Муза

Мэдисон много раз испытывала взгляды людей полные ненависти и зависти. Иногда они были в избытке, а иногда переваливали за чашу её собственных грехов. Корить себя за свои же поступки было тем, что она любила делать. Каждый раз, возвращаясь к закопанному прошлому, которое так не хотела откапывать. И каждый раз чувствовала стойкую защиту, которую обрела в стенах замка, построенного Майклом Лэнгдоном. Но все было совершенно по другому пару лет назад. Холодные стены квартиры и не менее холодные взгляды её родителей, так увлеченных неприбыльной работой. Местные врачи, носившие фамилию, которую она решила спрятать ото всех. Может это и имело какой-то смысл в её разбитом напрочь сознании, но она ещё толком не была в этом уверена. Услуги её родителей были по приемлемой цене, но они никогда не могли покрыть её увлечений, которыми она хотела заниматься. Старое фортепиано было продано на маленьком аукционе, а денег на художественные материалы, которые заканчивались, мимолетно не было. Приходилось вырывать листы из тетрадок, заимствовав школьный карандаш. Жизни всегда ставила ей подножку, насмехаясь над неудачами. Все это было так знакомо, что вошло в привычку. Бедность была, и Мэдисон не могла этого отрицать. Только её родители нашли из этого своеобразный выход. Из их маленькой квартирки раздавались крики, пугающие соседей, а причиной было нелегальная продажа органов. Из-за дня в день слышать это было чем-то адским. Уши закладывало, а вся учеба уходила в небытие, стоило вновь им раздаться из-за двери кабинета её отца. Мужчины, часто заходившие в дом, раньше не видели её, что внушало ей какое-то спокойствие, но чем старше она становилась, тем больше комнат ей приходилось задействовать. Встречи с последними отморозками, улыбающимися своими нахальными улыбками, внушали небывалый страх. Её отец лишь улыбался, отводя их в кабинет, и смотря с неким негодованием на неё. Конечно, для Мэдисон это был уже не её любимый папочка, пытающийся поднять свою семью любыми силами и верящий в добро. Это был негодяй, описываемый в детских сказках, который с радостью отдаст все ради несметных богатств. А её мать была тем человеком, который поддерживала её отца, правда при этом, зажимая в наманикюренных пальцах бутылку конька. Все бы это так и продолжалось, если бы череда событий не прошлась по её итак шаткому миру. Сначала это были те самые люди, приходившие к её отцу, а теперь надвигающиеся на неё словно хищники на зайчика. Она до сих пор помнит эти грязные пальцы, впивающиеся в кожу на бедрах. Голоса, насмехающиеся над её уязвимостью. И, конечно же, её отец, который про все, узнав, лишь осуждающе на неё посмотрел, произнеся: — Теперь никто тебя замуж не возьмет, — это, пожалуй, сильнее всего ранило её в тот момент. Мужчина со светлыми волосами, всегда даривший ей теплую улыбку и обещания о безопасности, теперь пропах спиртом, не думая о ней вообще. Потом это была смерть её матери, которая цеплялась за жизнь всеми пальцами, пытаясь быть примерной женой. Её раскрытые глаза, застеленные пеленой слез до сих пор стояли в глазах девушки. Рот, раскрытый в немом крике, и руки, ослабившие свои тиски на её ладони. Теперь она один на один со своим кошмаром. Ни одна мышца на её теле не дрогнула с того момента. Достаточно с неё моментов слабости. Соседские детишки кличут её «Снежной Королевой», насмехаясь над старыми одеяниями, которые были тем единственным, что она могла иметь. А отец продолжает закуривать сигару, со смехом подмечая тот случай, когда она валялась на полу в окружении его «дружков» полностью обнаженная и убитая, как внутри, так и снаружи. Её вера в лучшее сменяется злостью, которая праведным огнем разливается по венам. После последовала то, что заставило её окончательно разуверится в людях. Насильная выдача замуж была последней каплей. Энтони Блейк был весьма хорош собой, но не внутренне, как надеялась девушка. Может это могло стать её шансом на хорошую жизнь, подальше от бандитских разборок. Но все кануло в никуда, стоило её познакомится с ним поближе. Самовлюбленность и гнев были преобладающими чертами, также как