Le danger passé.

      В лесу приятно пахнет свежестью после прошедшего дождя, лучи утреннего солнца пробиваются сквозь верхушки высоких деревьев, а птицы ласкают слух своим пением. Конец мая приятно удивляет хорошей погодой, чем их стая и решила воспользоваться, чтобы пополнить запасы добычи. Чонгук, держа одну руку на круглом животе, а вторую на пояснице, в развалочку спускается по лестнице, злобно цокая. — Ким Тэхён, почему я должен ходить по этим чёртовым ступенькам? — ступив на землю, спрашивает младший, смотря на чёрного волка перед собой. За ним ещё шесть, сидят и ждут своего вожака. «Потому что ты сам сказал, что не отпустишь меня на охоту без поцелуя, который всегда приносит удачу», — телепатически фыркает Тэ, ближе подходя к своему мужу. — «Хотя я тебе говорил, что не стоит лишний раз двигаться. Шестой месяц тебе не шутки». — Ты ещё поумничай тут, — Чон осторожно присаживается на те самые ступени, предварительно положив на них подушку, чтобы не выслушивать нотации снова. Тэхён аккуратно тычется мокрым носом в живот, обнюхивая, и чувствует толчок. — Вот видишь, наш Сонмин-и тоже провожает тебя.       Омега наклоняется, целует в макушку между ушек, заботливо почёсывая под подбородком. Умилённые писки молодых парней и девушек разносятся по округе, а Гук не сдерживает усталого «Господи блять, за что». — Как же давно я не заботился о твоей шерсти, ты всё сам да сам. Быстрей бы родить, — он жмурит глаза, когда его шею в области метки лижут, порыкивая. «Потерпи немного, любимый, ещё три месяца». — Целых три месяца! — возмущается Чонгук, но вопреки собственным словам оставляет поцелуй на загривке, замирая в таком положении на некоторое время. — Будь осторожен, хорошо? — «Конечно. И ты тоже, мой лучик солнца», — и напоследок старший размашисто лижет в щёку, смеясь с чужого искривлённого лица. И кого его Луна пытается обмануть?       Часть альф и омег уходят на охоту, а остальные продолжают заниматься своими делами.       Чонгук не хочет забираться обратно в дом — боится, что оступится и колобком вниз скатится, — поэтому решает прогуляться. Приходится говорить об этом каждому встреченному члену стаи, потому что те переживают слишком сильно и не по делу. Ну, может и по делу, ведь не каждый день пара вожака носит в себе его щенков, но всё же! Парня такое внимание смущает, а порой и бесит, вот он и сбегает от проблем к озеру на их территории.       Вид тут прямо-таки сказочный: в небольшом закутке леса, в котором не растут деревья, расположилось озеро. Вода в нём чистая, отражает в себе голубизну неба и летающих по нему птиц. Искупаться бы, да только холодно ещё, а здоровье сейчас на первом месте вместе с ребёнком. Но Гук не был Гуком, если бы ушёл просто так, именно поэтому он снимает с ног мягкие тапочки и заходит в воду по щиколотку — выше начинается одежда, которую не очень-то хочется мочить.       Чон вспоминает, как на этом же самом месте ему сделал предложение Тэхён, и не может не засмеяться счастливо.       Тогда руки юноши были сцеплены за спиной, момент был подобран волшебный — полночь, чистое ночное небо с рассыпанными звёздами и полной луной, свет которой был настолько яркий, что в озере было видно отражение двух влюблённых до бесконечности парней. А ещё те самые сцепленные за спиной руки, в которых проглядывалось кольцо. Чонгук не хотел портить всё, что подготовил Ким, но слёзы сами предательски потекли — тут парень был бессилен.       Ким тогда много ворчал, что не продумал всё до мелочи, что всё пошло под откос, пока наглаживал спину омеги, успокаивая рыдания. Чон извинялся очень много, говорил, что всё прекрасно и вообще, главное — чувства, главное, что они любят друг друга и их желание быть вместе дошло до той точки, после которой они могут связать себя узами брака и создавать семью. Тэ согласно кивал, пока надевал помолвочное кольцо и мелко зацеловывал лицо.       