Нескромное предложение слизеринца

Праздновать успех Гарри в гостиной Гриффиндора оказалось очень весело. Задор и возбуждение после победы стали причиной еще одной попытки примирения друзей. К часу ночи гриффиндорцы, зевая и даря свои сонные улыбки Гарри, начали расходиться по комнатам. Сам же он сидел на кресле, барабаня пальцами по подлокотнику и не сводя задумчивого взгляда с золотого трофея, находившегося на столе. Рядом с ним сидела Гермиона, повернутая к нему и поглаживающая его спину. Она сочувственно смотрела на Гарри, сведя брови и поджав губы. Перед тем как уйти, Симус подошёл к Рону, стоящему близ шахматной доски, и слегка пихнул. — Хватит тянуть. Подойди к нему, — настойчиво пробормотал он. Проводив его взглядом, Рон вновь посмотрел на Гарри и медленно, с осторожностью направился к дивану. Гермиона оглянулась на тихий шум и увидела его. Она сначала несколько удивилась, но почти восхищенная улыбка и одобряющий кивок, после которых она встала со своего места, подбодрили Рона. Он решительно присел рядом с Гарри на освободившееся место. Как только девушка ушла, напряжение и неловкость вновь напомнили о себе. Рон слегка покосился на Гарри, который, поджав губы, бесконечно нелепо поправлял положение очков на переносице. Перед тем как начать разговор, Рон медленно провел тыльной стороной ладони по губам и пустил к затылку, растерянно массируя шею. — Массивная штука, — произнес он, кивая в сторону Золотого Яйца. Гарри согласился и взглянул на Рона, все тело которого виновато сжалось и заерзало на сидении. Он набрал воздух в щеки и громко выдохнул. — Было глупо считать, что ты действительно сам пошел на это, — быстро проговорил он, пытаясь унять волнение. Его взгляд был сосредоточен на огне в камине и метался по языкам пламени. — Мне стоит... извиниться. — И для этого всего лишь понадобилось чуть ли не умереть от сожжения на глазах всей школы. В интонации послышалась нотка едкости, на что Рон виновато поднял голову и с облегчением выдохнул и улыбнулся, когда на лице Гарри просияла дружелюбная улыбка. И даже если его веки были слабо прикрыты от вымученности, в зеленых глазах мерцала теплота, которую он не мог скрыть. Лед между ними оттаял так быстро, будто он не разрастался до гигантских размеров за все недели общего напряжения. Им не хватило и пару часов для обсуждения всего, что копилось внутри, как и лежащего на столе Яйца, но под конец они сдались и, зевая, побрели к комнате. — Кстати, ты так и не рассказал, куда исчезал по ночам, — вспомнил Гарри, неспешно поднимаясь по лестнице. Рон бы засуетился, если бы не был таким сонным. Поглядывая на спину перед собой, он неопределенно хмыкнул. — Поверь, это не то, о чем бы хотелось говорить после примирения, — не дождавшись реакции, он продолжил, — но я расскажу тебе. Гарри, дай мне время, хорошо? — Будь по-твоему, но после больше никаких недосказанностей, — наказал Гарри, осторожно открывая дверь в комнату. — Договорились. Казалось, что рассказать Гарри о Малфое будет не так сложно, но Рон знал, что это лишь приятная иллюзия после душевного разговора. Представлять реакцию Гарри на возможные откровения было страшнее, чем вспоминать Гермиону в ярости. После испытания Малфоя он не видел. С Гермионой он сначала очутился в больничном крыле, в которое попал Гарри, а потом в Большом Зале за ужином, где Драко, скорее всего, очень злой, затерялся среди других расстроенных слизеринцев. Под шумок гриффиндорцы побрели к своей башне. Там Рон уже напрочь забыл про Малфоя, а после разговора с лучшим другом, он собрал все силы, чтобы переодеться, плюхнулся на свою кровать, и, коснувшись подушки, моментально отключился. До второго тура оставалось еще целых три месяца, поэтому студенты расслабились, и школу охватила приятнейшая атмосфера ожидания начала декабря, зимних праздников и каникул. Гарри только прекратил искать решение для победы над драконом, так теперь для него Золотое яйцо стало той ещё загадкой, но он старался пока об этом не задумываться, поэтому просто учился и проводил время с друзьями. Вторник, подаривший день первого испытания, оказался благоприятным днём