наращивать темп. Хоть они с Серёжей и были похожи внешне, но ему честно показалось, что у Птицы член был несколько больше, но со стороны судить было сложнее.       В горле уже неприятно саднило, а вторая личность не хотела останавливаться. Сергей надеялся, что ему хватит сил выдержать эту пытку, потому что двойник явно не собирался ограничиваться только минетом. Решив, что смысла сопротивляться и дальше не было, Разумовский снова обречённо закрыл глаза и ещё немного расслабил горло, чтобы было не так неприятно. И когда Птица понял это, то опять-таки ухмыльнулся.       — Ты сегодня и правда просто чудо. Однако теперь я хочу, чтобы ты что-нибудь сделал сам. Но только попробуй укусить меня. Покажи, что твой ротик и язычок умеют ещё.       Презрительно скривившись, Серёжа убедил себя, что это был он сам, поэтому выбора у него не было. В полицию не сообщить, а убежать тоже не получится. Значит, стоило подчиниться и попробовать найти в этом что-нибудь хорошее. Было сложно, но Сергей всё-таки подбодрил себя и выпустил член Птицы изо рта, чтобы глотнуть свежего воздуха, а не дышать только носом. Двойник нахмурился, но Разумовский не дал ему возмутиться, наклоняясь обратно и обводя языком головку, чуть надавливая на неё и вынуждая даже вторую личность удовлетворённо застонать. Мысленно пожелав ему скорейшей смерти и сразу же наткнувшись на злой взгляд Птицы, который прекрасно увидел всё это, Серёжа опустился ещё пониже, чтобы пройтись языком от самого основания до головки и вновь остановиться на ней, осторожно посасывая, но не решаясь опять взять ствол в рот. Впрочем, всё равно пришлось, когда двойник положил руку на его затылок. От неожиданности Сергей чуть не подавился, потому что Птица сразу же толкнулся в него полностью, вновь начиная самостоятельно трахать свою жертву в рот и слушая его возмущённое мычание. Слюны уже практически не было, отчего стало ещё неудобнее, однако тут член начал пульсировать сильнее, а двойник застонал, и сперма густой струёй брызнула прямо в горло, попутно попав ещё и в нос. В этот момент у Разумовского всё-таки получилось вырваться, но лишь для того, чтобы согнуться в три погибели, громко кашляя, выплёвывая ту сперму, которая всё-таки попала на язык и стирая её со слюной с подбородка. Теперь в горле окончательно начало першить, а кашель никак не проходил.       Как же сильно Серёжа надеялся, что на этом всё закончится. Птица получил желаемое и мог спокойно уйти, однако надежды не собирались сбываться. Вторая личность подхватила его под руки, затаскивая на кровать, жадно целуя и прикусывая припухшие губы, слизывая с них выступающую кровь и пробуя свой вкус, оставшийся на них. Сергей слабо задёргался, но понимал, что у него до сих пор не было шансов освободиться, поэтому придётся и дальше терпеть издевательства. Он не знал, хотел этого или нет, но сейчас двойник был даже несколько миролюбивым.       — Чудесный Птенчик, — с усмешкой промурлыкал Птица, теперь начиная кусать его шею и опять же зализывая оставленные собой ранки, — Чудесный… Какой же у тебя прекрасный ротик, которым ты так замечательно отсасывал мне. Ну же, поцелуй меня сам.       Разумовский попытался отказаться, но двойник уже так настойчиво трахал его в рот языком, что снова не осталось выбора, и Серёжа неохотно ответил на поцелуй, чем лишь сильнее завёл двойника, который спешно сдёрнул с него ночную рубашку, а потом взялся за джинсы, при этом не переставая целовать свою несчастную жертву. Его крылья за спиной немного расправились, а потом Сергей понял, что у второй личности снова был каменный стояк. Если он так быстро возбуждался, то не стоило надеяться, что получится отделаться очень легко.        — Прошу, не надо, — взмолился Разумовский, когда остался полностью без одежды, — Прошу, у меня никогда никого не было!       — Значит, я стану твоим первым, — снова промурчал Птица и склонился к его уху, чуть прикусив его и вынудив Серёжу тихо застонать, — И хочу верить, что единственным. Ты же хорошо смазал слюной мой член, правда, Птенчик? Очень надеюсь, что ты постарался ради своей девственной попки, которой придётся принять его так, как есть.       — Нет! — завопил Сергей, осознав, что его даже подготавливать никто не собирался. — Нет-нет-нет! Отпусти меня, тварь! Отпусти, я не хочу!       С такой силой Разумовский ещё не вырывался, но что, кроме этого, он мог сделать? Только кричать и слабо пинаться, надеясь, что это сработает. Он хотел ударить двойника, но тот перехватил его руки, а затем зафиксировал их в одном положении у него над головой и снова прикусил край уха.       — Если ты расслабишься, то будет лучше, — намекнула вторая личность.       — Не хочу! — завопил Серёжи. — Пусти, не хочу! Умоляю, не надо!       — А твои мысли говорят об обратном, — глаза Птицы в предвкушении загорелись, — Я вижу твои сомнения, смешанные с тем, что ты уже давно мечтаешь почувствовать мой член внутри себя. Есть ли пожелания, Птенчик? Как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?       — Никак! — у Сергея была самая настоящая паника, а двойник сидел у него на ногах, не давая нормально пинаться. — Дай мне уйти! Я не хочу тебя!       — Отлично, значит, всё будет так, как хочется мне, — кажется, вторая личность только обрадовалась, — Не переживай, тебе понравится. Сегодня обойдёмся всего лишь одной позой.       Разумовский не успел снова попросить его не делать этого, потому что Птица уже приставил член к узкому и нерастянутому входу. После этого Серёжа пронзительно вскрикнул, потому что двойник сразу же толкнулся в него, почти мгновенно входя до основания и незамедлительно начиная наращивать темп под громкие и болезненные крики Сергея. К счастью, слюна хоть как-то сошла за смазку, но её всё равно было недостаточно.       — Прошу, остановись! — Разумовский из последних сил сдерживал слёзы, пока Птица безжалостно вбивался в его тело.       Ему было невыносимо больно, хотя удерживать слёзы пока что получалось, потому что он не хотел показывать перед второй личностью свою слабость. Он жадно хватал ртом воздух, кровь пульсировала в висках, а все окружающие их звуки резко поменяли свою тональность, если вообще не исчезли. Двойник навалился на него, начиная по-новому терзать и так искусанные губы, а потом тихо говоря:       — Боже, ты такой узкий… Так восхитительно сжимаешь меня…       — Мне больно, — простонал Серёжа, — Пожалуйста, мне очень больно…       — Скоро будет лучше, Птенчик, — Птица оставили у него на шее яркий укус, а потом слизнул капельку крови, — Потерпи немного.       Он ускорился, с каким-то восторгом слушая поскуливания и всхлипы Сергея, который сильно сомневался, что будет хоть какое-то удовольствие. Как, впрочем, и возбуждение, потому что двойник совсем не жалел его, вбиваясь так яростно, словно вообще хотел убить. Впрочем, он же всегда ненавидел его, о чём Разумовский прекрасно знал. Наверное, Птица хотел заставить его подчиняться, чтобы смотреть, как тот терял всякую надежду. Он мечтал сломать Серёжу и сделать из него просто свою игрушку, с которой можно забавляться в любое удобное время. С каждым толчком двойник как будто стремился войти как можно глубже, хотя уже было некуда, а шлепки становились всё громче и появлялись всё чаще. Когда Птица полностью вышел из него, а затем тут же полностью толкнулся обратно, то вызвал очередной отчаянный вопль.       — Ты чудесно кричишь, — сказала вторая личность, — Это прекрасно. Я могу отпустить твои руки, но с тем условием, что ты будешь хорошо себя вести.       Сергей закивал, показывая, что будет делать всё так, как нужно, потому что в этой позе было крайне неудобно. Тогда Птица перестал сжимать его запястья, а руки переместились на бёдра, с силой сжимая их и притягивая ближе к себе, чтобы выбивать из него как можно более громкие вопли. Разумовский уже с такой силой прикусил язык, что весь рот заполнился металлическим привкусом крови. Крики стали ещё громче, когда головка члена начала из раза в раз попадать по простате. От этого не появилось возбуждение или хоть какое-то удовольствие, потому что до сих пор оставалась только режущая боль.       Птица ускорялся всё сильнее, а в один момент Серёжа почувствовал, как по бёдрам вниз течёт что-то горячее. Кажется, двойник пока что не успел кончить во второй раз, поэтому не оставалось сомнений, что это была кровь. Появилось ещё более сильное жжение, и тут Сергей уже не выдержал, а из глаз брызнули слёзы.       — Мне больно! — снова жалобно вскрикнул он, видя, что вторая личность не собиралась останавливаться. — Пожалуйста… Не нужно…       — Ну ты чего, Птенчик? — Птица легонько поцеловал его в скулу, а потом уже вновь напал на покрасневшие губы, кусая их, но быстро отстраняясь. — Разве тебе не нравится? Признайся, что ты хотел подобного. Хотел, чтобы я трахнул тебя именно так.       Силы стремительно исчезали, поэтому Разумовский смог только слабо покачать головой и отвернуться. Перед глазами всё начинало расплываться, боль пульсировала везде, где только могла, а двойник не собирался щадить его, потому что ему такое было в удовольствие. Кажется, хлопающие звуки из-за появившейся крови тоже раззадорили его, потому что Птица немного приподнял ноги Серёжи, ускоряясь так, что тот уже рисковал потерять сознание. Ему было жутко больно и плохо, а стонать получалось только от этой самой боли и унижения. Даже вскрикивать уже не выходило нормально, потому что во рту пересохло, а прикушенный ранее язык тоже давал о себе знать.       Самое омерзительное, что было в этом нечто такое, что в самом деле нравилось Сергею сильнее, чем он хотел показать. Неужели он и правда думал о том, чтобы двойник трахнул его силой? Или же тот прочитал какие-то секретные мысли Разумовского, в которых тот представлял подобные сцены? Ответа не было, потому что, с одной стороны, Серёжа не мог дождаться момента, когда его отпустят, но вот с другой какая-то его часть просила большего. Впрочем, её воля здесь пока что была слабее первой, поэтому Сергей не перестал жалобно хныкать и уже тише постанывать, потому что движения Птицы стали совсем размашистыми, и его больше ничего не сдерживало, так как беззащитная жертва теперь была не такой узкой, как до этого. Хотя и в первые минуты девственность ничуть не беспокоила его. Слёзы вообще никак не трогали сердце второй личности, однако неожиданно он наклонился, слизнув слезу, которая как раз катилась по щеке Разумовского.       — Тише, — шепнул Птица, — Тебе же на самом деле не больно, правда? Ты в тайне наслаждаешься тем, что я с тобой делаю. Постони для меня ещё. Не думай про боль, пытайся найти в этом удовольствие.       Серёжа измученно посмотрел на двойника, который и правда считал, что он должен был увидеть в происходящем хоть какую-то толику чего-то хорошего, но разве это было возможно? Однако когда Птица понял, что Сергей не торопился радовать его, то разочарованно оскалился, вновь сменив угол проникновения, чтобы через каждые несколько секунд попадать головкой по простате. От этого Разумовский, всё-таки не выдержав, застонал так, как того хотела вторая личность. Он сжимал практически мокрую простыню в пальцах с такой силой, что даже костяшки пальцев уже побелели, а подушка была не менее сырой из-за взмокших волос, которые попадали на лицо, закрывая весь обзор. Впрочем, Серёжа не особо и хотел смотреть на своего насильника, однако того это категорически не устраивало, поэтому он вытянул руку, убирая в сторону мокрые рыжие пряди, а потом чуть замедляясь. Для Сергея это было глотком свежего воздуха, потому что теперь движения стали не такими агрессивными, как до этого. К сожалению, боль и жжение никуда пропадать не собирались, а двойник с усмешкой сказал, кивнув куда-то вниз:       — Погляди, как хорошо мой член двигается в тебе, Птенчик, — Птица привычно облизнулся, наслаждаясь этим зрелищем, — И как хорошо на нём смотрится твоя кровь. Ну же, посмотри.       Он схватил Разумовского за подбородок, заставив чуть-чуть приподняться, а затем взглянуть на то, как двойник медленно выходил из него, а потом уже сильнее толкался обратно в горячее нутро, легко скользя внутри из-за крови, которая так и продолжала течь по ногам. У Серёжи не было возможности отвернуться, а Птица снова ускорился, прижимая его к кровати своим весом, а затем вдруг резко шлёпнул по внутренней стороне бедра.       — Раздвинь ноги сильнее! — приказным тоном сказал он, после чего отвесил новый шлепок, от которого Сергей вскрикнул, потому что тот пришёлся прямо на следы от царапин, которые незадолго до этого оставила вторая личность. — Ну же, поспеши. Мне неудобно, когда ты зажимаешься. А я хочу тебя полностью.       Разумеется, Серёжа выполнил и эту просьбу, чтобы не стало ещё хуже, но ему казалось, что в любой момент он просто умрёт, так как дышать уже было сложно из-за адской боли и шока, вызванного ей же. А двойник как будто специально не торопился кончать, растягивая приятный для себя процесс и снова проводя когтями по нежной коже на бедре.       — Ты невероятный, — выдохнул Птица, — Такой покорный, такой беспомощный. Теперь я буду каждую ночь трахать тебя именно так, слушая твои стоны и крики. У нас впереди очень много ночей, Птенчик. Ты будешь стонать только для меня, а потом и сам начнёшь просить о том, чтобы я взял тебя в любой позе и на любой поверхности. Поверь, мы с тобой попробуем очень много поз. Самых разных. Точнее, все, которые только существуют.       Сергей уже не знал, что ему делать: просто плакать от безысходности и ждать конца или же попытаться расслабиться, хотя это и казалось невозможным. Но что ещё он мог сделать, кроме этого? Впрочем, был один вариант. Когда Птица чуть запрокинул голову, перестав смотреть на него, Разумовский каким-то чудом нашёл в себе силы сделать неожиданный рывок и вцепиться пальцами в его правое крыло, вырывая из него несколько перьев.       — Ах ты гадёныш! — в бешенстве воскликнул двойник, а потом резко ударил его по лицу, подарив не самую приятную пощёчину.       Вскрикнув, Серёжа в голос зарыдал, наверное, уже раз в третий, а Птица вдруг схватил его, мгновенно переворачивая на живот, садясь сверху и сразу же вводя член в уже растраханный проход, мышцы которого больше не сжимались. Да и не могли сжиматься, скорее всего.       — Ты наказан! — процедил он. — Поверь, так будет больнее. А ведь я хотел с тобой по-хорошему.       Он не соврал, потому что в такой позе ощущения действительно стали ещё острее, а поскольку теперь Сергей утыкался носом в подушку, то ему тем более было нечем дышать. Двойник не скупился на укусы, в которых теперь были все плечи, и жёстко вбивался в него сзади, крепко держа за бёдра, чтобы тот не попытался вырваться. Разумовскому было ещё больнее, чем до этого, а когда он подавился собственной слюной, то начал кашлять, подумав, что сейчас умрёт уже от этого, а Птице это не понравилось, поэтому он грубо положил руку ему на голову, полностью прижимая его лицом к подушке и этим заглушая последующие всхлипы. Серёжа слабо дёрнулся, а новый удар по простате стал настолько болезненным, что он всё-таки взвизгнул гораздо громче. Двойник понял его реакцию на это, поэтому не прекратил, стараясь попадать только по этому месту и заставляя Сергея чуть трепыхаться под собой и стонать, но не думая отпускать. У Разумовского начиналась истерика, и он захлёбывался слезами, которые капали на подушку и стекали по подбородку. Щека тоже горела огнём после того, как вторая личность ударила его. Возможно, сейчас было проще молить о смерти, а не о пощаде. Хотя Серёжа в принципе сомневался, что вообще сможет пережить этот секс, потому что ему уже было так плохо, что он не сомневался в своём скором конце. Он никогда не думал, что умрёт так глупо. От боли.       Когда Сергей почувствовал, что глаза начали закрываться, Птица вдруг перевернул его обратно на спину, а потом начал целовать в покрасневшую от удара щёку, шепча:       — Прости, Птенчик, я не хотел тебя бить. Прости. Потерпи ещё чуть-чуть, я почти всё.       Теперь Разумовский был благодарен уже хотя бы за то, что снова лежал лицом наверх, а не вниз. Так было легче дышать, а боль из резкой превратилась в какую-то тупую. Не сказать, что было намного лучше, но Серёже уже просто было всё равно, потому что он понял, что скоро всё это закончится. И тут он сделал кое-что неожиданное как для себя, так и для двойника, потому что обхватил его руками за шею, утыкаясь носом ему в плечо и продолжая мелко дрожать и всхлипывать. Птица, словно внезапно пожалев его, стал двигаться совсем медленно, а затем нежно поцеловал за ухом, через секунду переключившись на губы. Однако долго это не продлилось и Сергей вновь отвернулся, не прекращая тихо рыдать. Потом он зарылся пальцами в перья двойника, страшно желая дёрнуть его, но опасаясь, а когда пальцы проникли ещё глубже, то Птица практически застыл, и у него изо рта вырвался протяжный стон.       — Ах… — вторая личность закусила губу, — Продолжай, Птенчик… Сделай так снова. Сделай мне приятно…       Даже в таком состоянии Разумовский сумел удивиться, но если это могло помочь быстрее довести двойника до разрядки, то он не стал упускать возможность, продолжив пропускать пёрышки сквозь дрожащие пальцы и касаясь, как оказалось, чувствительных крыльев везде, где только получалось. Теперь уже Птица практически извивался в руках Серёжи, и его стоны были такими громкими, что Серёжа почему-то не выдержал и заткнул его поцелуем, лишь бы не слышать их, хотя второй личности это явно понравилось, потому что он сразу же принялся отвечать, начиная повторно изучать языком его рот. Толчки опять чуть участились, но Сергей почувствовал внутри себя лёгкую пульсацию чужого члена, поэтому догадался, что через пару минут или даже секунд мучения кончатся.       Как Разумовский и ожидал, с такими настойчивыми ласками Птица не продержался долго, сильнее прижимаясь к Серёже и с уже более тихим стоном кончая в него. У Сергея перед глазами вновь всё потемнело, а где-то в глубине стало невероятно жарко от заполнившего его семени. Двойник в последний раз поцеловал его, а потом вышел из почти полностью разбитого тела, смотря как из совсем растянутого прохода вытекает тоненькая вязкая струйка розоватого окраса. Он провёл рукой по члену, стирая с него кровь, смешанную со спермой, и ещё несколько белых капелек попало Разумовскому на живот. Это было последнее, что Серёжа запомнил, потому что после этого он сразу же провалился в кромешную темноту, потеряв сознание от боли, усталости и шока.

***

      Когда Сергей с трудом разлепил глаза, то в комнате было всё так же темно. Значит, ещё была ночь, а в отключке он был не так уж и долго. По крайней мере, было сложно судить о настоящем времени суток из-за плотно задёрнутых штор. У него болели все возможные мышцы. Даже те, о которых он понятия не имел. Внутри всё тоже по-настоящему горело, как и снаружи. Ощутив, что сверху на нём лежало что-то тяжёлое, Разумовский не без труда повернул голову, увидев, что это было крыло двойника, который, судя по всему, был рядом. Серёжа попытался повернуться, но по телу прошла волна боли, отчего он громко вскрикнул, а на глазах выступили слёзы.       — Мой Птенчик очнулся?       Птица тоже зашевелился, а потом почти перелез через него, но лишь для того, чтобы развернуть его лицо к себе. Он прекрасно видел в темноте, поэтому заметил, что глаза Сергея были покрасневшими и уставшими. Было такое впечатление, будто из них даже вся жизнь разом пропала. Двойник ласково погладил его по щеке тыльной стороной ладони, но Разумовский испуганно дёрнулся.       — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась вторая личность.       — Кажется… — прохрипел Серёжа, пытаясь выдавить хоть какие-то слова, — Кажется, ты повредил мне всё, что только можно… Пожалуйста… Прошу, убей меня… Мне так больно…       Ему не стало лучше после того, как всё кончилось. Наоборот. Даже шевелиться толком не получалось. Однако Птица просто улыбнулся, а потом тихо сказал:       — Тогда придётся помочь тебе.       Сергей опять не удержался от стона, когда двойник помог ему лечь на живот. Точнее, он сам положил его, так как у Разумовского все конечности как будто разом отказали. Вторая личность необычно мягко поцеловала его между лопаток, чувствуя соль на языке. После этого он спустился ниже, проводя ладонями по его ягодицам, но не задевая когтями, которые заранее убрал. Серёжа хотел бы оттолкнуть его, но просто безвольно лежал, не зная, чего ещё следовало ждать. Быть может, Птица прямо сейчас планировал продолжить, чтобы окончательно добить свою жертву. Но двойник просто бережно раздвинул его ягодицы, на которых ярко выделялись уже засохшие алые подтёки, а потом осторожно прошёлся языком между