Братья

Дик Грейсон устал. Он не спит уже третью ночь и день, город будто высасывает все соки из него и усталость лежит на плечах отдельным весом. Он не часто пьет, но знает, что это позволит ему уснуть, если он пропустит стакан другой. Дик чувствует, что лажает снова и снова, и снова. Не может перестать, пытается сделать все правильно, но по итогам делает все хуже. Сначала Джейсон. Он не был ему братом, он был по отношению к нему говнюком, а после ребенок умер и у него просто не было шанса стать кем-то другим. Жизнь забрала все возможности, они так и не поладили. Возможно, они так и остались по отношению друг другу уродами. Но судьба в раз забрала все шансы. Он помнил, как стоял над могилой растерянный и разбитый, Брюс даже не соизволил ему сообщить, что Джейсон мертв. Он вернулся из космоса, увидел сообщение от Джейсона с просьбой о встречи и она состоялась с его надгробием, с каким-то грустным ангелом над могилой. Он так и не узнал о чем хотел поговорить Джейсон. Он часами пытал себя отчетом о вскрытие. Представляя эти пытки на себе, пытаясь торговаться с невидимым Богом, чтобы заменить Джейсона на себя. Он даже не мог найти причину по которой был к нему таким дерьмом. Глупая ревность по отношению к человеку, который не заслуживает ни одного из них? Однажды он шел по улице, даже не Готэма, а Сан-Франциско и увидел парня в красной толстовке и подумал - это Джейсон. Он бежал к нему с такой скоростью, что чуть кросовки не задымились. И лишь когда дернул кого-то за плечо с криком "Джейсон". Он осознает - Джейсон мертв. Его больше нет. Нет. Только тогда много недель спустя после смерти его брата - он заплакал. Дик не был удивлен, в отличие от Брюса, когда он сорвался и убил Джокера. Он смотрел тогда, как Брюс запускает сердце Джокера и чувствовал горечь. Джейсон мертв и он ничего не мог с этим поделать. Он задавался вопросом, почему Джокер жив, почему он цепляется за жизнь сильнее, чем его брат. Мог ли он вообще называть его братом? Имел ли на это право? Его брат ушел искать себе семью, потому что не чувствовал себя частью этой семьи и умер. Ничего нельзя было изменить. Дик навсегда останется уродом, который издевался над ребенком, который просто хотел иметь семью. Потом Тим, он убедился, что с ним он был лучше, дружил с ним, доверял, любил. Он был ему старшим братом и он гордился тем, кем он стал. Он убедился, что Тим счастлив с ним. Но в конце концов он сделал это хуже. У него даже был пример Брюса, как он обошелся с ним и он сделал тоже самое. Он был ему братом и вонзил ему нож в спину, забрав Робина, угрожал ему Аркхемом, когда Тим был в конце концов прав, Брюс не был мертв. У него до сих пор в ушах потерянное: "-Ненавижу тебя и очень люблю. Ты сделал мне очень больно, Дик. Не могу я сейчас тебя видеть. Мне нужно время, чтобы боль прошла. " Он не знает, как это исправить. Как с этим жить. Как он вообще может жить с собой, когда все, что он делает это причиняет боль тем, кого любит больше всего? Он не знает, как мог умудриться облажаться еще больше с Дамиеном. Он не понимает. Возможно, это возраст. Возможно, просто какой-то инстинкт, возможно, смерть Брюса как-то повлияла. Он не знает, когда стал считать своего младшего брата - больше сыном, своим ребенком, а теперь когда Брюс вернулся - невыносимо скучает. Он учил его. Наставлял. По крайней мере он не сделал ему больно. Просто оттолкнул, чтобы он познакомился с отцом, хотя это тоже маленькое предательство. Дамиен смотрел на него в патруле, как на предателя, потому что он этим и был. Он был сыном Брюса и он должен знать своего отца. Беда была в том, что Дик этого не хотел. Потому что эгоистично хотел его себе. Смотря на горящие яростью зеленые глаза, он знал, что сделал это снова. Он облажался с Джейсоном снова, потому что это единственное, что делает с братьями. Причиняет им боль. Он не был удивлен галлюцинации. Отсутствие сна и алкоголь верный источник боли его подсознание. Джейсон возвышался над диваном, где лежал Дик и ему хотелось извинится. За то, что никогда