Collapse

Внешне Тэхёну Чонгук сразу понравился: большие чёрные глаза, румяные щёчки, цветная одежда, мягкий голос и очень свежая улыбка. Понравился он и тогда, когда раскрыл рот, выдал: «Я из тех, кто встаёт в три часа ночи, и гоняет в супермаркет за сосисками, чтобы пожарить» и так мило засмеялся в тишину, пытаясь разрядить обстановку. Хотя со стороны Тэхёна маньячно звучит всё это «понравился сразу» в контексте того, кто сдаёт Чонгуку комнату. Он о соседе ничего не знал, Сокджин его не оповестил вовремя, так что Чонгук и для него был каким-то сюрпризом в утро выходного дня. С летней панамкой, запахом свежести, пакетом кондиционера для белья помимо чемодана и с весёлым: «Я дома». Кажется надоедливым. На первый взгляд. — Что на ужин? — спрашивает Чонгук шёпотом. В доме так тихо, что не хочется нарушать тишину. Он несёт тяжеленный чемодан за собой. — Ничего, — Тэхён пожимает плечами. Он берёт его сумки, последовав за ним. — Ну, тогда давай я в честь новоселья закажу что-то. Дай телефон, — Чонгук хаотично несёт чемодан, чуть ли не царапая каждую ступеньку. Тэхён кривится. Он берёт пакеты в одну руку, протягивает мобильный, другой рукой поднимает чемодан сзади, подталкивая парня идти быстрее. — Подожди, эй! Какой ты сильный! Предложил бы сам понести. Дай пакеты. Да дай пакеты, говорю! Тэхён раньше в коттедже жил со старшим братом. Не то чтобы они были очень близки. Тэхён сам по себе довольно холоден и не стремится к близкому общению с кем-либо в последние годы, потому что нет времени на глупости или гулянки. Но Джин регулировал их братские отношения. И несмотря на то, что дотянул с «Доброе утро» хотя бы до «Мои дела сегодня не очень», всё равно переехал, когда женился. Коттедж снова опустел. Для одного Тэхёна здание слишком большое, так что парень уже хотел продать его, но в последнюю минуту передумал, решив сдавать второй этаж. Прямо у дома автобусная остановка, откуда транспорт направляется прямиком в студенческий городок. Район приличный, богатый. Сам Тэхён тихий, не лезет кому-то в душу, мирно занимается боксом у себя в гараже, проводя выходные за ремонтом байков или машин. На жизнь хватает, учитывая, что он иногда лезет в бои без правил с нехилым вознаграждением. Говорить об этом, конечно, новому жильцу он не стал. Мало ли. Чонгук выглядит светлым. Ну, в плане: позитивным. Явно не тем, кто одобряет подобное. — Чон Чон Гук, — по слогам выговаривает парень. — Чонгук, — повторяет снова. Они сидят в гостиной первого этажа. Тэхён уже показал ему комнату, сказал располагаться и сейчас хотел насладиться грушами, но Чонгук спустился к нему, и теперь они неловко сидят, осматривая друг друга. — Дай сюда руку, — он улыбается. Тэхён протягивает руку, как и было сказано. Чонгук берёт с журнального столика маркер, открывая крышку зубами, выплёвывая потом колпачок ему на колени. Тэхён удивлённо смотрит на него. Чонгук накрывает его пальцы своими, касается подушечек. — Какие у тебя огрубевшие кончики. Играешь на гитаре? — невзначай спрашивает, пока удобнее устраивается на диване, чтобы писать на ладони без дополнительных усилий. — Боксом занимаюсь, — честно выдаёт. — Ого, — Чонгук выглядит удивлённым, — ну с тобой явно безопасно, — потом нервно смеётся, — если сам не полезешь, конечно. Тэхён качает головой, мол, нет, не полезу. — А я атлет, — гордо заявляет он, поднимая подбородок. — Точнее был им в школе. В универе на это времени нет, — вздыхает. Чонгук пишет у него на ладони своё имя. Почерк аккуратный, такой прямой. Тэхён читает шёпотом, двигая губами, пока вчитывается. А затем Чонгук протягивает ему маркер и свою ладонь. — Теперь ты. Соседей у Тэхёна никогда не было. В плане «чужих людей-соседей». Очень непривычно знать о том, что парень, живущий на втором этаже, останется и завтра, и послезавтра, и на следующей неделе он будет, и даже через месяц. Непривычно и невесело. С первого дня Тэхён отмечает много… много лишнего. Запоминает то, что совершенно не нужно. Почему-то с Сокджином мало обращаешь внимания на то, каким образом он закрывает дверь, как часто меняет постельное белье, какую подушку обнимает или как готовит. Но с Чонгуком почему-то даже нюансы заказанной еды запоминаются. Ему нравится курочка, он долго ел лапшу, ему удобнее палочками. Чонгук сразу бросается за стирку, но много раз уточняет, что именно нажимать на стиральной машине. Он не хочет разогревать еду в микроволновке. Он ест по утрам яичницу, но с радостью попробовал и джемовые тосты Тэхёна, честно выдав «Сладко. Слишком сладко». Чонгук аккуратно прикрывает за собой дверь в ванную комнату и, судя по щелчку, запирается. Всегда запирается. — А тот телефон работает? — спрашивает Чонгук, рассматривая телефон, который не мобильный и который стоит вечно дома. Он устраивается на диване перед первым учебным днём, сортируя свои тетради. Тэхён на журнальном столике чистит запчасти байка. — Я не платил за него. Не должен работать, — щурится, бросая на Чонгука короткий взгляд. — У тебя нет мобильного? — спрашивает осторожно. Заметил это, конечно, Тэхён раньше, но решил тактично промолчать. Чонгук коротко и очень неловко смеётся, кивая. Выглядит так, будто лишился он его не по собственной вине. Но, не вдаваясь в подробности, он произносит: — Сломал. Тэхён вздыхает, отворачиваясь. Сложно ведь без мобильного телефона. В их-то веке. — У меня старые должны быть. Посмотри в тумбочке в моей комнате, — говорит так, чтобы тон звучал безразличнее, словно он не одолжение делает, а просто просит принести что-то. Тэхён не хочет, чтобы он чувствовал себя неудобно. — Да ладно. Я куплю потом, — но голос на середине ломается, словно Чонгук сейчас начнёт плакать. Тэхён не поднимает голову, когда слышит резкое копошение, словно Чонгук отвернулся. Он делает вид, что погружён в намасливание запчасти. Молчит. Молчит и тогда, когда утром Чонгук с помрачневшим выражением лица возвращается, сказав, что сел не на тот автобус. Молчит, когда Чонгук вежливо просит взять один старенький и с доступом к карте города. Большего ему не нужно. Да хоть потрескавшийся. Тэхёну не жалко. Однако Чонгук выбирает маленький и тот, который он в школе носил с собой, поэтому парень снова молчит. — Спасибо. Я такой глупый. Спасибо, — Чонгук выдыхает, потянув руки вверх, чтобы, видимо, обнять. Тэхён от непривычки делает шаг назад. — Ой. Извини. Я просто очень благодарен, — нервно смеётся, бьёт себя по голове, мол, очнись. — Я пойду тогда. Спешить надо. Спасибо большое ещё раз. Я обязательно заплачу. — Это не… — Тэхён не договаривает, потому что Чонгук пулей летит к двери и скрывается в нужном автобусе, чуть не роняя свой новый (старый) мобильник.

С ним что-то не так.

