Шах и мат, Хван Хёнджин

Хёнджин не понимал, как обычный турнир по шахматам мог превратиться в это. Было жарко. По лбу стекал пот. Он крупными каплями скатывался по вискам и падал куда-то за ворот белой рубашки. Пальцы слегка подрагивали, а сердце ухало в груди. Хван следил за движениями Минхо и чувствовал, как к горлу подкатывал ядовитый ком. Каждое движение Хо было наполнено смыслом. Он будто игрался, как кошка с мышкой. Водил пальцами, прикасался невесомо, а затем двигал рукой в неожиданном направлении. Хёнджин понимал, что его надолго не хватит. Конец был близок, но он не собирался сдаваться первым. В горле пересохло. Хван встретился с Хо взглядом и не смог сдержать шумного вздоха. У того в глазах был влажный отблеск чувства безграничной власти над Хваном. Тем приятнее было одерживать над ним верх. Хёнджин быстро облизал влажные губы. Он обхватил головку двумя пальцами и опустил фигурку на одной линии с королём. — Шах, — прошептал Хёнджин низко. Секунду, две. На его губах заиграла самодовольная улыбка. Он сделал паузу, выдохнул и ударил ладьёй по королю, дерзко скидывая чёрную фигурку с доски, — и мат. Минхо изменился в лице. Уголки губ поползли вниз. Он нахмурил брови, окинул шахматную доску злым взглядом и посмотрел на Хвана исподлобья. В его глазах читалось негодование и желание как минимум перевернуть эту шахматную доску к чертям собачьим. Минхо был в одном шаге от победы, если бы не Хёнджин с его ловкостью рук. — Засунь свою ладью знаешь куда, — тихо, так что это мог услышать только визави, прошипел Хо. На доске не хватало одной фигуры. Минхо точно знал, что его слон не выбыл из игры. Он просто исчез с доски. Благодаря Хёнджину. — Куда, — с улыбкой на губах весело спросил Хван. — Узнаешь, — усмехнулся Хо. — Посмотрим, — перебил его Хёнджин, — а теперь напомните классу, на что мы играли? Ли закатил глаза. Толпа, собравшаяся понаблюдать за соревнованием между учителем и учеником, замолчала. — Проигравший убирает кабинет, — сказал Минхо неохотно. На лице Хёнджина расцвела улыбка. Он осмотрел собравшихся одноклассников в кабинете. — Если кто-то хочет помочь с уборкой, то может остаться. *** Дверь в кабинет закрылась за последним свидетелем их шахматной партии. Никто из учащихся не желал помогать в уборке и быть свидетелем очередной стычки между парнями. — Ты думал, я не замечу, как ты спиздил моего слона с доски? — ровно произнёс он, поднимаясь со своего стула и защелкивая замок на дверной ручке. — Виновен, — поднял руки над головой Хван. Из раскрытого кулака выпала шахматная фигурка. — Шах и мат, блять, да? — начал заводиться Хо. Он ненавидел проигрывать. Но ещё сильнее его гордость задевал тот факт, что игра была на желание. — Ты проиграл в этот раз, признай, — улыбался Хван одними уголками губ. Его волосы были небрежно зачёсаны назад. Неподобающий внешний вид для ученика, но Хван позволял себе немного больше, чем все остальные. Он сидел вальяжно, закинув ногу на ногу, и чувствовал себя безоговорочным победителем. Расстегнутая на две пуговицы рубашка (когда по уставу должна быть под горло), чёрные джинсы взамен обязательных форменных брюк. Хёнджин был не из примерных учеников, слишком самоуверенный для своих восемнадцати лет и столь же неотразимый. Про таких говорят «что на уме — то на языке». Вызывающий, непослушный. Поэтому постоянно влипающий в истории и получающий наказания. В ладони он держал поверженного вражеского короля. Тот скользил у него между пальцами, а потом и вовсе быстро исчез в кулаке. У Хвана были чудесные, ловкие пальцы. И Минхо знал об этом как никто другой. Но