🔥
— Можешь подать ту папку с исходниками, пожалуйста? — Я, конечно, не так силён в математике, но траектория моего пути в два раза длиннее твоего, и у меня тут принтер печатает, — пожимает плечами Ренджун, лениво и методично доставая по одному листочку, извергаемому старой и шумной шайтан-машиной. Отмазки уебанские. Но Ренджун сидит с отменным покерфейсом и не сводит с Джемина глаз, когда тот с тихим, но отчётливым кряком встаёт со стула и неспешно движется в сторону стеллажа. Во время его путешествия он встречает препятствия в виде фикуса, стоящего на полу, и разбросанных бумажек, не долетевших до урны, но всё проходит без казусов и вполне себе успешно. Джемин сначала кладёт поверх остальных документов папку (вся эта дженга грозит обрушиться к херам на пол), а затем, опираясь руками о стол, с явным мучением медленно садится обратно. Кидает испепеляющий взгляд на Ренджуна. Тот довольно щерится. — Видится мне, кто-то с лихвой оторвался в выходные. — Я к матери на дачу ездил, картошку копал. — Ага, а вон тот засос справа на шее тебе шмелюга оставила. Джемин закатывает глаза, но и только. — Давай закроем эту тему. — А давайте нет? — из-за приоткрытой двери появляется рыжая макушка Донхёка. — Только о самом интересном начали и уже закругляться. — Разве ты не должен быть на разносе у начальника? — Только оттуда, — стонет Донхёк и, не дождавшись приглашения, проходит в кабинет. Вообще Донхёк личность выдающаяся даже по меркам самого Джемина. Они были знакомы ещё с колледжа, и уже тогда этот чертяга прослыл самой главной пронырой всего потока. Донхёк умел из чего угодно сделать драму, или, напротив, всё обратить в шутку. Эта его способность часто приводила к различного рода неприятностям, а хитрость, в совокупности с ленью, только усложняли ситуацию. Последняя такая неприятность принесла ему головную боль, по научному именуемой «Ким Доён — начальник проектной организации», или — в простонародье — «душнила». — И как всё прошло? — Как обычно? Почитал нотации, погрозил сверхурочными, а ещё премии лишил, но если он думает, что это меня как-то пристыдит, то он глубоко ошибается. — Ого, Донхёк знает, что такое стыд… — Захлопнись, Джуни, и не строй из себя святого. На это покупаются только бабушки. Когда в жизни Донхёка происходит какое-то говно, внутри него срабатывает защитный механизм. И вместо ожидаемой досады в нём просыпается нездоровый оптимизм и желание жить на полную катушку. А ещё подгадить ближнему своему. — Так что, Джеминушка? На чём мы там остановились? — На том, что тебе тут не рады. — Хм, — Донхёк задумчиво чешет подбородок. — Да не, бред какой-то, — договаривает он, падая на стул и закидывая ноги на краешек стола. — Брось ломаться, дружище! Лучше расскажи, как там твоя рыбалка на выходных прошла? Хотелось бы узнать, как там улов, приманка какая, у кого удочки длиннее и толще, все дела, — Донхёк играет бровями и нагло улыбается. — У нас же тут коммунизм, так что подобные знания должны быть общими. Джемин понуро мотает головой от безысходности. Донхёк и его хотелки — отдельная головная боль. Потому что если Донхёк чего-то хочет, он костьми ляжет, но получит. Начиная пиццей с ананасами и заканчивая государственной тайной. Но стоит отдать ему должное: тайнами этими он ни с кем и никогда не делится (пиццей, правда, тоже), поэтому у Джемина просто не остаётся иного выхода. — Хочешь сказать, тебе удалось поймать такую о-фи-ген-ну-ю щуку, а она даже имечко своё тебе на ухо не прошептала? — Рыбы не умеют говорить, Хёк. — Не будь такой занудой, На Джемин! — отмахивается парень. — Окей, давайте уйдём от рыб. Пусть будут травоядные. Так ты говоришь, что оседлал такого жеребца и даже телефончик не взял, чтобы ещё разок прокатиться? — Фу, Хёк. Ты и твои формулировки. Этому вообще есть предел? — кривится Ренджун, стараясь отобразить на лице всё переполняющее его омерзение. — Джуни, сладкий, во-первых, мы на работе, и мне приходится шифроваться, а во-вторых, для меня не существует рамок, — Хёк посылает ему воздушный поцелуй, с наслаждением впитывая чужой гнев. — Так на чём это я остановился… Ох, точно! Джемин и его поход в зоопарк… — Не продолжай! — взмаливается тот, устало откидываясь на спинку кресла. — Да, не взял. Да, не узнал. Потому что я никогда этим не занимаюсь. Меня вполне устраивает проводить время с человеком без обязательств и дальнейшего общения. Это слишком всё усложняет, а моя жизнь и без того полна пиздеца. Правда, иногда случаются исключения, но… — …но исключения тоже умеют динамить, — заканчивает за него Хёк, играя с ножницами, вырезая из какого-то очередного приказа снежинку. — Да не динамил он меня! — взрывается Джемин, — Джехён сказал, что пригласит меня на ужин в следующую встречу. — М-м, значит этот парень либо романтик, либо наебатор. Ха! «На» и «ебатор». Наебатор. — Всё, хватит! — Джемин резко встаёт с места, морщась от прострела боли, и выхватывает из рук Донхёка ножницы. — Кыш отсюда по-хорошему, пока я из тебя оригами не сделал! — Но это же не оригами… — Проваливай! — кричит Джемин, ускоряя этим передвижения Донхёка. — И возвращайся сюда только с кофе и тортом в качестве извинений. И только в обеденное время! — А ещё заодно можешь занести мне долг за выпивку! — добавляет Ренджун, грозя карандашом. Донхёк круто разворачивается в проёме и с полным воодушивлением начинает зачитывать: "Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья....", но оказывается нагло перебитым. — Это то здесь при чём?! — Ну, в стране всё наладится, у Донхёка тоже всё наладится, и он великодушно отдаст долги, — поясняет тот, делая широкий взмах рукой в воздухе, а затем указывая на себя любимого. Ренджун выразительно приподнимает бровь. Донхёк в ужасе хватается за сердце: — Ты что, не веришь в торжество коммунизма?! — Я атеист. Донхёк так и рвётся ответить на это ещё что-нибудь, но, заприметив справа по коридору нечто похожее на смерть, быстро ретируется. Джемин тяжко вздыхает. Со звонким стуком ставит ножницы обратно в стакан с ручками и карандашами. — Я дебил, да? — Потому что рассказал Донхёку? Или потому что проебал хороший шанс? — Ренджун складывает все распечатанные листы вместе и выравнивает стопку, ударяя ею об стол. — В любом случае, поезд уже ушёл, а вот письма от экспертизы никуда пропадать не хотят. Так что давай за работу. Джемин вздыхает тяжелее прежнего. Когда дверь в их кабинет отворяется, он едва сдерживает себя, чтобы не закричать что-то про проходной двор. И делает это очень кстати, потому что в дверях останавливается Ким Доён собственной персоной. — Денёк добрый, — дежурно интересуется он, переводя