для каждого. Конечно, Рон постоянно обдумывал действия Малфоя, да и почему он, гриффиндорец, между прочим, шёл вместе со слизеринцами, ни разу не подравшись и не услышав от Драко какой-либо колкости? В любом случае, главное, что пытки для Рона в виде бегства закончились. После вторника он успокоился, больше не шарахался от людей в коридорах и привычно наедался в Большом зале, запихивая в рот все сразу и побольше. Не обходилось без постоянных неловких переглядываний с Малфоем в коридорах, на занятиях, на улице. Где-угодно. Ну, это только для Рона было довольно некомфортным мучением, Драко же всегда был доволен и слишком часто ухмылялся. «Непонятный человек», — лишь проносилось в мыслях Рона. Казалось, что Малфой вобрал в себя почти все времена года — то холодный, то противный, то приятный, но не слишком. Сначала он допускал себе огрызаться или неистово язвить, потом незаметно подмигивал или вовсе не обращал внимание. Вишенка на торте — старался по-человечески относиться (если грубое «дай пройти» без спихивания Рона в сторону в переполненных коридорах школы являлось вежливостью, то да, Малфой был довольно человечным). А затем все по кругу. До любимого времени года Рона — лета — ему было далеко, конечно. Ладно, в коридорах из-за Малфоя бывало горячо. Один раз от злости, два раза от волнения и возбуждения, но это не учитывалось. Каждый раз, когда Рон задумывался и вспоминал моменты, в которых Драко был не дальше миллиметра, он невольно желал продолжения, и каждый чертов раз отгонял эти желания от себя. Хорошо, что Гарри не мог проникнуть в сознание Рона, пришлось бы долго объясняться. За неделю Малфой истратил лишь пару желаний, используя Рона как какого-то доставщика. В субботу, как обычно, студенты могли посетить Хогсмид, чем Драко воспользовался. Он попросил, а точнее, имел право заставить Рона сделать для него следующее: сходить в Хогсмидское отделение почты и забрать посылку на имя Драко. — И что это за посылка? — поинтересовался Рон. — Волшебный автомат для создания напитков, — равнодушно ответил Драко. — Тебе есть дело до этого? Тогда Рон просто развернулся и понял, что ему ничего не расскажут. Прямо таки он поверил, что Малфой будет себе по вечерам готовить клубничные коктейли и угощать остальных слизеринцев. Коробка, которую выдали в отделении, была внушительных размеров. Рону пришлось использовать уменьшающее заклинание, чтобы спокойно нести ее. В другой раз Драко дал ему простейшее задание: отнести пергаменты какой-то студентке из Когтевран. Рон чувствовал себя совой. Так и должно быть, наверное. Обычные просьбы обычного слизеринца, не всегда же поцелуи требовать. На самом деле, Малфою нужно было убедиться, что Рон помнит о договоре. Он и не забывал многозначительно ухмыляться каждый раз, проходя мимо Рона. Словно они вновь на первом курсе, когда Драко узнал о том, что троица прячет дракона. Так было и в этот раз, только немного по-другому. Рон, Гарри и Гермиона направлялись в класс Истории магии. Ещё издалека было видно, как несколько слизеринцев, во главе с Малфоем, поспешно куда-то устремлялись. Драко выглядел довольно сосредоточенным, и Рон было уже подумал, что окажется без внимания. Шагал Драко довольно быстро. Проносясь мимо гриффиндорцев со стороны Рона, он вдруг повернулся к нему и очень звучно свистнул. Пэнси, следующая за ним, расхохоталась, а Блейз всем видом показывал, что это не его друзья были такими чокнутыми, и он их вообще не знал. Гермиона, говорившая об эльфах, тут же сменила тему, уставившись на отдаляющиеся спины слизеринцев. — Ты собираешься нам рассказать, что у тебя происходит с Малфоем? — возмущённо спросила она, хлопая ресницами. Гарри оживлённо закивал, хитро улыбаясь, будто всю жизнь ждал этого вопроса. — Да, Рон, мне тоже очень интересно. И связана ли с ним моя мантия-невидимка? — Ну, — начал Рон, даже не зная, как соврать, — ничего особенного не происходит. В ответ на эти мямли Гермиона пуще надулась. Надоело, что Уизли постоянно увиливает от этой темы. Ребята стояли на лестнице, ожидая, пока она двинется к нужному направлению. Гермиона сложила руки на груди, не отрывая