* * *
— Насколько безграмотными и бестолковыми надо быть, чтобы не объяснить детям суть происхождения этого термина, — пробурчал Гарри, с недовольством вспоминая свою первую встречу с бывшим другом в этом мире. — Как у вас все запутанно, — с нервным смешком сказал мистер Грейнджер, принимая от жены кружку с горячим чаем. — Теперь я даже рад, что ты позволил моей дочери войти в свой род. Насколько я понял, наш новый знакомый разговаривал с нами доброжелательно только из-за того, что Гермиона теперь относится к Блэкам? — Да, конечно. Воля магии для любого чистокровного — закон, тем более для такого рода, каким являются Гринграссы. — мальчик улыбнулся. — Разумеется, Блэки в этом плане их опережают на несколько пунктов, но тем не менее, их семья участвовала в войне отнюдь не на светлой стороне. Разговаривали они с нами так только из-за принятия Гермионой титула младшего члена рода, а ритуал, который проводится с магглорожденными, не всегда заканчивается благополучно, в смысле, иногда результат отрицательный и магия отклоняет кандидатуру. Она слишком разборчивая леди. Эти все напыщенные снобы носятся со своей чистокровностью, и не понимают, что такие маги, как Гермиона, появляются не просто так, а для того, чтобы обновить кровь, убрать родовые проклятья и много чего другого. Да, маглорожденные в большинстве своем не понимают суть своего Дара, не хотят вникать глубже, потому и считаются более слабыми. У них нет за спиной накопленного опыта предков, но ведь раньше это не мешало проводить подобный ритуал и спасать вымирающие семьи, включая в нее новую кровь. Никто им такого не расскажет, но гоблины раньше проводили ритуалы, при которых маглорожденные волшебники мужского пола, с такой кровью как у Гермионы, становились новыми Главами древних родов. Проводится другой ритуал, и такой волшебник становится членом семьи не только по магии, но и по крови. — Значит, ты специально выделил это слово, когда представлял Гермиону в кафе? — спросил задумчиво мистер Грейнджер. — Разумеется, я взял покровительство над Мионой только в плане магии, — Гарри кивнул и продолжил свой рассказ. — Я не мог ввести ее в Род по крови просто так, когда в живых есть те, в ком течет эта кровь, да еще есть и Глава рода, хотя... существует еще несколько вариантов, о которых мне вчера рассказал дед и прапрадед, но нам с Гермионой этот вариант не подходит. — Голову сломаешь с вашими ритуалами, — вздохнула миссис Грейнджер. — И много у вас способов ввести волшебника в род по крови? — На самом деле их всего два, — покраснел Гарри и со смущенной улыбкой посмотрел на Гермиону. — Первый проводится только тогда, когда род давно прервался и нет ни одного оставшегося в живых мага с магическими способностями, в котором текла бы его кровь. В таком случае Чистая кровь магглорожденного волшебника становится своеобразным образцом для сравнения. История рода словно начинается с чистого листа, сохраняя за собой старые традиции и Кодекс рода. Я понятно говорю, а то приходится почти слово в слово рассказывать то, что я узнал от предков? — Понятно, а второй? — Второй — кровное усыновление. С помощью зелья и ритуала волшебника вводили в род, и одним из родителей становился кто-то из тех, в ком течет СТАРЫЙ образец крови. Происходит перестройка организма и в итоге любой тест, даже магловский тест ДНК покажет, что родителем является совсем другой человек, а не тот, что указан в документах. — Ты серьезно?! — поразился мистер Грейнджер. — Абсолютно. У человека в этом случае даже внешность меняется, приобретая черты другого родителя. Таких магов называют полукровками, так как второй родитель остается маглом. Для нас с Гермионой этот