Заткнись, заткнись и поцелуй меня!

Ханахаки - болезнь, которой болело 99,5% процентов населения планеты Земля. Болезнь, из-за которой время от времени не взаимно влюблённого человека тошнит цветами. Остальные пять целых не любили никого. Врождённый похуизм, который иногда спасал, а иногда портил жизнь. Люди вступали в брак, рожали детей, но определённо не любили. Одним из таких стал Рустам. Эмир ощущал те самый бабочки в животе, про которые писали в книгах со странными жанрами и снимали сопливые драмы. Довольно долгое время, на протяжении трёх лет, каждое утро его тошнило цветами. Не абы какими, а разноцветными лепестками роз. С каждой неделей состояние ухудшалось, намекая на скорый летальный исход. Но сегодняшним днём все стало лишь хуже.

⊹──⊱✠⊰──⊹

— Тамби, перенесём съёмки читки на завтрашний день? — просит Кашоков, сидя на кожаном диване и сгибаясь пополам. Сегодня боль добралась под поджелудочной железы. Для болезни не важно, какой орган и где находится, для неё главное показать, что надо что-то делать для привлечения внимания. — Эмир, мы не можем перенести съёмки, — шатен смотрит на своего друга с сочувствием, ибо давно уже женат. На беднягу было больно смотреть, не то что приказывать что-то делать. — Мы уже переносили два раза, а Пташенчук больше терпеть не будет. В небольшую комнату заходит Джибилов и осматривает всё происходящее. Тяжело вздыхает и просит Тамби подойти. — Может, позвать Рустама? Мне самому хреново смотреть, как этому больно,— шёпотом предлагает Джибилов. — А что Рустам сможет сделать? Ты же знаешь, что если признание не взаимно, то человек умирает. — Масаев запинается на последнем слове и поникает. — Можно скоротать муки. Тамби понимает, что Рустам говорит это потому, что не желает зла. У Эмира настолько большие мешки под глазами, что позавидовали бы сады в Беларуси. — А обезболивающие? — Ни одно больше не помогает. Масаев кивает и поджимает губы. Парни выходят через пару минут из комнаты и наступает полная тишина. Кашоков думает, что не для этого в детстве строил огромные планы на будущее. Рустама звать не пришлось, ведь в следующую же минуту тот появился в комнате. — Ну и зачем ты пришёл? — спросил Эмир, сотрясаясь с новой порции боли, которая перешла с живота по всему телу, давая неимоверный спектр эмоций. Будто изнутри забыли потушить свечу, и пламя распространилось повсюду. С появление в комнате Рустама, который и служил этими мучениями, боль становилась все больше. — Думаешь мне приятно смотреть, как ты мучаешься? — Рустам, который старался быть спокойным, постепенно срывался на повышение голоса. Видеть такого замученного друга ему и вправду было больно, тем более, Рептилоид понятия не имел, как мог бы помочь. — Так не смотри, блять! — крикнул Кашоков, вызвав в теле, пожалуй, самую жгучую волну. Видеть Рустама не только физически больно, но и морально. — Я лишь хочу помочь тебе, почему ты не можешь хотя бы попытаться избавиться от этого?! — Рустам, сам того не осознавая, срывается на истеричный крик. Словно после бури наступает тишина, будто в комнате никого никогда не было, нет, и не будет. Эмиру показалась, что даже боль на миг оставила парня, но это жгучее месиво дало о себе знать почти сразу, после слов Рустама. Рустама, из-за которого парень каждодневно мучился, сгибаясь пополам. — Ты не знаешь, о чём говоришь. — Заткнись! Эмир кусает до крови нижнюю губу и плотно смыкает веки из-за нарастающих спазм в висках. Громкие слова из уст коллеги лишь ухудшают состояние, заставляя ноги быть ватными. Болезнь всё чаще давала о себе знать, а грёбанная любовь добивала лишь сильнее. — Заткнись и поцелуй меня, — взгляд Рептилоида вмиг смягчается и он ретируется к дивану, садясь рядом с великим мучеником. — Мир, посмотри на меня. Рустам медленно берёт подбородок Эмира пальцами и тянет его к себе. У Кашокова великолепный цвет глаз. — Рус, делать это только из-за жалости не нужно, — Эмир хоть и потрясён, но опускаться так низко не станет даже под предлогом смерти. Тот лишь закатывает глаза и встает перед диваном на колени. — Эмир Сергеевич, я правда люблю Вас, — официальный тон, одно колено на полу и рука протянутая для показания всей своей серьёзности. — Ты же знаешь, что у меня жёсткая диарея? Парень нервно кивает, продолжая пристально рассматривать "жениха". — Это почти так, но.. цветами изо рта. Разноцветными розами, — Рептилоид решает не травмировать своё колено сильнее и садится в притык к удивлённому молодому человеку. — Да, я обманывал вас очень долго, и оправданий этому нет. Но я бы хотел закончить наши с тобой муки. Небольшая комнатка с голубыми обоями и открытыми окнами, за которыми слышалось пение птиц и редкий звук мотора, стала для героев местом атмосферы и интимности. Рустам аккуратно дотронулся большим пальцем до лица напротив и мягко погладил по щеке. Они встретились взглядами, которые до этого изучали друг друга, как в первый раз. Саидахмедов приобнял суженного за талию, и в этот момент сердце замирает у обоих. Эмир кладёт руки на шею младшего и они медленно тянутся друг к другу. При долгожданном прикосновении, мозги героев взрываются и обдаёт волной жара. Боль полностью уходит, а сердце трепещет. Пусть весь мир подождёт.