взгляд с одного работника на другого, — как успехи? — Серовато, мрачновато, горы правок как обычно. — Если у Вас хватает сил иронизировать, мистер Хуан, может, и сверхурочные возьмёте? — Помилуйте ради бога! — тут же ретируется Ренджун, забив на все свои принципы. — У меня уже билеты на самолёт куплены! — Вы всегда можете их отменить. — А неустойку мне кто оплатит? В страшные времена живём! — Не могу не согласиться, — поджимает губы мужчина, а затем внезапно восклицает, — ах, да! Кстати, о страшном. Джемин, познакомься — это Джисон. Твой юный подопечный. Доён проходит в кабинет, чтобы затем отойти в сторону и дать возможность воочию лицезреть высокую тощую фигуру. Даже из-за стола Джемину было заметно, насколько бледным выглядит парень, как нервно он закусывает губу и шарит глазами по полу. — З-здрав-вствуйте! — громко и раздроблено проговаривает паренёк, сгибаясь в почтительном поклоне. — П-пожалуйста, позаботьтесь обо мне! Стоит ли говорить, что материнское сердце Джемина дало трещину в этот момент? Вид запуганного мальчишки, бедного воробушка, которого каким-то ветром занесло в их обитель хищных и голодных, вызывает в нём самые нежные чувства. Ренджун, с первых секунд разгадав типаж Джисона, тихо прокашливается в кулак, прикрывая гиенистый смех. — Оставляю его на вас, — осведомляет их Доён и на том спешит откланяться. Джисон так и не решается войти в кабинет, поэтому Джемин белой павой плывёт к нему навстречу сам. И даже больная спина ничуть не вредит его грации. — Ты проходи, не стесняйся, — максимально доверительно говорит он, указывая рукой на стул. — Чай будешь? — А м-можно? Джемин усилием воли закатывает обратно скупую слезу. Достаёт самую чистую кружку. Пару конфет из закромов. И любимый — прилично стоящий, между прочим — травяной чай. Джисон робко принимает все подношения и лепечет тихие слова благодарности. — Тебе нужен сахар? — Нет, спасибо, чай и так вкусный. — Ага, и такой же зелёный, как ты, — хмыкает Ренджун из своего угла, за что Джемин его награждает весьма красноречивым взглядом. — Можешь не стараться и не метать в меня молнии. Только вот, если так и продолжишь с ним сюсюкаться, новичок у нас растает. — Это называется «гостеприимность», — пытается оправдаться Джемин. Джисон делает очередной глоток и, по неосторожности, обжигается. К счастью, он не проливает на себя ни капли, но приоткрывает рот и высовывает кончик языка, пытаясь остудить обожжённый участок. На лице Джемина проскальзывают испуг и волнение, но в итоге остаётся только тотальное умиление. Ренджун выразительно закатывает глаза. — Думается мне, что когда я вернусь, мне здесь уже не будут рады. — Прекрати нести бред, — фыркает Джемин, возвращая внимание к другу. — С кем, если не с тобой, мне разгребать всё то дерьмо, что тянется уже который месяц? — Может, Джисон в силах пролить свет на это тёмное царство? — Хуан приподнимает одну бровь, насмешливо глядя сначала на друга, а затем на парнишку. — Кстати, что ты вообще умеешь? От внезапного вопроса Джисон давится, громко кашляет и поспешно ставит злополучную чашку с чаем на стол. Освободившиеся руки тут же находят острые коленки и безжалостно сминают ткань брюк. — Ну, эм, я только недавно доучился… мы много проходили всякого, но это первая моя практика, поэтому… — Ясно всё, — обрывает его Ренджун, махая рукой. — Нулёвка. Неумёха как есть. Джисон начинает киснуть на глазах. Джемин хмурит брови, отрывисто выдыхает, а затем направляется к столу с свернутыми в рулон чертежами. Берёт оттуда листы формата А1 и возвращается к Джисону. — Вот это всё надо подшить в папку. Ты же сумеешь правильно сложить графическую часть? Глаза Джисона загораются надеждой. Он часто-часто кивает. — Вот и отлично. Тогда пока что займёшься этим. — Х-хорошо! Паренёк с энтузиазмом принимается за работу, а Джемин не может сдержать ностальгической улыбки. — Мы сами такими были когда-то, Джуни, — говорит он уже в конце рабочего дня, когда они вновь остаются только вдвоём. — Прояви милосердие. — Слишком многого просишь. Понимание — может быть, но милосердие… Он пришёл работать, Джемин. Получать реальный опыт и набивать шишки. А ты самым подлым образом создаёшь ему беззаботную иллюзию и буквально печеньки в рот суёшь. А что с ним будет, когда он придёт в другое место? Да у парнишки же мир к чертям рухнет. Джемин мрачнеет. Ренджун говорит верные вещи, но осознание этого почему-то бьёт сильнее обычного. — Слушай, я ведь не говорю, что надо устроить здесь школу жизни, — пытается смягчить ситуацию Хуан. — И я понимаю, как сильно тебе нравятся дитятки вроде него, и что ты не можешь противиться своему материнскому инстинкту и желанию позаботиться. Хуже этому противится только Тэён, но ему позволительно, потому что он секретарь. Просто… попытайся не слишком облегчать Джисону жизнь. Иначе ты только помешаешь его росту. Джемин откидывается на спинку стула и поджимает губы. — Ты, как всегда, прав. — И ещё, пока я не вернусь, постарайся разделаться уже с этими замечаниями от экспертизы. А то не видать нам премии, как Донхёку карьерного роста. Да и любого роста в принципе. Голова Джемина начинает болеть с новой силой. Они отправляли на проверку документацию вот уже в который раз, но вместо согласия им постоянно прилетали новые правки. Джемин переделывал графическую часть раз за разом, почти до дыр затёр глазами пояснительную записку, но чёртов Ли Джено каждый раз находил новую причину докопаться. Как хорошо, что им не приходится лично встречаться с экспертами, потому что Джемин не уверен, что смог бы лишить себя удовольствия самолично задушить этого Ли. Ну, или ударить хоть разочек. Это принесло бы невероятное удовлетворение и самое быстрое увольнение в его жизни. Однако, Джемин пока не готов рисковать своим рабочим местом, поэтому всё, что ему остаётся, это молча проклинать эксперта, и с тихим скрипом браться за правки.🔥🔥