от Рона любопытного взгляда. Гарри смотрел также, только без обиды и раздражения. — Гарри, ещё раз прости, что взял твою мантию. Гермиона закатила глаза. — Ах, Рон! Мы поняли, что тебе очень жаль. Ты уже пять раз извинялся перед Гарри после моих вопросов о Малфое. Мы от тебя ждем других ответов. Гарри, ну скажи ему! — жалобно заныла она, теребя руку Поттера. — Видимо, проще у Малфоя и спросить, — пожал плечами Гарри. — Не надо ни у кого ничего спрашивать, — запротестовал Рон. Он стоял, облокотившись об перила, и обдумывал ответ. — Вы же знаете Малфоя, он такой придурок! Он себя не простит, если за весь день не посмеётся над кем-нибудь. Все, как обычно, и я, по этому обычаю, каждый раз подумываю о сильном ударе по его смазливому лицу. Когда движение лестницы прекратилось, ребята спустились по оставшимся ступеням и оказались в коридоре. — Что-то давно я не видел в тебе такого сильного желания, — спокойно, но с укоризной в голосе ответил Гарри. За все эти годы на Малфоя Рон реагировал практически одинаково — от злости наливающиеся красные щеки и готовые к борьбе кулаки всегда сопровождали его реакции. Посмотрев на Гарри с надеждой, Гермиона закивала. Наконец-то нашла того, кто понимал ее. — Да, я тоже это заметила! — она говорила, крепко вцепившись в учебник, будто что-то разгадала и от восторга не могла понять, что именно. — Не поймите меня неправильно. Я против насилия, но удар по щеке Драко я запомнила на всю жизнь, — приятные воспоминания вызвали сладкую улыбку только у Гермионы и Гарри. — В глубине души я всегда радовалась, что Рон в любое время готов дать ему отпор. А сейчас не готов! — Бред, — буркнул Рон. — Я всегда готов. История Магии вовсе не являлась излюбленным предметом для Рона, поэтому, когда Гермиона отвлеклась на интересную для нее информацию о магическом мире, а Гарри углубился в свои мысли, раздумья начали посещать и его. Само осознание того, что меньше чем за месяц Малфой стал ему физически ближе, чем когда-либо, пугала и настораживала. Возможно, это было связано излишней восприимчивостью и порывистостью Рона, отчего даже легкий флирт мог бы стать основательной причиной для дальнейших серьезных действий, но то, что первой жертвой порывов стал Драко Малфой, выходило за рамки. Был ли Рон, в свою очередь, жертвой Драко? Его действия не имели никакого значения. Ненависть к Рону была сильной и взаимной на протяжении всех лет, и ее прочность была настолько несокрушимой, что даже после смерти их могилы источали бесконечную злобу, если бы кто-то осмелился похоронить их рядом. Будь Малфой адекватным Малфоем, он бы вцепился в камеру Колина Криви, если бы в ночное время мальчик разгуливал по коридорам, и запечатлел кадр со смущенным лицом Рона перед студентом Дурмстранга, дабы у него было прямое доказательство гриффиндорской неудачи, о которой все бы знали на следующий день. Если Малфою необходим Рон для какой-то цели, вряд ли бы он... поцеловал его. Целовать Уизли ради цели? Даже звучит абсурдно. Он не станет терпеть общества гриффиндорца и прикосновений с ним ради чего-то. Или станет? Догадки только выбивали из колеи. Одно было ясно точно — Драко что-то задумал. Рон из-за своей опрометчивости не смог заметить этого в самый первый день. Он всегда был ощутимо решительным, но рассудительность точно не была его особенностью. Однако, все это не так сильно пугало. Его больше пугало то, что он хотел поддаваться. Точнее, его тело. Как бы он не хотел это признавать, влечение к Малфою было очевидным. Если бы к нему приставал кто-угодно, Рон вел бы себя по-другому. Он знал это. Знал и ненавидел, что не может устоять перед ним. И это молчание Драко о разговоре про поцелуй не давало покоя. Заговорит ли он еще об этом? — Рон, ты идешь? Вопрос вывел его из мыслей. Гермиона и Гарри собирали учебники и пергаменты в сумки, любопытно поглядывая на друга. Рон оглянулся, кивнул, схватил свою и сложил туда вещи, прогоняя размышления из головы. Наконец вернувшись в реальность, он почувствовал на своих щеках слабый жар. Чертов Малфой. Ссоры и сомнения были позади, обеды в Большом зале стали намного приятнее и