Выглядит Чонгук повседневно, ведёт себя ярко, он много смеётся сейчас и радуется жизни, но в каждом его действии всё равно проскальзывает какое-то невесомое ощущение тревоги, словно он дёргает иногда себя, останавливая. Неважно, в каком именно смысле. Иногда это просто боязнь микроволновок, он сам смеётся над собой из-за этого и посвящает Тэхёна в сто и одну причину бояться. Однако иногда это постоянно запирающиеся двери, отодвигание ножа от самого Тэхёна во время еды, иногда это дёрганья из-за звука уведомления. Он не объясняет такое поведение. Он не пытается убедить Тэхёна в том, что это нормально. Видимо, всё потому, что это ненормально. Соседство с ним всё ещё милое. Чонгук чистоплотный, он много убирается, много стирает, иногда и много готовит. Тэхён обращает внимание на мелочи. Ему всегда хочется сказать за такие вот проявления старания «Спасибо», хотя это, вроде бы, обыденные вещи. — Я тут нашёл у тебя блендер и не удержался от молочного коктейля, — с таким заявлением Чонгук открывает дверь гаража ногой. — Можно? — спрашивает вежливо, хотя в тоне чувствуется восхищение и непреодолимое желание сейчас же ворваться и всё ощупать. — Можно, — Тэхён поднимается со скейтборда, до этого проехавшись по полу, чтобы выйти из-под машины соседа. Чонгук протягивает ему стакан с розовой жидкостью. Там плавают арбузики и лёд. Тэхён смотрит на свои намасленные руки, затем на Чонгука. Парень поднимает, коротко потормошив, мол, пригуби, я подержу. Пока Тэхён пьёт что-то свежее в столь жаркий осенний день, сосед его внимательно рассматривает. Ким чувствует взгляд. Чонгук даже сглатывает, сам начиная пить свой, чтобы не начать так активно и часто дышать. Тэхён в чёрной майке и с платком на голове, чтобы волосы не мешали. Он весь в масле и явно не симпатичен, но, судя по покрасневшему лицу Чонгука, который смотрит куда угодно, только не на него, видимо, Тэхён иногда во вкусе Чонгука. Ну, знаете… Иногда. — Готово, мистер Ким? — в гараж с раскрытого роллета заходит сосед. — О, добрый вечер! — улыбается, увидев Чонгука. — Бойфренд появился, мистер Ким? — спрашивает со смехом. — Сосед, — поправляет его Тэхён, пока Чонгук на заднем фоне, подавившись всем, чем можно, мямлит, что всё не так. — Все они сначала соседи, — мужчина получает ключи, расплачиваясь за услугу. — А он по парням? — Чонгук звучит надломленно, так как пытается сказать коротко. Затем смотрит на Тэхёна. — Спроси у него, — мужчина смеётся. — Мистер Ким прямолинейный. Врать не станет. — Учту, — Чонгук улыбается, провожая выезжающего из гаража другого соседа маханьем. — Так, — поворачивает голову к Тэхёну, — по парням? — Без комментариев, — Ким вздыхает, взяв в руки стакан, начиная жадно глотать, чтобы не отвечать на дальнейшие вопросы. — Эй! Чонгук бесстыдный. Иногда. В такие моменты, когда чувствует, что можно зайти глубже и не волноваться. Он смотрит на Тэхёна в подобные минуты со странным вожделением, словно и хочет наброситься, но держит дистанцию, потому что ещё не прощупал почву, не понял, как и с какой стороны напирать. Против ли Тэхён? Такого парня? Нет, конечно. Однако даже со взглядами, ощущая на себе иногда такие взоры, словно Чонгук сглатывает слюну во рту, он всё равно не намекает вообще как-то. Потому что эти запиранья двери, вздрагивание от поднимающихся рук и категорическое «нет» на предложение спарринга по боксу. Чонгук тогда так помрачнел. Он закрыл глаза, покачал головой и выдал нейтральное: — Нет настроения. Извини. Тэхён заметил, что именно из-за этого у него настроение и пошло по наклонной. И вся эта загадка вокруг его личности одновременно отталкивает и притягивает. Хочется его раскрыть, но не знаешь сам, с какой стороны и как заглянуть, чтобы не задеть за живое, чтобы не заглянуть глубже, где тебе не место, чтобы не ранить. Не вскрыть случайно какие-то раны. Не коснуться ненароком болючих моментов. Однако, чтобы иметь представление о том, где именно в душе Чонгука находится эта потайная зона, не допускающая к себе никого в первые месяцы знакомства, нужно хотя бы иметь представление, о чём речь. Сокджин по сообщениям советует быть более открытым самому. Тэхён не знает, до какой степени открываться. Если такому Чонгуку сообщить, что он иногда за деньги морды набивает — как развернётся эта ситуация? Не в лучшую сторону, конечно. Чонгук не говорит — значит Тэхён пока что недостоин правды.

Верно?

— Я включу что-нибудь? — спрашивает Тэхён, пытаясь найти мультфильм. Он уже на стадии вопроса знает, что Чонгук не откажет. Парень после занятий, читая методичку, ест свой рамён из миски. — Как насчёт «Рапунцель»? — первое смешное и милое, что приходит в голову. Однако Чонгук так отрешённо затем спрашивает: — Принцесса, сбежавшая из заточения? — и потом невесело смеётся. Тэхён вздрагивает внутренне. Неужели за живое задел? Или если Чонгук не уточнил, что заточение конкретно матери, то всё намного сложнее? Только один вопрос крутится в голове: «И от кого сбежал ты?». — Может, что-то из старины? Мне нравится «История игрушек». Давно не пересматривал, — Тэхён меняет тему, прокручивая список вниз. Чонгук благодарно касается его локтя, чтобы заглянуть в экран. — Боксёр, который смотрит мультики, — он улыбается. — Ты день ото дня очаровательнее, — бесстыдно. — Хороший бро, — исправляется, потому что выдал слишком бесстыдное и сейчас краснеет как не в себя. Тэхён включает «Историю игрушек», ест медленно, забирает тихонько методичку Чонгука, чтобы отвлёкся от учёбы и расслабился. В жестах и мелочах так много слов, на самом деле. То, как он улыбается ему уголком губ, как гладит потом по локтю, как смотрит снова на картинки, как его глаза сияют и он шепчет иногда реплики, переспрашивая: «А ты замечал это в детстве? Я впервые вижу». В Чонгуке много слов. В каждом его действии. Тэхён не знает, как это ещё объяснить. Он о многом говорит, когда просто благодарно улыбается или касается его локтя, чтобы ощутить присутствие. Цепляется так, словно хочет по температуре тела или дрожанию понять, можно ли продолжить говорить. Иногда он кажется таким жизнерадостным и весёлым. Иногда в голову Тэхёна непроизвольно лезет мысль: «Потому что он чувствует, что я разрешаю». И это ненормально. Не то, что он жестами спрашивает разрешения на продолжение разговора, нет. Это кажется странным, ведь он всё ещё невзначай отодвигает нож, держится стойко и смирно, когда Тэхён встаёт с места. Чонгук всё ещё запирается в ванной даже тогда, когда просто идёт чистить зубы. Тэхён слышит по звуку стекающей воды из крана и выплёвываниям пасты. Это ненормально. Будь он даже трижды неготовым на нарушение личного пространства — это слишком. Когда в обычной жизни он, дабы пересчитать его зубы, поднимает губы и лезет бесцеремонно пальцами туда. Такой человек и с такими привычками…

Тут явно что-то не так.