— Вы сегодня выглядите особенно уставшим, — замечает вслух Джисон, бросая осторожный взгляд на корчащегося за столом Джемина. Тот привычным движением зачёсывает назад светлые волосы, расслабляет галстук и сжимает переносицу пальцами, чуть надавливая на глаза. — Опять работали до позднего вечера? — Иногда приходится. С этим ничего не поделать, — как можно миролюбивее отзывается Джемин, выдавливая из себя обессиленную улыбку. — Кто-то очень сильно заваливает вас работой? — Агась. Есть тут один человечек… Но тебе не нужно брать это в голову. У тебя свои задачи. — Это, конечно, да, но… — запинается Джисон, прежде чем сжать кулаки и решительно посмотреть на Джемина. — Знаете, скоро обед… может сходим куда-нибудь? Я угощу вас кофе. Донхёк говорил, вы любите кофе. А мне очень хочется отблагодарить вас чем-нибудь. Джемин делает вид, что серьёзно задумался об этом предложении, оттягивая время. Вытягивает губы трубочкой, потом сжимает их в одну линию, чуть качает головой, тяжко вздыхая. — Ну, пожалуйста! Голос Джисона высокий и настойчивый, просящий так искренне мило, что Джемин не сдерживается и начинает тихо посмеиваться. Он неспешно поднимается из-за стола, с непринуждённой ленцой подходит к вешалке, снимает пиджак, и, забросив его за спину, оборачивается: — Это слишком заманчивое предложение, чтобы от него отказываться, — и, подмигнув, добавляет: — Думаю, никто не заметит, если мы уйдём на несколько минут пораньше. Топают они в кофейню недалеко от работы. Джемин здесь гость довольно частый, но сейчас с удовольствием играет роль новичка и позволяет командовать Джисону. Отправляет его делать заказ, пока сам занимает столик у окна. Достаёт из сумки небольшую коробку, подготовленную заранее. Флегматично наблюдает за прохожими, а спустя пару минут с умилением смотрит на то, как Джисон миллиметровыми шагами передвигается по кофейне, изо всех сил стараясь не запнуться и не пролить кофе. Когда тот наконец-то плюхается в кресло напротив, Джемин раскрывает коробку, и в воздухе разносится аппетитный аромат булочек с корицей. — Это же я должен вас угощать! — возмущается Джисон, растерянно хлопая глазами. — Ты обещал мне кофе, а я ещё с утра решил, что могу порадовать тебя сладостями. Ты уже неделю работаешь, и довольно неплохо справляешься. Джемин не удерживается и лохматит чужую макушку, шутливо приговаривая «хороший мальчик». Джисон на это краснеет, а затем заметно подвисает, натыкаясь взглядом на широкую улыбку. Джемин старательно делает вид, что не замечает этого и, дабы разрядить обстановку, наконец-то принимается за кофе. Обхватывает губами трубочку, делая жадный глоток, и тут же резко подаётся вперёд, при этом откровенно морщась. Джисон, испуганный такими переменами, наклоняется к нему, пытаясь понять, в чём дело, но вдруг его внимание привлекает нечто иное, и, по всей видимости, более значительное. — Что ты тут делаешь?! Джемин на чужое восклицание не обращает никакого внимания: куда более важно сейчас залпом выпить стакан воды, услужливо оставленный официантом, потому что приторная клубничная сладость безжалостно атакует по всем рецепторам. Донхёк, падла. Это явно он надоумил Джисона купить самый сладкий кофе, какой только может быть. Сидит сейчас, наверное, где-то, жрёт свой бизнес-ланч и бесстыдно хихикает. К тому времени, когда во рту образуется более-менее нейтральная среда, Джемин между делом замечает, что Джисон ведёт с кем-то оживлённую беседу. Как только парень ловит на себе чужое внимание, его лицо становится чуть спокойнее, а недовольный голос покладистее. — Эм, позвольте вас познакомить: Джемин-хён, это мой брат, Ли Джено. Брат, это На Джемин, мой наставник. Я тебе о нём рассказывал. Джемин успевает встать на первых словах. Протянуть руку на слове «брат». И чудом не одёрнуть её, услышав имя. Неприлично впиться взглядом в почти незнакомца и тут же едва не рухнуть обратно. Это лицо. Эти губы. Родинка под глазом. Блядство. Справедливости ради стоит отметить, что не он один выглядит обескураженным. Мужчина напротив жадно исследует каждую чёрточку его лица, открывает и закрывает рот, таращит свои глаза и — чёрт бы его побрал — выглядит при этом донельзя мило. Если бы Джемину кто-то сказал, что тот дикий парень в клубе и это интеллигентное существо в очках один и тот же человек, он бы истерически рассмеялся. На самом деле он и сейчас не далек от этого состояния. — Что-то не так? — врывается в их молчание Джисон. Пока Джемин возвращает себе возможность дышать и мыслить, Джено успевает гораздо больше. Теперь его хлопающие в удивлении глаза щурятся недобро, а на губах появляется самая гаденькая улыбка. — Очень приятно наконец-то с Вами познакомиться, мистер На. Я о Вас наслышан. Вот же сволочь. Джемин смотрит на протянутую для рукопожатия ладонь так, словно это какая-то щупальца или пасть дикого зверя. Протяни свою — и тебе пол руки откусят. Или всего разом сожрут и даже косточек не оставят. Джемин слишком молод и красив, чтобы быть съеденным. Однако куча всплывших внезапно обстоятельств буквально не оставляют ему выбора. — К сожалению, о Вас я знаю не так много. Только то, что ты являешься моей головной болью уже больше месяца, доёбываешься до каждого слова, каждого маломальского пунктика в документации. Ну и до меня в ночном клубе. Чужая ладонь обжигает. Джемин замечает это, едва касаясь её пальцами. Он пытается сделать всё быстро и проворно, но Джено оказывается быстрее: раз, и рука в капкане. — Думаю, это дело поправимое. Голос его тихий и мягкий. Плавный и крайне вежливый. Но Джемина не обманешь. Он знает, каким тот может быть: хриплым, низким, не терпящим возражений. Подчиняющим. Он и сейчас звучит многообещающе, несмотря на кажущуюся безобидность. Джемин облизывает губы, и Джено прослеживает это движение, всё ещё не отпуская его ладонь. Кажется, ещё чуть-чуть, и он почувствует заполошный пульс под тонкой кожей запястий. Считает его, как датчик, узнает запах дыма и поймёт, что пахнет жаренным. Это у Джемина подгорает задница. Он чувствует себя долбанной собакой из мема. This is fine. — Вы не против, если я присоединюсь к вам за обедом? — приподнимает брови мужчина, поглядывая то на одного, то на другого. Внутри Джемина зажигается красная мигалка и истошно орёт сирена. — Разумеется против! — Джисон недовольно складывает руки на груди и так старательно супится, что начинает походить на хомячка. Это скорее веселит, чем пугает, но Джемин своих спасителей не судит. Делают доброе дело — уже замечательно. — Не будь таким жестоким. Я ведь много места не займу. — Мы с хёном пришли пообедать вместе и отдохнуть, а ты только помешаешь нам и сделаешь это всё ещё более неловким, чем оно есть. Повисает внезапное молчание, и каждый справляется с ним как может: Джисон корит себя за то, что сказал лишку, Джемин кусает губы и рассматривает огромную монстеру в углу зала, а Джено… чёрт знает, что делает Джено, потому что Джемин только слышит его холодную усмешку, чуть более резкую, чем это позволительно. — В таком случае, прошу прощения за попытку навязать своё общество. Это было не очень красиво с моей стороны. Хорошего вам отдыха. Джемину приходится отвлечься от растения, чтобы склониться в ответном уважительном поклоне. Перед глазами проносится бетонный пол, лакированные ботинки, идеальные стрелки брюк, тёмно-синяя рубашка, прямой говорящий