веселее. Воодушевление после первого испытания все еще подпитывало ребят, позволяя беззаботно смеяться и разговаривать на разные темы. Гарри и Рон снова стали близки, и каждый из них, с некой виной признал, что Гермиона была их самой лучшей подругой, но ей бы никогда не удалось занять место одного из них, и если Волдеморт даст о себе знать, они будут биться вместе, а значит, придется слушать друга друга, доверять и не делать поспешных выводов. Единственное, что волновало Гарри, — это странное взаимодействие Рона и Малфоя. Он уже не мог этого не замечать. Правда, он напрямую не интересовался, если бы Гермиона не поднимала эту тему. — И все же, Гарри, — начала Гермиона, прерывая смех за столом, — что же делать с Золотым Яйцом? Да, Гермиона умела портить веселье. Гарри тяжело сглотнул. — Может быть, нужно использовать какое-то заклинание? — предложил Симус, расправляясь с ножкой курицы. Дин согласился. — Нужно найти такое, которое заглушит неприятный звук. Гермиона мотнула головой. — Нет. Зачем нам его заглушать, если дело может быть в нем? И вообще, — с важным тоном в голосе продолжила она, — неизвестно, как заклинания и зелья могут повлиять на яйцо. Мы не можем рисковать. Что, если мы негативно повлияем на качество писка, или прикосновения к яйцу начнут поражать наши руки? В таком случае мы вообще ничего не добьемся! Гарри вздохнул, наблюдая за закатывающими глазами Дина. Как бы Гарри старался не думать о втором испытании, у него все равно не получалось. Он может потерять много времени, прежде чем начнет разгадку. Но голова так болела, и все вокруг так давило на него, что он хотел бы прожить еще один день без этих мыслей. Пока ребята горячо обсуждали решения проблемы, Рон, нахмурившись, глядел в свою тарелку. Начнут поражать наши руки. Часть фразы отдавалась где-то на поверхности. Рон вспомнил первое желание Малфоя и Запретный лес. — Гермиона, — обратился он к девушке. Она старалась не встревать в разговор парней, ибо все предположения казались ей слишком неверными, а ей надоело видеть раздраженные лица после ее возражений. — Ты знаешь, что такое Енфукозий? Она лишь засмеялась, прикрывая ладонью, ибо что-то ела. — Чего? Рон склонился к ней, так что никто не слышал их разговор. — Я не помню точного названия. Сиреневый цветок с синими лепестками, довольно высокий. Девушка прищурилась, обдумывая услышанное. Сначала она растерялась, но внезапно ее глаза сверкнули и она победно произнесла: — Янгурозий? Подумав, Рон согласился. — Откуда ты знаешь, что он высокий? — задумавшись, спросила Гермиона. Вопрос застал Рона врасплох. Будет ли значить для нее что-то, если он скажет, что видел его? — Читал... где-то. — Я не помню всех его свойств, — виновато, будто этого не должно было с ней случиться, сказала Гермиона. — Скорее всего, они не были для меня полезными. Все, что я о них знаю, это особенность их прорастания. Они относятся к растениям, семена которых никогда не дают стеблям возможность прорасти самостоятельно, — размышляя, она касалась пальцами нижнюю губу. — В состав зелий, которые я знаю, они не входят. А теперь скажи, что ты хочешь сделать? — Гермиона, почему все мои действия вызывают у тебя подозрения? — Если бы ты себя видел, ты бы меня понял, — фыркнула Гермиона. — Если тебе нужно узнать больше, найди книги по травологии, которые не входят в программу предмета. Не могу утверждать, что ты найдешь там что-то про это растение. Может, оно вовсе попадалось мне в книге из Запретной секции. Кто знает? — слабо улыбнулась она и потянулась за ложкой. Ему хотелось узнать хоть что-то, что касалось Малфоя. Конечно, если бы Драко хотел скрыть свои действия, было бы глупо заставлять Рона срывать цветок, но все же не было лишним все проверить. Правда, едва он пойдет в библиотеку, Гермиона точно что-то подумает. Прошло несколько дней, прежде чем Рон нашел время для уединения в библиотеке. Он сам себе не верил, но действительно пошел туда. Он бы с радостью согласился пойти в Хогсмид субботним днем, но сослался на то, что плохо себя чувствует. Врать об этом было не так трудно, как о том, что он целовался с Драко и теперь искал что-нибудь против него, иначе он мог начать что-то чувствовать. Рон прошел к самым дальним полкам и, спрятавшись в предпоследних рядах, оставил на столе пергамент с пером, взятые с собой, и принялся искать книги по травологии. Понятия не имея о том, какая книга могла бы дать ему нужную информацию, он брал все те, в названии которых упоминались растения и цветки. Стопка книг хлопнулась об стол. Рон сел перед ней, почувствовав себя Гермионой перед экзаменами. Раскладывая книги, он не знал, с какой начать. Первый том «Волшебных растений и цветков‎» привлек его внимание, он раскрыл его и очень тяжело вздохнул.