и похоть, прослеживающаяся в его карих глазах. Он явно намеревался сделать с ней что-то ужасное, что являлось ещё одной причиной, разбившей все идеалы так хорошо ею выстроенные. Она не помнит момент, когда решила сбежать, укрывшись плащом, доставшимся от матери. Такое малое наследство, но он всегда грел её холодными зимними вечерами. Отец тогда был занят своим обычным занятием, не услышав скрип входной двери и не увидев тень, мелькнувшую на холодную улицу. Чему Мэдисон была неимоверна благодарна. Ходьба по лужам в темноте на протяжении нескольких часов была обыденной вещью. Она бы так и продолжила свой путь, если бы не остановка с расположившимися на ней юношами. Капюшон достаточно прикрывал вид на улицу, чтобы врезаться в чью-то спину, потирая нос после этого. Надо сказать спасибо сильным рукам, обвившимся вокруг её тела, не давая упасть на грязный асфальт. Капюшон слетел с головы, и она взглянула на своего спасителя. Блондин с торчащими в разные стороны волосами и проникновенными голубыми глазами, которые взирали не с привычной ей похотью, а чувством гораздо глубже. Он приподнял её резко на ноги так, что она практически лицом уперлась в его грудную клетку. Махнув своим смеющимся друзьям рукой, он отпустил девушку. Смех вокруг них затих, оставляя двух молодых людей наедине. — Привет, — парень подал ей руку, а не как все предыдущие люди, пытающиеся её изнасиловать. Это слегка удивило её, заставив смотреть на руку продолжительное время. Может это подстава? — Ты не умеешь говорить? — спросил юноша, видимо удивленный такой реакцией не меньше чем девушка. — Прости, — тут же опомнилась она, решая не смущать его ещё больше. — Мэдисон, — она протягивает руку, касаясь его теплой ладони, что было крайне непривычно. Улыбка озарила уста юноши, когда он перевернул её ладонь, прикасаясь легко губами. Легкое смущение прошлось внутри девушки, ведь никто из парней, встречающихся ей, никогда не был с ней так галантен. Это все ещё не давало маленькому огоньку внутри затухнуть. Огоньку веры в людей. — Майкл Лэнгдон, — произносит он, поднимаясь. Парень был на голову выше неё, и вероятно мог смотреть на неё свысока, но ощущения равного положения присутствовало, что было вторым удивлением для девушки. — Ты видимо заблудилась. Я могу тебе помочь, конечно, с твоего дозволения, — Майкл тут же помахал руками, чтобы Мэдисон не подумала о его навязчивости. Блондинка лишь легко засмеялась, согласна кивая. Что-то в нем внушало ей доверия. Особенно если учитывать её опыт в людях. Место, в которое её привез Майкл, было просто изумительным. Стены отдавали теплом, а слуги, снующие, словно в сказках про принцесс давали чувство защищенности. Девушка взглянула на парня, который легко улыбался, и не походил на Энтони, который также знатных кровей. Он ведет её в гостиную, и кормит едой, не заставляя ничего делать взамен. Всего лишь сидит с приятной улыбкой, наблюдая за ней. Сердце тогда подскакивало до горла, а мурашки бегали по всем частям тела. То непостижимое чувство влюбленности свалилось как снег на голову, заставляя рассказывать Лэнгдону всю свою историю. Слезы уже давно не льются из глаз, а дрожь не посещает её голос. — Я думаю, тебе больше некуда идти. Не хочешь остаться во дворце? — спросил он неожиданно, чем вызвал удивление у девушки. Этот парень был непредсказуем. — На правах моей подруги, — уточнил Майкл, садясь прямо перед ней на колени. Все это вызывало легкий трепет бабочек, который она уже и не надеялась почувствовать. Будни во дворце были прекрасными, но все её внимание было приковано к фортепиано. Иногда она слышала, как кто-то играл. Сразу было видно профессионала, но догадок насчет этого Мэдисон не имела вовсе. Тогда её отвлек Майкл, легко шепнув на ухо: — Можешь попробовать, оно не кусается, — смешок оканчивал это предложение. Конечно же, она этим воспользовалась, вспоминая уроки, полученные от соседской учительницы. Клавиши начали прогибаться под пальцами, а звуки разливаться в чарующую мелодию. Она утопала в ней, дозволяя себе легко напевать колыбельную, которую когда-то слышала от матери. — У тебя талант, — проговорил