взгляд. Всё происходит буквально за пару секунд, но этого вполне достаточно, чтобы по спине Джемина пробежал холодок. — Простите, что так получилось, — лепечет чуть позже Джисон, стараясь спрятаться за фирменным стаканчиком. — Мой брат иногда бывает… чрезмерным. Джемина так и подмывает ответить «ты даже не догадываешься насколько», но всё, что он выдаёт, это великодушное: — Всё в порядке, расслабься. Семейные дела… они такие. — Нет, Вы не понимаете. Он правда часто переходит границы. Как в работе, так и дома, — обречённо кивает головой Джисон, которого внезапно прорывает на откровения. — Он слишком сильно обо мне печётся. Мама как-то рассказывала, что он каждый день рождения загадывал одно и тоже желание — просил младшего брата. А когда появился я, Джено буквально не отходил от меня ни на шаг. Даже родители меня не так опекали, как он. Не подумайте, он не помешанный, просто чересчур сильно беспокоится. И пускай я понимаю, что всё это из самых лучших побуждений, но иногда это жутко раздражает. Поэтому, когда я стал искать компанию для практики, то пошёл не к нему, а обратился к вам. Джено, как узнал, что меня приняли, несколько дней со мной не разговаривал. — Тяжёлый случай, — аккуратно отвечает Джемин, стараясь держаться нейтрально. Он не знает, что лучше: поскорее завернуть тему, дабы не распалить Джисона сильнее, либо узнать побольше, пока есть возможность. Что-то подсказывало ему, что Ли Джено не оставит всё так просто, а интуиция Джемина его редко подводит. В тот день разговор так и не задался. Джисон закрылся, погрузился в свои думы и, видимо, сильно переживал о своей излишней болтливости, раз за разом воспроизводя неудачную встречу. Поговорить в офисе тоже не удалось: душнила решил послать их на объекты, чтобы Джисон посмотрел на стройку изнутри да зафиксировал все необходимые детали. И, пока Джемин разговаривал с заказчиком, Джисон косоногой антилопой скакал между котлованами с каской на голове и фотоаппаратом в зубах. Возвратились они лишь под вечер — дорога была не близкая. Джисону оставалось пробыть на работе всего час, но он из раза в раз задерживался, пока Джемин напрямую не напомнил ему о времени. — Тебе ведь за это даже не платят, — удивляется он, попутно собирая отчёты для начальника. — А я сюда и не за деньгами пришёл, — парирует Джисон, забирая у него из рук несколько папок. — Мне опыт нужен, а его я могу получить только если буду больше работать. — Но это не значит, что ты обязан тусоваться тут со мной до самого вечера, — отрезает Джемин. — Успеешь ещё наработаться, у тебя вся жизнь впереди. Отдыхай и кайфуй, пока можешь. — Ладно, ладно. Сейчас только отнесём вместе отчёты, и я пойду домой. — Ловлю на слове. Расстояние до кабинета начальника они проходят в тишине. Ли Тэён встречает их в приёмной дежурной улыбкой, которая плавно перетекает в искреннюю и тёплую. — Давно тебя здесь не видел, Джемин. — Это потому что Донхёк отрывается за нас всех. Секретарь тихо посмеивается, а затем указывает на кресла напротив. — У мистера Кима сейчас посетитель, придётся немного подождать. — И долго он там? — Минут десять. Вы можете оставить документы мне, я их передам. — Нет, нам всё равно следует переговорить, так что… Джемин не договаривает, потому что телефон секретаря внезапно оживает, и начинает говорить механическим, но таким же смертельно сухим и скучным голосом Доёна: — Позовите, пожалуйста, На Джемина ко мне в кабинет. И пусть захватит сегодняшние отчёты. Тэён спешит сообщить, что «мистер На уже ожидает», а затем вежливо указывает на дверь, будто она здесь не единственная и словно Джемин по ту сторону окажется в первый раз. Джисон остаётся сидеть в приёмной. Кабинет у Доёна огромный, состоящий из нескольких отсеков, поделенных стеллажами-перегородками. Панорамные окна успешно освещают всё это богатство, открывая вид на центральную часть города. Светло, чисто, стерильно, шаблонно, пусто. — Добрый вечер, мистер Ким. — Добрый, — Доён выныривает откуда-то сбоку и подходит к своему столу. — Проходи, присаживайся. Рассказывай, как съездили на объекты. Джемин протягивает ему отчёты и докладывает кратко, чётко и по сути. — Один из складов придётся снести, потому что деревянные балки там сильно прогнили, — поясняет он, указывая на одну из фотографий. — Заказчик ничего против не имеет, но нам придётся ещё предусмотреть демонтаж конструкций. — Займёшься этим? Ренджун ведь в отъезде. — Да, конечно. — Отлично. Что с магазином? — Теперь они хотят устроить второй этаж, — Джемин позволяет себе закатить глаза. — После того, как мы предоставили им практически готовый проект? — Именно. — Тогда пусть доплачивают. Нам что, заняться нечем — переделывать свою же работу из раза в раз? «Ты-то что об этом знаешь», — хочет огрызнуться Джемин, но только сильнее сжимает зубы. — Я говорил им об этом, но мы не смогли прийти к компромиссу относительно стоимости. Видимо, Вам придётся побеседовать с ними лично. — Ну, что ж. Не думаю, что это будет большой проблемой. Так что приступай к доработке проекта. — Но я не могу, — вымученно проговаривает Джемин, опустив плечи, — У меня ещё не доделан проект ателье в здании старой библиотеки. — Тогда поручи это Джисону. — Вы серьёзно? Он же только десять дней назад к нам пришёл… — Более чем. Это послужит отличной проверкой его умений. Справится с этим — сможет работать дальше. Если нет, то пусть ещё подучится, прежде чем браться за настоящую работу. Джемин вспыхивает, как спичка. И дураку понятно, что Джисон едва ли справится с разработкой разделов в одиночку. Слишком много там правил и условностей, о которых не рассказывают на лекциях. Но мистер Ким выражается предельно ясно и настойчиво, да и кто Джемин такой, чтобы оспорить его слово. — Кстати, что за проблемы у тебя с этим ателье? До сих пор не можешь получить разрешения от экспертизы? — Так точно. Пришли новые правки по пожарной части. Эвакуационный план не соответствует нормативам. — Так переделай, и дело с концом. — Я пытался, но заказчик не собирается жертвовать пространством и устраивать дверной проём в новом месте. Он просит придумать что-то другое. — Так сделай это, — отмахивается Доён, разглядывая отчёт. — Вы просите от меня невозможного, — Джемин уже злится не на шутку, потому что вместо ожидаемой помощи ему прилетают лишь требования. Если бы начальник захотел погрузиться в суть дела, он бы заметил, что там просто невозможно решить проблему другим способом. — Тогда попробуй договориться с экспертом. Расскажи, что заказчик отказывается и все дела. Ты же не первый год работаешь, Джемин. Да и дураком никогда не был. Пораскинь