Младший закидывает голову назад, вглядываясь в небосвод. Умудряется заметить маленькие белые точки — звёзды, кладя руки на живот. — Ещё немного и ты появишься на свет, малыш, — тихо заговаривает омега. — Надеюсь, это пройдёт не тяжело, иначе придётся обломать мечты нашего папочки о нескольких щенках, — улыбается, вспоминая разговор по поводу потомства. Кажется, они тогда сильно поссорились с Тэхёном, но прошло около семи месяцев, а молодые родители уже ждут появления своего дитя на свет. — Хочется взять тебя на ручки как можно быстрее. Надеюсь, что характером ты пойдёшь в своего отца, а то с моим у тебя будет куча неприятностей. И как только Тэхён умудрился влюбиться в меня... — он качает головой. — В любом слу-...       Парень резко замолкает, учуяв в воздухе опасность. Выбирается из озера, сразу же замирая, потому что в метрах десяти от него стоит рыжий волк. Судя по ярко выраженному феромону — альфа, к тому же не из их стаи.       Чонгук не может перекинуться, потому что иначе придётся остаться в форме волка до конца беременности, а он хотел ещё месяцок побыть рядом со своей парой, поэтому приходится звать на помощь благодаря связи. В деревне остались лишь постовые, их нельзя дёргать, потому что тогда все омеги будут под угрозой — этого допустить никак нельзя. Он надеется, что волки, которые собирались охотиться, ушли не далеко и смогут быстро вернуться. «С годами ты похорошел, Чонгук», — тот волк кажется очень знакомым, возможно, он из стаи, в которой родился Чон. — «Только щенок в твоём животе всё портит, потому что не от меня». — Джихён?... — в шоке смотрит на оскалившегося альфу. «Признал таки, а то я уж думал, что совсем меня из головы выкинул». — Что тебе нужно? «Жизнь твоего щенка. Ты лишил меня счастья, а я намерен отплатить тем же».       Нервный выдох. Непонятно, каким образом чужак оказался на их территории, но подпускать его к себе нельзя по понятным причинам.       В прошлом, когда Гук ещё не был знаком с Тэхёном, он жил в другой стае. Ему очень повезло родиться доминантным омегой в простой семье, поэтому ещё тогда за ним ухлёстывали альфы, всё время пытаясь засунуть свой любопытный нос под белый хвост, за что постоянно огребали, ведь доминантный омега почти на одном уровне с простым альфой. Джихён — сын вожака его прошлой стаи, хотя не имеет никакой доминантности. Почти все пытались свести их, не понимая, что простой альфа не потянет доминатного омегу, что у Гука, в конце концов, есть свои чувства, которые он берёг для того, кто сможет зажечь в нём искру. И этим кем-то оказался Ким, ведь связь между ними укрепилась ещё после первого дня знакомства. Против такой сильной фигни вроде так называемой «связи» не мог пойти никто, поэтому младшего отпустили в другую стаю.       Скорее всего, гордость Джихёна была задета, хотя Чонгук всегда прямо говорил, что не хочет быть с ним. Ну не лежит душа, что тут поделать? — Ты пал настолько низко, чтобы спустя столько лет нападать на беременного омегу?       Ему страшно, безумно страшно и за ребёнка, и за себя, но показывать это нельзя — Чон всё ещё рядом с Тэхёном в иерархии, он не имеет права на слабость, как бы сильно сейчас не хотелось расплакаться и спрятаться на крепкой груди своего мужчины.       Волк начинает медленно наступать, из-за чего парню приходится отступать назад, в озеро. «Кто нападает? Я? Ты сам отступаешь. Так халатно относишься к своему здоровью, хотя носишь под сердцем... ошибку природы. Застудишь ноги и конец, моей вины тут не будет».       Чонгук старается не трястись, хотя намок уже по колено. Штаны становятся до ужаса тяжёлыми, неприятно липнут к ногам, а этот рыжий гад продолжает наступать, пока по округе не проносится очень агрессивный вой. Сердце Чона успокаивается, дальше он не идёт даже не смотря на резко бросившегося на него Джихёна, которого тут же отбрасывает в сторону более крупный волк. Самый родной и любимый, с чёрной густой шерстью и ярко-жёлтыми глазами. В панике сюда несётся Намджун, правая рука Тэхёна, что заменяет его во время отсутствия.       