Доказательство величия

POV Рома       Уже давно меня мучила жуткая мигрень, но только в те моменты, когда я начинал думать о прошлом. Казалось, что страшного произойдёт, если я вспомню, что было одиннадцать лет назад? К тому же я никогда не забывал.       Но я уже не такой, каким был раньше. У меня есть любимая жена, наглый фамильяр, которого я тоже люблю, любимая работа. За десять лет карьеры адвоката я стал гораздо лучше понимать другие расы, особенно расу фей, так как моя жена, Лола Кабинская, была как раз такой. Но за все годы жизни вместе она никогда не знакомила меня со своими сородичами, родственниками, друзьями. Мне хватало и того, что мы были друг у друга, а остальное не имеет столь важного значения, чтобы паниковать и всячески беспокоиться по этому поводу. Только Филис был не рад нашему браку, постоянно твердил, что я не заслуживаю быть счастливым, однако при Лоле он старался казаться более дружелюбным, чем со мной наедине. Я часто спрашивал у него, связаны ли его слова с тем, что мучило меня уже одиннадцать лет.       Когда я встретил Лолу, во мне будто что-то перевернулось. Я сразу понял, что это любовь с первого взгляда, но она была ещё той стервочкой. Долго же я её добивался! Возможно, дело в том, что она прокурор, мой враг в судебных делах. И я обещал себе, что всё равно буду защищать невиновных.       Но в моей жизни словно чего-то не хватает. Казалось, что я потерял что-то важное, и от этого моё сердце сильно болело. Мы с Лолочкой обращались к лекарям, пробовали различные лекарства, даже от душевных недугов.       По ночам я плакал и съеживался внутри от тянущей боли, молился Великому, чтобы всё это закончилось. Он не отвечал. Ну и Великий с тобой, Великий!       Чтобы ночью не было слишком невыносимо, я бегал в тёмное время суток на кладбище и откапывал трупы, пытаясь их воскресить. Раз смог вызвать фамильяра, то почему бы снова не окунуться в некромантию? Филис уверял меня, что человеку невозможно никого воскресить. Он утверждал, что можно лишь на мгновения заставить труп двигаться, но настоящего воскресения этим не добиться. Особенно мне. Я его не слушал, ведь тогда я бы смирился с тем, что я всё же никчёмен. — Что с тобой, Рома? — спросила Лола, поднявшись с кровати и обняв меня сзади. — Всё хорошо.       Когда я понял, что мне суждено страдать всю жизнь, то стал обманывать всех, скрывая проблему. Только филин все понимал. — Опять уйдёшь ночью? — Нет. То есть да. Прости, — я обернулся и посмотрел ей в глаза. — Хоть ты и не говоришь, куда уходишь, я тебе доверяю.       Такой покладистой и милой она не была до того, как мы стали встречаться. Я даже удивился, насколько люди меняются при определённых ситуациях. Нет, я не виню её, но что, если есть такие люди, которые остаются неизменными всегда? Например, мои друзья. Рьюзаки, Элэль, Лаффи, Девин. С последним мы сошлись весьма неожиданно, в тот год долго искали его, а он вышел на Лиру. Он мне сразу не понравился, но потом я смирился с этим и даже стал благосклонен к нему. Интересно, как они сейчас? Мы условились собираться в нашем домишке каждый год в день нашей первой встречи. Даже Какклиф с нашего согласия приходил, мы вспоминали минувшие дни и выпивали. Не могу сказать, что мы стали алкоголиками, ведь всё-таки каждый из нас придерживался своих принципов: Элэль не пила алкоголь вообще, Лаффи только в клубах по ночам, Рьюзаки вместе со своей стаей, а Девин — с гильдией. Я же выпивать вообще не мог по понятной причине: голова начинает болеть еще сильнее. Так что наши попойки — это соки да морсы. И, разумеется, водичка.       