мозгами и добей это дело. Кстати, кто курирует объект? — Я курирую. Знакомый низкий голос меткой стрелой доносится откуда-то справа, свистит у самого уха, и Джемин вздрагивает от неожиданности. На Джено строгий чёрный костюм и рубашка, застёгнутая под горло. В сторону Джемина он и не смотрит даже, полностью сосредотачиваясь на его начальнике. — Ох, даже так? — Доён кажется искренне удивлённым, но скорее приятно, нежели нет. — Тогда, думаю, мы определённо точно сможем найти понимание. Правда, мистер Ли? Джено стоит к Джемину полу-боком, поэтому тот замечает вежливую улыбку, которая ничуть не трогает чужие глаза. — Да, думаю, мы сможем договориться. — В таком случае, Вы можете быть свободны, мистер На. Мистер Ли, Вам тоже всего хорошего и успехов в работе. Джемин кланяется через силу, прежде чем пулей вылетает за дверь. Джисон, до сих пор сидящий в приёмной, мгновенно поднимается с места и бросается вслед за ним. Джено настигает их уже в коридоре, хватает Джемина за локоть, не позволяя войти в кабинет, и настойчиво игнорирует негодующего брата. — Не думаешь, что нам надо поговорить? Джемин резко тормозит и смеряет его рассерженным взглядом. — Если вы говорите об объекте, то мы можем связаться через почту. — Не думаю, что мне будет удобно писать, а тебе читать километровые письма. Гораздо эффективнее переговорить лично, с глазу на глаз. — Тогда приходите с девяти до шести, потому что сейчас моё рабочее время уже закончилось. — Но ты же ещё здесь… — А вот его, — Джемин указывает свободной рукой в сторону Джисона. — Уже давно не должно быть. Так что берите своего брата, мистер Ли, и везите домой. Джено ослабляет хватку, но не прекращает удерживать его руку. Долго и внимательно вглядывается в лицо. Джемин пытку выдерживает из какого-то упрямого принципа, словно поражение в этой игре будет значить слишком много. Ругань зудит на самом кончике языка, злость — под кожей, усталость — в глазах. И этот коктейль Молотова готов взорвать Джемина в любую минуту. Но внезапно чужие пальцы медленно расцепляются, порываются подправить рукав рубашки, однако замирают на полпути. — Вещи собрал, Джисон? Младший не отвечает, только робко кивает головой, не сводя с Джемина испуганного взгляда. — Тогда поехали домой. Я сегодня за рулём. Джено разворачивается, и, не говоря больше ни слова, уходит. Джисон ещё какое-то время неловко переминается с ноги на ногу, явно желая что-то сказать, но произносит лишь тихое «до свидания» и быстрым шагом отправляется за братом.🔥🔥🔥
Следующий день, кажется, горазд Джемина попросту добить. Всё начинается с того, что он просыпает. Еле соскребает себя с кровати, быстро чистит зубы, забывает про пиджак и галстук. Даже причесаться забывает, поэтому приходится кое-как уложить волосы руками. Первые два часа до прихода Джисона он разбирается с демонтажем склада, а затем параллельно пытается объяснить мальчишке, что он него требует начальник. — Я скину тебе примеры с прошлых объектов, а ты попробуй слепить из этого то, что подходит для данного случая. Понятно? По сбитому с толку взгляду видно, что ни черта не понятно, но Джисон кивает болванчиком и явно храбрится. — Не переживай и спрашивай, если что. В чём сомневаешься, выделяй красным цветом, потом вместе подумаем. Лады? Но, разумеется, сколько бы Джисон не спрашивал, дело двигалось до невозможности медленно. В добавок, всеми этими вопросами он отвлекал от работы самого Джемина, и ему приходилось по десять раз читать одно и то же предложение. В итоге, им обоим пришлось сократить время обеда вдвое, чтобы кое-как закончить хотя бы половину пунктов. К концу дня Джисон уже заметно клюёт носом, Джемин совершает ошибки на ровном месте, а дело так и оставалось незаконченным. — Сходи-ка умойся, выпей чаю и отправляйся домой, — советует Джемин, с болью в сердце смотря на понурого Джисона. — А работа подождёт до завтра. Сегодня мы всё равно её не закончим. Вместе уж точно, но вот сам Джемин ещё может попытаться. Если действовать самому, не отвлекаясь и не растягивая процесс, то раздел можно добить. Завтра останется только оформить и можно отдавать на суд душниле. Ведь в обратном случае… Джисона даже не приходится уговаривать. Как только он выходит из кабинета, Джемин откидывается на спинку стула и прикрывает глаза, позволяя, наконец, тотальной усталости выбраться на поверхность. Он массирует глаза, лицо, шею, растирая и улучшая кровообращение, как вдруг слышит какой-то посторонний звук. И не сдерживает досадного стона. Перед ним Ли Джено собственной персоной: руки за спиной, родинка под глазом, очки и туго завязанный дебильный галстук. Джемин совсем забыл, что успел вчера брякнуть об их встрече. — Плохо выглядишь. — Вашими стараниями, мистер Ли. — Джено, — поправляет его мужчина. — Хотя не уверен, что я главный виновник. Отчасти он прав, но Джемин это признавать, конечно, не будет. — Один из, — уходит он от ответа. — В любом случае, вы сегодня зря пришли, Джено. Не думаю, что у меня выдастся свободная минутка. — Во-первых, «ты», — мягко, но настойчиво, — А во-вторых, кто сказал, что я пришёл к тебе? Джемин непонятливо хмурится, а затем до него доходит. Слишком медленно. — Джисон вышел, но скоро вернётся, — факт более чем очевидный, однако Джемин почему-то считает нужным его сообщить. И добавить напоследок искреннее, — Знаешь, даже хорошо, что ты приехал. Он сегодня особенно сильно устал, поэтому очень рассеянный и легко может угодить по невнимательности в неприятности. Присмотри за ним. — А кто присмотрит за тобой? Их взгляды вновь встречаются, врезаются друг в друга водами океанов, сокрушаются и бурлят жемчужной пеной. — Я и сам прекрасно справляюсь. — Я могу подкинуть до дома. — Побереги бензин. К тому же, я ещё нескоро закончу. — Опять задерживаешься? Что на этот раз? — Спасаю задницу твоего брата. — Ты о том проекте? Джемин не отвечает, демонстративно отворачиваясь к монитору. Хватит с него светских бесед. Иначе он тут до утра куковать будет. — Зачем ты так ради него стараешься? Не лучше ли будет оставить всё, как есть? Джемин касается клавиатуры и начинает яростно набивать текст. — Может, потому что он этого заслуживает? Потому что совершенно нечестно и подло давать новичку такие задания? — Нечестно выполнять за него работу, Джемин. Всё остальное — лишь реалии нашей жизни. Он ещё слишком ребёнок для всего этого. Пальцы Джемина останавливаются, зависают в воздухе, пока он сам задерживает дыхание, поражённый случайной догадкой. — Это ты, не так ли? — он поднимает на Джено голову, и от его цепкого взгляда не ускользает ни одна эмоция на чужом лице. — Это ты! Ты попросил Доёна