Омега уже вышел из озера, кое-как передвигая онемевшие ноги. «Намджун, забирай Чонгука и уходите в поселение. Позови Джина, чтобы помочь ему отогреться. Здесь я сам разберусь».       Намджун кивает, поднимая несопротивляющегося Чона на руки, и уносит обратно в стаю. По дороге в дом все взволнованно смотрят, интересуются, всё ли хорошо и не нужна ли помощь. Парень на всё кивает как болванчик, находясь в прострации после нападения, хотя где-то в душе греет чужое волнение.       Его ещё тогда, в первый приход, приняли все волки в качестве пары вожака, но Гук не мог поверить. Он сомневался долго, с небольшим удивлением получая поддержку взрослого поколения. Все юноши и девушки примерно его возраста пытались наладить общение, чтобы парню здесь было комфортно. Чтобы он не чувствовал себя чужаком. И сейчас, несмотря на то, что прошло много лет, младший не может принимать эти волнения как должное — всегда хочется отплатить добром на добро. — Чонгук, — его тихо зовёт Намджун.       Тогда только омега понимает, что не заметил, как оказался дома на кровати. Он сжимает одеяло руками, не поднимая взгляд, потому что его ещё не отпустило. Всё ещё страшно за ребёнка, которому от переживаний папы лучше явно не станет. Но когда тот пинается, становится как-то полегче. Совсем немного, но это придаёт сил. — Чонгук, я сейчас позову Сокджини, подож-... — Не надо, хён, — выдыхает Чон, всё также смотря в пол. — Прости, но не мог бы ты оставить меня одного? Пожалуйста.       Рядом он готов видеть только своего альфу, посторонние люди сейчас равны опасности. Всё нутро кричит о желании прижаться к крепкому телу и получить порцию успокаивающих феромонов, иначе его волк сойдёт с ума. — Намджуни-хён, всё нормально, ты правда можешь идти. — Хорошо, — тот нехотя соглашается, но уже на выходе говорит: — Если что зови. — Обязательно.       Оставшись в одиночестве, младший думает, что нужно согреться, ведь становится зябко, но с другой стороны его и так кидает в пот. Холодный, правда, но всё же. Он всё сидит, думая, что сейчас вот встанет и обмотается одеялом, но на самом деле продолжает сидеть, не шевелясь, пропускает вой нескольких волков с того злополучного озера, означающий победу вожака.       Парню кажется, что он мог бы выкрутиться, мог бы защитить себя и своего ребёнка даже в положении, но поступил не как доминантный омега. Ему с детства вбивали в голову, что он ничуть не хуже простых альф, что он силён и способен защищать себя, так что нынешний ступор не удивителен — а кому понравится отступать, тем самым признавая поражение? Да, Чонгук слаб, но ничего не может поделать с терзающим чувством вины. Оно его душит, притупляет концентрацию и не даёт заметить зашедшего в дом Тэхёна. — Малыш?       На ласковое обращение Чон моментом поднимает голову, смотрит на обеспокоенного мужчину, который быстро напяливает штаны и присаживается перед ним на колени, одну руку располагая на бедре, а вторую на щеке.       Гук проклинает ещё одну свою слабость, что сейчас оставляет солёные дорожки на щеках. — Я ужасный омега, Тэхён, — руками обхватывает живот, желая уменьшиться в размерах. — И с чего такие неверные мысли? — старший и слушает внимательно, и укладывает на спину своего мужа, чтобы стянуть намокшие штаны. — Я не смог защитить нашего щенка. Если бы не ты, то... — приходится замолчать, чтобы не зареветь в голос. — А сейчас я... я плачу, хотя не должен нюни распускать... — Не говори так, Гук-а, ты не должен держать в себе чувства, и уж тем более ты не должен полагаться на одного себя, слышишь? Я твоя пара, твой супруг, тот, с кем ты захотел идти по жизни, поэтому это я тот, кто обязан защищать тебя и нашего ещё не родившегося щенка, — Ким натягивает на ноги Чонгука тёплые носки и заматывает их в одеяло, помогая принять полусидячее положение. — Пока ты в столь уязвимом положении, доверься мне. Не пытайся прыгнуть выше головы, малыш, я ведь до твоей беременности всегда брал тебя на охоту, спокойно сидел в сторонке, пока ты ставил на место обнаглевших альф-одиночек, хотя так хотелось схватить за загривок и утащить подальше. Ты очень сильный омега, причём и в физическом, и в моральном плане, но и тебе ведь иногда нужно побыть слабым. В этом нет ничего криминального, ты всё ещё человек, который устаёт, не забывай об этом.       