Приручение слизеринца

      — Ты знал, на что подписывался! — возмущённо заявила рыжая девушка, уперев руки в бёдра, пока её жених, закатив глаза, брезгливо откинул садовые перчатки на скамейку и уселся рядом.       — Я подписывался на то, чтобы провести с тобой всю жизнь, — терпеливо произнёс он, откидывая со лба непослушную прядь платиновых волос, которая не держалась в хвосте, в который он собрал отросшие волосы. — Но под «с тобой» я подразумевал исключительно тебя, а не всю твою семейку. Они же меня терпеть не могут!       — Дра-ако, — протянула Джинни, с размаху усаживаясь рядом с ним и, сняв свои перчатки и отбросив их ко второй паре, взяла его за руку. — Мы же уже это обсуждали. Это временно.       — Да знаю я, знаю, — понуро отвернулся Драко, но руки любимой не отпустил.       — Министерство уже закончило инспекцию вашего мэнора. А гоблины должны управиться с ремонтом аккурат к нашей свадьбе. И мы переедем туда под звон колоколов, — Джинни свободной рукой нежно провела по щеке будущего мужа.       — Это так, — задумчиво произнёс он, переплетая пальцы их рук. — Но до тех пор мне нужно ютиться в одной комнате с Джорджем, который меня не заавадил только из-за того, что у него траур, и потому, что ты запретила, — Драко тяжело вздохнул, прильнув щекой к ладони Джинни.       — Мы все потеряли близких в этой войне, — печально произнесла та, убирая руку, и Драко импульсивно подался вперёд, обнимая её.       Джинни тяжело переживала смерть старшего брата, но всё равно на порядок легче его близнеца, который стал блеклой тенью, пустым отражением их двоих.       — Да, все, — эхом произнёс Драко. Он сам потерял отца и не мог до конца осознать произошедшее и свои эмоции.       С одной стороны, с самого детства Драко едва не боготворил отца и хотел походить на него во всём, но затем его пьедестал пошатнулся — из Азкабана вернулся совершенно иной Люциус Малфой. Жалкий, потрёпанный жизнью, ослабший и растерявший весь свой гонор, тот только и мог, что лебезить перед своим повелителем, пока Лорд едва не вытирал об него ноги. Драко было противно глядеть на эти унижения, а потом он облажался сам. И тогда он понял, что весь их статус, выпячивание своего благородства, чистота их крови ничего не стоили. Их просто выбросили, как поношенную парадную мантию, когда та потеряла былой лоск, предварительно вымыв ей пол.       Последний год в Хогвартсе стал для него настоящим испытанием. Драко пытался разобраться в себе и в том, верную ли сторону он принял, последовав за отцом. Нет, он ни в коем случае не хотел идти за Поттером и открыто вывешивать флаг светлой стороны на своем окне, но и былого раболепия перед Тёмным Лордом у него не было. Он жалел, что не остался в стороне, пока у него ещё был шанс.       Миллион раз за этот год он мысленно благодарил своего крестного за то, что тот учил его окклюменции с самого детства! Не будь у него стольких лет практики, он бы ни за что не смог скрыть от Лорда свои настоящие эмоции: отвращение к убийствам, острую неприязнь к пыткам, общее удивление его кровавой политикой и строгим разделением на своих и чужих. Он не раз наблюдал, как Тёмный Лорд, даже не задумываясь, пытает своих соратников, держа их в плотной узде страха, и каждый раз едва не дрожал сам, вспоминая то, как корчился под Круциатусом у его ног.       Он каждый раз с облегчением возвращался в Хогвартс, где, к своему счастью, проводил больше времени, нежели в Малфой-мэноре. Никакие зверства Кэрроу даже в сравнение не шли с тем, что творил Темный Лорд с теми же школьниками, стоило им попасть в его лапы.       Драко наблюдал за происходящим отстраненно и продолжал думать. Если Темный Лорд победит — закончится ли этот террор? К сожалению для себя, Драко понимал, что нет. И что станет только хуже, потому что мало захватить власть — её ещё нужно удержать.       