***
Чем ближе подбиралось лето, тем хуже становились отношения между первокурсниками специальности Ювелирное дело. Игнорировать агрессивные выпады становилось сложнее, но действовать против Яске в открытую студенты боялись, помня, что за её спиной стоит декан факультета. Это было начало июня. До безобразия жаркого, заставляющего студентов изнывать от духоты и палящего солнца и искать спасения в тени, в которой было не лучше. О ветре уже и мечтать никто не смел, спасаясь подручными средствами. Соно носила охлаждающие рукава, часто доставала ручной вентилятор, как и многие студенты перемещалась по студенческому городку с охлаждающим пластырем на лбу, а в рюкзаке теперь лежал неотъемлемый атрибут летних деньков — замороженная бутылка, которую Яске прикладывала к голове и лицу, пока была на занятиях или в библиотеке. Тот день обещал стать обычным жарким, душным, невыносимым днем с палящим солнцем, если бы не более взрослый студент, который зашел в их аудиторию, в момент, когда у них был математический анализ. — Соно Яске? — Спросил он. Яске встала, не убирая от лица бутылку с замороженной водой, слабо кивнув. — К ректору после занятий. — Только и сказал студент, скрываясь в коридорах. Студенты начали перешептываться. Яске села обратно, чувствуя мелкую дрожь. Хидан ей рассказывал, что походы к предыдущему ректору добром не заканчивались для студентов. Итачи только согласился с ним, рассказав, как ректор отчислил почти весь его курс, за то, что студенты возжелали устроить безобидную шутку. И пусть руководство сменилось, девушку это никак не утешало. Она вернулась к решению примера, заметив, как один из студентов недобро улыбнулся. У неё возникло нехорошее предчувствие. Лектор, посмотрев на старосту, достал свой мобильный и, продолжая вести лекцию, отправил сообщение, тут же убирая мобильный в карман. Когда раздался сигнал, оповещающий о конце лекции, Яске молча собрала свои вещи, направляясь к выходу. Один из студентов, усмехнувшись, включил ей вслед похоронный марш, на который Яске не обратила внимания. Ректор находился в главном корпусе, в котором Соно была лишь несколько раз, но это был первый раз, когда она шла туда без всякой радости. Мысленно она уже собирала вещи и искала квартиру для съёма недалеко от Токио, прекрасно зная, что деваться ей некуда. — Староста! Соно-сан! — Громко произнес знакомый мужской голос, заставив её обернуться. От здания дизайнеров и архитекторов за ней быстрым шагом шёл Акасуна в чёрном костюме. Бардовая рубашка была расстегнута, а на фарфоровой тонкой шее декана висел охлаждающий шарф, выделяющийся белым пятном среди всего образа. — И куда вы понеслись без декана, староста? — Яске достала из рюкзака свой ручной вентилятор с распылителем влаги и протянула декану, по которому было видно, что он точно так же изнывает от жары. Сосори кивнул, чуть удивившись. — Акасуна-сенсей, вызвали ведь только меня, я не знала, что вас тоже поставили в известность. Я бы подождала вас, если бы знала. — Мне написал Асума Сарутоби, я бы не узнал без его вмешательства. Староста, признайтесь сразу, что вы натворили? — Соно пожала плечами, пытаясь вспомнить все свои нарушения, но на ум пришла дикая ночь Посвящения, в последствии которой она оказалась в мужском общежитии. Но ведь её так и не поймали. Чуть смутившись, призналась об этом инциденте, что вызвало у Акасуны слабую усмешку. — За это ругают, но к ректору не вызовут. Было что-то ещё? — Яске мотнула головой, вызвав у декана усталый вздох. — Мне иногда кажется, что вы совсем не живёте, Соно-сан. В вашем возрасте я прогуливался к ректору на ковёр каждый месяц. — Яске улыбнулась и пожала плечами. — Пойдемте, староста, будем разбираться. Светлая приёмная ректора встретила их тишиной и умиротворением. Секретарша оторвалась от