Eternal Ice/Вечный Лёд

Его отец всегда говорил, что родственные души были чем-то недостойным. Что нет смысла выслеживать кого-то, к кому вы в конечном итоге будете прикованы кандалами, что не было смысла искать кого-то… Особенного. Единственная надежная вещь в жизни — это мораль, выстроенная тяжёлым трудом. И это было единственной ценностью в жизни. Тем не менее, Син Цю жаждал любви, той любви о которой он читал, жаждал держать свою драгоценную пару в объятиях, иметь крепкую связь и когда они столкнутся с ужасами этого мира, находить покой в простой мысли о присутствии рядом друг с другом. Но все же, несмотря на то, что его надежды росли, как орлиные птенцы в середине лета, он не предпринял никаких шагов, чтобы снять кожаный ремешок с запястья, который должен скрывать его надпись. Первые слова его второй половинки. Он не сомневался, что где-то еще его собственный курчавый почерк расписался на чужом запястье, и что его найдут, если судьба окажется благосклонна. Однако он сам знал, что у него не хватит сил, что бы ослушаться своего отца. «Ты в порядке?» — спросил его Чунь Юнь, и нежные голубые глаза смотрели на него, положив теплую ладонь поверх руки другого юноши. Синцю с улыбкой отстранился, сморщив комиссионный лист в одной руке и сбросив его со скалы, на которой они сидели, тяжело вздохнул. «Я думаю, это был очередной обман, не так ли?» Он не сказал Чунь Юню, что никогда не было поручения, не сказал ему, что гильдия искателей приключений давно отказалась отдавать им что-нибудь действительно ценное, не сказал ему о тысячах моры, которые он потратил на попытки выслеживания зацепок, пока они не высохли, как его медленно убывающая надежда. Но все же он делал это для Чунь Юня. Работал часами до поздней ночи, без устали используя свои связи для сбора и тщательной записи информации, делал все это ради яркости его улыбки, волнения в его глазах, решимости, даже когда боги противостояли его судьбе. Он бы повторил все это снова, хотя бы из-за малейшей улыбки. Несколько месяцев назад он понял, что влюблен. — Мы должны вернуться — Чунь Юнь слегка нахмурился, но все равно кивнул. Солнце начало садиться, и он знал, что скоро их укроет вечерняя тьма. Они остановились у гостиницы Ваншу в один из редких выходных, когда Синцю удавалось уйти из своего дома. — Принеси ужин. Я слышал, в ресторане очень вкусная острая еда! — Син Цю! — возмутился Чунь Юнь и схватил его за руку. Юноша пытался подавить отчаянное трепетание своего сердца, когда теплые сильные руки переплелись с его собственными. — Перестань дразнить. Я действительно голоден! — И я тоже, — Он согласился, желая, чтобы его лицо не покрылось румянцем, и пошел вслед на товарищем, — То есть, я голоден до острой пищи. Иногда время, которое они проводили вместе, казалось его единственным источником счастья. Иногда присутствие Чунь Юня рядом с ним было единственным, что могло вызвать улыбку на его лице. Син Цю знает, что где-то у него есть вторая половинка, которую он любит. Что никогда не будет рядом с ним, так близко как хочет, но это нормально. «Теперь я буду рядом с тобой», — сказал он Чунь Юню, когда они впервые стали партнерами. «Того, что вы уделите мне минутку своего времени, будет достаточно». Это был ужасный и дождливый день, окутанный серыми пятнами грома и молний. Тогда они наткнулись на него, на юношу, светлая коса которого спадала на спину, который хмурился, когда Маг Бездны стрелял в него ледяными стрелами. Он повернулся к ним, и дождь стекал по его бледным щекам, когда он кричал, спрашивая, может ли получить здесь немного помощи. Он посмотрел в сторону Чунь Юня с безмолвным вопросом, когда его лицо посетило выражение истиного благоговения. Дождь увлажнял атмосферу вокруг них, но он выглядел так, как будто его ударило током. Положив руку на свой клеймор, он сумел ударить Крио-Мага и изгнать его. — Спасибо — сказал путешественник, глядя на них и протягивая руку Чунь Юню, — Итер, приятно познакомиться. Син Цю бросился туда, где они собрались, и одарил новоприбывшего улыбкой, только чтобы мельком увидеть руку Чунь Юня и его запястье. Ужасное, зарождающееся осознание нахлынуло на него, и неконтролируемая дрожь начала настигать. Он знал, что в один прекрасный день Чун Юнь найдет свою вторую половинку, но