Он прятался в Выручай-комнате, которая была рада предоставить ему место для размышлений, одновременно с тем надёжно скрывая его от любопытных глаз. Она принимала вид библиотеки, похожей на ту, что была в мэноре. Длинные стеллажи казались бесконечными, и среди них можно было затеряться. Несколько кресел у каминов были разбросаны по всей комнате, и Драко ещё долго добирался до них, теряясь промеж полок. Заходя в эту комнату, он расслаблялся и отпускал, наконец, все маски и оставаясь честным хотя бы наедине с собой. И затем, наворачивая круги, он мог просто подумать в столь желанной тишине и покое.       Он считал, что в эту комнату больше никто не сможет зайти, и не был готов к тому, что в один день дверь в неё распахнётся.       Джинни Уизли, как оказалось, тоже искала место для того, чтобы подумать, поэтому комната её пустила, несмотря на то, что внутри уже был Драко. Она уверенным шагом вошла в комнату, и стоило створке захлопнуться, как сползла вдоль полок одного из первых стеллажей, заходясь беззвучным рыданиями. Слёзы градом текли у неё по щекам, но она не проронила ни звука. Драко стоял за стеллажом, замерев неподвижно, пытаясь понять, что здесь забыла мелкая Уизли.       Хотя мелкой она уже не была: всего на год младше него, неплохая дуэлянтка, достаточно сильная ведьма, что было даже удивительно, учитывая, из какой она семьи, хороший ловец, с которым действительно приходилось соревноваться в этом году. Ещё бы не её зацикленность на Поттере — вообще нормальной казалась бы.       И тут Драко понял, что в его сознании что-то пошатнулось. Он не воспринимал рыжую плачущую девушку как Уизли, как предательницу крови, как человека второго сорта, которым он должен был её считать. Всё установки отца, которые тот вдалбливал в юного Драко с самого детства, отошли на второй план после того, как из Азкабана вернулся сломленный Люциус Малфой. Его жизненная позиция не спасла его, а только добавила лет к сроку, и Драко не хотел последовать за ним. Такими темпами в будущем не будет Темного Лорда, который освободит из тюрьмы своих приспешников, и ему, Драко, придётся много лет называть каменную камеру своим домом.       Он невольно поежился, представляя промозглый воздух в каменной клетке. Он навещал отца всего раз, когда дементоры уже покинули Азкабан, но всё равно тюрьма представляли собой гнетущее место. Он не хотел туда — в этом Драко не сомневался.       И пусть фамильной чертой Малфоев всегда было умение выкручиваться из любого дерьма, что им подсовывала жизнь, он не хотел снова оправдываться. Он хотел освободиться.       Его взгляд упал на Метку. Отвратительная татуировка чернела на его бледной коже, извиваясь, словно живая. Драко мог даже почувствовать в ней пульсирующую волю своего господина. Он был его рабом.       Резкая злость прошила его, и он в сердцах ударил рукой по стеллажу, забыв, что он здесь не один.       — Кто здесь?! — встрепенулась Джинни, вскакивая на ноги с палочкой наизготовку.       Драко быстро собрался и невербально наложил на себя дезиллюминационные чары и заглушил свои шаги, сливаясь с окружением, чтобы когда Уизли обошла стеллаж, из-за которого он за ней наблюдал, она не нашла никого.       — Показалось, наверное... — пробормотала она, а Драко молился, чтобы она не пошла дальше, к камину, где он оставил свои вещи: мантию и сумку.       Но его надежды не оправдались. Разумеется, даже шестикурсница во время войны не оставит помещение непроверенным, понимая, что где угодно может быть враг. И судя по тому, как сузились ее глаза при виде мантии с зелёной оторочкой, она этого врага себе нашла.       Драко забил на свои вещи, справедливо полагая, что вернётся за ними позже, и начал пробираться к выходу, но Уизли явно была смышленой.       — Вингардиум Левиоса! — и повинуясь взмаху её палочки, большой стеллаж взлетел, роняя книги, и перекрыл единственный выход из комнаты. Драко едва успел уйти с дороги.       — Гоменум ревелио, — следующий взмах, после которого Драко почувствовал теплую волну магии, накрывающей его тело, снимая маскировку. Магия Джинни была тёплой и такой солнечной, что ли, под стать своей обладательнице. Совершенно противоположная ледяной магии Темного Лорда, которая окутывала тебя холодом даже от безобидных заклинаний.       — Инкарцеро!       И путы связали Драко, который замешкался на секунду, погрузившись в ощущения.       — Ай, — он неловко упал, потеряв равновесие, когда его ноги стянуло веревками.       — Так-так-так, — похлопывая палочкой по ладони, подошла к нему Джинни. Она присела рядом, и кончик её палочки оказался уперт в горло Драко. — Что у нас тут? Слизеринский хорёк. Шпионишь за мной? — её голос сочился ядом и яростью. Потрясающее сочетание, особенно вместе с ледяной непроницаемой маской на лице.       — Я вообще-то первый пришёл, — бесцветно ответил связанный Драко.       Его палочка отлетела в сторону при падении, и Уизли подобрала её, чтобы не оставить Малфою не шанса.       — То есть ты знал, что я хожу сюда, и решил меня подкараулить, Пожирательское отродье? — гневно произнесла она, утыкая палочку ещё сильнее, едва не царапая нежную кожу.       — Да зачем ты мне сдалась? — со вздохом ответил Драко. У него не было ни малейшего желания вступать сейчас в перепалку, потому что он был поглощён своими сомнениями. — Я приходил сюда подумать и не рассчитывал найти здесь кого-то.       Палочка у его горла дрогнула, а затем исчезла. Драко поднял удивленный взгляд на свою пленительницу.       — И о чем ты приходил подумать? — спросила она уже более спокойным голосом. — О чём таком слизеринский принц не может подумать в окружении своих дружков-Пожирателей? — она с отвращением покосилась на его предплечье, где извивалась татуировка со змеёй.       — О том, хочу ли я быть их дружком, — Драко ответил прежде, чем сообразил, что не стоило этого говорить своему врагу. Ведь неважно, что он для себя решал, Уизли точно была на светлой стороне, рука об руку с Поттером, которого едва ли не боготворила. А Драко на эту сторону путь был закрыт.       — Что? — переспросила Джинни, и её глаза расширились.       Драко только сейчас, лёжа связанным на боку, смог заметить, какого красивого орехового оттенка они были.       — Забей, Уизли, — закатил он глаза. — Давай сделаем вид, что ты ничего не слышала, и разойдёмся, забыв об этом эпизоде.       — Ну уж нет, — Джинни одним резким движением уселась рядом с ним. — Давай лучше ты расскажешь, о чём именно ты думал, а я придумаю, как смогу помочь.       — Что, прости? — теперь настала очередь Драко удивляться внезапной смене настроения рыжей фурии, которая всего несколько мгновений назад была готова проклясть его на месте.       — Ладно, я тоже расскажу тебе, почему прячусь здесь, чтобы было честно, — со вздохом протянула Джинни, отводя взгляд.       — С чего бы мне тут перед тобой исповедаться? — выплюнул Драко, удивленный предложением.       — С того, что тебя это гложет, — ответила проницательная Джинни. — А сейчас мы в комнате, где никто нас не сможет найти, и у нас есть всё время мира. Плюс, если хочешь, чтобы наши тайны остались при нас самих, можем уговориться на Обливиэйт.       — Это приемлемо, — произнёс Драко, извиваясь в верёвках. — Может, развяжешь меня и поболтаем по душам?       — Нет уж, — усмехнулась Уизли. — Но могу посадить тебя с комфортом. Вингардиум Левиоса!       Всё тело Драко стало словно невесомым, и он, повинуясь воле своей пленительницы, полетел в направлении кресла. Джинни аккуратно приземлила его на мягкий предмет интерьера и сама устроилась напротив, скрестив руки.       — Можешь... пожалуйста, — Драко едва не покраснел, говоря такое простое слово вежливости. — Убрать мне волосы с глаз? — обычно приглаженные пряди растрепались во время полета и теперь лезли прямо в глаза, раздражая взгляд.       — О, мы уже не такие строптивые, — усмехнулась Джинни. — А как же то, что к тебе прикоснется предательница крови и Уизли в придачу?       — Да плевать, — мотнул головой Драко, пытаясь сам убрать назойливые волосы, но те не поддавались.       — Ладно, заканчивай дёргаться, — миролюбиво произнесла она, встав с кресла и подходя к нему.       Её рука прикоснулась ко лбу Драко, покрытому лёгкой испариной — в комнате было тепло, — и осторожным движением убрала лезшую в глаза челку набок. Драко замер, ощутив прикосновение её слегка огрубевших пальцев к своей коже. Но с этим прикосновением не произошло ничего из ряда вон выходящего: ни боли, ни жжения, ни струпьев на коже. Это было просто прикосновение другого человека. И то, что Джинни Уизли была из семьи предателей крови, не меняло её сути — она была обыкновенной девушкой, как та же Дафна или Панси.       — Итак, чем тебе не угодили твои Пожирательские дружки? — села в кресло напротив Джинни, совершенно не придав этому прикосновению никакого эмоционального окраса.       Драко пристально смотрел на неё, пытаясь понять, почему она ещё не наслала на него свой любимый сглаз, а просто смотрит. Хочет выведать информацию и сдать его Ордену? Хочет узнать его слабые места? Хочет нарыть на него компромат для Пожирателей? Нет, в любом случае, ему стоило держать рот на замке.       Драко клял себя на чём свет стоит, что Джинни застала его врасплох, и он случайно сболтнул лишнего.       — Значит, говорить ты не намерен? — спросила Джинни. — Эх, надо было сразу проклясть и дело с концом! — она занесла было палочку, но затем передумала. — Хотя, знаешь, Малфой, не хочешь говорить — не надо. Но мне нужно, чтобы меня кто-то выслушал, так что и ты сойдёшь, — она забросила ногу на ногу и откинулась в кресле.       Драко поднял на неё непонимающий взгляд. С чего бы Уизли изливать перед ним душу?       — Я устала, — сказала она, глядя в камин. — От всей этой жестокой войны, бессмысленных смертей... — она замолчала, не зная, как подобрать слова. — А знаешь, от чего ещё я устала?       — Без понятия, — индифферентно ответил Драко.       — От того, что меня пытаются спасти, — зло процедила Джинни.       — О, кому-то не понравилось быть принцессой, которую спасают? — язвительно заметил Драко, но, увидев взгляд Уизли, вспомнил, что без палочки и связан тут он, так что язык лучше держать за зубами.       Джинни тяжело вздохнула, словно взвешивая, выговориться ли случайному собеседнику полностью или дать ему в зубы и уйти. К удаче Драко, у неё сегодня было плаксивое настроение, и ей была нужна жилетка, а не груша для битья.       — Гарри порвал со мной, — будничным тоном заявила она. — Ещё летом. Ради моей защиты, бла-бла-бла, чтобы я не стала мишенью для Волдеморта, бла-бла-бла, он не хочет меня потерять... Ага! — в её голосе поразительно сочетались полное пренебрежение статусами как Темного Лорда, которого она свободно называла по имени, так и народного героя, который свалил в закат, оставив её одну. — Чтоб его там в лесах гиппогрифы затоптали! — она совершенно не женственно сплюнула на ковер от злости.       — Ого, какие страсти, — приподнял бровь Драко.       — Он думает, что спасёт магический мир, и я ему на шею брошусь, простив то, что оставил меня?! — заводилась Джинни. — Не взял с собой, не рассказал о своей миссии, а просто взял Ронни с Гермионой и свалил. А ты, мол, жди меня, Джинни, я вернусь и всё будет хорошо!       Она внезапно встала, словно вспомнив что-то, и пошла к выходу из комнаты. Драко заерзал на стуле.       — Эй, ты куда?! — слегка истерично окликнул ее Малфой.       — За этим, — она качнула сумкой, которую принесла с собой, и поставила её на столик между креслами. — Я, вообще-то, шла сюда подумать и напиться, — пояснила она.       Драко кивнул, понимая её желание.       Джинни достала бутылку сливочного пива, а за ней — вторую.       — Ты сразу рассчитывала на компанию? — хмыкнул Малфой.       — Нет, собиралась реветь здесь пару часов и в одно рыло выжрать все запасы, — Джинни показала ему содержимое сумки, где виднелась ещё пара бутылок. — Я подготовилась к истерике, а не к компании. И вообще, заканчивай язвить. А то я сама всё выпью, а ты так и будешь сидеть связанным.       — А ты меня развяжешь? — с надеждой спросил Драко.       — Хрена с два, — улыбнулась ему Джинни. — Но если будешь хорошо себя вести, наколдую тебе трубочку, чтобы мог присоединиться.       — Понял, продолжаю играть мебель, — покладисто согласился Драко, устраиваясь в кресле, насколько позволяли путы заклинания.       — Так вот, — Джинни ловким движением открыла одну бутылку о другую и залпом осушила половину. — Я уже приняла решение по поводу Гарри, и теперь мне осталось только напиться, чтобы примирить своё глупое сердце с этим решением.       — И какое же ты приняла решение? — почти заинтересованно спросил Драко.       — Да пусть катится на все четыре стороны! — в сердцах воскликнула Джинни. — Не буду я ждать «героя», который даже мои письма игнорирует, — зло процедила она. — Ты понимаешь, со дня свадьбы Билла и Флер — ни единой весточки. Лучше бы он уже в какой-нибудь канаве гнил, сраный герой! Но не-ет, я буду в «Пророке» читать о его похождениях, но со мной он не свяжется вообще, словно меня никогда и не было в его жизни!       Джинни, погрустнев, сделала ещё пару глотков, глядя в огонь. Затем, бросив взгляд на Драко, все же сжалилась и трансфигурировала ему длинную трубочку и поставила пиво поближе к нему. Драко с наслаждением сделал глоток. Он и не помнил, когда в последний раз пил сливочное пиво.       — Ну, так туда ему и дорога, — согласился он. — Всегда знал, что Поттер дурак, но чтобы отказываться от девушки — это уже перебор.       — Угу, — всхлипнула Джинни, видимо, возвращаясь к начальному плану в виде слез и пива.       Она ещё несколько минут ныла, рассказывая, как была влюблена в образ героя, а Гарри оказался обычным парнем — чуть более везучим, чем прочие, но не более. Драко слушал даже с интересом. Он ведь видел Поттера лишь через призму собственной неприязни, а тут был взгляд со стороны — через розовые очки, которые со временем спали. Это было... Интересно.       И в ответ, когда Джинни, наконец, икая, спросила, что привело сюда самого Драко, он тоже рассказал. Об отце, об отвергнутой дружбе Гарри, о служении Темному Лорду, о Метке, о страхе, о сомнениях и неприязни. Он говорил и говорил, а Джинни слушала его с на удивление ясным взглядом.       В тот вечер они разошлись не прощаясь, но и не стирая воспоминания об этом дне. Ни у одного не поднялась рука после такого вечера откровений стереть другому воспоминания об нём.       А на следующей неделе они пересеклись вновь. И снова, и снова. Драко уже шёл к Выручай-комнате не как к месту, в котором хотел спрятаться от мира, а к месту, где он мог провести время с Джинни.       Та прекратила своё нытье по Поттеру, твердо решив, что тот исчерпал её лимит доверия, и вместо этого концентрировалась на учёбе. Она была неплоха в трансфигурации и чарах и даже хороша в защите — но с последним предметом не все было гладко. Амикус Кэрроу, назначенный на должность преподавателя, преподавал не столько защиту, сколько сами темные искусства. И Джинни, после первого избиения розгами за отказ применять темную магию, быстро смирилась и решила стать лучшей в проклятиях. Как она рассказывала Драко — каждый раз, применяя их, представляла на месте манекена преподавателя, ожидая, что однажды её мечта станет реальностью. Ибо шла война, на которой все средства хороши.       Но даже в этой войне у них образовался внезапный уголок спокойствия: Уизли и Малфой в Выручай-комнате чувствовали себя отделенными от всего мира, от предвзятости и упертости. Тут они могли снять маски и быть собой, сами не заметив, как стали друг для друга кем-то очень важным.       Драко очень ценил эти моменты, потому что во время них чувствовал себя по-настоящему счастливым и свободным. И надеялся, что Джинни тоже.       А потом война подошла к своей кульминации. Он едва помнил день Последней битвы, потому что для него он слился в один жуткий калейдоскоп событий, с одним-единственным светлым пятном.       