перепечатывания документа и вопросительно посмотрела на зашедших. Сасори, вернув гаджет обратно старосте, поправил пиджак и произнес их имена. Женщина встала с места, кивнув и заглянула в кабинет ректора, из которого доносились мужские голоса. — Сенджу-сама, Соно-сан и Акасуна-сама пришли к вам. — Она обернулась, приоткрыв для них дверь. Вежливо улыбнулась. — Прошу вас. — Яске хотела осмотреть кабинет, но всё внимание было приковано к вставшему высокому смуглому мужчине в сером костюме, каштановые волосы которого струились прямым водопадом по спине до поясницы. Он улыбнулся, оглядев их. Второй мужчина, сидевший в кресле для посетителей, даже не обернулся, продолжая сидеть статично, будто бы в кабинет больше никто не зашел. — Акасуна-сама, вы по вопросу? — Сасори кивнул, спокойно глядя на ректора. — Господин ректор, я не понимаю, почему вы вызвали мою подопечную, не поставив меня в известность. — Хаширама понимающе улыбнулся, посмотрев на стол, и взял с него лист. Он в несколько шагов преодолел расстояние между ними и протянул листок декану. Акасуна вчитывался в иероглифы. Посмотрел на ректора, передав листок Соно. Темные изумрудные глаза заскользили взглядом по бумаге и к горлу подступил ком. — Коллективная анонимная жалоба? Соно-сан лучшая среди первокурсников моих факультетов, она не могла совершить подобного. Она староста, которая должна подавать пример. — Отчеканил Акасуна. Хаширама согласно кивнул, переведя взгляд на девушку. Соно находилась в прострации, вновь и вновь перечитывая текст жалобы. Это казалось ей дикостью, какой-то абсурдной параллельной реальностью, в которую она попала совершенно случайно. — А что вы скажете, Яске-сан? — Спросил у неё Хаширама, видя, как дрожит студентка. — Я не совершала ничего подобного. Я не избивала людей до… — Вчиталась в текст. — До полуобморочного состояния, находясь под действием наркотических веществ. Я вообще ничего из наркотиков ничего не употребляла… — Чуть ли не прошептала она, прекрасно понимая, кто это написал. — Я знаю, Соно-сан. Бумагу я получил еще полторы недели назад, но не стал разбираться сразу с вами, просмотрев вашу успеваемость и вашу социальную деятельность. За вас поручился студенческий совет, ваш клуб, в котором вы состоите, и ваш студент-поручитель, кажется, Учиха Итачи. Я хочу узнать причину, по которой кто-то решил запятнать вашу репутацию? Вы знаете? — Полагаю, что да. — Отчаянно вырвалось у неё. Она опустила руки и прикрыла глаза. Сенджу незамедлительно предложил ей сесть в свободное кресло, заметив, насколько ей стало дурно. Сев, Яске устало провела руками по лицу, стирая выступившие слёзы. Получается, думала она, даже Итачи знал, но ничего ей не сказал? — Спасибо вам, что… разобрались, господин ректор. — Прошелестела Яске, чувствуя неимоверный упадок сил. Она не видела второго, сидящего в кресле и не видела, как на него мельком взглянул её декан, отмечая их внешнее сходство. — Что же это получается, Хаширама? — Внезапно пробасил этот мужчина, продолжая с задумчивым видом смотреть в окно. — Есть жалоба, а преступления нет? — Соно вскинула голову, вздрогнув от этого грубого баса. Мужчина, который сидел во втором кресле, вызвал у неё ступор. Чуть смуглее неё самой, темно-каштановые ровные пряди обрамляли лицо и доставали до лопаток. Он был в простой черной футболке, которая подчеркивала его мышечную массу, и джинсах, обычных и невзрачных. В таком виде обычно ходили в бар, пропустить по стаканчику и посмотреть бейсбол по телевизору. Но больше всего её поразили глаза. Не столь темные, как её, зеленые и насыщенные, окруженные краснотой склер и лопнувшей сосудистой сеткой. Он слабо улыбнулся ей, переведя взгляд от девушки на ректора и декана. — Хоть это и не моё дело, но разве можно оставлять такие выходки безнаказанными? — Хаширама