‎ Если он ничего не добьется, он просто убьет Драко. Он листал страницы в поисках нужного слова, пока за стеллажами слышались различные шаги. Мадам Пинс раз за разом проходила мимо, заглядывая за полки. Перед глазами мелькали слегка выцветшие эскизы растений совершенно разных видов, их описания и варианты применения. Довольно привлекательным оказался цветок, высушенные лепестки которого способны изменить голос любого человека на более приятный на некоторое время. Рон удовлетворенно хмыкнул и представил, как скармливает их Снейпу, так хоть было бы легче воспринимать его едкие высказывания и мерзкие уроки. Звук шагов вновь раздался в нескольких метров от него. — Неплохо, Уизел, — послышался голос, заставивший увлекшегося Рона вздрогнуть. — Содержимое коробки в полной целости и сохранности. Это был Драко, опускающий с грохотом свою сумку на стол и садящийся рядом. — Не сейчас, Малфой. Я серьезно. Устремив ладонь к груди, Драко театрально удивился, но не получил ни малейшего внимания. Он разочарованно опустил руку и недовольно поджал губы, вглядываясь в обложки книг. — Проблемы с травологией? — весьма пренебрежительно заметил Малфой и не услышал ответа. Он сложил локти на стол, и довольно продолжительно стучал пальцами о поверхность. Громко тцыкнув, он заявил: — Из вашей троицы я тебя меньше всего ненавижу. Рон промолчал, сейчас ему было не до него. Точнее, до него, конечно, но не до разговоров. Казалось, что он вот-вот раскроет страницу о Янгурозии и раскроет важный секрет, да еще и сразу выпалит его. А еще ему хотелось понаблюдать за тем, что будет делать Драко, если его игнорировать. — Неинтересно узнать, почему? Драко выжидающе глядел на Рона, подперев лицо рукой. Уизли все еще молчал, даже не утруждая себя смотреть на него. — Грейнджер я ненавижу за грязную кровь, — он опасливо взглянул на Рона, но тот лишь кинул недовольный взгляд. Ну, хоть что-то. — Она на самом деле глупая. Поттера за то, что он Поттер. Да и кто вообще ему дал право постоянно везде светиться? Достал со своей рожей. Поттер, Поттер, вечно этот Поттер! И вообще, я уже сообщил отцу, что из-за Поттера меня превратили в хо... — О, Мерлин! Заткнись, — не выдержал Рон и вскинул руками, оставляя книгу на столе. — Даже будучи другом Гарри, я столько раз в день его имени не произношу так, как ты сейчас использовал фамилию в одном монологе. — Тебе и этого делать не нужно. Он, очевидно, только Грейнджер слушает. На это Рон закатил глаза, а Драко продолжил: — Очаровательно. Так вот, с тобой по-другому. Наши семьи враждуют, ты нищий Гриффиндорец. Ах, — протянул он, подняв указательный палец, — и еще, ты Уизли. Вымученным взглядом Рон уставился на Драко. Тот оживился и теперь выглядел очень довольным, наконец завладевший вниманием Рона. — Я понял. Мне нужно было родиться богатым слизеринцем, тогда ты бы мог адекватно общаться со мной. — Не только. Еще ценить чистоту крови. А в целом, да, хотя это сложно представить, — сморщился Драко. Странно, что Малфой вообще начал этот разговор. Если ему казалось, что такими словами можно расположить людей к себе, то он очень сильно ошибался. Нужно было задеть его. В пабе это удалось сделать, когда Рон предположил, что Драко больше не с кем проводить время. — Кажется, я тебе нравлюсь, — не скрывая возникшей прямолинейности, заметил Рон. Усталая улыбка появилась на его лице. — Мечтай, придурок, — Драко выпустил тихий смешок. — Меньше ненавидеть не значит симпатию испытывать, дурак ты рыжий. — Все, что тебя смущает, это