Уже была ночь, я оделся и вышел из квартиры. Пешком побрел до кладбища, а там уже стояла моя лопата, которую я оставил около одиноко стоящего дуба, окружённого с противоположной от могил стороны зелёными кустами да травой. Как раз с этой стороны я и оставил орудие моего труда. Как я обычно поступаю, осматриваюсь и с облегчением понимаю, что нахожусь в этом «смертоносном» и ужасающем для всех посетителей месте один. Впрочем, как и всегда. Вдруг мне захотелось остановиться всего на секунду и закричать во весь голос, потому что понимал, что своими действиями рискую оставить свою жену одну, ведь если кто-то узнает, чем я тут занимаюсь, то мне не поздоровится. Но если бы я закричал, стало бы ещё хуже, потому что любому известно, что крик привлекает народ, как бы странно это ни звучало (если исходить из того, что нами движет инстинкт самосохранения, поэтому нам свойственно избегать опасностей), ведь в нашем мире все расы довольно смелые и любят встревать в различные неприятности. Я — тому подтверждение: из-за меня случаются одни проблемы. Точнее, даже не из-за меня, а со мной, из-за моих действий, возможно, из-за недостаточной компетенции. Конечно, если говорить о профессиональной деятельности, то я не был некомпетентным человеком. Я хороший адвокат, и все это признают. Только вот правда ли в том, что я такой хороший человек? Если взглянуть глубже в мой внутренний мир, я бы нашел в себе тысячи, нет, миллионы недостатков. И они, крупица за крупицей, складывались воедино, и в итоге составляли единый портрет моего сознания. И этот портрет говорил о том, что я совсем не хороший человек, а потерявшаяся личность, которая утопает в своей мигрени.       Я никогда не читал никакой специализированной литературы по поводу того, как надо воскрешать мертвых. Единственное, что я делал всё это время — раскапывал могилы, разбивал лопатой крышки гробов, смотрел на умерщвлённые тела и усиленно пытался найти вдохновение. Что бы такого сказать, чтобы мои усилия оказались не напрасными, и всё это подействовало на предмет моего интереса? Я всё делал как всегда: наконец взял лопату, подошёл к понравившейся мне могиле и уверенными движениями стал убирать землю с верхнего яруса могильного торта. Когда показалась крышка, я удивился: она была железной! Но как я её открою, если у меня есть только лопата, которая может раскрошить лишь деревянные крышки? Я уже хотел было остановиться, плюнуть на всё это дело и вернуться обратно в кровать к своей любимой. Забыть о сегодняшнем дне как о страшном сне, надеясь, что никто никогда не узнает о том, чем я тут занимался. Но отвернувшись от ямы, я решил всё же взглянуть на это неудачное стечение обстоятельств в последний раз, то бишь вниз. Когда я это сделал, понял, что крышка исчезла, а гроб оказался пустым. Что же это такое? Неужели всё было зря? И даже то препятствие в виде железного куска уже мне не мешало, но я все равно не мог воспользоваться ни единой возможностью воскресить это тело. Я хотел заплакать, но вспомнил, что давно не плакал и уже забыл, как это делается. Поэтому решил оставить всё как есть. Крышка гроба просто исчезла, поэтому я решил завалить яму избытком земли оттуда, где никто не догадается, что здесь произошло. Я крепче сжал лопату, повернулся к земле, взял первую горсть и кинул туда, но потом услышал сзади себя какой-то шёпот, больше похожий на шёпот-рычание. Я испугался. Филиса рядом не было, так что никто не смог бы мне помочь, а Лоле вообще не следует знать об этом. Я медленно повернулся и увидел восставшее мертвое тело. Как я это понял? Просто оно было слишком странным на вид: кожа свисала лоскутами, да и сама была бледного цвета, как будто ещё несколько секунд назад ее вытащили из болота, волос почти не было. Но в целом оно было нормальным. Не сказать, что я сильно испугался. Больше всего меня напугало то, что это тело собралось делать дальше. Я просто стоял и ждал. Краем глаза я увидел, как мертвый открыл рот (неужели, чтобы съесть меня?), но с облегчением выдохнул, когда он благополучно его закрыл. — Ты… кто? — осторожно спросил у него я. — Хо… хо… — он пытался что-то сказать, и я сразу понял, что. — Хочешь есть?       Вот стою и не могу понять: мне бежать или нет? Он не бежит за мной, вообще не двигается, разве что только ртом шевелит. Труп, явно мужской принадлежности, вдруг опустился на колени, повторяя свой заученный слог: — Хо… хо… — Может, ты смеёшься надо мной? И это не «хочу есть», а «хо-хо»? — Хо… зя… — тело подало мне на размышление второй слог. — Хозяин? — предположил я.       