Вылетая с Поттером на метле из горящей Выручай-комнаты, Драко едва осознавал, что он был на волосок от смерти. Но когда дверь за ними захлопнулась и его ноги коснулись земли, его проняло. Всё его тело забила мелкая дрожь, и он сполз вдоль стены, обнимая себя руками.       — Джинни!       Радостный возглас Поттера заставил Драко прийти в себя, вскинув голову. Его солнечная девочка бежала к ним со всех ног, с обеспокоенным выражением лица. Поттер расставил руки для объятий, но Уизли даже не взглянула в его сторону.       — Драко! — она упала на колени рядом со слизеринцем и обняла его, прижимая к груди.       — Я в порядке, милая, — шепнул ей на ухо Драко, обнимая её в ответ.       — Я услышала от призраков про пожар и Адское пламя.... — сбивчиво заговорила она. — Я так испугалась!.. — она на секунду отстранилась, чтобы затем впиться ему в губы поцелуем — жарким, солёным от слёз, но дающим надежду в этом хаосе.       — Я люблю тебя, Джинни, — выдохнул ей в губы Малфой, когда они разорвали поцелуй. — Если мы выживем в этом аду, ты выйдешь за меня? — его серые глаза смотрели на возлюбленную абсолютно серьезно.       Джинни на секунду обомлела. Зацелованная, с припухшими губами, она сидела у него на коленях, и Драко хотел, чтобы это продолжалось всю его жизнь.       — Конечно, — она расплылась в широкой улыбке и обняла его в ответ. — Я тоже тебя люблю, Драко!       Но тут внешняя сила раскидала их по разным сторонам коридора. Совершенно одинаково злые и красные, над ними возвышались Поттер со своим дружком-Уизли.       — Какого Мерлина тут происходит? — взревел Гарри.       — Джинни, он тебя опоил? Околдовал? — вторил ему Рон.       Малфой сидел на полу, ухмыляясь, и хранил молчание. А вот Джинни взвилась фурией, наставляя палочку на своего брата и первую любовь.       — Это вас совершенно не касается, — чётко проговорила она, переводя палочку с одного на другого.       — Ты хотя бы понимаешь, что сейчас целовалась с Малфоем?! — Поттер не унимался.       Драко с кривой ухмылкой встал с пола и подошёл к Джинни, собственнически приобняв её за талию и направляя палочку на пару гриффиндорцев. Джинни чуть зарделась, но не сводила взгляда с друзей.       — Не смей лапать мою сестру, ублюдок! — взревел уже Рон, едва не налетев на них с кулаками, но Джинни бросила в него Инкарцеро, и он упал на землю со связанными ногами, разбивая нос.       — Вас не было целый год, и вы не потрудились хотя бы дать весточку, что с вами всё в порядке, — процедила Джинни, переводя палочку на Гарри. — Так что не смейте читать мне нотации и обвинять в том, что я не ждала вас с распростёртыми объятиями!       — Но Джинни, я же люблю тебя, — пролепетал Поттер со взглядом побитого щенка. — А ты... А ты...       — А я тебя любила, — сделала она акцент на прошедшем времени. — Но ты разбил мне сердце, Гарри. А Драко его склеил, — она прижалась головой к плечу слизеринца, который хранил молчание и не лез в их разборки.       — Но это же Малфой, он ненавидит таких, как ты! — возразил Гарри, освобождая Рона от пут и помогая ему встать.       — Похоже на то, что мы ненавидим друг друга? — спросила Джинни, переводя взгляд на обнимающего её Драко.       Тот улыбнулся и чмокнул её в макушку. Джинни расплылась в улыбке.       — Как ты могла, Джинни?.. — неверяще пробормотал Рон, зажимая рукой нос, из которого капала кровь.       — У меня скорее вопрос, как вы могли? — процедила Джинни. — Пропасть на год, а теперь предъявлять мне претензии за то, что я пошла дальше? Вы каждый день находились на волосок от гибели, а я должна была сидеть и покорно ждать вашего возвращения?! — почти закричала она. — А знаете что? Катитесь вы оба к Мерлину, Моргане, да хоть Волдеморту! Мне нет дела.       Она круто развернулась на каблуках, и пошла прочь, оставив незадачливых гриффиндорцев стоять, смотря ей вслед. Гарри было дёрнулся проклясть Малфоя, но тот с лёгкостью отразил атаку.       — И да, Гарри, — повернула голову Джинни. — Если хоть волос упадет с головы моего жениха по твоей вине, я тебя лично сдам Волдеморту на блюдечке.       