сегодня он не собирался уступать Хвану. Ни сейчас и ни когда-либо. Хёнджин смотрел ему прямо в глаза. Мышцы на его руках были напряжены, словно Хван мог в любую секунду сорваться и забрать своё. Молодой, наглый. Все эмоции напоказ, словно открытая книга. Он был сильным, хоть и младше на 4 года и немного уже в плечах, но при желании мог бы завалить Минхо без всяких споров. Он прекрасно знал об этом. На его губах играла самодовольная улыбка. Он считал себя победителем. — Напомни, на что мы сегодня играли, Минхо, — повторил Хван вновь. Ли усмехнулся. Хёнджин хотел получить своё. Всегда хотел. Но проблема была в том, что и у Минхо были потребности. — Мистер Ли, — поправил его Хо, — я всё ещё твой учитель. Он сжал пальцами дверную ручку и дёрнул её на себя. Заперто. — А играли мы на твой зад, Хёнджин, — будничным тоном добавил он. — Мистер Ли, — холодно перебил его Хёнджин, — я всё ещё твой ученик. У Хвана выражение лица надменное, почти непоколебимое. Картину лишь портили чуть покрасневшие кончики ушей, которые каждый раз выдавали настоящие чувства Хвана. Он понимал, что проиграл, но пытался сохранить лицо до последнего. А Минхо знал, что это ненадолго. И хотел растянуть эту сладкую прелюдию так долго, как возможно. Он приблизился к столу неспешно. На поверхности, вокруг шахматной доски, были разбросаны черно-белые фигурки. Минхо немного нагнулся и облокотился на стол, выставив руки вперёд. — Ученик, который проспорил мне свой зад, — усмехнулся Ли. Взгляд Хёнджина изменился. Его пальцы мелко, почти незаметно тряслись. Несколько влажных прядей упало на лоб, прикрывая глаза. Но Минхо видел в них голод. А ещё желание, которое не скрыть ничем. Настолько яркое, что передалось самому Хо. Низ живота сладко стянуло. Рядом с Хёнджином было жарко. Напряжение между ними чувствовалось в воздухе. Становилось тяжелее дышать. Хван шумно сглотнул и поправил ворот рубашки, оттягивая его в сторону. На его шее от напряжения проступили вены. Минхо сжал пальцами край стола. Двинуться навстречу первым — снова проигрыш. Это бы выдало настоящие чувства. Ведь его тянуло к Хёнджину пиздецки сильно. Хвана хотелось коснуться. Такого красивого и сексуального, словно сошедшего с обложки модного журнала. Младший поднял на него свой взгляд. В нем будто плясали черти, а зрачки были расширены. Невыносимый. Притягательный. Идеальный. Глаза в глаза. Секунда, две. И они подаются навстречу друг другу почти одновременно. — Как ты умудряешься быть таким горячим, играя в самую скучную игру в мире, — почти восхищенно выдохнул Ли, наклоняясь над столом и притягивая Хвана к себе за волосы, накрывая его губы своими. Минхо ждал этого почти весь день. С утра были уроки, потом этот дурацкий турнир по шахматам. Он не целовал Хёнджина, кажется, уже целую вечность. Тот поднялся навстречу, обвивая шею руками. Хван прижался близко и крепко, встречая своим языком чужой и шумно выдыхая куда-то в поцелуй. Невозможно сдержаться. Словно при касании к Хёнджину у Минхо кровь в жилах закипала и сердце начинало биться быстрее. Нереальный. Словно ебанная фантазия из эротических снов. Хван сам сел на край парты, развел ноги в стороны и привлёк Хо к себе за шею. Развязный, открытый, горячий. К нему притягивало, словно магнитом. Минхо накрыл его бёдра своими ладонями. Лёгкие джинсы почти ничего не скрывали, выдавая возбуждение Хвана. Хо снимал эти штаны с парня уже десятки раз, но в своём кабинете — впервые. Целоваться с ним в школе было волнительно, опасно и безумно возбуждающе. За дверью были слышны чужие шаги и голоса. Они переступали все границы, делая