дать ему такое задание! Неужели ты настолько не хочешь, чтобы он работал?! — Ты многого не знаешь, Джемин. — Да мне плевать! Ты только взгляни на себя! Строишь из себя заботливого брата, а сам держишь Джисона буквально на цепи, — Джемин с громким стуком отодвигает стул и порывисто встаёт. От резкой смены положения его немного ведёт, но он тут же упирается руками в стол и смаргивает цветные пятна перед глазами, не замечая порывистого движения Джено в его сторону. — Джисон такой старательный, он так трудится и так желает получить эту работу, а ты хочешь перечеркнуть все его мечты? Только потому что до сих пор видишь в нём маленького ребёнка? Он распрямляется и невольно подаётся назад, потому что Джено оказывается гораздо ближе, чем был до этого. Но это не умаляет его пыла, поэтому Джемин продолжает чуть тише: — Джисон давно уже не ребёнок, Джено. Он взрослый человек, готовый к ответственности и храбро идущий навстречу своим страхам. Так почему он должен страдать из-за твоих? В глазах напротив — пожар. Мятеж, волнение, отрицание, задумчивость. Джено тяжело дышит, точно так же, как и Джемин, словно оба пробежали кросс или нырнули в самую глубину. Туда, где неизвестность, темнота и опасность. Пара секунд, один взмах ресниц — огонь погас, остался лишь дым. Серый, плотный, непроницаемый. Тяжёлый взгляд Джено опускается на подбородок Джемина, а затем чуть ниже, туда, где белая рубашка расстёгнута на пару пуговиц, обнажая длинную шею. Джемин ощущает это почти физически. Он сглатывает, отчего тонкая кожа под кадыком натягивается, а зрачки Джено расширяется буквально на секунду. — Скажешь ему, что я жду на парковке. Джемин информацию передаёт. И не просто передаёт, а ещё самолично провожает внезапно побледневшего Джисона до выхода. Удостоверившись, что он в безопасности, Джемин не спеша поднимается обратно наверх. По пути прощается с теми, кто уходит домой, набирает в кружку воды из кулера и, оставив включённой только настольную лампу, окунается с головой в работу. Он не замечает, сколько проходит времени, прежде чем ему приходится из неё вынырнуть. Будучи едва ли в сознании, он, словно кобра, выбирается из своего убежища, почуяв манящий запах кофе. Джемину приходится сильно напрячь зрение, чтобы угадать в двух неопознанных объектах стаканчики его любимой кофейни, а в мужчине, державших их — Джено. — Опять ты? Джено игнорирует далеко неласковую интонацию и ставит на стол Джемина один стаканчик. По-хозяйски проходит к соседнему столу и без лишних слов включает компьютер. — Нафига припёрся? Волосы Джемина в полнейшем беспорядке, как и весь его внешний вид, заспанный и неаккуратный. Но даже несмотря на то, что он едва мелет языком, он старается вложить в слова всю неприязнь и враждебность. Рассерженный сонный котёнок. — Не только тебе приходится исправлять свои ошибки, — говорит вдруг Джено, щурясь от яркого экрана монитора. Джемин обдумывает его слова целую минуту. Хмыкает. Разворачивается к себе. — Файл найдёшь в облаке. С тебя — графическая часть, потому что с запиской я уже почти закончил. Джемин хватает кофе и делает жадный глоток, не сдерживая довольного мычания. Напиток крепкий и горячий, прямо такой, какой он любит. Божье благословение, не иначе. И если это своеобразный способ принести извинения, то через ещё парочку стаканчиков Джемин, так и быть, подумает о прощении. Но пока что он постарается об этом не думать и игнорировать в отражении окна довольную мягкую улыбку. Карма Джено порядком очищается после того, как он всё-таки подвозит Джемина до дома. Идти пешком — миссия невыполнимая, а вызывать такси в полночь — дело не бюджетное. Поэтому Джемин сдаётся довольно быстро. Всю дорогу они молчат, но так даже лучше. Всё теперь слишком сильно усложнилось, и у Джемина нет никакого желания распутывать этот клубок. Он хочет только хорошенько поспать и, наверное, переспать. С кем-нибудь. Чтобы сбросить напряжение. Однако до выходных ещё три дня, и этот промежуток времени неожиданно кажется ему настоящей пропастью. Но ещё большей неожиданностью становится то, что новое утро вместо Джисона приносит ему вездесущего Джено Ли. — А на этот раз что?! — восклицает Джемин, не сдерживая эмоций. — Спасу от тебя нет! Куда не пойду — всюду ты! — Джисон себя плохо чувствует. — Что-то случилось? — Это из-за вчерашнего переутомления. Он с самого рождения был слабым ребёнком и часто болел, так что я предполагал подобный исход. Именно поэтому и не хотел, чтобы он работал в таких условиях, как у вас. — Тогда ты должен быть с ним, а не здесь. — Дома за ним присмотрит мама, а я пришёл отработать за брата, пока позволяет отпуск. — Это ни к чему. Знаешь, даже в наших варварских «условиях работы» существует такое понятие, как больничный. А проект Джисона мы закончили ещё вчера, если ты помнишь. — Но из-за этого ты запустил свой. Я же сказал, что пришёл исправить свои ошибки, Джемин. Все разом. Поэтому давай ты не будешь устраивать концерты и просто дашь мне ещё один шанс? На этих словах Джено ловким движением фокусника вытаскивает из пакета очередную пару стаканчиков с кофе и свежайшие, ещё тёплые пончики с сахарной пудрой. — Это что, взятка? Джено улыбается, отчего в уголках глаз собираются мелкие морщинки. — Неужели откажешься? Джемин громко фырчит, хватает со стола съестное, а затем излишне пафосно возвращается на место. — Ещё чего. Работа, на удивление, продвигается довольно успешно. Джено не Джисон — он опытнее и проворнее, поэтому понимает Джемина буквально с полуслова. И не только Джемина. Джено хватило пары минут, чтобы уломать заказчика и на устройство аварийной двери, и даже на небольшой пандус у входа. — Ловко ты это провернул, — Джемин приподнимает бровь, глядя на Ли сверху вниз. Он стоит рядышком, опираясь бедром о столешницу, дабы лучше слышать ход разговора. — Вы просто давили не на те места. — Да что ты говоришь… — нараспев протягивает Джемин, щурясь по лисьи. Задетая гордость в нём свербит и чешется, от этого глубоко внутри просыпается желание повредничать. И недопитый чужой кофе очень даже может этому поспособствовать. Загребущая лапка ловко хватает стаканчик, снимает крышку, и Джемин — наученный жизнью — делает небольшой пробный глоток. К счастью, всё оказывается совсем не так страшно, поэтому он смело делает ещё один. — Тоже пьёшь американо без сахара? Джено, кажется, совсем не против подобной самодеятельности: он лишь не сводит с Джемина насмешливого взгляда, а на губах его играет загадочная улыбка. — Я же тебе говорил, мы неплохо сочетаемся. Кофе застревает где-то посреди глотки. Джемин кашляет, ставит стаканчик на место, а