факторы, слабо зависящие от меня, а значит, что общение со мной приносит тебе какое-то удовольствие. Заметь, ты меня нашел в самой дали библиотеки, желаний не просишь исполнять... Малфой на момент застыл, думая, как язвительнее ответить: Рон впервые так насмешливо и пытливо смотрел на него, что хотелось стереть ехидство с лица. Тот продолжил: — И отчаянно размышляешь, как бы вновь жадно коснуться моих губ. Рон, победно засияв, наблюдал за выпучившимися глазами Драко. Сначала он выдал возмущенное «А!», почти лишенное воздуха. — Идиотина! — Драко резко встал со своего места и задел лежащий на краю стола пергамент. Игнорируя медленно падающий лист, он судорожно схватил свою сумку, громко возмущался предположению рыжего и раскидывался ругательствами. Мадам Пинс, удивленная такому поведению, сделала Малфою строгое замечание, но он был... слегка не в себе. — Вы не мне шикайте, а Уизли. Он слишком языкастым стал, — пожаловался Драко, прыснув. — Мистер Малфой! Прошу вас покинуть библиотеку, либо заниматься молча, — заявила Мадам Пинс, строго посмотрев на источник шума, и развернулась к другому концу библиотеки. Окинув взглядом женщину, Малфой почти двинулся в ее сторону, но тут же опомнился и вновь приблизился к Уизли. Накинув сумку на плечо, он спешно сел рядом с ним и резко запустил правую руку в рыжие волосы. Его хватка на затылке была грубой, но слабой по силе. Лица парней разделяло около десяти сантиметров. Рон с удивлением смотрел на серые глаза, изучающие его лицо. — У меня к тебе чисто деловой интерес, — со сдержанным возмущением прошипел Малфой, пока его взгляд скользил по всем веснушкам и, казалось, что в нем металась некая досада. Сердце вздрогнуло, когда сильное желание стать ближе буквально затмило разум Рона. Он старался быть непоколебимым, но пытливость Драко сводила с ума. — Что-то не похоже, — уверенно произнес Рон и освободился от руки блондина, которая поместилась на одну из книг. Малфой не сразу отвел взгляд и продолжал прожигать дырку в лице Рона некоторое время. Затем он фыркнул, повернулся к столу и взял учебник. — Кстати, вы уже знаете? — начал он, неспешно вглядываясь в переворачивающиеся страницы. — Снейп сообщил нам, что в первый день Рождества начнется Святочный бал. Можешь не торопиться звать грязнокровку, вряд ли ее кто-то желает пригласить. Рон недоверчиво косился на Малфоя, пока он продолжал листать страницы. Вздохнув, он закрыл учебник и смерил Уизли осуждающим взглядом. — Традиционный бал в честь турнира. Знаешь, когда люди танцуют. — Я знаю, что такое бал. — Слава Слизерину, он знает, что это такое! — воскликнул Драко и тут же стих, вспомнив мадам Пинс. — Я, конечно, сомневаюсь, что ты умеешь танцевать, но за познания можно и похвалить. С тяжелым выдохом Рон утомленно закатил глаза. Малфой привычно раздражал, но сложно было не согласиться с его словами. Кое в чем он прав — Рон совершенно не смыслит в танцах, и он сомневался, что ноги смогли бы его слушаться. Только он был уверен, что и Гермиона в этом не сильна, и если она будет его парой, то они либо неуклюже понаступают друг другу по обуви, либо просидят весь вечер на стульях. — Ты с целью пришел или просто пожужжать над ухом? — спросил Рон. Он глядел на стол и решал, какую из книг возьмет для изучения. — Может, это и есть цель, — хмыкнул Драко. Встав с места, Рон снял со спинки стула сумку и взял в руки две книги средних размером. Остальные учебники, что остались, спокойно взлетели и разбрелись по своим направлениям, как и та, что была в руках у Малфоя. — Цель достигнута? Я пошел. В ответ Драко насмешливо поднял брови и поднялся с места, быстро схватил свою сумку и поравнялся с Роном, в руках которого были книги, прижатые к груди. Малфой забавлялся тем, что чтение для Уизли бесполезно, но в тот момент для Рона важно было пронести их при Мадам Пинс, которая совершенно не доверяла свои книги ему и всей школе. Когда он подошел к ней, она подозрительным взглядом окинула его и то, что он держал в руках. В свою защиту он выпалил, что помогает Гермионе, отчего натянутые черты лица женщины слегка смягчились, и она одобрительно кивнула.