вариант не подходит, — щеки мальчика покрылись румянцем. Грейнджеры усмехнулись. — Да, в таком случае вы станете кровными родственниками, слишком близкими, — сказал Роберт, глядя на смущенных детей, — а это значит, что в будущем вам нельзя будет жениться, все понятно. Гарри с Гермионой покраснели, заставив родителей рассмеяться. — Совершенно верно. О женитьбе нам еще рано говорить, но... пусть лучше пока Гермиона будет Блэк по магии, — он с улыбкой посмотрел на девочку, которая шутливо толкнула его в бок. — А что я такого сказал? — Нечего тут... — Но дочка, Гарри прав, — подлил масла в огонь Роберт. — Сейчас вы еще маленькие, а потом... — Папа, я все поняла, — лицо Гермионы пылало. Карие глаза сверкнули знакомым блеском, который всегда показывал, что хозяйка в данную минуту кипит от гнева. — Гермиона, кстати, ты не хочешь пойти со мной к Сириусу? — спросил Поттер, посмотрев на девушку. — Он очень хотел с тобой познакомиться. — Но разве не лучше подождать до семейного вечера, Гарри? — смутилась от его пристального взгляда Гермиона. — Там и познакомились бы. Грейнджеры переглянулись. Они никак не могли привыкнуть к тому, что их дочка сумела подружиться с лордом, пусть и считавшимся до недавнего времени обычным мальчишкой. Их девочке придется многому научиться. Так просто ее не пустят в мир богачей и магической аристократии, даже с учетом проведенного ритуала. — Миона, ну пожалуйста! — умоляющим взглядом посмотрел Гарри. — Мам.. — Иди уже, только не забудь домой вернуться, — поддразнил дочку мистер Грейнджер. Она покраснела. Несколько дней назад они с Гарри настолько забыли о времени, что уснули прямо в библиотеке Блэков, проснувшись только на следующее утро. Оба потом получили от родителей девушки нагоняй, так как те всю ночь не спали и не знали, что делать и куда звонить, а связаться с ними не было никакой возможности. Миссис Грейнджер за ту ночь выпила успокоительного больше, чем за всю свою жизнь. — Я приду в восемь, обещаю, ну... в крайнем случае, — добавила она со смешком, — пришлю сову. Грейнджерам осталось лишь вздохнуть и шутливо сказать что-то типа «тили-тили-тесто», но дети уже ничего не услышали, покинув их дом с помощью встроенного в перстень Гарри портала.* * *
— Ты уверен, что это было именно доверие? — спросил друга Ремус. — Ему пока не за что испытывать к тебе подобные чувства, ты же сам все прекрасно понимаешь, Бродяга. Люпин сидел в кресле напротив кровати друга и недоверчиво слушал его рассказ о странном поведении мальчика, которого они оба видели в последний раз десять лет назад. Поведение ребенка было слишком подозрительным, если верить воспоминаниям Бродяги. Сам оборотень, как только прочитал статью в «Пророке» об освобождении Блэка, сразу примчался в больницу. Ему было стыдно за собственное бессилие, но Сириус на его позорные попытки попросить прощения лишь махнул рукой. Что мог сделать маг, которого весь волшебный мир считает темным существом? Ремус даже приблизительно сосчитать не мог количество своих попыток поднять дело Сириуса и пересмотреть его снова, допросив Блэка с помощью сыворотки правды. Директор Дамблдор сделал все возможное, чтобы пресечь все на корню и даже сумел убедить Люпина, что это пусть и горькая, но правда, и Сириус действительно предал своих друзей. Сейчас, когда они оба выяснили отношения и вновь возобновили старую дружбу, разговор плавно перешел на Гарри Поттера. — Тем не менее, это было именно доверие, — продолжал упираться Сириус. — Я не понимаю, почему это происходит, но, когда ты его увидишь, сразу поймешь мои слова. Согласен, его поведение не поддается никакой логике, но я уверен, что не ошибся. — Он сегодня уже