Майкл по окончанию её игры с улыбкой и заинтересованностью в глазах. — Люблю этот инструмент. Он отвлекает, дозволяя оторваться от всей беготни и погрузиться в маленький мирок, который будет только твоим, — он берет руки Мэдисон в свои, начиная играть мелодию, которая ранее была не знакома девушке. Так и продвигалась её жизнь во дворце, когда она не прознала про реальные чувства Майкла к ней. С уверенностью девушка могла признаться, что они были взаимны. — Я люблю тебя, и всегда буду любить, — он перебирает пальцы, будто пытаясь подобрать слова, когда они сидят в её комнате. Мэдисон стоит у окна, вглядываясь в облака, которые заволокли город. Гроза явно сегодня будет. — Спасибо за помощь, — она поворачивается, вспоминая, как примерно в такую погоду прибыла в этот дворец, который как она узнала, был построен совсем недавно. — Да ладно, мне просто сложно иногда тебе отказать, — Майкл улыбнулся, когда она заметила его слегка покрасневшие щеки, что не могло не вызвать теплого чувство внутри. Ещё никогда она не заставляла парней рядом с собой заставлять так мило смущаться. — Как раз это мне в тебе и нравится, — Мэдисон тянется к его губам, чувствуя ответ, что не может не заставить её влюбляться в этого юношу ещё сильнее. Конечно, они были не одни во дворце, пока Майкл находился, под попечительством своего отца все не могло идти по их дороге. Для него она была лишь подругой его сына, и ничем более. По прибытию во дворец это было действительно так, но потом все набирало нешуточные обороты. Только вот отец Майкла явно этого не осознавал из-за дня в день, пытаясь свести своего сына с влиятельными девушками, способными обеспечить нешуточное состояние. Сказать, что это разбивало её сердце в очередной раз, это ничего не сказать вовсе. Наверняка её мать сказала бы, что это весьма эгоистично, но что-то внутри дозволяло ей это делать. Встречи в саду, пока их никто не видел, тайные встречи в её комнате с обсуждением всех событий и уроки танцев, которые доставляли им массу удовольствия. Все походило на сказку, только вот все принцессы в них с идеальным прошлым, которого никогда не будет у Мэдисон. А надо ли оно ей? Особенно, если её любили такой, со всеми грехами. Отец Майкла через какое-то время скончался, смирившись с увлеченностью сына бедной девицей. Конечно же, без напора блондина этого бы не случилось и без случайных писем, отправленных различным девушкам с отказом, которые писала Мэдисон. Конечно же, это была их договоренность, чтобы избавится от лишних проблем и остаться наедине, наконец. Поцелуи в щеку сменились страстными ночами, танцы роскошными балами, а детские догонялки переросли в творчество, которое они решали выплескивать разными способами. Так они и подошли к тому моменту, когда решили связать свои жизни, оставшись друг у друга одни. Никто не смог бы их отговорить, или запретить. Тем более избавление от фамилии, которая могла навлечь на неё беду, была как нельзя кстати. А потом появилась девушка, пропахшая растворителем для масла и оленьими глазами. Её взгляд был наполнен интересом и неприязнью одновременно, что было совсем непривычно Мэдисон, но после их разговора около дворца, подальше от лишних глаз, все вдруг изменилось. Теперь она с ещё большим интересом взирала на девушку, пытаясь упрятать свой смущенный взгляд. Это было так хорошо знакомо Мэдисон, что вызывало приятное чувство ностальгии. Возможно, она затронет эту тему несколько позже, заставив Зои покраснеть ещё больше. Разговор в мастерской до сих пор крутился в её голове, больно врезаясь в черепную коробку. — Не думаю, что ты можешь понять этого. Уверена, ты росла в роскоши, а свадьба с Лэнгдоном была обыденной вещью. Не так ли? Такая ли она бессердечная стерва с заледеневшим сердцем, если так реагирует на слова местной художницы? Весь карточный домик может рассыпаться тут же, если она позволит Зои пробраться вглубь её сознания. Это никак нельзя допустить. Именно с такими мыслями она покинула салон, стоя прямо перед давно знакомым дворцом. Тень у окна на верхних этажах ей уже давно знакома, заставляя испытать приятное тепло.