это в кабинете Ли, но пальцы покалывало и губы горели так сильно, что сдерживаться было невозможно. Минхо тяжело дышал в поцелуй, почти задыхаясь от нахлынувших чувств. Неправильные, запрещённые отношения. Опасная связь, от которой могут пострадать оба. Хо спустился поцелуями к шее, туда, где пульсировала яремная вена. Хван шумно вздохнул, когда чужие зубы мягко впились в его шею. Могут остаться следы вполне однозначного происхождения, которые не спрячешь под одеждой. Он впился пальцами в плечи Минхо и мелко задрожал: от опасности быть застуканным и горячих, почти обжигающих прикосновений своего учителя. — Ты нарушил правила, — прошептал ему в шею Минхо. Тёплое дыхание приятно опалило кожу. Хо расстегнул несколько тугих пуговиц на рубашке ученика и опустился губами к выступающим ключицам. А дальше поцелуй. Влажный, мягкий засос. Потом ещё один, на месте которого кожа начинала краснеть. Ли опустил ладонь на чужую грудь и почувствовал, как под пальцами бешено колотилось сердце. В противовес спокойному лицу Хвана, который всё ещё не хотел считать себя проигравшим. — Мы все нарушаем правила, — ответил Хёнджин. Он мягко отстранил Минхо за плечи и немного откинулся назад, упираясь руками в столешницу за своей спиной. Открытый, с разведёнными в стороны ногами, влажными губами, расстёгнутой рубашкой и зацелованной шеей. Сидел совсем близко, но всё равно ощущался неприступным. Чертовски гордый для того, чтобы просто попросить. Для Минхо каждое касание к нему подобно маленькому чуду. Такой красивый, сексуальный. Гибкий и страстный. Хо целовался раньше, но поцелуи с Хёнджином были самые особенные. Даже находиться рядом с ним было немного волнительно. Сердце быстро стучало в груди, мысли путались, а член болезненно стоял. Минхо и понятия не имел, что творилось у Хвана в голове. О чём тот думал, что на самом деле чувствовал. Только тело Хёнджина было предельно честным. Оно покрывалось мурашками от прикосновений, а кожа краснела от удовольствия. А Хёнджину нравилось это восхищение в глазах Минхо. Это негласная, чистая привязанность и влюблённость, которую сам Хо никогда не признавал. Он упивался этой неосязаемой властью над учителем. Играл с ним. Заставлял старшего снимать маску безразличия и показывать настоящего себя. Несдержанного, голодного. У Минхо был животный взгляд, от которого подгибались коленки и дыхание к чертям сбивалось. Всегда строгий учитель, в моменты близости был таким несдержанным и страстным, что Хёнджин был готов раз за разом выводить его из себя, чтобы хотя бы ещё один раз ощутить тот самый взгляд. Он расслабил стопы и школьные ботинки сами слетели на пол с ноги. Минхо легко вздрогнул, когда Хван потерся ногой о внутреннюю сторону его бедра. — Но я выиграл, — улыбнулся Хёнджин, прижимая колено к своей груди и мягко надавливая пальцами ноги на чужой пах. — Правда? — усмехнулся Минхо, накрывая ладонью стопу и вжимая ее в своё тело сильнее, — тогда что ты хочешь? У Хёнджина закружилась голова. Взгляд Ли сверху вниз заставлял низ живота Хвана болезненно поджиматься. — Тебя, мистер Ли, — ответил Хёнджин, облизывая пересохшие от частого дыхания губы, — я хочу трахнуть тебя. Минхо ничего не ответил и просто улыбнулся. Он перенес пальцы со ступни Хвана на его лодыжку, крепко обхватил её и одним движением закинул его ногу себе на плечо и уложил Хёнджина спиной на парту. Хван застыл и, кажется, перестал дышать. Сердце билось в груди быстро-быстро. Минхо прижимал его к парте всем своим телом так, что Хёнджин не мог пошевелиться. Глаза старшего буквально горели. — Тогда зачем ты растягивал себя