Чудной

Чудной циркач в каком-то смысле был его отдушиной и слабостью. Русский чудак, будто сбежавший из цирка фокусник, приносил разнообразие к вечному напряжению жизни мафиозника. Огай чётко понимал, кто он и зачем ему это надо, но считал, что заслужил за свои годы чуть-чуть удовольствия и радости вместо вечной работы. Он все держал под контролем, и Гоголя в том числе или он так думал, он смотрел на Гоголя, как на то немногое приятное в его жизни, но не ставил в один ряд с семьей мафией и чётко держал границы дозволенного в отношении его. Он не видел в их романе ничего интересного, но был не против, если он принесёт ему нечто невообразимо прекрасное и успокаивающие в жизнь. Он не замечал, как чудной русский циркач поселился в его сердце, все крепче и крепче захватывая там новые территории и заполняя собой пространство души. Он думал, что контроль в его руках, но контроль был давно уже у его сердца. Но вряд ли он признает это даже на смертном одре.