прикрыл глаза. — Знаю, но мне же нужно знать имена тех, кто это написал. — Мужчина усмехнулся. — Единственное, что ты можешь, Хаширама, — это не вмешиваться. В жалобе было написано, что вот эта девушка избила человека до полуобморочного состояния. Этого не было. Но жалоба есть. — Он посмотрел на декана, который усмехнулся. Хоть кто-то понял его намёк. — Действительно, господин ректор, а зачем нам вмешиваться? Соно-сан ведь имеет представление, кто это мог написать. Мы можем лишь предоставить ей возможность… — Он посмотрел на Соно, которая мотала головой, пытаясь понять суть. — Здесь даже указано, чем именно было совершенно. Очень подробно описано. Можно сказать, у нас есть сценарий. Господин ректор, вы ведь не примете вторую жалобу на девушку с примерным поведением и отличными оценками? — Сенджу тихо засмеялся. — Конечно не приму, это же обыкновенная клевета. А свидетели и сговориться могли. — Какузу улыбнулся, переведя взгляд обратно на Яске. Она достала из кармана широких хлопковых штанов глазные капли и закапалась, проморгавшись. Она ничего не понимала. — Староста, позаимствуйте у спортивного клуба биту. Вы ведь рассказывали, что умеете играть в софтбол? Сегодня можете продемонстрировать свои навыки, вам даже никто слова не скажет. Я могу предоставить вам аж четыре мячика, у меня, как у куратора вашей специальности, есть детишки, из которых можно выбить дурь. — Соно тихо охнула. — Но я не могу… Они же снова напишут. — Она вновь взглянула на мужчину. Чёрт, почему у него такая внешность? Этот мужчина развернулся к ней, слегка подавшись вперёд. — Нельзя позволять себе быть жертвой. — Чётко сказал он. Не думал Какузу, что первое наставление для своей дочери будет именно таким, но она была слишком нежной, робкой и чувствительной. Такие не выживают в этом мире. — Не волнуйтесь, даже если напишут, вряд ли ваш ректор поверит снова. Это как в сказке, в которой мальчик кричал «Волки!». Вдруг они сами друг друга избили и решили вас подставить? — Этих слов и его уверенности в голосе хватило, чтобы Яске задумалась. — А наркотики принимать обязательно или можно выполнить только один пункт? — Спросила она, глядя в эти зеленые глаза напротив. Мужчина хохотнул, сказав, что не обязательно. — Могу идти? — Спросила, повернувшись к ректору. Хаширама кивнул, присев на край своего стола. Она встала с кресла, поклонившись мужчинам, после чего уверенно покинула кабинет, достав мобильный. «Собрание через час.» Хаширама выдохнул, когда Яске скрылась за дверью. Посмотрел на Какузу, который достал свои капли, пытаясь хоть немного убрать сухость и раздражение. — Ты чему дочь учишь? — А что остаётся, если у тебя цирк в университете? — Сасори перевёл взгляд на мужчину. Значит, подумал он, сходство ему не показалось. — Яске не знает о нашем родстве. Буду благодарен, если пока вы сохраните это в секрете. — Акасуна кивнул, точно так же откланявшись. Такое представление он пропустить не мог. Соно не чувствовала себя нервозно, заходя в аудиторию с рюкзаком, из которого торчала бита. Она закрыла за собой кабинет под удивленные четыре пары глаз и поставила рюкзак на преподавательскую парту, оглядев одногруппников. — Яске? — Неуверенно спросил один из них, смахнув темную чёлку, когда Соно взяла основание биты, вытягивая ту из рюкзака. Этот студент первым вскочил с места, покосившись вначале на запертую дверь, а после на окно. Третий этаж, но прыгать не хотелось. Остальные так же вскочили, расходясь в стороны, когда Яске достаточно профессионально покрутила спортивный инвентарь в руке, переводя взгляд от одного одногруппника на другого. Остановила взгляд на том, который первый обратился к ней и легко улыбнулась, делая шаг в его сторону. — Я конечно знала, что вы меня недолюбливаете, но, чтобы приписать мне такие