В который раз Гук умудряется влюбиться в самого лучшего мужчину на свете. Его слова не сразу, но понемногу заставляют принять такое положение вещей: и свою слабость, и свою судьбу. — И вообще, я твой альфа-защитник, — Тэ выпячивает грудь и театрально хмурится. — И потом родится ещё один альфа-защитник, будет вместе со мной защищать нашего папочку и тебе просто не хватит времени думать о глупостях. — Боже, — посмеивается младший, вытягивая руки. — Дай обнимашек. — Как скажешь, мой свет, — Тэхён садится рядом, обнимая и не забывая уделять внимание животику, пока не замечает стоящую рядом тарелку с печеньем. Он берёт одну и с ухмылкой подносит к милым розовым губам Чонгука, шутливо произнося: — Открой ротик.       Парень скептически осматривает выпечку, пытаясь понять, смеются над ним или на серьёзных щах сходят с ума. — Я тебе это печенье знаешь куда засуну, — недовольно сипит Чон, шмыгая носом. Красные глазёнки на фоне пассивной агрессии выглядят странно.       У омеги гормоны, да. А ещё острая непереносимость соплей. Милования это, конечно, хорошо, но в меру. Никаких "сюси-пуси-мухрюси" он не потерпит. — Ну вот. И больше не думай о себе в плохом ключе, — альфа сам съедает печеньку, после целуя щёчки своего мужа. — А то покусаю.       Гук странно вздрагивает. На ткани в области груди появляются два мокрых пятнышка, а в воздухе повисает медово-молочный аромат. — Айщ, как всё невовремя. Меня кто-то проклял? — младший хочет уже стянуть футболку, чтобы не намочить больше, но пристальный взгляд мужа заставляет... робеть. — Ты можешь так не смотреть? — Не могу, прости уж, — Тэхён садится на колени, подмечая закушенную губу и метания Чонгука. — Подожди, ты стесняешься? Меня? Боже, свет мой, я... — Кто. Сказал. Что. Я. Стесняюсь? — почти рычит Чон, в секунду стаскивая с себя верх. Футболка совершает полёт до ближайшего стула, неудачно приземляясь на край и падая.       Ким не может оторвать глаз от припухшей груди и сосков, на которых собираются капельки белой жидкости, так маняще скатываясь к животу. Хочется слизать и высосать всё до последнего, но это слишком интимно даже для самых женатых женатиков, так что распускать можно только слюни, руки и рот надо держать в узде. — Мне точно можно здесь находиться? — Ну да? А нельзя что ли? — Так это... молоко... ты же собираешься его сцеживать? — согласный кивок. — И ты позволяешь мне наблюдать за этим? — Почему нет? — не понимает Гук. — Может... блин, может меня и смущает вся эта фигня, ведь не каждый парень-омега имеет молочные железы, а ты ещё почему-то зациклен на моей груди, но это не значит, что я собираюсь от тебя прятаться. — Просто для многих волчиц это что-то... сокровенное? Мне мама рассказывала, как для неё был важен этот момент и как отец не переходил эту грань, — поясняет старший. — Ты ещё скажи, что позволишь мне его попробовать.       Тэхён в ужасе распахивает глаза, понимая, что только что ляпнул, пока на него в ответ смотрят так же ошеломлённо. Молчание повисает тяжёлым и невидимым грузом, но это не мешает ещё одной капельке скатиться к животу. — Н-не воспринимай всерьёз, я и сам не... — Действуй. —...Чего? — Тц, — омега закатывает глаза. — Пробуй, если... хочешь. — Ты уверен? — спрашивает Ким. — Я ведь если начну, то потом не остановлюсь. — Да, давай уже.       