приходил? — Нет, обещал зайти после обеда, — на лице Блэка появилась улыбка. — Встречается в кафе с той магглорожденной девочкой, которую ввел в семью как младшего члена. Матушка в своей могиле переворачивается от факта, что магглорожденная теперь стала Блэком по магии. — Удивительно, что магия Блэков позволила это сделать. — Ничего удивительного, — фыркнул Сириус. — Наши предки частенько обновляли кровь таким образом, просто за последние несколько сотен лет подобная практика сошла на нет и о ней почти забыли, особенно за тот период, когда была война с этим чудовищем. Чистокровные давно бы все вымерли без вливания свежей крови, заключая браки между родственниками. — Если всем чистокровным семействам известно о таком ритуале, то почему его не применяют сейчас? — Сейчас уже и не определить того момента, когда это случилось, но предполагаю, что это произошло тогда, когда был издан указ не отбирать маглорожденных из их семей, — сказал Сириус. — Эта девочка, если магия позволила ей войти в нашу семью, достаточно сильная волшебница. Насколько я понял из слов и поведения Гарри, лет через семь-восемь она станет следующей леди Блэк. — Он пока еще ребенок, чтобы думать о женитьбе, — засмеялся Ремус. — Не знаю, но Гарри сильно смущался, когда говорил о ней, а это первый признак, — авторитетно заявил Бродяга, и после его слов они оба рассмеялись. — Вспомни Сохатого, он по своей драгоценной Эванс с первого курса сох, просто на тот момент не осознавал, что его дурацкое поведение означает выражение симпатии к ней. Оба взрослых рассмеялись, и в этот момент в дверь осторожно постучали, а потом в комнате оказался и сам виновник их разговора в компании с незнакомой им девочкой. — Сириус, привет, — сказал Гарри, подходя к крестному, и обнимая того за плечи. — Вот, познакомься, моя подруга — Гермиона Грейнджер-Блэк. — Здравствуйте, мистер Блэк, — она чувствовала себя некомфортно под пристальным взглядом Бродяги. — Привет, Гермиона, очень приятно познакомиться с будущей леди Блэк, — не удержался Сириус. — Сириус, веди себя прилично, — укорил друга Люпин, заметив на лице Гарри знакомое выражение, с которым Джеймс обычно разорялся на шуточки. — Ладно, пошутить уже нельзя, — притворно надулся Сириус. — Кстати, дети, познакомьтесь, это Ремус Люпин. — Четвертый папин друг-оборотень, — сказал Гарри, заметив, как вздрогнул от этих слов бывший преподаватель и первый человек из компании отца, с которым он впервые встретился в прошлой своей жизни на третьем курсе. — Вы знаете о моей... болезни? — пробормотал тот. — Да, но для нас это ничего не меняет, — заверил Лунатика Гарри. — Папа с вами дружил, да и мама отзывалась о вас очень тепло в своем дневнике, так что я буду очень рад, если вы будете другом нашей семьи и дальше. Люпин в этот момент подумал, что Сириус оказался прав. Сын Джеймса на самом деле вел себя более чем странно, запросто общаясь с совершенно незнакомыми ему людьми. Дневник Лили пусть и был своеобразным способом знать их хотя бы поверхностно, но в зеленых глазах на самом деле было видно абсолютное и безграничное доверие. Это обстоятельство сбивало с толку. — Гарри, ты ничего не хочешь нам рассказать? — слегка нахмурившись, спросил его Сириус. — Ты ведь жил у Петуньи и вряд ли мог за такое короткое время узнать большинство из того, о чем ты мне рассказывал. — Всему свое время, Сириус, — сказал Гарри, не отрывая взгляд от крестного. — Ты узнаешь нашу с Гермионой тайну как только выйдешь отсюда и мы попадем в дом. Мистер Люпин, вас это тоже касается. — Значит, тайна есть, и ты не просто так мне доверяешь? — лицо Блэка побледнело. Он видел перед собой не мальчишку, а как минимум юношу гораздо