затем позорно капитулирует обратно на родину, и зарекается подходить к Ли до самого вечера. Но у Джено на него явно другие планы. — Составишь компанию за обедом? Он останавливается за его спиной, роясь в черновиках, и Джемину приходится немного отъехать на стуле, чтобы дать ему больше пространства. Это близко. Это заставляет напрячься и нервничать, а ещё пускает электрический ток по всему телу. — Думаешь, у нас есть на это время? — Думаю, что ты давно не питался нормальной едой. — Хочешь меня накормить? Джено старательно сглатывает чуть было не сорвавшийся с губ ответ. Джемин навряд ли оценит. Может, чуть позже, а пока: — Это будет моим «спасибо» за заботу о брате. — Какие вы все благородные… Сразу видно, что родственники, — бурчит под нос себе Джемин, и, надевая пиджак, уточняет. — Это не свидание, Ли Джено. Даже не деловое. Надеюсь, ты понимаешь? Вместо ответа раздаётся острый смешок. Это определённо свидание. Чёрт, они же в грёбаном ресторане посреди бела дня. Разумеется, всё в пределах разумного: никакого алкоголя. Но крыша Джемина и без того успешно съезжает, раз он до сих пор не высказал ни капли недовольства на всю эту ситуёвину. Раз позволяет Джено — этому хитрожопому наглецу, этому галантному кавалеру — открывать перед ним двери. Касаться спины, направляя, и дарить тёплые улыбки, вселяющие уверенность. И Джемин в этом вроде бы вовсе не нуждается, но, блин, тает, как брикет пломбира на солнце. Покупается, как голодный студент на любую халяву по акции, готовую протухнуть через два часа. Джемин чувствует, что что-то происходит, что-то очень-очень хреновое, раз позволяет себе сесть обратно в машину, не одёргивать руку от любого случайного касания, а вернувшись в офис, до вечера дышать внезапно потяжелевшим воздухом. Он старается убедить себя, что всё как обычно. Они изредка переговариваются на отвлечённые темы, обмениваются фактами о погоде и курсе валют, файлами и документами, не озвученными мыслями и откровенными взглядами. Джемина от последних бросает в жар. Ему душно, он задыхается. Неумолимо хочется ослабить галстук, только вот никакого галстука на нём и в помине нет. Однако это совершенно не мешает ощущать тугую петлю, затягивающуюся вокруг шеи. Чужое внимание блуждает по лопаткам, давит на плечи, обжигает щёки, заставляя их гореть. Ещё чуть-чуть, и Джемин этого просто не выдержит. Спасение приходит, откуда не ждали. Донхёк врывается в кабинет подобно урагану — резко и внезапно. — Привет трудоголикам! — а затем вопросительное. — А где Джисон? — У него сегодня выходной. — Поэтому тебе выдали в помощники ещё одного красавчика? — Донхёк сжимает ладонь в кулак и тычет большим пальцем в сторону Джено. Тот бросает быстрый взгляд на это рыжее недоразумение. Надевает наушники, из которых грохочет музыка, и погружается обратно в работу. Донхёка чужая незаинтересованность оскорбляет до глубины души. Он ждал реакции. В идеале — такого же смущения, как у Джисона. — Ох, это так нечестно, Джеминушка, — начинает причитать он, садясь напротив друга. Голос его становится капризным и надменным. — Почему мне всегда выговоры и сверхурочные, а тебе Ренджун и симпатичные новые личики? — Потому что это не я придумал нашему начальнику прозвище за его спиной, — Джемин задевает локтем карандаш: тот падает на пол. Вторую часть фразы приходится договаривать под столом. — И это не я спалился, нажравшись на корпоративе. — Конечно, потому что твоя участь нажираться в клубе и феерично проёбывать уже третьего потенциального ухажёра. Джемин смачно и со всей дури врезается головой в столешницу. — Ты в своём уме?! — шипит он, выныривая на поверхность и бросая беглый взгляд в сторону Джено. Но Ли сидит, как сидел: по прежнему в наушниках и с головой в работе. — Кто обсуждает такие вещи в офисе? — Я, а что? — А то, что если бы ты работал вместо меня с Ренджуном, он бы тебя прибил в первые десять минут и даже не заметил бы. — Ты гиперболизируешь. К слову, в конце обеденного перерыва сюда забегал один мужчинка, тебя искал. Представился Джехёном и попросил тебе записочку передать. Я тут, собственно, как раз по этому поводу. Хёк достаёт из заднего кармана брюк вчетверо сложенный листок и протягивает его Джемину. На нём — приглашение на ужин и номер телефона, если Джемин ответит согласием. — Откуда он знает, где ты работаешь? — интересуется Хёк. — В разговоре как-то всплыло. — Ого, вы ещё беседовать между делом успеваете? Испепеляющий взгляд не оказывает на Донхёка никакого эффекта, кроме как вдохновляющего. Кажется, ему от этого только сильнее хочется надавить и подколоть, спровоцировать этим очередную недовольную морду. — Ну так что, будешь звонить? — Это не твоего ума дело. — Как раз-таки моего! — возмущается Донхёк, задирая подбородок. — Ты вообще в курсе, что неполадки в личной жизни сказываются на продуктивности и отражаются в работе? Хороший секс, Джемин, это отлично, но стабильный хороший секс — это ещё лучше. Ты же сам говорил, что существуют исключения! Окей, последний экземплярчик оказался безвозвратно утерян, но этот Джехён мог бы… — Всё, проваливай давай, ты и так уже достаточно всего наговорил, — Джемин резко поднимается с места и самолично помогает Донхёку проделать тот же фокус с земным притяжением. — Я же от всего сердца помочь хочу! — сокрушается Хёк, когда его буквально выталкивают в коридор. — Записку передать согласился, после работы ради тебя задержался, а ты… — Спасибо большое, но я разберусь со всем сам, — на одном дыхании проговаривает Джемин, прежде чем кинуть дежурное «до завтра» и захлопнуть дверь прямо перед чужим носом. Он ещё какое-то время прислушивается к ворчанию по ту сторону, равномерно утихающему вместе с шагами. Джехён приходил сюда. Он всё-таки запомнил. Решил найти Джемина. Захотел повторить. Этот простой набор фактов нехило так тешит самолюбие, заставляя сердце биться чуть быстрее обычного. Да, обычно Джемин был тем, кто высказывался против продолжения отношений, но порой ему тоже хотелось чего-то большего. Он не совсем уверен, чего именно — постоянного партнёра или постоянного секса — но загадывать не спешил. Там видно будет. Просто порой что-то подсказывало ему, что именно с этим человеком может получиться нечто большее. Химия ли это, гормоны, мозг, сердце — не важно. Важнее лишь то, что последнее внезапно делает нехилый такой кульбит, посылая по всему телу микроимпульсы и заставляя ладони резко вспотеть. Потому что Джемин вдруг понимает, что больше не слышит музыки из наушников. В кабинете — оглушающая тишина, поэтому шаги Джено набатом отдаются в ушах. Неприятный холодок устремляется вверх по