Мужчина не сдерживает довольного урчания, когда слизывает те капельки с животика, ведя языком выше. Сладко. Напоминает детство, когда в тёплое молоко клали мёд. Слишком вкусно.       Губы находят розовую горошину, обхватывая её, пока рука чуть сдавливает припухлость, тем самым заставляя жидкость струёй хлынуть в горло. Довольное мычание пускает вибрации по коже, пока рука Чонгука зарывается в тёмные кудряшки на голове и немного оттягивает. Ощущения... странные, но дискомфорта как такового не приносят. Становится в какой-то степени даже легче.       Напоследок облизав маленький вставший комочек, Тэхён обращает внимание на второй сосок. На этот раз сам присасывается, словно пиявка, и вытягивает молоко, шумно глотая. Свободную руку опускает на круглый живот, чтобы почувствовать их щенка, который... пинается. Причём довольно таки агрессивно. — Наш ребёнок против того, чтобы разделять с тобой еду, — посмеивается Чонгук, когда его грудь оставляют в покое. — Ну, придётся ему смириться, — пожимает плечами Ким, улыбаясь. — Ничего не могу с собой поделать. — Придётся перестать сцеживать молоко и отдавать его нянечкам. — Всё это время ты? Отдавал? Его? Нянечкам? — А чего ты хочешь? — усмехается Чон. — Детей же надо кормить, не у всех есть молоко, вот я и помогал. — Чон Чонгук... — альфа хватается за сердце. — Ты меня в могилу сведёшь. — Не говори ерунды. — Я буду жаловаться! — сурово заявляет Тэхён, щекой прижимаясь к животу. — Малыш, ты только представь: наш папочка кормил нашим молоком половину волчат! — Эй! Молоко моё... — Нашим молоком кормил не нас, прикинь? — и снова пинок, от которого Гук и сам дёргается. — Э не, нельзя нашего папочку бить. Не устраивай там футбольные матчи... без меня. — Ким Тэхён, чёртов подстрекатель, — вздыхает омега. — Когда ты перекинешься? — резко меняет тему старший, поднимаясь, чтобы принести другую футболку и поднять с пола испачканную. — Может... недели через две, — предполагает омега. — Я знаю, что ещё немного и у меня банально не будет возможности перекинуться в волка, но! это страшно. То есть, я ещё почти три месяца не смогу нормально ни обняться, ни поцеловаться. Разговаривать смогу только телепатически, и единственный плюс — менее ужасные роды. — Хочешь, я тоже буду всё это время в волчьем обличии? — снова ложась рядом, предлагает Тэхён. — Что... Нет, боже, Тэ, я тебя люблю безумно, поэтому не хочу, чтобы ты так рисковал потерять себя как человека, — парень укладывает голову на плечо, а левую руку переплетает с правой альфы, кладя замочек из пальцев на живот, спрятанный в одеяле. — Тогда я просто буду часто перекидываться. Не могу же я свою пару бросить одного в таком сложном положении? — Ким касается губами макушки. — Малыш, потерпи немного ради своего здоровья. — Хорошо.       Чонгук, вымотавшись после суетливого утра, быстро засыпает, пока Тэ сторожит крепкий сон своего любимого.       Сегодня он до усрачки напугался, когда самая яркая нить связи начала дёргаться, а потом и неизвестный запах на их территории, сквозящий агрессией. Пришлось развернуться и на всей скорости помчаться обратно в стаю.       В самом поселении всё было спокойно, а когда ему сказали, что Гук ушёл прогуляться к озеру, Тэхён как с цепи сорвался — другие едва поспевали. Последнее, что он запомнил, это страх в глазах своего мужа и угрожающий ему рыжий волк. Далее тьма, потому что он полностью отдался животной сущности.       Мужчина винил себя в том, что пропустил чужака на собственную территорию, что не обезопасил свою пару от нападок, что допустил слёзы на его глазах.       Чонгук для него самый важный человек, как и их будущий щенок, их защита всегда в приоритете, поэтому отныне он будет ещё тщательнее делать обходы, стараться ненавязчиво всегда быть рядом с Чоном или хотя бы поблизости, чтобы больше не повторять сегодняшнюю ошибку. Чтобы больше не давать младшему поводов для слёз несчастья.