достижения. — Она говорила медленно, растягивая гласные. В этот момент она перешла на свой родной диалект, прекрасно зная, что они и так всё поймут. У них не было выбора. — Яске, очнись, это просто шутка! — Сказал кто-то из-за спины, опасаясь приближаться к девушке с битой. Она продолжала улыбаться. — Шутка, милые мои, это когда смешно. Ну, или, когда человек под наркотическими препаратами, тогда же так весело, я же знаю! Вот только… в кабинете ректора мне было совсем не до смеха. — Соно, кончай, это не смешно! — Произнес парень, к которому она приближалась, поигрывая битой для софтбола. Он сдавлено охнул, когда удар пришелся ему в колени и сразу же последовал следующий в спину. — Что ты делаешь? — С испугом спросил он, понимая, что девушка не остановится. Он будто впервые видел старосту. Взгляд стал уверенней, грубее. — Превращаю вашу писанину в действительность. Сколько я ударов нанесла? Пятнадцать? Осталось ещё тринадцать. — Яске продолжала наносить удары, удивлённо приподнимая брови. — О, только не отключайся раньше времени, мне ещё тебя ногами бить. Осталось десять. Ты точно выдержишь? — Спросила она с деланной заботой, продолжая улыбаться. Будто внутри неё проснулся другой человек, заблокировав ей чувство жалости и страха. Остальные даже не смели подходить, испытывая животный, почти первобытный страх. Сработал базовый инстинкт самосохранения, не позволявший им приблизиться ближе. — Пять ударов. — Оповестила она, занося инвентарь для нового удара, когда сидевший резко вскинул руку. — Стой! Я всё расскажу, только перестань! Пожалуйста. — Прохрипел он, чувствуя себя донельзя паршиво. Яске выпрямилась, закинув биту на плечо и слегка наклонила голову, смотря на первогодку с неким любопытством. Она ждала. — Мы стояли возле учебного корпуса, когда к нам подошел мужчина. Он спрашивал о тебе. Как ты учишься, с кем ты, откуда ты. Мы мало что ему рассказали, потому что сами мало что знаем, но он сказал, что есть способ проучить тебя. Он сказал написать на тебя жалобу. Придумал эту историю и сказал нам приукрасить, чтобы было правдоподобно, заплатил каждому, чтобы мы подтвердили слова, после чего он ушел! — Соно хмыкнула, снимая биту с плеча. — Не правдоподобно. — Она занесла руки для нового удара, но с разных углов послышался синхронный крик. — Стой! Это правда! — Громче всех воскликнула девушка с волнистыми волосами пшеничного оттенка. — Правда! Мы бы никогда не написали подобного… — И кто этот загадочный недоброжелатель? — Спросила Яске, слегка повернув голову, чтобы видеть всех периферийным зрением. Девушка вновь заговорила, смотря то на Соно, то на своего одногруппника в почти лежащем состоянии. — Я не знаю его имени. Он высокий, темноволосый, был в солнцезащитных очках. На нем был дорогой костюм, а длинные волосы были собраны в хвост. На руках были перчатки. — Яске не знала таких людей. — Он сказал, что ты не дала ему забрать что-то. Что-то, что принадлежит ему. — Чёлка была? — Резко спросила Соно. Собеседница вздрогнула от этой резкости. Кивнула. — Если косая, то на какую сторону? — На правую, кажется. — Соно опустила биту, задумчиво хмыкнув. Оглядела каждого. — Прости нас, староста, мы не желали тебе зла по-настоящему! — Яске промолчала, возвращаясь к преподавательскому столу. Убрала биту, застегнув рюкзак и достала ключ. Подошла к двери, отпирая ту. — Собрание окончено. — Произнесла, выходя в коридор и в ту же минуту остальные подбежали к покалеченному ударами одногруппнику. Теперь ни у кого не было желания писать жалобы или ставить под сомнение авторитет старосты. Яске вышла на улицу, вновь ощутив жару и тихо застонала, зажмурившись от солнца. Так хотелось в общежитие, в свой блок, в котором Таюя поставила два вентилятора, которые достала у кого-то, но ей ещё нужно было зайти в