был ужасно неподготовлен к реальности этой ситуации. «Чунь Юнь уже не должен это знать». После этого он видел Чунь Юня меньше, но это не имело значения. Одного взгляда на мальчика, которого ему удалось застать в редкий час на тусовках, было достаточно, чтобы сказать, что его лучший друг был счастливее, чем когда-либо. Намного счастливее, чем если бы он был с Син Цю. Было больно двигаться дальше, что-то в его сердце все еще цеплялось за Чунь Юня, летело как мотыльки на пламя, но он знал, что должен попытаться. — Ты выглядишь счастливым, — небрежно прокомментировал он, усевшись за столик в Ванминь и очищая хрустальные креветки, — Как к тебе относятся в супружеской жизни? Он наблюдал, как лицо Чунь Юня засияло, даже больше, чем когда они сражались с призраками. Смотрел, как его глаза сверкают, как красота ночного неба, звезды высоко над головой и такие красивые. Он наблюдал, как Чунь Юнь беспокойно и тревожно возился с его волосами, как будто их пробор унес его во вновь обретенное счастье, заставляя сердце Син Цю болезненно сжиматься, когда он снова и снова повторял ему, что тот выглядит прекрасно. Он смотрел, как Чунь Юнь шагал рядом с тем парнем, уверенный и счастливый, что его родственная душа была рядом с ним, как будто его присутствия было достаточно, что бы он мог столкнуться со всеми опасностями этого мира лицом к лицу, что ничто не могло бросить вызов его чувствам к этому человеку. Он с болью наблюдал, как его лучший друг влюбился в свою вторую половинку. «Итер такой сладкий. Он возвращается в Мондштадт, чтобы найти мои зацепки, представляешь? Итер имеет связи во многих местах, это действительно потрясающе. Ты знал, что Итер — почетный рыцарь? " Итер, Итер, Итер. Он смотрел, как Итер колебался, прежде чем взять его друга за руку, застенчиво и почтительно, покраснев, когда их пальцы соприкасались, когда они шли бок о бок, оставляя Син Цю плыть позади, он лишний… Он смотрел, как Итер поцеловал его, смотрел, как его глаза закрылись, и его рука осторожно гладила щеку, и он наблюдал, как потом они улыбнулись друг другу, такие, такие счастливые. Он наблюдал, как Итер наблюдает за ним, его глаза, как драгоценные камни, и их руки сцеплены вместе, как будто он так отчаянно хотел держаться за него. Он наблюдал, как Итер смотрел на Чунь Юня, когда они стояли рядом, как будто он все еще был загипнотизирован тем, что он выиграл такой драгоценный предмет. Он наблюдал, как Итер влюбился в его лучшего друга. Он наблюдал, как их счастье расцвело, словно весенние цветы, красочно и красиво, как если бы сами боги спустились, чтобы благословить их союз. Он смотрел, как небеса расходятся к их свиданиям, как их связь становится все крепче и крепче. Нерушимая. И все же он наблюдал за Чунь Юнем. Он видел его прекрасные, как осколки стекла, глаза, отражающие мир и кружащиеся, словно калейдоскопы надежды, несмотря на то, что они были разбиты на части. Он видел их в небе, чистых и честных, имеющих бесконечное присутствие в жизни. Он видел его ресницы, такие ледяно-голубые, длинные и трепещущие над веками, похожие на снег на и без того бледных тонах его кожи. Он вспомнил время, когда он мог свободно касаться их, мог гладить, когда тот спал у него на коленях. Он видел его фигуру, смелую и уверенную, стоящую на своем пути с силой и уверенностью, с ясностью, которой он никогда не мог добиться. Он наблюдал, как он сам пошел по пути экзорциста, не задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь ослушаться свою семью. Его голова была опущена, когда отец представил его девушке, волосы которой были шелковистыми и прямыми, элегантность которой украшала каждое ее движение, а покорность вызывала отвращение. «Твоя будущая невеста». Его отец говорит это ему. Она спросит его, много лет спустя, сидя рядом с ним после того, как их дети давно легли спать, после того, как Чунь Юнь и Итер ушли с их еженедельного ужина, любит ли он ее. Он обнимал ее лицо руками, оно было безупречным, как фарфор, прижимаясь с поцелуем к ее губам и заверяя, что это так. «Этого недостаточно, не так ли?» Он смотрел ей в глаза, в темные, как коричневый цвет земли, и на их месте вспыхивали голубые, красивые и изломанные, голубые, как лед и небо, и он качал головой. Этого никогда не будет достаточно.