А потом ответ приходит сам. В один из таких обычных дней, когда Чонгук смотрит «Зверополис». В дверь звонят. Так как это дом Тэхёна, он встаёт с места с коротким «я открою». Он ставит мультфильм на паузу, пока Чонгук вслед ему громко говорит: — А какими бы были дети лиса и крольчихи? — Не задавай трудных вопросов. У меня было три по биологии, — Тэхён закатывает глаза, пока идёт в прихожую. Чонгук смеётся. Тэхён, улыбаясь, открывает дверь. Он тут же опускает уголки губ, потому что видит совершенно незнакомого человека. На улице уже вечер, от парня разит спиртным. Тэхён хмурится, скрещивая руки на груди и на автомате делая шаг, чтобы выйти на улицу и закрыть за собой дверь. Однако шаг он не делает, потому что парень перед ним не отступает, холодно спрашивая: — Чонгук здесь? — Кем будешь? — задаёт вопрос Тэхён твёрже, толкая языком щеку изнутри. Он хмурится. Всё внутри выдаёт тревогу. Мысли хаотично бьются в голове, выстраивая весь пазл. С недостающей частью прошлое нового соседа будто приобретает целостность. От него ты сбежал? Он сломал твой телефон? Из-за него ты боишься ножа? — Позовите его, пожалуйста, — звучит довольно вежливо, хотя до сих пор холодно. Без единой эмоции в глазах. Тэхён не хочет его ни впускать, ни выпускать Чонгука. Однако кто он сейчас Чонгуку, чтобы выгонять его знакомых? Никто. Тэхён поворачивает голову, позвав парня. То, с каким тоном он обращается к Чонгуку, заставляет ощутить разницу между ним и чужими людьми. Словно это «Кем будешь?» и «Чонгук, к тебе» говорят совершенно разные люди. Чонгук удивлённо хлопает глазами. Он поспешно встаёт с места и идёт к двери. На пути мрачнеет, когда понимает, видимо, о ком речь. Шаги замедляются, он сам неровно дышит, сглатывая. Чонгук идёт к двери, обнимая себя за плечи. Когда Тэхён раскрывает дверь шире, выходя вместе с ними, чтобы закурить, закрывая за собой, Чонгук опускает плечи, словно расслабляется. Словно один бы с обществом этого парня не справился. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Чонгук, поджимая губы. — Извиниться пришёл, — он пытается улыбаться. У него даже получается. Незнакомец бросает короткие взгляды в сторону курящего и стоящего поодаль Тэхёна. — Нового нашёл? Мою замену? — Не устраивай драму, — Чонгук устало вздыхает. И это такой вздох, будто он действительно так сильно измотан из-за таких выходок. — Пожалуйста. Уходи. Мы всё обсудили в прошлый раз. — Я же извиниться, — парень опять улыбается. — Деньги за телефон принёс, кстати. Сколько там стоила твоя деревяшка? Сейчас на карту скину, — и достаёт свой мобильный. Чонгук не знает, что делать. Он легонько толкает парня, чтобы уходил. Но тот держится на месте с «Сейчас-сейчас», не слушая, что Чон номер сменил, что уже не надо, что карта тоже давно изменена. Тэхён наблюдает за всем этим с холодным выражением лица. Он закуривает уже третью сигарету, когда парень начинает уходить. — Это из-за того, что у него дом такой огромный? — спрашивает он, выплёвывая на дорогу. — Не отвечаешь. Жаль. — Чонгук закрывает за ним калитку. — Я извинился же, да? Извинился. Вернусь потом с цветами. Мне так одиноко без тебя. Тэхён раздражённо открывает пачку, чтобы взять ещё одну. Там сигареты, к сожалению, закончились. Он сжимает пальцы в кулак, поджимая губы. Чонгук терпеливо вздыхает, разворачиваясь к дому. Смущённо смотрит на Тэхёна, отворачиваясь так, словно ему стыдно за всё это. Но не ему должно быть стыдно. Тэхён заходит за ним, бросая на оставшегося парня испепеляющий взгляд. — Бывший? — уточняет очевидное. Чонгук, так и не доужинав, уходит к себе, коротко бросая: — Забей.

И запирается. Опять.

Что происходило в его жизни до их встречи? Было ли это лето столь же свежим, каким он приехал к нему в конце августа? Или это была просто образ-отговорка, будто он начинает всё с чистого листа? Наверное, так и есть, потому что Чонгук после этой выходки, словно окунается в воспоминания, начинает вести себя апатичнее. Он не улыбается без причин, старается меньше говорить, много читает, не лезет к нему в гараж, не хочет смотреть мультики за едой. Тэхён его понимает, хочет молчаливо поддержать в этом ощущении, когда всё грызёт изнутри. Однако это состояние так долго длится. Настолько, что сам Тэхён начинает чувствовать себя неловко в каждом проявлении активности от себя. Будто они меняются местами, и теперь это он пытается выдавить его хоть на два слова. Тэхён решает пойти другим путём. Он не мастер слова, разговаривать, хоть и может, в поддержке хуёвый, так что у него свои способы рефлексии. Парень заводит байк. Чонгук в это время у себя учится. Тэхён стучит два раза, играя с дополнительным шлемом, пока Чонгук открывает ему. Сосед удивлённо смотрит на него, затем на шлемы, затем опять на самого Тэхёна. Он не спрашивает: «Что случилось?». Понимает, о чём речь. Тут же улыбается, коротко говоря: — Сейчас возьму толстовку. Тэхён спускается в гараж. Он открывает пультом роллет, надевая перчатки. В голове Тэхён прикидывает маршрут поездки. Чонгук появляется спустя всего три минуты. Он поправляет серую толстовку. Осторожно взяв шлем, парень надевает. Тэхён опускает ниже, чтобы налез получше. Чонгук смеётся тихо. Его почти не слышно. Тэхён садится спереди. Чонгук забирается на заднее место. Он обхватывает пальцами плечи Тэхёна, поднимает выше, словно считает изгибы. Действительно изучает. Так, будто ищет нужную опору, но оглаживает и бока, прежде чем обхватить за талию, прижимаясь к спине. Тэхён ощущает смущение, потому что его только что облапали без разрешения. Может, Чонгук не нарочно. Судя по тому, что он иногда бьётся о плечо шлемом, словно ругает себя, всё так и есть. Тэхён, выходя, нажимает на пульт гаража, закрывая за собой. Выруливает к дороге и, поревев на дорожку, с визгом Чонгука несётся вперёд. С ветром и шумом города, когда огни в ночи горят, когда люди не видны в темноте, когда толпа кричит иногда с рёвом, всё внутри расслабляется. Ты успокаиваешься на скорости. Это совершенно иной вид спокойствия, непохожий на то, что охватывает тебя в тишине. В скорости ни одной мысли. Вообще. Ты ни о чём не думаешь, кроме того, что видишь. Мысли о чём-то другом сбивают резкий шум и гул машин. В таком состоянии сложно заниматься самобичеванием. В таком состоянии Тэхён практически всегда, даже когда не находится на скорости ста километров в час. Ему хочется, чтобы Чонгук ощутил это и отпустил наконец-то ту ситуацию. Всё ведь прошло. И это вряд ли повторится. Ведь Чонгук ему не перезвонил? Верно? — Извини за… за Доджуна, — Чонгук мнётся, пока снимает шлем. Они находятся на дороге. Тэхён притормозил, чтобы закурить и просто посмотреть на небо с моста. Чонгук стоит рядом. — Я не знаю, откуда он нарыл адрес. — Не стоит извиняться за то, в чём ты не виноват, — Тэхён кашляет. Он удивлённо смотрит на Чонгука, который тянется к пачке за сигаретой. — Серьёзно? — Нет. Но не помешает, — звучит так, будто он впервые. Когда Чонгук берёт в рот с другой стороны, Тэхён понимает, что явно впервые. Он молча поправляет. — Фпафибо, — говорит с улыбкой, наклоняясь к зажигалке. Чонгук не кашляет, потому что вдыхает неправильно. Однако Тэхён его правильным вдохам не учит, просто наблюдая за тем, как тот довольно пускает дым вместе с ним, улыбаясь ночному небу и ему. Наконец-то, видимо, отпускает мысли, раз произносит: — Мой бывший. Он плохой человек, — вздыхает. Коротко усмехается, пытаясь разрядить обстановку. — У тебя такие были? — Я бы им руки ломал за такие визиты. И слова тем более, — Тэхён говорит твёрдо. Он пытается показать Чонгуку, что в случае чего — он горой. В таких случаях все персонажи любовных историй говорят «Ого, ты сильный, но не надо», ведь необходимо зрителю донести что-то правильное. Быть святым. Быть праведным. А затем Тэхён всё равно полезет, потому что ему принципы не позволяют просто наблюдать, а доброту Чонгука подкрепила бы эта его скромность, но… но Чонгук уже испивший всю горечь персонажа любовной истории, познавший то, что иногда заставляет его сторониться ножа. Это ведь не проходит в мыслях человека бесследно. Даже если у того парня нет какого-либо предупреждения от полиции о том, что он не должен к Чонгуку приближаться. — Ну, так, — Чонгук бросает ещё не докуренную сигарету с моста в воду, — сломаешь ему руку? И уточнять не надо кому «ему». Тэхён опускает взгляд с неба к Чонгуку, который изумлённо смотрит на него, ожидая реакции, не зная даже, какой именно. Может, он закрыл бы тему, если бы Тэхён цокнул языком и сказал, что это неправильно. Может, закрылся бы потом навсегда, потому что почувствует, что в крайнем случае Тэхён не полезет с тем, что ожидает Чонгук. Но сейчас, когда он смотрит в глаза Тэхёна, которые прямым текстом говорят, что не только рука, но и все конечности будут готовы на переработку, он коротко смеётся, выдавая: — Шучу, конечно, — нервно смеётся.