спортивный клуб и поблагодарить студентов, которые достаточно легко согласились одолжить ей биту, не задавая лишних вопросов. — Ну как всё прошло? — Вздрогнула от этого грубого баса, оборачиваясь. Этот мужчина, который сидел в кабинете ректора, стоял недалеко от входа, делая затяжку. Как он вообще мог курить в такую жару оставалось загадкой. Соно кивнула. — Им заплатили, чтобы они это написали. — Яске достала свою электронную сигарету, нажимая на кнопку и делая затяжку, на мгновение исчезая в облаке. — Спасибо вам, за наставление. — Она кивнула без улыбки. Он кивнул в ответ. — И кто заплатил? — Не представился, но под описание подходит муж сестры моего парня. Одного из парней, потому что для второго он вроде как дядя. — Какузу удивленно приподнял брови. Не сказать, что его обрадовали такие новости. Совсем не обрадовали. И речь шла даже не о полигамии его дочурки, скорее о том, что она перешла дорогу Учиха Мадаре. Неужели у неё настолько стальные яйца, если она сумела вмешаться и мешать планам? — Простите за такой вопрос, но я могу знать ваше имя? — Не даёт покоя внешность? — Напрямую спросил он и Яске кивнула. — Вы ведь и так знаете. Это я прислал те капли. — Сказал он честно. Он видел, как Яске едва не выронила свою электронную сигарету, неотрывно глядя на мужчину, потеряв дар речи. — Вы?.. — Анимиру Какузу. Я знаю, что вы дочь Соно Хитоми, племянница Тсугавы Акиры. За последние пару недель я много чего узнал, съездив на Окинаву. — Яске не знала, что сказать. Она даже никогда не смела представлять себе эту встречу, но этот мужчина так уверенно говорил факты, признавая отцовство. Он посмотрел на пустующие от летнего зноя и приближающейся сессии аллеи, достав из кармана своих джинсов карманную пепельницу. — Ты похожа на Хитоми. Это я понял ещё в тот вечер, когда ты пела на сцене, а после говорила со мной в беседке. — Просто сказал он, потушив сигарету. Признаться, он сам представлял всё иначе, но Судьбе и её коварной подруге Фортуне, было все равно на его представления, они играли человеческими жизнями на большой доске для сёги, переставляя фигуры так, как им было нужно. Соно продолжала молчать. Вот так просто? Отец появляется в её жизни? Это невозможно. Это нереально. Почему это происходит? Вопросы, подобно осиному рою, жалили её изнутри, но девушка продолжала стоять столбом. Да, определённо, этот год был слишком впечатляющим для девичьего сознания. — Это будет грубо, если я попрошу вас сделать тест на родство? — Хрипло спросила она. Не было безумных объятий от чувства, что она вновь обрела семью. Какузу только кивнул. — Это будет разумно. Тест я оплачу, если ты хочешь знать точно. Предлагаю вернуть биту её владельцам, а после уехать отсюда на пару часов. Сдадим тест, а потом поедим в городе. Там я тебе всё расскажу. — Я первокурсница, мне нельзя покидать территорию. — Какузу устало улыбнулся. Такая правильная. — Считай, у тебя есть разрешение ректора.***
Яске не понимала, что чувствовать, когда сидела на крытой веранде какого-то ресторанчика, в который её привёз Какузу. Мужчина вел себя спокойно, делая заказ. Его рука также, как и её, была перебинтована в сгибе локтя, после забора крови. Результат будет готов только через девять дней. Вздрогнула, когда официант обратился к ней с вежливой улыбкой. — Нет, спасибо, я ничего не буду… — У вас есть шоколадные десерты? — Спросил Какузу, посмотрев на официанта. Тот кивнул, перечисляя. — Тогда ещё два шоколадных мусса. Ты потеряла сознание, когда у тебя брали кровь. — Обратился он к девушке, достав сигареты. — Дождёмся заказа или я могу начать рассказывать сейчас? — Яске пожала плечами. Она терялась от такого спокойствия. Не только его, но и своего собственного. Словно это было нормально. Выдохнул сизый дым. — Я познакомился с Хитоми в школе. Она