старше одиннадцати лет. Гарри в ответ на его вопрос кивнул. — Хорошо, я подожду. — Сириус, знай, что ты и мистер Люпин единственные люди в этом мире, не считая Миону, которым я могу доверять, — сказал Гарри так, чтобы слышно было только им двоим. — Никто посторонний не должен ничего даже заподозрить. — Гарри, ты уверен, что все настолько плохо? — Есть еще несколько исключений, но о них потом, — Гарри повернулся к Гермионе, та в ответ улыбнулась так, что сердца обоих Мародеров дрогнули: такими взглядами Джеймс обменивался с Лили, когда они стали встречаться. — Судя по всему, — еле слышно сказал Бродяга, — мы видим перед собой будущую леди Поттер-Блэк, я прав? — Сириус, успокойся, — шикнул на друга Люпин, но Гарри, к удивлению вервольфа, даже не покраснел, а посмотрел прямо на крестного и кивнул. В глазах ребенка было столько нежности, когда он смотрел на девочку, что у Рема табунами побежали по коже мурашки. Мальчик пододвинулся к подруге и что-то зашептал, та в ответ кивнула и Гарри, повернувшись, попросил Люпина: — Сферу конфиденциальности можете наколдовать? — Хочешь все нам рассказать сейчас? — спросил Блэк. — Не все, только основное, чтобы объяснить собственное поведение, — сказал Гарри. Ремус тут же наложил все защитные заклятья и мальчик, пододвинув к постели Сириуса еще два кресла, сказал: — Сириус, ты ведь знаешь о шкатулке, которая хранилась в столе Главы рода на протяжении нескольких веков? — Да, там находится семейная реликвия, но я мало что о ней знаю, — со смущением признался Сириус. — Я только слышал, что открыть ее не удавалось никому из Блэков с того самого дня, как она оказалась в нашем доме. — Дело в том, что МНЕ это удалось, когда я принял титул лорда Блэка, — Гарри смотрел на крестного и подыскивал правильные слова, чтобы объяснить все покороче, пока они не вернутся в дом. — Не в этой жизни. — Перенос во времени?! — сообразил первым Сириус. — Маховик? — Это был не совсем тот маховик, о котором вы подумали, мистер Блэк, — ответила за любимого Гермиона. — Ваши предки назвали его Маховиком Желаний, и когда в той нашей жизни мы хотели перенестись на два года назад, чтобы изменить кое-какие события, Гарри высказал желание оказаться в самом начале со знанием всей истории. Так и получилось. — Сколько лет вам было на то время? — побледнев, спросил Сириус. — По пятнадцать. Мы оба перенеслись сюда, и нам даже ритуал ввода Гермионы в род не понадобилось проводить, — Гарри улыбнулся, взял девочку за руку и поцеловал. — Но что случилось такого ужасного, что семейная реликвия позволила вам себя обнаружить? Ведь не просто так воспользоваться им не могли так долго! — Ты прав, Сириус. Случилось много чего ужасного, и в первую очередь, возрождение этого чудовища Волдеморта в конце нашего четвертого курса. — Возрождение?! Он... он жив? — с ужасом выдохнул Сириус. — Пока нет, но находится где-то в виде бестелесного духа, и в отличие от прошлой жизни, я уже знаю, как ему удалось возродиться, — Гарри не хотелось вспоминать о предположениях своих предков. Потом, он расскажет Сириусу и Ремусу обо всем потом. — Я говорил с портретом Финеаса Блэка, и он высказал предположение, что у Темного Лорда есть якоря. Это довольно темная магия, но нас с Мионой они не стали посвящать в детали, хотят сначала поговорить с вами. — Ты разговаривал с Финеасом Блэком? — удивился Сириус. — Да, конечно, и с Арктурусом Блэком тоже, — улыбнулся Гарри. — Они даже с Мионой нормально общаются. — Серьезно?! — удивленно спросил Сириус, с интересом рассматривая девочку. — Да. Кстати, ты в курсе, что моя бабушка Патрисия тоже была одобрена магией перед их свадьбой с дедом Альфардом? — Нет, я...