не был ему братом. За то что он воскрес, но единственное о чем он мог думать - это разбитое тело Тима, за то что он никогда не мог простить Джейсона за нападение на его младшего брата. Которое он совершил все равно, что под контролем разума. За то что он никогда не давал ему шанса. -Ты меня вообще слушаешь? -Я был тебе плохим братом. Эта правда легла между ними, как пропасть. Злая галлюцинация отшатнулась, и врезавшись в журнальный столик, выругалась. Голос Джейсона был грубый, когда он ответил: -Мы никогда не были братьями. Прекрати лицемерить. И у Дика перехватывает дыхание, как от боли, это было, как кулак в живот. -Прости меня за это. -Ты пьян? -Я так хотел этого. Хотел, чтобы у меня был младший брат. А когда ты появился... Я так глупо ревновал, ревновал к человеку, который до сих пор, даже много лет спустя, не заслуживает ни одного из нас. А потом все испортил. И продолжаю это делать. Снова и снова. Это невыносимо. -Дик, с тобой все в порядке? Ты... несешь бред. О чем ты вообще? -Я люблю тебя. Ненавижу тебя. Боюсь тебя. Я так невыносимо устал. Он смотрел в потрясенные зеленые глаза и ненавидел это. Потому что у его брата были потрясающие голубые глаза. Это прямое доказательство того, как он невыносимо облажался. Если бы он с самого начала был ему братом. Если бы Джейсон ему доверял. Если бы он пришел к нему, когда Брюс начал лажать с ним. Возможно его брат был бы жив. Никогда не умирал под пытками, никогда не превращался бы в монстра и убийцу. Они должны быть семьей, братьями. Вместо этого недоверие. Страх. -Я так виноват. Я должен был понять. Я должен знать, что из себя представляет Брюс. Я должен был лучше с тобой и вместо этого я повторяю одни и те же ошибки с тобой. Я хочу быть с тобой лучше, хочу быть тебе братом, но не получается. Я так тебя люблю, что это причиняет мне боль. Мне жаль, Джейсон. Мне так жаль. Прости меня. Я правда люблю тебя. Я правда тебя ненавижу за то, что ты никогда не мог контролировать. За то, что ты сделал с Тимом, я иногда не могу на тебя смотреть. Потому что вижу монстра, который чуть не убил моего брата. Хотя именно благодаря тебе у меня появился Тим. Я убедился, что с ним был лучшим братом, что с ним я не совершил тех же ошибок, что и с тобой. Я просто совершил с ним новые, да. Он теперь тоже на меня смотреть иногда не может. Он смеется и этот смех обжигал кислотой ребра. -Я такое чудовище. Почему я причиняю боль тем, кого люблю больше всего на свете? Он смотрит на Джейсона, который смотрел на него странным взглядом,с поджатыми обескровленными губами и бледной до зелени кожи. Он выглядел так, будто его сейчас стошнит. -Ты выглядишь бледным, ты в порядке, Джей? После длительного молчание, он доверительно говорит: -Знаешь, я так тебя ненавидел. За то, что ты умер. Ты умер и отнял у меня все шансы, оставил меня уродом, который обижал ребенка, который хотел семью. Я должен быть твоим братом, вместо этого я навсегда остался твоим монстром. Он не может с собой ничего поделать - слезы текут. -Прости меня, Джейсон. Я ведь до сих пор это делаю. Не даю тебе никакого шанса. Заклеймил тебя плохим человеком. Какие братья это делают? Почему я не могу любить безоговорочно? Почему я никогда не боролся за тебя? Он ничего не может с собой поделать, он начинает рыдать под этим непостяжимым взглядом, воет тихо, скрывая лицо, потому что больше не может. Он думал, что хуже, чем слышать тихие обвинения в его смерти быть не может. Но это молчаливое обвинение, что-то сделало с ним. Он плачет до икоты, до жутких задыхающихся всхлипов, когда его подняли с дивана, как ребенка за подмышки и прижали к широкой груди. Он каменеет, задыхается от паники, поняв, что наговорил живому человеку. -Тш, Дик, дыши, все хорошо, черт возьми, какого хрена, давай вдох-выдох. Дыши со мной, давай вдох. Дик дышал с ним в такт в объятиях брата и не знал, что сказать. Как извинится. Как сказать, что он просто не понял, что он живой человек. Он не хотел. Он не хотел, боже, он действительно может только лажать с братьями, не так ли?