Мужчина еле заметно кивнул, но я успел заметить. А меня поразила новая волна головной боли. Я уже не мог стоять на ногах, пал ниц и схватился за место своего несчастья. — Хозя… — тело приблизилось ко мне и положило свою руку мне на лоб.       Тут я уже не выдержал и заорал во весь голос. Испугался даже «хо». Он один испугался. Но боль немного прошла, и я заглянул в его глаза, в которых отражалось смятение и чрезмерная преданность. — Кто же ты?       Я поднялся и прочитал то, что было написано на могиле. Его зовут Эрик Цапман, умер год назад. Значит, сейчас ему двадцать девять лет. Однако выглядел он намного старше, да и внешний вид оставлял желать лучшего. Только вот кожа приобрела более божеский вид, теперь не свисала. Остальное было таким же. — Хозяин, — сказал Эрик более твердо. — Почему ты изменился? — Боль.       Он питается моей мигренью, снимая её последствия с меня? Да я не против! Мне стало интересно, если я вновь подумаю о прошлом, и он впитает мою болезнь, станет ли он более нормальным? Я сел на землю и сосредоточился. Эффект не заставил себя ждать. Эрик вновь коснулся моей головы. Зажмурившись, я досчитал до десяти и открыл глаза. Кожа приобрела здоровый цвет, а еще тело приняло человеческие (мужские) очертания. Оказывается, Эрик еще и мускулистый. У него даже выросли русые волосы. Теперь его было не отличить от живого человека. У меня заметно поднялось настроение, потому что я чувствовал это всем нутром. Я особенный, тот, кто смог призвать фамильяра по книге и воскресить мертвого. Причём не так, как утверждал Филис, на несколько секунд. Эрик жив уже полчаса! Но что теперь? — Эрик, что мне делать? — спросил я у самого логичного потенциального ответчика на вопрос. Ха! — Хозяин, теперь я прислуживаю вам. Ваша воля — мои действия. — Ясно, значит, ты будешь ходить за мной по пятам, — я стал постукивать ногой в такт тому, как я щелкал языком, думая, как я представлю Лоле своего мертвеца. Еще и голого.       Недолго думая, я заглянул в карман брюк, чтобы посмотреть, были ли у меня там какие-нибудь сбережения, потому что обычно я использовал эти карманы для того, чтобы сохранить в них немного денег на непредвиденные обстоятельства. И сейчас так оказалось четыре поинта, то есть может хватить на штаны, либо на плащ. Выбора особо не было, и я остановился на плаще. Сбегал в лавку, которая находилась неподалеку и выменял на четыре поинта серый плащ. Я не вдавался в подробности, что означает его цвет, ведь бывает, что цвет плаща указывает на его принадлежность к определенному кругу носителей. Значит, и мой серый плащ предназначался для чего-то другого. Я хотел было спросить у продавца об этом, но не стал, а других у лавочника не было. Как по мне, этот был самым красивым из всех, какие я видел, потому что серый цвет — цвет благородства, и мне он очень нравится. Я вернулся на кладбище и протянул Эрику новое одеяние, чтобы он хотя бы не был голым. Тот с радостью принял мой подарок, и я подхватил его руку. Мы отправились ко мне домой. Лола ещё спала, а Филис встретил меня с распростёртыми крылатыми объятиями и спросил: — Это кто?       Я хотел напомнить филину, что он и так это знает, ведь от него скрыть ничего не возможно, потому что он читает мои мысли. И он фамильяр, поэтому в любом случае знает, что произошло на кладбище. По этой причине я не стал обвинять его, что он мне врал всё это время, хоть я и не понял, как это получилось. А Филис просто это не предусмотрел.       Я предложил Эрику остаться в гостиной, где находился маленький деревянный диванчик: твердый, но уверенно стоящий. Мне показалось, что он был рад, и с таким настроением мертвец лёг туда. У него определенно возникли ассоциации с гробом: его гроб был такой же твердый, хоть и железный, как этот диван. Прежде чем лечь рядом с женой, я достал из шкафа свою одежду и положил рядом с лежащим Эриком, начёркав на бумажке, чтобы он оделся, как проснётся, но до конца так и не представлял, как он может спать. Только тогда я лёг в кровать.