перед нашей встречей, Джинни? — прошептал Минхо в самые губы. Хёнджин почувствовал, как начал мелко дрожать. Это была конечная. Финиш. Ощущение, будто через его тело прошёл заряд тока. Сердце бешено стучало в груди, а из горла рвался глухой скулёж. Минхо смотрел ему в глаза, держал его подбородок своими пальцами и не давал отвернуться. Сильный, взрослый. Со взглядом настоящего зверя. Заведённый до предела. Хёнджин закусил нижнюю губу, только чтобы не застонать, когда Хо стал стягивать с него джинсы, даже не расстёгивая их. Он с силой тянул их вниз одной рукой. Пояс больно впивался в косточки на бедрах, но поддавался и сползал вниз. Хёнджин был в ловушке. Хо остановился, когда задница Хвана обнажилась. Учитель взял что-то со стола. Хёнджин было дернулся, чтобы посмотреть, но сильная рука, стискивающая подбородок, переместилась на шею и не дала этого сделать. — Попробуешь угадать? — начал Минхо игривым тоном, оглаживая ягодицы невесомо, одними только кончиками пальцев. А потом задницы коснулось что-то холодное. Чёртова шахматная фигурка. — Пошёл в жопу, — прорычал Хван, крупно дергаясь от мимолетного прикосновения. Минхо засмеялся. — С удовольствием, Джинни, но позже. Он немного ослабил напор и отстранился, оставив только руку на шее младшего. Хёнджин дышал часто и прерывисто, его грудь вздымалась, а расстегнутая рубашка сползла в сторону, обнажая часть торса. Соски были твердыми и выглядели так притягательно, что Минхо не мог себе отказать в том, чтобы наклониться и попробовать их на вкус. Он облизнул один, вобрал его в рот и мягко прикусил зубами. На языке заиграл солоноватый привкус кожи. Хёнджина выгнуло дугой от этого, а изо рта сквозь стиснутые зубы вырвался первый приглушенный стон. — Блять, — тихо выругался Хван, зажмурив глаза. — Хорошие мальчики не ругаются матом, — усмехнулся Минхо, доставая из заднего кармана какой-то пестрый пакетик. Он открыл его зубами и взял в ладонь, сдавливая упаковку пальцами. Смазка. — Хорошие мальчики не трахаются с учителями, — прошипел Хёнджин, обхватывая руками стискивающую его горло ладонь. Бесполезно, словно чужие пальцы были сделаны из мрамора. Хо держал его крепко, но так, чтобы младший мог дышать. Минхо выдавил последние несколько холодных капель из упаковки. Они упали на мошонку и быстро скатились вниз. Хван дернулся и поджал губы. Какой-то беззащитный вздох зародился у него в горле, но он шумно сглотнул его и задержал дыхание. Всё только начинается. Минхо обвёл пальцами приоткрытое отверстие, размазывая вязкую жидкость по краям. Хёнджин рефлекторно сжался, когда тот проник указательным пальцем внутрь. — Мягкий, — протянул Минхо, добавляя второй и легко двигая ими внутри, — такой горячий. Ты думал обо мне, когда растягивал себя? — добавил уже тише. — Заткнись, — выдохнул Хёнджин, чуть прогибаясь в спине и забрасывая голову назад. Внутри было хорошо, так охуительно правильно, что он не сразу заметил, что рука на шее уже не удерживала, а гладила по груди, сжимая соски пальцами. Из горла рвались стоны, через сжатые зубы и закрытый рот. Хёнджину хотелось развести ноги в стороны и умолять себя трахнуть без резинки. Но Минхо намеренно стянул его джинсы только до середины бедра, чтобы тот не мог развести ноги так, как ему нравится. Второй палец. Третий. Когда Хо стал растягивать отверстие в стороны, ласкать кольцо мышц снаружи и больше не проникать внутрь, Хёнджину стало казаться, словно он сходил с ума. От сладкой пытки, от возбуждения и от взгляда Минхо. Хотелось закрыться руками, но Хо не позволял, раз за разом повторяя: — Я хочу видеть. И он