Не шутит.

С того момента Чонгук разрешает Тэхёну лезть в своё личное пространство. Не запирает дверь, не отодвигает нож, перестаёт вздрагивать так сильно при любом шорохе. Он всё ещё шугается часто, но это уже не так ощутимо. Потому что Чонгук чувствует в нём того, кто может защитить. И Тэхён почему-то этому сильно рад. Не тому, что может защитить. Не тому, что Чонгук начинает открываться с другой стороны. Тэхён рад, что Чонгук может временами выдохнуть спокойно, расслабиться, опустить плечи и просто продолжить жизнь без скрытых страхов. — Я могу привести сюда одногруппников? Сейчас прям сезон групповых работ. Вся библиотека занята, — Чонгук смотрит в телефон на чат. — Мы на втором этаже. Не побеспокоим. — Я не против, — Тэхён пожимает плечами. Ким проводит весь день в гараже, занимаясь несколькими машинами дам с соседней улицы. Всё это время друзья Чонгука даже не шумят, хотя в коттедже довольно тонкие стены. Не шумят и тогда, когда Тэхён заканчивает и заходит в дом именно в тот момент, когда ребята начинают уходить. Парни и одна девушка удивлённо смотрят на него. Тэхён кивает им, проходя внутрь, пока ему поочерёдно кланяются. — Я приготовлю карри на ужин, — Чонгук машет ребятам, обращаясь к Тэхёну. Ким кивает, ероша ему волосы намасленными руками. — Эй! — громко. Его одногруппники смеются, прощаясь с Чонгуком. Они громкие на выходе. Становятся энергичнее. Ощущение, будто внутри дома чувствовали себя зажатыми. «Может, дело в Чонгуке», — думает Тэхён. — «Наверное, так оно и есть». Чонгук готовит карри, пока Тэхён, вытирая голову полотенцем, довольно буднично спрашивает: — Ты не ладишь с ними? — Мы не близки. Я не, — запинается, — не стремлюсь к такому общению. — Почему? — Тэхён практически сидит на столе. Чонгук не оборачивается, роняя: — Просто не хочу. Хватило Доджуна сполна. У Тэхёна много «но», однако он молчит, потому что понимает: советовать что-то Чонгуку не имеет права. На его месте Тэхён никогда не был. Не зная и то, что творится у него на душе, он не должен пытаться показывать себя в свете так, словно он всё обо всех знает. Тэхён не знает ни Доджуна, ни Чонгука, ни об их отношениях, ни о том, как они закончились, кем они были друг другу, кем остались. Тэхён между ними всё ещё никто. Всё ещё. — Доджун был моим одноклассником, — Чонгук говорит после серии кашля, словно выравнивает голос. — Я знаю, что все люди разные. Но я слишком влюбчивый, так что нет, не хочу близких знакомых, пока… пока отхожу от всего этого. — Слишком влюбчивый? — Тэхён цепляется за что-то более невинное. Пора менять тему. — Это значит, что ты влюбишься в человека быстрее, чем он успеет заварить тебе рамён? — Да! — Чонгук смеётся. — Я успел трижды влюбиться в тебя и дважды разлюбить, — запинается потом, понимая, что сморозил. — Третий раз не отлюбил?.. — Карри остывает! — Чонгук меняет тему, машет у него перед лицом руками, мол, только не спрашивай. Он такой красный, словно у него температура. В их буднях с этого момента что-то меняется. Появляется лёгкий флирт, разрешение на осторожные прикосновения, открытые двери ванной и Чонгук, который поддаётся на поддразнивания Тэхёна чаще, чем дышит. То есть каждый раз. Тэхёну нравится быть с ним так: с утра до вечера говорить, выяснять, что не так с едой, заниматься вместе счетами, заваливаться спать только после домашек, которые они вместе решают. Чонгук говорит, что Тэхён в майке и с очками смотрится как нелепый персонаж из Джо-Джо. Чонгук из-за отсутствия мобильного на всё лето, видимо, привыкший к совершенно другому времяпрепровождению, вытаскивает и Тэхёна в тот свет, который ему открылся, когда он просто выкинул социальные сети. Они часто гуляют. Выезжают на байке в самую лучшую пиццерию города в час ночи. По выходным Чонгук предпочитает выпивать по гаражу. По одному. Ни больше, ни меньше. Аргументирует это тем, что в опьянённом состоянии довольно распутный. Тэхён кивает на каждое уточнение. И эта черта с какой-то стороны кажется даже милой. Чонгук, который и слова выстроить не может, будет пытаться стянуть с себя всё. Тэхён уже ощущает своё смущение и то, сколько будет смеяться. Пока Чонгук в один из таких дней не роняет довольно странное: — Нравится? — Что именно? — Тэхён не понимает. — Когда я пьяный. — Эм… — даже не знает, как выразить мысль яснее, — просто проводить время вместе. Даже пьяными. — Я не об этом, — Чонгук выдыхает, касаясь своих губ пальцами. — Я о сексе. Внезапно. — Нет, — Тэхён отвечает коротко. Быстро. Не хочется, чтобы повисла пауза, будто кто-то из них взвешивает плюсы и минусы. Тут и думать не надо. Нельзя пользоваться пьяными людьми. Согласие от них не подкреплено здравым умом. «Да» от них никогда не будет явным. — Нет? Странно… — Чонгук гладит горлышко бутылки. — Думал, все так занимаются. — Как? — Ну… когда пьяные. — Когда пьяные — занимаются сексом? Так? — Тэхён пытается поймать логику. Все розовые ванильки таких моментов опускаются, словно обои отклеились, показывая голые кирпичи. Чонгук поджимает губы. — Это не так? — уточнение, заставляющее в груди что-то заныть. Сколько раз пьяным тобой так пользовались? Хочется спросить. — Извини, я опять всё испортил, — вздыхает. Тэхён и сам вздыхает. Это странно. Даже не удивляет то, что он мог думать о том, что люди пьют алкоголь вместе только чтобы переспать. Чонгук ведь такой парень, который упоминает бывшего даже при общении с друзьями. В свободное время он ни с кем не общается. У него нет привычек смотреть ютуб или другие социальные сети. Не потому, что не хочет. Его будто к этому приучили. Чонгук не выглядит при этом сломавшимся от ошибочных принципов. Его изумлённый взгляд сейчас такой странный. Он даже не страдает. В каком ключе Чонгук понимает неправильность таких мыслей? Наверное, всё из-за того, что Доджун был первым и единственным. Наверное, Доджун убедил его в том, что всё именно так. Другие ассоциации у Чонгука не возникают. Но… Но Тэхён бы столько всего изменил в его восприятии. Он был бы так нежен, он бы не пользовался таким состоянием. Единственное, что он хотел от такого разомлённого и пьяного Чонгука — объятий, самых невинных и обычных. Чтобы утром вместе просыпаться и делать вид, что похмелье не позволяет проснуться, чтобы подольше так, в любимых руках. Тэхён бы столько приятных воспоминаний оставил. Он бы смёл все упоминания о Доджуне тем, что сам сделает для Чонгука. Так, что тот забыл бы про него и вспоминал лишь в дни встречи одноклассников. Тэхён бы целовал его нежнее, относился бы к нему лучше, любил бы за всё то, что делает его таким невероятным и прекрасным. За всё то, что позволило Тэхёну, отрешённому и холодному, открыться и самому заслонить собой парня. Тэхён бы столько всего сделал, если бы ему только дали «старт», дали разрешение.