не знал... Это полностью меняет дело, — нахмурился Сириус, о чем-то задумавшись. — Моя мать наверняка была в шоке. — Она не знала, — вздохнул Гарри. — Твоя мать виновна в ее смерти. Она самолично всыпала ей яд, когда Арктурус Блэк послал деда по делам семьи в Германию на несколько дней. Мы это узнали от ее портрета в прошлой жизни. — Но тогда она... если твоя бабушка была одобрена магией... — лицо крестного стало белым, как мел. — Получается, что моя мать пошла против воли магии Блэков! — Да. Я уже избавился от ее портрета, и теперь она посмертно носит титул Предателя Крови, который, тем не менее, не передается ее детям. Тебе и твоему младшему брату Регулусу. — Получается, что вы хотели не допустить возрождения Волдеморта и только поэтому семейный артефакт позволил тебе себя обнаружить? — Не только поэтому, — Гарри с грустью посмотрел на Сириуса, и у того даже дыхание перехватило, когда он увидел в таких знакомых зеленых глазах боль. — Во время ритуала возрождения, который проводил ваш бывший друг Питер Петтигрю, случайным свидетелем стал один из студентов Хогвартса и его убили на моих глазах. Потом мне с огромным трудом удалось сбежать с его мертвым телом, а Министр объявил МЕНЯ его убийцей. Приказал аврорам схватить и отправить в Азкабан, даже не выслушав моего рассказа о возрождении Того-кого-нельзя-называть. — Подожди, а как же... Дамблдор? — тихо спросил Люпин и отшатнулся, увидев взгляд, полный затаенной боли и ненависти. — А что Дамблдор? Он начал говорить, что это недоразумение, — сжал зубы Гарри. — Все образуется, мальчик мой, я вытащу тебя оттуда... Гарри весьма правдоподобно скопировал обычный тон директора Хогвартса, с которым тот разговаривал со всеми своими учениками, как бывшими, так и настоящими. — И знаешь, крестный, помощь пришла не от него, а от того, кто меня все эти четыре года ненавидел, — продолжил мальчик. — Помог бежать нам с Гермионой, сам оказавшись в ловушке. Спас нас двоих ценой собственной жизни! Слышать такое из уст мальчика, еще почти ребенка, было страшно. Гарри словно заново переживал тот кошмар, когда авроры попытались его схватить, но на его защиту пришла лишь Гермиона, а позже и ненавистный зельевар, активировавший откуда-то чудом взявшийся портал. — Это был кто-то из преподавателей? — спросил Сириус, спустя некоторое время. — Да, и вы его прекрасно знаете, — сказал Гарри. — Пусть он и считал меня выскочкой, пустоголовым мальчишкой, идиотом и бестолковым гриффиндорцем, но в нужную минуту оказался рядом и, став для всех якобы моим сообщником, помог скрыться от «правдивого» правосудия министра Фаджа и всего министерства в целом. Ненавидя меня за вашу с ним вражду в школе, именно Северус Тобиас Снейп стал моим спасителем. — Снейп?! Тебе помог бежать Снейп?! — не поверил словам крестника Сириус. — Этот сальноволосый... — Бродяга! Прекрати истерику, — попытался успокоить друга Люпин. — Да, крестный. Ненавистный мне и вам профессор зельеварения спас нас с Гермионой, а потом в муках умирал от метки своего хозяина в течение почти что двух месяцев, — твердо глядя Блэку прямо в глаза, продолжал Гарри. — Мы ничем не могли ему помочь. Варили зелья, чтобы ослабить боль или заблокировать действие метки, но нужное для блокировки нам с Гермионой и тобой было не по силам, а когда мы сумели тайком разыскать для помощи тебя, Ремус, было уже поздно. Он умер, неделю проведя в аду, не приходя в сознание. После его слов в палате установилась полная тишина. Оба Мародера не могли поверить, что Снейп ценой собственной жизни рисковал здоровьем ради сына одного из своих самых заклятых школьных врагов. Ни Ремус, ни Сириус не могли даже слова сказать после рассказа Гарри.