Она была мертва. Была мертва та, которая сумела бы заглушить его боль.

"Семь утра, пора вставать. Новый день уже настал. " - Очередное вещание Монокумы о новом и "светлом дне". Сложно назвать его светлым или же радостным. Ничего хорошего не происходило, самоувереность одноклассников Наеги казалась абсолютной ложью и просто маской. Было чувство, что они надевали её с надеждой, что в этом месте ещё осталась хоть какие-то надежды на выживание. Это всё выглядило примерно также, как вид на атеиста который говорит что верует в Бога. Также странно и также лживо. Наеги не понимал, зачем все устраивали этот маскарад именно с такими масками. Врать на тему: -На самом деле у нас есть шанс выбраться отсюда! Или же: -Не будем терять надежды, мы все одна команда и никто из нас больше не осмелится на такой ужасный поступок как убийство!! Он не понимал зачем все врут друг другу, хотя он в свою очередь делал тоже самое. Макото тоже внушал всем эту надежду. Никто и не догадывался, что вся эта надежда была пропитана отчаянием, которое погрузило Макото в себя с первой казни. Именно казни, только во время казни Куваты Леона, он поверил, что кто-то из них все же может убить. Именно после казни Куваты, он окончательно поверил в смерть Майдзоно Саяки. Он был уверен, что в школе ещё остались те чудовища, которые способны так согрешить. Ему не было страшно, ему было плевать кто умрёт следующим. Он всего лишь хотел, чтобы она была жива. Никто и не догадывался, что такой позитивный и полный надежды мальчик как Наеги Макото, каждый вечер терзает свои бёдра холодным кухонным ножом оставляя на них порезы сантиметров так на девять. Никто не знал как же сильно он прикусывал свою нижнюю губу от одновременно больных, но и приятных ощущений. Никто не знал сколько алой крови и солёных слёз он проливает каждый вечер. Никто не знал что Макото мазохист. Он был готов мучать себя вечно, ему это нравилось. Нравилось чувствовать физическую боль и ненависть к себе. На его же удивление, он даже не думал о суициде. Только один человек сумел бы заглушить неуходимую боль в груди Макото, но увы она была мертва. Её убили. Убили первой. Ей воткнули кухонный нож прямо в живот, тот самый нож которым Наеги теперь создаёт целую армию порезов и маленьких царапин на своём теле. Убили ту, которую он ценил и любил больше всего на свете. Любил её не из-за звания "Поп-идиола" или же не из-за огромного количества денег. Убили ту, которой он был готов посветить всю свою оставшуюся жизнь, ту с которой он был готов разделить свои последние минуты в этой школе. Раз уж на то пойдёт. Убили ту, которой он был готов посветить все свои слова, каждую букву он был готов посветить ей. Чёрт, а ведь во время ночёвки в комнате Саяки он заснул только под утро. Нет, он не наслаждался араматом духов Поп-идиола. Он строил из себя чёртова поэта, выражая свои чувства в чём-то на подобии стиха. Всю ту боль, все те бабочки в животе которые порхали в нём во время общения с ней. Описываю все те фейерверки радости от мимолётных прикосновений. Вот только жаль что фейерверк быстро заканчивается, оставляй после себя огромное количество тёмно-серого дыма. Этот дым ветер унесёт куда-нибудь далеко, но с дымом он и заберёт ту самую мимолётную радость, даря Макото осознание суровой реальности и ничтожность произошедшего. Спустя пару часов страданий этот несчастный стих в восемь строк всё же был дописан. Откинув ручку с блокнотом куда-то в сторону и упав на кровать. Макото так и не почувствовал насколько же мягкой и воздушной была подушка Майдзоно. Он не успел. Какая-то феечка из добрых детских сказок уже провожала его в мирное и спокойное царство сна, мило беседуя с ним о чём-то. Она повествовала ему о разном, о его счастливом будущем, о прелести излюбленных зефирок, которые она так любила. Она твердила о том, что знает что будет завтра и всегда готова ему помочь. Она сказала что этот день будет трудным, о смерти Майдзоно она не сказала не слова. Хотя тоже прекрасно о ней знала.