мало с кем общалась, но, если к ней подходили, она не прогоняла. Такая добрая. Вообще, первым с ней заговорил Хаширама, твой ректор, и, пожалуй, это был единственный человек, который испугал её тем, что не затыкался. Я познакомился с ней только спустя год, когда мы оказались в одном классе. Она уже тогда была мечтательной, творческой. Я знал, что её семья переехала ближе к морю, так как Хитоми не могла жить в загрязненных городах, начиная задыхаться. Мы жили недалеко друг от друга. Вначале вместе ходили в школу, а потом я понял, что хожу с ней и на море, потому что ей было интересно наблюдать за тем, как выращивают жемчужины, провожаю её до дома, слушаю её пение. Забавная, могла начать петь прямо посреди дороги, не обращая внимания на других. Я даже не могу сказать, в какой момент я понял, что испытываю к ней чувства. Знаешь, словно я обрёл настолько ценное, что-то вечное. И она приняла меня таким. Грубым, с пороками, за которые я потом расплатился. Понимала всё, что я ей говорил, слушала, улыбалась. Отучилась в Нандзё на ювелира, в нашем местном университете, о котором вообще мало кто знает, мечтала открыть свою лавку и видела, как мне плохо в этом городе. Вот тогда мой главный порок и сыграл злую шутку. Я захотел уехать, но не хотел оставлять её в городе. Она не хотела уезжать, и я знал, что для неё в Токио всё закончится весьма плачевно. — Какой у вас порок? — Спросила Яске, когда Какузу замолчал, задумавшись. — Жадность. Я был жаден до денег, мне хотелось иметь приличный заработок, и я думал, что в Токио встану на ноги. — Получилось? — Да. Я до сих пор жадный, но с поправками на семью. Почему-то для них ничего не жалко. — Почему вы не вернулись, когда узнали, что я родилась? — Какузу ответил не сразу. — Я не знал о твоём существовании до этого апреля. И не знал бы и дальше, если бы Мадара не заметил сходства, которое так меня заинтересовало. — Мама не говорила обо мне? — Хитоми не отвечала на мои письма. Я два года писал ей на протяжении каждой недели, но она изолировалась от меня. Она знала, что я вернусь, чтобы забрать вас, если узнаю о том, что у нас общий ребёнок, а потому молчала. Перед моим отъездом мы расстались. Так спокойно, так легко, вот только уезжал я с тяжестью, будто теряю самое важное. Думаю, она уже тогда знала, что беременна. Вспоминаю сейчас её взгляд и практически уверен в этом. — Это вы подарили ей плеер? — Он кивнул. — На первую зарплату. Тогда я работал у своего отца в автомастерской, а её плеер в тот момент сломался. Я рад, что ты его сберегла. — А почему на похороны не приехали? — Я узнал о её кончине так же недавно. От твоей тётушки. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить. — Яске задумалась, ковыряя десертной ложкой свой мусс, в то время как Анимиру даже не притронулся к своему обеду, рассказывая. — Она ведь обо мне тоже не рассказывала? — Да. — Тихо хмыкнул, всё понимая. — Чтобы не было больно и неприятно, полагаю. Мне правда жаль, что всё так вышло. Что из-за моих амбиций, ты росла в осуждении, среди людей, которые не признавали ребёнка вне брака, как человека. — Не нужно извиняться за прошлое. — Выдохнула Яске. Анимиру устало улыбнулся. — Нужно, если я и в самом деле виноват. Как я могу загладить эту вину? — Яске мотнула головой и пожала плечами. Она не знала. Он усмехнулся. — Как же так вышло, что ты начала встречаться с двумя парнями, да ещё и столь разными? — Соно покраснела. — Откуда вы вообще их знаете? — Хидан при мне крыл матом Мадару, из-за чего тот попросил «проучить» мальчика. — В глазах Яске промелькнул испуг. — Я не буду в это лезть, мне нет дела до тараканов Учиха. Пообещал ему, только чтобы он успокоился. А об Итачи я ничего не могу сказать, но если ты счастлива в этих отношениях, то могу только попросить тебя