Утро начинается с серости

Кружка чая с крутящимися в ней чаинками, пачка сигарет с зажигалкой и записная книжка со скучной однотонной обложкой — достойные спутники унылого утра. Непонятная сила подняла меня в четыре часа утра, и теперь, без возможности спать или хотя бы заняться каким-то делом, я смотрела в окно на город, который ещё не планировал просыпаться. Я поправила плед, стараясь не упустить ни капли тепла. Кто придумал миф о том, что раннее утро романтично? Точно не имеющий понятия об особенном утреннем холоде, который пробирает до костей даже сквозь толстые покрывала. Да и утренний свет, придающий сил, был явно выдуман тем же романтиком: поднять настроение этот оттенок серого мог только очень ностальгирующим по тюремным стенам людям. Глоток чая, растёкшийся по трахее приятным теплом на грани с ожогом. Вряд ли я настолько высыпалась в последнее время, что могу позволить три часа бодрости во время, когда весь мир вокруг тихо посапывает в глубоком сне. Брать телефон или открывать компьютер, чтобы найти возможную причину, совершенно не хочется — ещё есть призрачная надежда на то, что Морфей, опомнившись, вновь заставит меня заснуть. На ум приходят только смутные воспоминания о статье, которую я читала пару месяцев назад — о том, что человечество постепенно накрывает эпидемия бессонницы, и уже сейчас подвержены этому бесчисленные белые воротнички нижнего звена, у которых постепенно накапливается стресс. Неужели последние дни моей жизни так же разрушают мою жизнь, как несколько лет офисного рабства? Скорее уж Миллер постаралась, а Паркер с Фло добили своей попыткой сделать из меня нового человека. Тоже мне, нашли чистый лист для реализации своих комплексов. Должен прийти гнев, но я не чувствую ничего — это время не подходит для того, чтобы проявлять хоть какие-то яркие эмоции, словно мой мозг всё ещё частично спит. Вместо продолжения мысли я вяло отхлёбываю чай. На улице виднеется какое-то движение. Привстав, вижу бездомную кошку, величаво шествующую мимо дома. Белый мех в серую полоску — удивительно, что она ещё не вымазалась в уличной грязи. Когда кошка исчезает за соседской изгородью, я опускаю глаза на набор вещей на столе. Взгляд блуждает между ними, но желания закурить, выпить или работать нет. Почему я не сплю? Нормальные люди сейчас спят — кроме тех, кто вынужден сейчас собираться на работу. Если я задержу дыхание и подойду к двери, я услышу храп отца и тихое посапывание мамы — эти звуки белым шумом отрезают от моего внимания все звуки, словно я нахожусь в вакууме своего отчуждения. Я кидаю взгляд на кровать, которую уже успела застелить. Может, стоит попробовать поспать? Сбитый режим ещё никому не приносил пользы. Прислушиваюсь к себе. Нет, не вариант — лучше уж посидеть с кружкой чая, чем ворочаться в постели до времени подъёма. Вновь смотрю в окно, на оплетающие соседский дом лозы. Природная вязь скрывает от взгляда стену дома и часть крыши, которая видна с моего смотрового поста. Неужели соседям так приятно сидеть в темноте? Или растения всё же не закрывают окна настолько, чтобы свет не проникал в комнату совсем? Чай остыл и теперь греет пальцы не больше, чем плед плечи. Я хочу встать и налить в кружку кипятка из чайника, когда причудливый узор чаинок на поверхности чая, сплетение лоз на доме напротив и покачивающееся при походке тело кошки, давно скрывшейся из виду, складываются в единую мозаику. Я распахиваю блокнот и, нетерпеливо пролистав все записи с таблицами и цифрами, опускаю ручку на последний лист. Словно её держат не мои, а чьи-то пальцы, она выводит аккуратные округлые буквы, складывающиеся в слова, предложения, абзацы, не остающиеся в моем сознании. Только громкий удар часов на первом этаже вырывает меня из непонятного порыва. Отсчитав пять часов утра, часы вновь замолкают на час. Пора спать? Давно пора, но только сейчас я чувствую, как мои глаза слипаются. Покачиваясь, подхожу к кровати и падаю на неё. Одеяло, в которое я спешно укутываюсь, обжигает холодом, но даже это не мешает провалиться в сон. Утро начинается с недосыпа. Час, проведённый без сна, неожиданно сильно бьёт по мне, и я с трудом поднимаюсь. На стуле лежит забытый плед. Чашка всё ещё стоит на столе рядом с пачкой сигарет, зажигалкой и раскрытым блокнотом. Подхожу к нему и с интересом заглядываю. «Что, если всё в этом мире связано? У нас уже есть доказательства того, что все люди в мире являются родственниками друг другу. Так почему бы от существования одного не может зависеть другое? Например, в одной из параллельных вселенных соседи не посадили эту лозу много лет назад, и родители этой кошки, которые охотились тут на мелкую живность, не вырастили своего котёнка до самостоятельного животного. В другой вселенной дерево, с которого собрали мой чай, допустим, сгорело. Или человек, первый в истории сорвавший листья странного дерева и заваривший их, так и не нашёл то самое дерево, из которого получился ароматный напиток. Или отравился, сперва попробовав другое растение. Что бы я пила? Совершенно такой же напиток, только собранный с другого дерева? Или воду? А что, если в другой вселенной предки этой кошки целенаправленно уничтожили все лозы, чайные деревья и кусты, из которых делают сигареты? И поплатились за это жизнью, ведь некоторые растения для них токсичны. А что, если...» Я смущённо вырвала страницу и скомкала её. То, что ночью казалось невероятно логичным и связанным, наутро превратилось в путаные полуфилософичные рассуждения, которыми я заваливала окружающих каждый раз, когда пила больше, чем следовало. Белый комок попал точно в мусорную корзину. Сочтя это хорошим знаком, я вышла из комнаты в новое утро, оставив у окна все свои ночные переживания.