них, слизывая оставшуюся снаружи кровь и сперму. На припухший и покрасневший проход попала его слюна, и снаружи внезапно разлилась очень приятная прохлада, снимая невыносимый жар, который был до этого. Возможно, она обладала каким-то целебным свойством. Сергей что-то судорожно выдохнул, вновь комкая в пальцах простыню. Закончив с этим, вторая личность снова легла рядом. Боль чуточку поутихла, хотя внутри по-прежнему всё болело так сильно, что хотелось реветь белугой. Птица облизнул два своих пальца, размазывая слюну уже по собственному члену, а когда убедился, что она практически капала вниз, то перевернул Разумовского на бок, хотя даже это движение отдалось болью. Поцеловав его в плечо и бережно приподняв его ногу, двойник прошептал ему в ухо:       — Приготовься, Птенчик, сейчас будет больно.       — Ч-что? — выдавил Серёжа, слегка повернувшись, но смысл сказанного дошёл до него слишком поздно.       Громкий вопль пронёсся по комнате, когда Птица медленно протолкнул в него сначала только головку, а затем и весь ствол. Двойник приобнял его одной рукой, в которую Сергей сразу же вцепился, а вторая личность не попыталась вырваться. Он просто продолжал осторожно целовать Разумовского в плечо.       — Тише, Птенчик, тише… — шептал Птица, — Это поможет тебе.       — За… За что? — слова давались с трудом. — Умоляю… Не делай этого снова…       — Всё хорошо, — двойник зарылся носом в его волосы.       Немного полежав без движения, Птица сделал всего несколько неторопливых толчков, и внутри тоже внезапно стало как-то прохладно. Видимо, от слюны, которой до этого вторая личность смазала член. Двойник почти сразу же вышел из него, и, несмотря на то, что Серёже стало чуть-чуть получше, он почувствовал, как на простыню опять начала капать кровь, раз Птица снова задел его. Сергей жалобно всхлипнул, и двойник вновь помог ему лечь на спину, а потом усмехнулся.       — Я не видел, чтобы ты сегодня кончил, — задумчиво сказала вторая личность, — Надо срочно это исправить. Расслабься, Птенчик, я хочу, чтобы тебе тоже было приятно.       Если Разумовский и хотел возразить, то просто не нашёл на это сил, а Птица спустился к его паху, беря в руку пока что вялый член и делая несколько быстрых движений вверх-вниз. Серёжа не удержался от стона, а потом стыдливо отвернулся, поняв, что внизу живота стало горячо, а эрекция не заставила себя ждать, хотя он думал, что вообще не сможет возбудиться после того, что с ним сделали. Двойник довольно ухмыльнулся, чувствуя, как член в руке стремительно затвердел и увеличился, а потом наклонил голову, беря его в рот. Сергей уже привычно сжал в пальцах многострадальную простыню, когда Птица начал обводить языком головку, обхватывая её губами и скользя по ней кончиком языка, лаская осторожно, но с удовольствием. Ему не составило труда заглотить член почти полностью, и Разумовский ясно ощутил, как тот касался стенки его горла, но у двойника не было рвотного рефлекса, поэтому он спокойно мог делать горловой минет, растирая по стволу слюну и даже не издавая никаких звуков. Он просто смотрел на реакцию Серёжи, и его жёлтые глаза слегка поблёскивали в темноте. До этого у Сергея была всего одна девушка, которая и то никогда не отсасывала ему, поэтому такой опыт был впервые, и он кончил почти мгновенно, как-то вымученно застонав. Птица спокойно всё проглотил, слизывая с губ остатки спермы, а потом ещё раз проводя языком по головке его члена, чтобы убедиться, что ничего не оставил.       Как только Разумовский снова обмяк, двойник нащупал позади себя одеяло, а затем подтянул его, накрывая им Серёжу и ложась рядом. Потом он ещё и крыло вытянул, чтобы уставшему Сергею было теплее. Он немного повозился, тоже частично оказавшись под одеялом, после чего перекинул через Разумовского руку, притягивая его поближе к себе и обнимая, хотя от этого тот всхлипнул и зажмурился от новой боли, хоть и не такой сильной, как до этого.       — Ты должен поспать, Птенчик, — сказала вторая личность, начиная поглаживать его по голове, — Теперь ты можешь отдохнуть.       — Мне кажется, я умираю… — пробормотал Серёжа, — Мне плохо…       — Это пройдёт, — пожал плечами Птица, а потом приподнял его голову, легонько целуя в губы, на которых тоже была засохшая кровь, — Признайся, что на самом деле тебе понравилось, потому что ты хотел этого.       — Ничего подобного, — опять кое-как выдавил Сергей, — Я… Я ненавижу тебя…       — Брось, — двойник хмыкнул и провёл пальцем по его нижней губе, — Я знаю, что ты скрываешь свои настоящие чувства. Ты желал этого всем своим нутром, но никогда не признался бы в силу своей слабохарактерности. А я помог тебе проявить себя. Если бы ты в самом деле хотел освободиться, то вырывался бы куда сильнее.       — Это… Это было отвратительно, — Разумовский посмотрел на потолок, чувствуя, что слёзы уже сами потекли по щекам, а остановить их не получилось, — Ты… Ты…       — Прекрати, — почти приказал Птица, приподнимаясь на локте, а потом начиная стирать с его лица влажные дорожки, — Это же не конец света, как-никак. От этого ты не умрёшь. Да, поболит пару дней, но я позабочусь о тебе, чтобы всё зажило быстрее.       — А потом… Потом снова трахнешь так, что я… — Серёжа помотал головой, — Даже двигаться не смогу…       — Хватит истерить! — у второй личности был крайне недовольный взгляд. — Если ты сейчас успокоишься и потом тоже будешь хорошо себя вести, то я обещаю, что в следующий раз буду с тобой помягче, пока ты не привыкнешь. Ты меня понял, Птенчик?       — Д-да… — на большее Сергея просто не хватило.       — Вот и замечательно, — Птица ещё чуть подтянул одеяло, — Ну так и чем же ты ответишь на то, что тебе всё-таки понравилось?       Разумовский горестно вздохнул и не стал отвечать, понимая, что двойник и так сможет заглянуть в его мысли и увидеть там желанный ответ. Сейчас Серёже хотелось убить самого себя за то, что какая-то его часть в самом деле была удовлетворена произошедшим, а до этого требовала подобного. Однако он точно знал, что никогда не скажет об этом второй личности вслух, потому что тогда это будет уже настоящим признанием, а не просто какими-то бесплотными мыслями.       — Как хочешь, — Птица злорадно ухмыльнулся, до этого промолчав почти минуту, но и так было понятно, что он увидел всё, что хотел, — А теперь засыпай. Тебе некуда торопиться, поэтому действительно нужно отдохнуть.       Может, Сергей совершил самую огромную ошибку в своей жизни после случившегося, но он пересилил боль, подвинувшись ещё ближе к двойнику и неуверенно обняв его. Он и сам не знал, зачем сделал это, но Птица необычно тепло ответил на объятия, прижимая его к себе, а потом, помедлив, осторожно целуя в макушку. Разумовский всё-таки позволил себе расслабиться и закрыть глаза, чтобы попытаться дать своему телу хотя бы немного отдыха. Да и разуму тоже, так как мысли начинали знатно путаться. Двойник не пытался сильно сжать его или снова сделать больно. Он тихо лежал рядом, иногда наклоняясь, чтобы поцеловать, а так просто перебирал в пальцах его волосы, успокаивая и помогая поскорее заснуть.       Птица сказал, что завтра Серёже станет легче, но тот прекрасно осознавал, что когда проснётся утром и найдёт в себе силы встать, то обессиленно упадёт обратно, увидев, что вся простыня испачкана в его крови. Однако потом он решит, что это уже в прошлом и просто отправится готовить себе хоть какой-то завтрак. И Сергей не сомневался, что их с двойником ждёт очень долгий и, возможно, серьёзный разговор на тему произошедшего. У всего есть две стороны. Если с первой ненависть достигала желания убить, то со второй она превращалась в нечто странное, требуя получить Птицу полностью. Возможно, Разумовский даже хотел окончательно подчиниться ему. Он не понимал, что чувствовал к этому существу, но знал, что балансировал на грани. С одной стороны был тёмный и беспросветный мрак второй злобной личности, а с другой — мягкость и теплота самого Серёжи. И Сергей догадывался, что наступит момент, когда он оступится и полетит вниз головой в одну из двух пропастей. Пока он не представлял, какой край окажется более скользким, но что-то подсказывало ему, что Птица добьётся своего, а уже через месяц или меньше Разумовский будет с истинным удовольствием стонать под ним и просить о большем.