позвоночнику, посылает мурашки по всему телу. Джемин нервно ведёт плечами, а когда на дверь ложится чужая тень, невольно задерживает дыхание. Длинные пальцы плавно касаются защёлки и поворачивают её на девяносто градусов. Клац, и Джемин в ловушке. — Не знал, что для Наны существуют исключения… Хриплый голос — вновь строгий и властный — жаром скользит по шее, опаляет горячим дыханием ухо. От этого на затылке волосы встают дыбом. — Чувствую себя обманутым. И очень рассерженным. Я не собирался давить, но раз другим можно тянуть к тебе свои руки, то и у меня больше нет поводов сдерживаться… Джемин оказывается зажатым между дверью и чужим телом, и, хотя в любой момент может отвоевать свободу, не спешит с этим. Тело предаёт его. Мысли предают тоже. Даже голос предаёт, потому что он не в состоянии хотя бы пискнуть в ответ. Джено вторгся в его личное пространство слишком внезапно. Сбил с толку. Украл дыхание. Он точно знает толк в путях эвакуации. У Джемина не осталось ни одного из них. Он чувствует спиной тепло чужого тела, неспешное касание пальцев от бедра и выше. Джено сжимает рубашку на талии, аккуратно вытаскивая её из-под ремня, обжигает ладонью вмиг напрягшийся живот. Он не торопится, даёт шанс уйти, отступить, но Джемин замер каменным изваянием и лишь тихо выдыхает через рот. Чужая близость пьянит, а медлительность движений раздражает и только сильнее распаляет. Пытка, не иначе. Но всё становится ещё хуже, когда сухие губы легко и мягко касаются шеи у самого ворота, щекоча и пробуя. Джено ведёт кончиком носа вверх, до уха, жадно вдыхает, а затем вновь спускается вниз. Джемин трепещет, и Джено ощущает его дрожь сначала рукой, забирающейся всё выше, а после всем телом, когда прижимается плотнее, чтобы оттянуть край рубашки и поцелуем-укусом впиться в чужое плечо. Каменная статуя крошится в пыль. С губ Джемина срывается сдавленный стон, и все мышцы разом расслабляются — тело податливо откликается на ласку. Он слепо хватается за чужую шею, царапает загривок, прижимая и подбадривая, наклоняет голову вправо, давая больше доступа. Невольно выгибается, сталкиваясь бёдрами и тут же уходя от прикосновения. Но полностью отстраниться ему не дают: Джено перехватывает его поперёк живота, прижимает к себе, давая почувствовать последствия подобных заигрываний. В голове Джемина взрывается яркая вспышка. Она отрезвляет, помогает осознать, что они всё ещё в офисе, и, хотя рабочий день уже закончился, кто-то чрезмерно ответственный — например, душнила, — вполне может их застукать. И это очень, очень фиговый расклад, так как Джемин не уверен, что сможет остановиться, что в состоянии найти в себе силы сопротивляться этому притяжению. А ещё у Джено Венера в Овне и стояк в штанах, и это совсем не упрощает ситуацию. — Если продолжим, нас могут услышать… — пытается возразить Джемин, пока Джено губами ловит вибрации его голоса. Он продолжает клеймить многострадальную шею, попутно расстёгивая рубашку и стаскивая её с чужих плеч. — Нас… или тебя? Это чистой воды провокация. Но Джемин отступать не собирается. Вместо этого он круто разворачивается, закидывает руки на крепкие плечи и врезается в чужие губы поцелуем. Неаккуратным, страстным, пылким. Джемин делится жаром, обрушивается пламенем, потому что он больше не желает медленно тлеть. Он предпочитает сгорать заживо. И ему отвечают. Руки Джено скользят от спины вниз, сжимают бёдра, из его рта вылетает глухой рык, когда Джемин откровенно потирается о него пахом. Джено напирает, давит, заставляет его приоткрыть губы, чтобы тут же ворваться в рот своим языком и очень доходчиво предъявить права на эту территорию. Их штормит от двери до стены, от стены до стола Ренджуна, и это могло бы стать неплохой пристанью, но что-то Джемину подсказывает, что друг не будет за это благодарен. Нож в печень, никто не вечен, все дела. Поэтому толкает Джено прямиком к своему столу, отчего приходится разорвать поцелуй. Между ними меньше метра, но только сейчас Джемин понимает, как много осталось преград. Первую он убирает с особой аккуратностью: цепляет пальцами дужку очков и откладывает их куда подальше. Теперь ничто не мешает ему погибать в пучине чёрных хищных глаз, смотрящих плотоядно и пьяно. Второй оказывается галстук. Атласная ткань змеёй скользит к ногам, открывая вид на мощную шею и красиво очерченные вены. — Давно хотел это сделать. Джено тепло улыбается, пока загребущие руки притягивают Джемина, словно без него совсем невыносимо, цепляют за подбородок, аккуратно, но настойчиво приближая к себе. Новый поцелуй более тягучий, жаркий и глубокий, осмысленный и менее дикий, но Джемина такое положение дел вовсе не устраивает. Ему хочется, как тогда: ощутить на себе чужую силу, подчиниться, принимать, заставить Джено слететь с катушек точно так же, как он сводит с ума Джемина. Пуговицы на чужой рубашке удачно подыгрывают и поддаются без особых усилий. Джемин весь горит, но руки его, как всегда, холодные, поэтому чужая кожа кажется особенно горячей. Джено от прикосновения не уходит, только напрягает мышцы живота, и Джемин с особым удовольствием проходится пальцами по рельефному прессу. А затем, словно невзначай, опускает руку ниже. Джено резко подаётся бёдрами навстречу, желая увеличить давление, и, получив желаемое, звучно выдыхает. Это происходит неконтролируемо, инстинктивно, и наглядно доказывает, что Джемин находится на верном пути. Он ещё некоторое время балуется, больше играя на чужих нервах, чем лаская и доставляя удовольствие. Поглядывает на закушенную губу, зажмуренные в удовольствии глаза, самодовольно улыбается и склоняется ниже. Желает получить ещё один поцелуй, но получает колено между ног и куда более многообещающие перспективы. — Не играй с огнём, — звучит предупреждение. На губах Джемина появляется коварная, поистине обольстительная улыбка. — Но победа уже за мной. Так что тебе достаётся утешительный приз. Он приближается ещё плотнее, запускает руки под пиджак, попутно снимая его, кусает мочку уха, чтобы затем прошептать томное: — Так возьми его. Джено не выдерживает — меняет их местами, усаживая Джемина на стол, и сметает всё, что попадается под руку: документы, дженгу из папок, чужую рубашку и ремень. Он целует, кусает, метит, спускаясь от шеи к груди, пока Джемин откидывается назад, открываясь, и зарывается пальцами в тёмные волосы. Расставляет ноги шире, чтобы Джено мог устроиться получше и тот пользуется предоставленным доступом, практически накрывая собой Джемина. Ощущение чужого веса, сильных рук, хаотичных жадных поцелуев чертовски сводят с ума. И это здорово. Это так прекрасно. This is so