Тэхён готов любить Чонгука. За двоих.

— Открой! — в дверь кто-то стучит. Тэхён уже идёт к прихожей, потому что до этого кто-то довольно небрежно и опасно припарковал машину у дома. Чонгук тоже спускается. Он выглядит так, словно и не спал. Тэхён оглядывает его, видит мобильный в руках. Тэхён закусывает нижнюю губу, мягко и тихо говоря: — Иди спать. Я его выгоню. — Но… Чонгук чувствует, что это его проблема. Он хочет сказать, что сам справится. — Иди к себе. Не беспокойся, — Тэхён сжимает пальцы в кулак. Чонгук тормозит на лестнице. — Ладно, — сдаётся. — Но не ломай ему руку, — кидает напоследок. «Если не разозлит», — мелькает в голове. Тэхён открывает дверь, толкая лезущего Доджуна обратно, чтобы закрыть за собой. На улице дождь. Машина мигает, двери не закрыты. Довольно трезвый на вид Доджун смотрит на него с гневом в глазах. Не раздумывая размахивается. Он движется небрежно, пафосно, непродуманно. Тэхён наклоняет голову набок, уворачиваясь. — Спокойно, — говорит Тэхён, поймав удар второй руки, сжимая кулак пальцами. — Уезжай. Мы спим. Три часа ночи, придурок. Ты чем думаешь? — Мне нужно с ним поговорить. Это срочно, — Доджун не унимается. — Говори мне. Я передам. — Тебя это не касается, ясно? — вспыхивает, снова захотев ударить. Тэхён отходит на шаг, чтобы размахнуться и провести ногой по его, чтобы упал. Доджун опускается на лестницу дома, держась за ступеньки. — Да что ты о нас знаешь? Ты хоть понимаешь, через что мы прошли, чтобы… чтобы у нас было? И он просто всё это разрушил. Опять. Своими руками. И скоро снова прибежит со слезами и просьбами принять его. Я просто сокращаю ожидание этой встречи, потому что сам скучаю неимоверно. Чонгук! — кричит, пытаясь достучаться до второго этажа. Он смотрит прямо в окно его комнаты. Прямо. В то самое окно. — Ублюдок, откуда ты знаешь, что он там живёт? — Тэхён хватает его за шиворот, крепко сжимая, чтобы поднять на ноги. — Остальное ты слышал вообще? — Меня не волнует, кем вы были друг другу, — Тэхён смотрит гневно. — У него это прошло. Он отпустил. Хватит его терроризировать. — Ты не понимаешь! Он не мог отпустить просто так. Столько испытаний прошли наши отношения. Это не должно пройти бесследно. Я знаю, что он не может меня отпустить, — кричит на Тэхёна. — И ты знаешь. Тэхён вздрагивает. Он чувствует, как футболка промокает под дождём. Отпускает его одежду, толкая к выходу, указывая на машину, чтобы ушёл. — С тобой это лишь с начала сентября. Это всего лишь месяцы. У нас года. Столько всего, что в твоей голове не будет укладываться, насколько Чонгук ошибается, когда выбирает тебя, — Доджун звучит трезво. Какого чёрта он вообще звучит так нормально, словно принимает всё это за правду? — Ваша любовь прошла испытания? Тэхён выталкивает его со двора. Он смотрит на парня. — Я не верю, что должен чем-то доказывать ему, что люблю. Как и он имеет право молчать и ничего не делать. В отношениях не нужны жертвы. Ты просто должен быть счастлив, — Тэхён хмурится, когда Доджун усмехается, отворачиваясь. Ким закрывает дверь калитки. Он смотрит на сломанный замок, тяжело вздыхая. Возвращается в дом, запирая дверь. Чонгук сидит на ступеньке лестницы. Тэхён смотрит на него. С его волос на пол капает вода. Дождь тарабанит по крыше. Чонгук хочет что-то сказать. Он даже встаёт с места. — Пожалуйста, можешь удалить его номер? — Тэхён сглатывает. Имеет ли он право просить о таком? — Забыть его можешь? — имеет ли право? — И отпустить? — имеет ли право, если сам имеет какие-то цели? Хочет ли спасти или заставить полюбить только себя? Чем он отличается от Доджуна? — Я не… — Чонгук начинает. — Забудь, — Тэхён отворачивается. — Спокойной ночи. Закрывай шторы, — и идёт в свою комнату. Тихо закрывает за собой, сползая по двери спиной. В его чувствах есть что-то лишнее, ненужное, но цепляющееся за всё, словно движет весь фланг. Штурман-обманщик. Тэхёну иногда кажется, что в нём интерес просыпается, когда Чонгук в ощутимой опасности, когда он страдает, когда он в чём-то нуждается. Но, когда он просто живёт, Тэхён не чувствует какой-то тревоги или шевеления в груди. Он улыбается ему, они ходят в кино, они иногда переплетают пальцы, и это иногда движет внутри что-то, но почему это так сильно не ощущается, как в те моменты, когда Чонгук раздражённо опускает телефон на стол экраном вниз, а Тэхён держит его за руку и отвлекает от бед, начиная говорить о чём-то другом. Дело ведь не в Чонгуке. Дело в Тэхёне, который на ощущение безопасности Чонгука кладёт чувств больше, чем на просто обычные мелочи. И это он говорит Доджуну, что любовь не в жертвенности и испытаниях. А пройдёт Чонгук стадию принятия всего с Тэхёном, они пройдут так испытание? Станет ли от этого что-то крепче в них? Вероятно. Тогда… прав ли Доджун, когда говорит, что у них года, воспоминания, много всего, чему в противовес Тэхён совсем не идёт? Столько вопросов, но есть лишь один ясный ответ: обратно его к нему Тэхён не пустит.

Ни за что.