Драко расплылся в счастливой улыбке. Она назвала его женихом! Он манерно поклонился потерявшим дар речи Поттеру и Уизли и поспешил за любимой. Им ещё предстояло пережить эту битву.       Они шли по коридорам Хогвартса, плечом к плечу, разбрасываясь заклинаниями направо и налево. У Драко в груди теплилась надежда, потому что впервые за последние годы у него появилась причина выжить. И с выбором стороны он определился в тот момент, когда Джинни сказала «да». Они переживут этот день, а затем будут жить долго и счастливо.       Они победили. Тёмный Лорд пал. Гарри Поттер чудом восстал из мёртвых, и эта битва закончилась.       Драко с облегчением уткнулся в макушку любимой, вдыхая запах дыма, крови и гари, которыми был пропитан весь Хогвартс. Они выжили. И теперь они будут счастливы.       В рядах победителей он увидел обеспокоенную мать и начал пробираться к ней через толпу, которой совершенно не было до него дела. Джинни последовала за ним, не отпуская его ладони.       — Драко! — с облегчением вздохнула Нарцисса, обнимая сына. — Ты живой! — на её лице, покрытом сажей, виднелись чистые дорожки слёз.       — Мама, — обнял её в ответ Драко. — А где отец?       Нарцисса не ответила, лишь мотнув головой и заходясь в новой волне рыданий. Драко проглотил ком, подступивший к горлу, и поднял взгляд на небо.       Джинни подошла к нему со спины и положила ладонь ему на плечо, не прерывая их объятий с матерью.       — Мне очень жаль, — тихо произнесла она.       Драко кивнул ей и притянул её в объятие второй рукой.       Они стояли так ещё долго, пока Нарцисса не перестала плакать и не отпустила сына. Джинни, впрочем, так и осталась в кольце его рук.       — Драко? — удивлённо спросила Нарцисса.       — Мам, познакомься с моей невестой, — подтянул к себе девушку ближе Драко. — Это Джинни Уизли, и если бы не она — я бы не стоял сейчас здесь.       Нарцисса с долей сомнения хмыкнула, окидывая взглядом потенциальную невестку.       — Ты уверен, Драко? — на всякий случай переспросила она.       «Отец бы не одобрил» повисло невысказанным в воздухе.       — Как ни в чём другом в своей жизни, — отрезал Драко.       «Отца тут больше нет, и он мне не указ».       — Тогда добро пожаловать в семью, — покладисто согласилась Нарцисса, кивая Джинни.       — Благодарю вас, миссис Малфой, — потупив взгляд, ответила она.       Война завершилась, Пожиратели были наказаны по заслугам. Драко смог избежать наказания после свидетельств Джинни и, на удивление, Поттера. Он активно сотрудничал со следствием, сдал многих бывших подельников и дал Министерству неограниченный доступ в свой мэнор, чтобы из него ликвидировали все темномагические объекты.       Нарцисса если и была против, то ничего не сказала. После смерти Люциуса главой семьи стал Драко, и она не собиралась перечить сыну, который решил избрать для их семьи новый курс. И вообще, она уехала во Францию, к дальним родственникам, обещав вернуться на свадьбу сына.       Драко же тем временем пытался наладить контакт с семьёй невесты, что было на порядок сложнее, нежели доказать свою невиновность Министерству.       Они с Джинни на пару месяцев перебрались в Нору, пока в мэноре гоблины проводили ремонт после года, во время которого Темный Лорд использовал их мэнор как базу, а также после аврорских рейдов, которые изымали все незаконные предметы, которыми владел Люциус. Драко хотел быть чист как стеклышко, ради Джинни.       Но сейчас ему требовалось найти подход к каждому Уизли, которые правда пытались перестать видеть в нем Пожирателя и увидеть жениха их дочери. Драко приходилось делить комнату с Джорджем, помогать мистеру Уизли в гараже, играть в шахматы с Роном, который не прекращал смотреть на него волком, и разгномливать сад по указанию миссис Уизли. И вот с последним у него было больше всего проблем. Но Джинни всегда была рядом и готова была прийти на помощь.       Так что Драко знал, что всё у них сложится. И был счастлив.