смотрел. Не отрываясь. Как менялось лицо Хвана, когда тот не прикрывался маской надменности. Как ярко реагировал он на каждое прикосновение, как удерживал стоны и как из последних сил сдерживался, чтобы не начать умолять. — Ах, бля, — тихо прошептал Хван, чувствуя, как что-то стало проникать в него, — это ещё что за хуйня. Минхо усмехнулся. — Слон, — сказал он, — которого ты спиздил в самом конце. — Хо, блять, — дернулся было Хван, но Минхо вжал ладонь в его шею вновь, не давая подняться. — Ты хочешь, чтобы на каждый мат я добавлял по фигурке? Хёнджин застыл. — Ты не... Но Минхо вместо ответа просто улыбнулся. — Блять, — выдохнул Хёнджин. Улыбка стала ещё шире. — Твоя победная ладья будет в самый раз, — сказал Минхо. А потом Хван почувствовал, как инородный предмет пропал, а вход стало растягивать что-то твёрдое и более крепкое, чем фигурка. Хёнджин зажмурился и закрыл свой рот ладонью. Чужой член растягивал медленно, но стремительно. Он заполнял Хвана сантиметр за сантиметром, пока не вошёл полностью и Минхо не застыл. Ощущение наполненности непередаваемое. Этот миг, перед тем, как Хо начинал двигаться, был самым интимным. Хёнджин чувствовал его внутри, ощущал его тело своим, слышал его неровное частое дыхание. Они были словно одно целое. Минхо наконец стянул мешающие и сковывающие движения злоебучие джинсы и отбросил их в сторону, а Хван тут же обнял ногами чужие бедра. Хо наклонился к партнёру и отстранил ладонь от его лица. Он смотрел ему в глаза. Уже совсем другим взглядом. В нём было нечто большее, чем просто желание. И Хёнджина пробило. Из-за близости, эмоций, которые дарил ему Минхо. Старший мягко коснулся его губ своими, целуя неспешно и давая время привыкнуть к ощущениям внутри. — С каких пор ты называешь свой член ладьей? — прошептал Хван, смаргивая выступившие на глазах слёзы. — С тех, когда ты стал моим королём, — сказал Ли тихо, мягко стирая большими пальцами влагу с щёк младшего. Он двигался медленно, проникал раз за разом глубоко и ловил каждый его стон губами. Каждое его движение внутри было таким чертовски правильным, что слёзы против воли Хёнджина скатывались по вискам. Так охуительно, что уши заложило от удовольствия. Минхо гладил его член в такт проникновениям. И Хван чувствовал, как входил в нирвану, а мир вокруг словно переставал существовать, и имели значение только прикосновения Хо и его глубокие, неторопливые толчки, доводящие Хёнджина до чувственного оргазма со слезами на глазах. — Ты сводишь меня с ума, — шептал ему Минхо куда-то в шею. Хван чувствовал, как старший втягивал запах его волос и как внутри становилось горячо и мокро. Минхо продолжал двигаться в нём, а Хван ловил микрооргазмы только от ощущения того, что Хо кончил в него. В своем собственном кабинете. В разгар учебного дня. Прямо в школе, где их могли застукать. Где они нарушали правила. Где они были одним целым. — Я так люблю тебя, — признавался Ли, сжимая бока Хвана ладонями и делая последнее, глубокое движение бедрами, попадая прямо по чувствительной простате. Хёнджин дрожал от услышанного. Волосы в районе висков уже были мокрые от слёз. Он не мог промолвить ни слова. Его горло сдавливало, и казалось, что если он произнесет хоть одно слово, то просто разрыдается. Лёгкие горели от эмоций. Объятия, слова и поцелуи Минхо были самыми драгоценными в тот самый момент. Они были одним целым. Душой и телом. И плевать на правила. И самое приятное в конце. — Я сам уберу кабинет, — сказал Минхо негромко. А Хван чувствовал, как против его воли улыбка лезет на лицо. Потому что он, кажется, в Хо тоже немного того.