Тэхён смотрит на внутренность своего кошелька, тяжело вздыхая. Надо на какой-то бой записаться, иначе совсем никак. За время, что жил с Чонгуком, он ни разу не сходил на поединок, потому что сначала не видел нужды, а затем начал бояться оставлять парня одного. Особенно тогда, когда этот Доджун знает адрес, готов ломать калитку и лезть во двор, опасно стуча в двери. И дело даже не в физической защите. Чонгук же атлет. Он сам говорил. Наверное, в случае битвы он и сам скрутит, чего уж там. Но ведь дело о моральной поддержке. Иногда даже самый крепкий не может поднять руку на того, кого когда-то целовал, кто был ему близким, кто манипулировал его состоянием и заставлял считать, что защищать себя не нужно. Чонгук кажется из категории тех, кто морально просто не выдержит такого. Он ведь выглядит хорошо сложенным, сильным, но всегда вздрагивает и поднимает плечи, когда дело касается Доджуна. Тэхён уверен, что он и не давал сдачи. Не мстил. Никогда. По крайней мере, физически. — Потренируешься со мной? — Тэхён машет боксёрскими перчатками. Чонгук отвлекается от кулинарной книги. Он хмурится, качая головой. Они с позавчерашнего визита Доджуна не разговаривали. — Мне… — Тэхён пытается звучать нежнее, — мне на бой надо вечером, — говорит с раздумыванием, добавлять уменьшительно-ласкательное слово, чтобы Чонгук понял, что всё нормально, или нет. — Хочешь со мной?.. мм… — пауза на экспресс-обдумывание, какое прозвище дать Чонгуку, — э… Ладно, забей. Хочешь со мной? — без ванильностей. Повисает неловкая тишина. Чонгук удивлённо смотрит на него, перелистывая книгу. Он хмурится, отворачиваясь. Задумывается, что же делать. Уже открывает рот, чтобы сказать, что не хочет, но затем цепляется за слово, прикусывая нижнюю губу. — А что за бой? — уточняет. — Бои без правил. Уличные, — пожимает плечами Тэхён. — Что? Ты серьёзно? — Чонгук меняется в лице. — И ты туда пойдёшь? Погоди! — он бежит за юркнувшим в гараж Тэхёном. Чонгук наблюдает за тем, как Тэхён бьёт грушу до вечера. Он так много раз уточняет, законно ли это. Чонгук бурчит что-то себе под нос, злится, говорит, что так нельзя. Тэхён молчит, слушая каждую стадию принятия. Чонгук отрицает это, потом гневается, затем грустит, что останется один, потом понимает, что это за деньги, а затем в конце дня устраивается сзади Тэхёна на байке, прижимаясь к его спине с бурчанием, что только на один раз. Тэхён тормозит в порту у контейнеров. Там как раз собирается толпа. Люди оборачиваются на них. Кто-то поднимает руку, приветствуя Тэхёна. Чонгук снимает шлем. Он идёт за парнем, пряча руки в длинных рукавах толстовки. — А бой ведь не до смерти? — Чонгук щурится. Они заходят в портовый зал, где стоит ринг. — До отключки, — Тэхён идёт в сторону раздевалки. — До чего? Пока не отключишься? — Чонгук охает. — А как… а как ты потом домой? Подожди, — встаёт перед ним, закрывая путь. — Я тебя не потащу, если проиграешь. Тэхён улыбается. — Именно поэтому я выиграю, — наклоняет Чонгука к себе, чтобы вдохнуть с макушки, будто и хочет поцеловать, но и не может позволить себе такую вольность. Чон краснеет, цепляясь пальцами за его футболку. — Это ненадолго. Можешь не смотреть и зажмуриться. — Я не настолько труслив. И вообще я не хочу, чтобы тебя кто-то… — Чонгук не продолжает, потому что Тэхён идёт к раздевалке, закрывая за собой. — кто-то бил… На ринге у Тэхёна всё иначе. Он часто думал о лишнем до тайма, представляя в дальнейшем то, как всё могло бы развернуться. Бои сложные, когда не концентрируешься нормально. Однако сейчас есть цель — вернуться домой с Чонгуком нормально, без происшествий. Почему-то, когда Тэхён знает, что именно хочет от боя, у него идти по этой дороге получается лучше, аккуратнее. Или это противники сегодня такие хилые. Тэхёна бьют один раз болезненно по щеке. У Тэхёна теперь на дёснах царапина. Изо рта идёт кровь. — Победитель сегодняшних боёв — Тэхён! — ведущий поднимает его руку, показывая толпе. Пока ему протягивают очередной пафосный пояс и деньги со ставок, Тэхён собирает во рту слюну вместе с кровью, сплёвывая на выходе из ринга в урну. Чонгук потом сидит с ним в раздевалке, осторожно заглядывая на рану, кривясь. Тэхён облизывает рану, нечаянно коснувшись пальца Чонгука. Солоноватый вкус. Чонгук тут же убирает руки. — Ты сильный, — говорит тихо. — Я знаю, — Тэхён хмыкает, тут же зашипев из-за боли. — Могу научить парочке приёмов, — вот так. Осторожно. — Зачем? — Чонгук действительно выглядит удивлённым. — Никогда не знаешь, когда тебе пригодится навык дать кому-нибудь по ебалу. — Кому, например? — хмурится при этом. Будто не понимает. — Тебе? — Мне? — Тэхён не может поверить, что о нём подумали в первую очередь. Не о Доджуне, чёрт бы его побрал! — Я бы не стал тебя бить. И нападать тоже. Боже мой, — выдыхает, покачав головой. Звучит так разочарованно, будто не осознаёт, что Чонгук мог так сказать. — Нет?.. — уточняет. Почти шёпотом. — Нет, — твёрже отвечает Тэхён. — Хорошо, — Чонгук улыбается ему. Вряд ли он понял всё так, как надо. — Странный у тебя способ заработка, — бурчит. Тэхён коротко смеётся. — Но ты круто дерёшься, — кивает. — Круто? Тебе понравилось? — уточняет Тэхён, наклоняясь. — Не зажмурился? — Смейся, давай, — вздыхает. Тэхён тянется к губам. — Нет-нет, только не поцелуй со вкусом крови. Это ужасно, — Чонгук бьёт его по плечу. Может, этим жестом Тэхён доказал кое-что другое. Ему казалось сначала, что боем он покажет, что способен на большее, что за его спиной безопасно. Однако Чонгук шарахаться не перестаёт. И, может, он теперь боится его больше. Тэхён в тупике. Он теперь не знает даже, как поступить. Чонгуку явно нужна помощь в ментальном плане. Он наверняка нуждается в заботе, ему нужна нормальная любовь с пледом и какао, с поцелуями самыми нежными и… так, чтобы улыбка была на лице. К чёрту этого Доджуна! Как напирать теперь к Чонгуку с этим, если сам Чонгук этого не хочет? Он будто и пытается выйти из этого болота, будто и не хочет. Тэхён в тупике. В квадратном тупике. — «Может, он это от непривычки быть в чём-то другом», — говорит брат с того конца. Судя по крикам, он на работе. Сокджин прокашливается, когда Тэхён довольно серьёзно кидает: — Объясни. — «Ну, я имею в виду», — Джин задумывается, — «он считает, что вернётся во что-то такое же, но чем-то лучше. Может, он никогда и не задумывался, что может быть иначе по всем параметрам». — Думаешь? Но это же очевидно, что с другими людьми и по-другому бывает, — Тэхён вздыхает. — «Тэхён, а ты другой?» — Что? — «Может, ты напоминаешь его бывшего? Может, ты чем-то похож?» — Нет. Вообще нет. Я даже контролировать его не пытаюсь. Всё, что я делаю, — это слушаю его рассказы, отвечаю на любопытство, включаю ему мультики во время еды, читаю рецепты с кулинарной книги. Мы пьём вместе и обсуждаем что-то вроде фразы из «Короля льва» про то, что обмен между хищниками и травоядными равноценный. Он смеётся. Он иногда улыбается. Он много болтает. Я вижу, что ему комфортно со мной. Как я могу быть на этого придурка похожим? Джин, — Тэхён задерживает дыхание. — Он боится ножа. Я серьёзно. — «Оу. Это серьёзно». Тэхён прикрывает лицо ладонью, тяжело вздыхая. — «Поговори с ним. Намёки он не поймёт. Насколько я понимаю, этот человек расхерачил все его понятия о простых комфортных жестах. Вероятно, он даже не понимает, что ты другой».