предохраняться. — Протянул он, из-за чего его дочь опустила голову покраснев. — Мы не спали. — Тонкая бровь мужчины выгнулась от удивления. Этого он не ожидал, уже привыкнув к тому, что молодое поколение было более раскрепощенным. Это в его время секс был чем-то постыдным. — Тогда тем более предохраняйся. Иначе я твоих парней на контрацептивы пущу, мне пока рано становиться дедом, я ещё к роли отца не привык. — Ему нравилось смущать дочь. В этом было что-то такое особенное. — Ладно, давай поедим, а потом я отвезу тебя обратно. — Он заметил взгляд Яске. Хитоми даже здесь оставила ему подсказку, назвав их дочь в честь его бабушки. — Что? — А можно…ещё побыть с вами? — Кивнул без раздумий, отчего Соно скромно улыбнулась. — Спасибо. Когда Какузу сел в машину, он задумчиво хмыкнул, достав свой мобильный. Нужно было обменяться номерами. Озвучил эту идею Яске, записывая номер её телефона. — У тебя есть какое-то прозвище? Как тебя называют подруги? Я бы записал тебя как дочку, но Мадара имеет привычку рыться в моём телефоне. — Яске покраснела, прикусив губу. — Прозвище есть, и не одно. Карамелька, это самое безобидное. Хидан меня ромашкой называет. — Какузу мотнул головой. Это было не то. Он объяснил, что прозвище не должно как-то выделяться в списке его контактов, чтобы у Учиха не было желания устроить другу допрос с пристрастием. Если в его списке появится «Ромашка» или же «Карамелька» он не сможет это объяснить — Мадара решит, что его друг всё-таки завёл любовницу. Яске смутилась окончательно. — Ну, есть ещё одно. Меня так девочки в блоке начали называть. Вождь Стальное Яичко. — Какузу замер, пытаясь сдержать улыбку. — Как? — Спросил он, пытаясь унять пробивающую его дрожь от нарастающего смеха. — Вы слышали, я это не повторю! — Простонала Яске, спрятав лицо в ладонях. — А есть ещё варианты? — В музыкальном клубе меня называют Тануки. — Это подойдёт. — Улыбнулся мужчина, занося новый контакт. — А как вас записать? — Спросила Яске в свою очередь, когда он продиктовал свой номер. Мужчина улыбнулся. — У меня выбор прозвищ не такой широкий, в основном я Злобный Жмот, поэтому ты можешь записать меня по имени или же как отца. — Чуть мягче произнес он. — Твой телефон никто исследовать не станет. Он видел, как Яске вбивает иероглифами слово «Папа» и сохраняет новый контакт. — Ты, кстати, можешь так ко мне обращаться. И не так официально. — Я попробую, но не сразу. — Понимающе кивнул, посмотрев на заходящее солнце, после чего положил руки на руль, задумавшись. — Завтра ведь выходные, да? Можно поехать ко мне, если хочешь. Только предупреди соседок в этом случае. И лучше своих парней, чтобы не волновались. — Яске устало мотнула головой. — Мне нужно возвращаться, завтра с утра репетиция в музыкальном клубе. Мне Курама уши обещал отгрызть, если я не приду. Уши мне ещё понадобятся. — Протянула она тоскливо, вспоминая, как басист уже имел попытку отгрызть её ушко из самых лучших побуждений. Какузу только кивнул, заводя мотор. Он, как и обещал, отвез девушку обратно на территорию студенческого городка и, выйдя из машины, выпустил Соно, открыв перед ней дверь. Яске вежливо улыбнулась. — До свидания? — Больше спросила она, лелея надежду, что этот день не шутка и они правда ещё встретятся. Анимиру наклонил голову вбок, задумчиво хмыкнув. — До скорого. Я постараюсь приехать, но буду писать. Ты не против? — Мотнула головой, посмотрев на мужчину. Улыбнулась. — Прощальные объятия? — Анимиру согласился, позволив студентке прижаться к его торсу и зарыться носом в футболку. Яске в этот момент прислушивалась к ощущениям. Было так спокойно и так легко, словно так должно было быть. Какузу нагнулся, коснувшись губами её макушки. — Береги себя, ладно? — Прошептал он, на что Соно угукнула. Жизнь уже не казалась такой паршивой.