Несколько радостей в жизни кухарки и гвардейца

      — У меня будут детёныши, — жизнерадостно говорит Сиф, щекоча Бандо за ухом, и возится в пуховом одеяле, как в гнезде. В сторожке нет ни очага, ни факела — только фонарь, да и тот скрипит на ветру, качается, и Сиф, скинув сапоги, кутается во все свои рубашки и сворачивается клубком под одеялом, когда прибегает ночевать. Командующий, пришедший на замену старому Кнудду, ругался, конечно же: грозился и карцером, и тюрьмой, и жалованья лишить, — словом, всеми карами. Точнее, ругаться-то ругался, но всего две недели, а затем — отмахнулся. «Гляди у меня, чтоб готовку из-за тебя не бросила!» Бандо дважды намекать не нужно: Сиф Сандвик, конечно, худая, но женщиной от этого быть не перестаёт, особенно когда живёт в крепости, где женщин, особенно молодых, подолгу отродясь не водилось. Бандо не знает, за какие заслуги кухарка его выделила: прочих, Бандо сам видел, она за заигрывания бьёт деревянной ложкой по пальцам, выпихивает с кухни и швыряет ведром в довесок, — но Сиф много смеётся, поэтому Бандо, всегда славящийся сговорчивостью, готов заткнуться, начистить для неё целый казан овощей, принять всё как данность и искренне этим наслаждаться. А если кто-то при нём к ней полезет, так не грех шлемом ударить: нечего чужую подружку трогать, — да и Сиф рада, что у неё защитник появился.       «Да просто ты слушать умеешь, — объясняют остальные. — Девчонки любят, когда лишнего не болтаешь». Бандо чешет ухо, — машинально, там же, где пощекотала Сиф, — и зевает, свернувшись под её боком. Сиф тёплая, мягкая, с ней приятнее валяться, чем с солдатнёй вповалку.       — Ну, поздравляю. Когда успела?       — Ты чем слушаешь, ушами или усами? Это твоё потомство, — чуть громче поясняет Сиф, взяв пальцами за щёки и крутанув нос к носу. — Совсем котелок в лесу отморозил, да?       — То есть, — Бандо морщится, размышляя над услышанной информацией, — я теперь отец?       — Ура! Соизволил сообразить! Бандо киснет, съёживается, прижимает уши и лезет под одеяло с головой, подобрав за собой хвост.       — У тебя тупые шутки, Сиф, прекрати. Я мелких не люблю, они орут.       — Не хочешь мелких делать — не любись, — отрубает Сиф, сунув нос туда же.       — Рано мне ещё, я гулять хочу!       — А я рыбный суп хочу. Перехочешь.       — Не-е-а, — говорит Бандо фальшивым голосом, прячась ещё старательнее и кутаясь получше иного хомяка: тихоня Бандо ни перед кем не собирается сознаваться, что до Сиф у него — в его-то неполные три десятка! — не было ни одной постоянной подружки. Не считать же, в самом деле, разок-другой перепавшие на праздниках объятия? Сиф тянет его за усы, — не больно, но настойчиво, ровно настолько, чтобы Бандо послушался: себе же дороже, если не высунешься.       — И что теперь? Пойдём к коменданту?       — Лично я не пойду, пока живот расти не начнёт, — деловито сообщает Сиф, — а по весне в Сандвик работать уеду. Вот тогда и расскажем.       — Понятно. Бросаешь меня на растерзание, да? — Бандо снова киснет: одно утешение на службе, если не считать вопящих в капканах беглых мышей с землеройками, — и то уезжает, для кого теперь в лесу петрушку собирать? Вряд ли новая кухарка окажется такой же доброй. — Это вот настолько ты бессердечная?       — И тебе тоже увольнение до Сандвика выпрошу, с семьёй познакомишься. Бандо вспоминает, как Сиф щебетала о сёстрах и младшем брате, и впервые задумывается о её родне. Спасибо, нечего сказать, — не успел от своей семьи отдохнуть, а тут другая намечается, ещё веселее прежней, храни тебя, Бандо, владыка саламандровый, не очень-то служба в гвардии помогла.       — Может, я лучше портрет нарисую? Я розыскные листовки рисовал, говорят, даже похоже получается. Серьёзно, так все говорят!       — Мышиные? Это те, где шапку нужную надо нарисовать и на рожу никто не смотрит?       — Да пошла ты, Сиф! Не смешно! Сиф снова дёргает за ухо — и снова несильно, но потом влезает в одеяло и наконец-то обнимает всеми конечностями, и всё ужасное перестаёт быть таковым, а метель становится совершенно незначительной и ничуть не холодной.       — Не мямли, ты им понравишься, вот увидишь. В моей семье и одного болтливого хватит.       — Хорошо, — отвечает Бандо, клюя носом под скрип фонаря, чадящего рыбьим жиром. — Не бросай меня, Сиф. Останься до лета.       — Спи, спи. Не брошу.