Поговорить с ним. Сказать проще, чем сделать.

В их отношениях что-то сдвигается с появлением Доджуна. Всегда так. Вот у них мёртвая точка, Чонгук не хочет говорить о чём-то романтичном, Тэхён не лезет с флиртом. Однако вот Чонгуку звонит одноклассница и зовёт их на встречу. И поначалу он выглядит даже радостным, соглашается так просто, словно забыл обо всём. Тэхён внимательно наблюдает за выражением его лица. — «И Доджуну скажи. Вы ещё вместе?» — радостно сообщает одноклассница. Чонгук меняется в лице. Он роняет печенье, которое хотел отправить в рот. Тэхён следит за каждым изменением эмоций на его лице. Чонгук выглядит так, будто разом на него накатил весь ужас произошедшего. — Мы давно уже расстались. — «Оу, вот как. Извини», — девушка звучит умоляюще. — «Приходи в кафе во вторник. Будем ждать!» — Да, хорошо, — Чонгук опускает мобильный. Он кладёт его в сторону, начиная перемешивать рис с соусом, подбирая печенье. Молчит. Тэхён думает: «Неужели ты забыл его?». Он хочет спросить об этом, хочет узнать, что именно заставило забыть. Хочет такие моменты участить. Чтобы потом никто не напоминал. А при напоминании не было ни скисшего лица, ни какой-либо эмоции вообще. Доджун не стоит таких страданий. Совершенно не стоит. — Пойдёшь? — спрашивает Тэхён. — Да. Почему нет? — Чонгук пожимает плечами. — Он же будет там, — выдаёт это тише, будто и не хотел говорить. Чонгук сглатывает. Так громко, словно проглатывает ком слёз. — Моя жизнь не сводится к его существованию. Я могу жить в его присутствии, не дрожа на каждом шагу. И моих школьных друзей это не должно касаться, — сжимает пальцами ложку. — Мы говорим о твоём комфорте, — Тэхён опускает палочки на стол с громким стуком. — Если не приду, я покажу, что меня задевает его поведение. Я не хочу казаться слабым. И показывать, что его дальнейшая жизнь меня волнует, — Чонгук сглатывает снова. Держится, чтобы не заплакать. Какая ещё дальнейшая жизнь? О чём он? — Я говорю о том, что дело в твоём комфорте, — Тэхён, кажется, рычит. «Ты должен думать о себе». Носить что-то открытое, есть спокойно, не бояться припоздниться, не спрашивать разрешения на использование элементарных вещей. Быть спокойным, перестать беспокоиться о комфорте всего, что тебя окружает. — Не о том, что бьётся у него в голове. Забудь о его состоянии. «Ты должен быть для себя на первом месте». Когда качаешь головой на всё, когда снова не просишь звонить в полицию, обещаешь, что в последний раз, ты всё равно думаешь о чём-то другом, не о себе. Не о том, что тот ублюдок знает окно твоей комнаты. — Ты же бросил его. Разве ты думал о нём, когда бросал? «Ты же наверняка хотел сбежать от всего, что он творил с тобой». Разве нет? Разве дело не в том, что он раскрошил всё твоё представление о хорошей любви? — Естественно, ты не хотел больше делать больно себе и… — Хватит, — Чонгук говорит тихо. Он качает головой. И правда накатывает так сильно, будто груда камней сваливается. — Я расстался с ним, потому что он изменил мне. Это не имеет отношения ко всему остальному. Да, я знаю, о чём ты говоришь. Но это не так просто представлять в своей голове. Я снова и снова думаю, что было бы лучше для ситуации. И расстался также — думая, что с ней ему будет легче. Тэхён шокированно смотрит на него. Он настолько удивлён реальной причиной, что не может раздражённо не пнуть ножку стола, когда встаёт. Внутри него всё разом кипит. В голове проявляется каждый момент, когда Тэхён думал, что Чонгук, вероятно, подвергался какому-то виду насилия: физического или морального — неважно. И сейчас он говорит, что причина и расставания не в том, что Чонгук не вытерпел всё это. Причина в совершенно другом, а то, из-за чего он сейчас запирает двери даже ванной комнаты, остаётся всё ещё не настолько весомой причиной, чтобы покинуть того мудака. — Какого чёрта? — Тэхён не сдерживается. — Это ненормально! Он ненормальный! — кричит, сжимая край стола. Чонгук вздрагивает, смотря на него, хлопая часто глазами. — Это же ужасно. Не то, что он изменил. Больший урон от всего этого в том, что ты всегда осторожничаешь и ведёшь себя так, словно в один момент кто-то тебя ударит. Когда надеваешь всё это закрытое вот, — показывает на его домашнюю одежду, — чтобы скрыть свои шрамы. Когда ты готовишь и извиняешься тысячу раз, когда получается хуже, чем ожидалось. Когда извиняешься за что не стоит. Когда уже подсознательно не знакомишься с кем-то ближе, аргументируя это для себя тем, что не хочешь себя ранить. Но что он говорил? Доджун ведь говорил? Говорил, что они плохие, что они предадут, что всё опять будет плохо. И ты это помнишь. И это страшнее всего остального. Как ты не понимаешь? Тэхён качает головой. Он опускается на корточки перед сидящим Чонгуком. Парень разворачивает стул к нему, касаясь головы Тэхёна, запуская пальцы в волосы. — Это не любовь. Чонгук грустно смотрит на него. Он сглатывает, но всё равно проливает слёзы. По его щекам стекают капли, падая на голову такого же рыдающего на его коленях Тэхёна. Ким и сам не понял, как начал плакать. Просто осознание того, как сильно Чонгук ошибается, выбило из него весь дух. Всё это время он опять ведь думал, что до остального неприятного (измены) всё могло бы быть терпимее. — И что тогда любовь? — спрашивает Чонгук. Тэхёну не нужно долго думать. — Когда ты улыбаешься чаще, чем плачешь. С виду ведь Чонгук не кажется заблуждённым. Он всё такой же разгневанный на Доджуна. Так абсурдно, что он злился на измену, за предательство, за то, что перестал верить в отдачу со стороны Доджуна. Но что до остального? То, что он не смотрит «Рапунцель» просто потому, что считает эту историю печальной, и то кажется странным. Чонгук кажется другим. Он ведь почти нормальный с виду, улыбается мило, готовит что-то, заботится о Тэхёне по-своему, глубоко не лезет и всегда рядом. Но в подкорках его сознания в пункте «отношения» всё так и закладывается, накапливаясь слой за слоем, заставляя думать, что в такие моменты надо много-много терпеть, уступать, отдавать. Жить ради редких минут счастья. Когда это превращается практически в образ жизни, такое действительно сложно отпустить. И близость с тем, с кем постоянно хорошо, кажется чем-то «неромантичным», не тем, что Чонгук в своей голове окрестил бы любовью. Наверное, именно поэтому Чонгук тогда сказал: «Трижды успел влюбиться и дважды отлюбить». Ему необходимо показать, как правильно. Как лучше. Тэхёна злит, что во всём опять виноват Доджун и он будто всегда между ними, призрачно присутствует, даже когда пьяным не появляется за дверьми. Однако это призрачное присутствие в голове Чонгука. То, что Тэхён старательно выталкивает из его жизни, наполняя отдельные моменты тем, из-за чего он больше не будет страшиться, перестанет считать это нормой, будет идти дальше, думая больше о себе, своём комфорте.

Тэхён всё ещё готов любить. За двоих.

— Так ты пойдёшь на ту встречу? — Тэхён сидит на столе. Он обнимает Чонгука, который кладёт тарелки с ужином. Сегодня тяжёлый понедельник. — Так сильно хочешь пойти? — спрашивает со вздохом. Чонгук качает головой. Неуверенно. — Может, мне с тобой? — И что ты там будешь делать? — Посмотрю на мелкотню. Почему бы и нет? — Тэхён улыбается, зарываясь пальцами в волосы Чонгука. — Ну хорошо, — тянется за поцелуем. Робко так, осторожно. Тэхён обнимает его за шею, нежно сминая пока что только губами. Тэхён не знает, каким именно образом с Чонгуком вёл себя Доджун, но он каждый раз думает об этом, когда целует его, когда осторожничает в прикосновениях, спрашивает, можно ли, доходя на каждый миллиметр ниже. Чонгук не признаётся, но по его глазам видно, что ему нравится, когда любое действие существует, только потому что он выдаёт: «Да». Тэхён будто делает всё это только для него. И Чонгук так ощутимо чувствует своё присутствие в прикосновениях, когда даже сам не наступает, из-за чего иногда плачет. Плачет, потому что прикосновения приятнее со смыслом, что в голове. Похоже, с Доджуном так никогда не было. Тэхён целует в шею, проводя языком от ключиц до подбородка. Чонгук сжимает пальцами простыни кровати. В комнате Тэхёна темно. Чонгук выдыхает сильнее, тихо простонав, когда поцелуи ниже, ближе к ключице щекочут. Он улыбается, потому что от тех мест плывут линии наслаждения по всему телу, будто отскакивают потом и хаотично бьются по всему животу, заставляя извиваться. Шмыгает носом, обнимая Тэхёна за шею. — Только… только небольшие засосы. Я не хочу носить водолазку завтра, — говорит Чонгук шёпотом, хлопая глазами, когда Тэхён удивлённо смотрит на него. — Я не оставлю засосов, не волнуйся, — Тэхён целует его в лоб. — Лучше, когда это не на теле нарисовано, а видно в глазах. В твоих эмоциях. И с одного взгляда понятно, что в сердце кто-то есть, — шепчет. — Я там есть? — Ты везде, — Чонгук выдыхает, притягивая его к себе для поцелуя. На душе, в сердце, оставляет след даже тогда, когда просто проводит пальцами по животу. Это ощущается на теле, запоминается, заставляя испытывать удовольствие, которое несравнимо сейчас с любым видом наслаждения, что испытывал Чонгук до этого. Будто ничто до этого не было вкусно, будто ничто до этого не было столь тёплым, ласкающим, приятным телу. Будто ничто не было лучше. До него. — Хочешь, я поцелую здесь? — Тэхён касается его соска. Чонгук выгибается, неясно промычав что-то. — Хочешь? — Да, хочу, — Чонгук выдыхает, когда Тэхён накрывает сосок губами. Он снова выгибается, зарываясь пальцами в волосы парня. И хочется оттянуть, чтобы щекотно не было, но и не хочется, чтобы это наслаждение заканчивалось. — Хочешь и тут поцелую? — касается пупка. — Хочу, — Чонгук улыбается. Он касается лба ладонью, закрывая глаза, когда чувствует, что его возбуждение такое сильное, что, видимо, упирается Тэхёну в грудь. Как же стыдно. И смущает всё. Но Чонгук неустанно говорит: — Хочу, хочу, хочу, — на каждое уточнение. Не хочет останавливаться. Тэхён касается его возбуждения сквозь ткань. Поднимается выше, чтобы поцеловать его, прежде чем снова опуститься. Чонгук не знает, куда деть руки. Он хочет то обнимать Тэхёна, то держаться за изголовье кровати. Эти ощущения внутри заставляют извиваться, будто не хватает стен вокруг. Хочется быть зажатым. Или полным. Держаться за что-то. Или кого-то. Тэхён спрашивает, проводя пальцами у входа, пока надрачивает: — Можно? — Тэхён, — Чонгук звучит неуверенно, он поджимает губы, — да, — выдыхает. — Да, можно, — получается надломленнее. С ним приятнее. С ним ощутимее. С ним это чувства, это эмоции, это что-то, что до сих пор в груди свербит. Чонгук может смотреть Тэхёну в глаза, видеть такое же непонятное выражение лица и у него. Тэхён вводит пальцы внутрь, целуя Чонгука в пупок. Он улыбается, когда слышит его сладкие стоны. Улыбается, потому что Чонгук сейчас смеётся от наслаждения, изгибается из-за того, что ему приятно. Он выглядит счастливее, чем вчера. И ради таких моментов Тэхён готов на всё. Чонгук тяжело выдыхает, когда кончает. Он устало тянется рукой за плечо приподнимающегося Тэхёна. Тот устраивается рядом, обнимая Чонгука, чтобы лёг ближе. Тот непонимающе смотрит на него. — А… а ты? — звучит как-то неуверенно. — У меня нет смазки. Прости, но я плох в растягивании, так что не буду рисковать твоим сегодняшним наслаждением, — Тэхён целует в лоб.

И на лице Чонгука так и видно выражение: «Так вот она какая, забота».

— Привет, Чонгук! — одноклассница машет парню, поднимаясь с места. Другие за столом тут же переводят взгляд с гостя на Доджуна, который фыркает, отворачиваясь. — Привет, ребята, — Чон идёт к столу. Он поворачивает голову, когда не видит человека рядом. — Давай, поспеши. А то неловко будешь стоять потом. — Какой же ты шустрый, — Тэхён идёт следом, вздыхая. — Здравствуйте, — машет всем ребятам. — Э? Парня своего позвал? Боже, он тебя так контролирует? — парень, сидящий рядом с Доджуном, цокает языком. — Конечно, нет, — Чонгук улыбается. — Тэхён совсем без меня не может. — Ох, как я тебя понимаю, — встревает девушка. — Мой тоже вечно… Тэхён поднимает брови. Он не спорит. Чонгук смеётся с остальными, не обращая внимания на Доджуна. Тот следит за ним, за каждым жестом. И что-то, видимо, в Чонгуке поменялось с их последней встречи. Даже если его шея не усыпана засосами, у него губы не опухли от поцелуев, он даже не носит что-то закрытое. Есть что-то в обычных улыбках, когда он касается руки Тэхёна и сладко смотрит на него. Чонгук выглядит счастливее. Тэхён несёт подвыпившего Чонгука на спине. Ребята выходят из ресторанчика. Им кто-то вызывает такси. Тэхён ожидает машину. Рядом стоит Доджун. Цокает языком, когда Чонгук в таком состоянии шепчет Тэхёну на ухо, что надо смазку купить. — Омерзительно, — говорит парень, уходя к своей машине. Тэхён передразнивает его, направившись к такси.

Больше они Доджуна с того момента не видели.

Ну, а что дальше? В конце истории, повторяя начало: Тэхёну Чонгук сразу понравился. А всё остальное — это уже как путь к тому, что привлекло с той самой первой свежей встречи и написанных на ладони имён. Даже если нас привлекает не что-то определённое. Мы говорим «нет причин», когда любим буквально за всё. За всё, что открывается, появляется потом. Даже тогда, когда человек совсем немного меняется. Тэхён именно так «без причин», чтобы за всё сразу и без выделений отдельных моментов. И с какого-то момента их жизни Тэхён просто начинает понимать, что чем больше Чонгук открывается, познаёт новое, начинает понимать чувства и правильно выражать эмоции… когда он наконец-то учится быть счастливым… тем меньше Тэхён любит за двоих. И это у них уже синергия, равное что-то, сливающееся воедино. Любовь, в которой улыбаешься чаще, чем плачешь.