I got you on my mind

Несмотря на вполне обыкновенные, белые софиты вокруг зеркал клубного туалета, основная алая подсветка здесь скрывает изысканную, кровавую картину на дорогом кафеле стен и пола. Вадим, как Ван Гог или Пикассо, творил на холстах вокруг, избивая в одной из кабинок мужчину до состояния полусмерти. Тот был едва ли крупнее самого Дракона, с заросшей бородой и уже давно рассказал все, что было велено узнать, но наемник просто не смог остановиться. Для него это было сродни хорошей и весьма увлекательной игры, возбуждающей и полной голодного адреналина. Но все же Вадим его не убил. Да, возможно, придется потратить пару, лишних в этих карманах, тысяч на то, чтобы зашить лицо и вправить нос. Но зато живой. Это огромный плюс, который стоит ценить, думает Дракон, ухмыляясь собственному отражению в заляпанном зеркале и, наконец, замечая брызги чужой крови на себе. Мужчина включает воду, смывая со сбитых костяшек и лица все алые разводы, так же промывая и относительно короткие волосы мокрыми ладонями. Все, что он пропустил, вряд ли заметят пьяные отдыхающие в полумраке клуба. А мужика в туалете - да расцелует дьявол тех, кто сделал это освещение явно для более эротически располагающей атмосферы - примут за перепившего, нарвавшегося на трепку, долбоеба. Эти заключения тоже кажутся Вадиму логичными, он и так потратил целый час на все это, потому наемник опирается спиной на лакированные столешницы между раковинами и выуживает телефон из кармана брюк. Ватсап отзывается долгой минутой гудков - не звонить же ему в роуминг на другой конец света - пока на том конце провода не отвечают просто поднятой трубкой и коротким, строгим "Да". – Звоню вам с очередным отчетом, что все идет ровно по плану золотца, – Голос Дракона непривычно серьезный, он даже не берет новой зубочистки в зубы, выплюнув предыдущую еще в самом начале "беседы" с клиентом Алтана. – Сегодня он вышел на след Разумовского. На той стороне — женский, спокойный голос говорит что-то едва слышно, но при этом умудряясь заставить Вадима выпрямиться как первака-кадета военной школы. И все же, Дракон бы не сказал, что Дагбаевы не были похожими. Наоборот, Алтан и Юма в спокойных состояниях практически копировали друг друга в жестокости приказов, но были и отличия. Не зря же мужчина, по факту, нянчил первого. – Я понял, да, буду держать вас в курсе, как и всегда. И постараюсь заняться всем в ближайшее время. Трубку кладут раньше, чем Вадим успевает, прошу заметить, вежливо попрощаться. И тот на оборванный звонок лишь прыскает, вынимая из нагрудного своей "парадной" бордовой рубашки очередную подругу своего вечера, что занимает позицию между скалящихся драконьих клыков. Вокруг слишком много красного, кажется? Выйдя из туалета и оттолкнув тяжелую дверь, по ушам мужчины сразу ударяет громкая музыка, которую Дракон, по всей видимости, прекратил замечать в заглушенном туалете и в которой он растворяется так же быстро, как и когда только пришел в клуб пару часов назад. Он находит Алтана все на том же кожаном диване-полукруге, что стояли вдоль стен, словно обрамляя барную стойку, и откуда открывался неплохой вид на сцену. Полезно, если здесь захочет выступить какая-нибудь городская группа. На столе стоит практически допитая бутылка какого-то дорогого вина, и по расслабленно-отрешенному виду парня, Дракон делает вывод, что она далеко не первая. Алтан выдыхает клубы дыма в потолок, добавляя и без того накуренному помещению каплю дымовой пленки, устилавшей все. – Закончил? Алтан даже не оборачивается на наемника, и, если бы не брошенная фраза, вряд ли бы подал хоть какой-то знак заинтересованности гостем, что, в свою очередь, бесцеремонно приземлился на другой конец дивана напротив, раскидывая руки по спинке того. – Да, все схвачено как нельзя лучше, ваше золотейшество! – Дракон ухмыляется, выкрикивая эти слова, и был уже готов проорать все, что удалось узнать, но его затыкают одним жестом. – Сейчас я это обсуждать не собираюсь, тем более не здесь. – Музыка была громкой, но в этом отдаленном углу не настолько, чтобы приходилось орать собседнику все, что планируешь сказать, и Дракон отлично слышал парня, а что не слышал — логически додумывал. И из того, что он понял, так же логично было бы предположить, что Алтан собирается покинуть этот "позолоченный блядушник", однако тот даже не дергается, планируя встать. Он лишь допивает остатки вина в своем бокале, пока Вадим утаскивает полупустую бутылку с тем, что еще жалобно плескалось на дне. После акта насилия всегда хотелось залить в себя что-нибудь спиртосодержащее, согревающее воспаленные нервы. Алтан обратил внимание на эту привычку так давно, что успел привыкнуть. – Не шумно вам здесь, вашество? – Издевается. Откровенно и неприкрыто, убирая теперь уже окончательно опустошенную бутыль, и не лишая своего явно раздражающего внимания или беседы. Захочет — заткнет, парень умел это делать не хуже собственной сестры. Даже лучше. – Нет. – Не затыкает, но и отвечает без энтузиазма, хмурясь. – Вы знаете, что в клубах принято отдыхать на танцполе, а пить не вставая, это по части баров. Изогнутая бровь поднимается медленно, вслед за так же плавно развернувшимся саркастично-недовольным лицом. Алтан впервые смотрит на Дракона с тех пор, как отправил разбираться с информатором полтора часа назад, и этот взгляд вряд ли можно было назвать приятным. Колючий и холодный, оттолкнувший бы любого, кто имел хоть каплю мозгов и инстинкта самосохранения. Первое Вадим старательно скрывал, а вот вторым уж точно похвастаться не мог никогда. В комплектацию не вошло еще при создании, не хватило той самой детальки. Потому мужчина лишь расплывается в улыбке, лестной и липкой, от которой захотелось бы отмыться любому адекватному человеку. Слава богу, за этим столиком таковых не нашлось. – Я не держу тебя. – Алтан чеканит слова, подпирая голову пальцем у виска. – Хочешь отдыхать, вперед и с песней. Я сам займусь своим отдыхом и обойдусь без учителя. – Зря, я хорошо преподаю. – Избавишь от демонстрации? Алтан едва ли не вытягивает вперед ладонь, заменяя стоп знак или шлагбаум, когда Вадим двигается по дивану чуть ближе. На незначительный для одного, и не позволительный для другого метр расстояния. – Ваше золотейшество так часто посещает клубешники и знатные фуршеты, но ни разу не разбавлял свой досуг танцами? – Я посещаю "клубешники и знатные фуршеты" исключительно по делу. – Сейчас вы отдыхаете, как я помню. – Вадим. – Звучит строже и начинает пахнуть раздражением, коим, формально, этот парень пах довольно часто, исключая холодный, свежий запах оранжереи, сравнимый с запахом холодильников в цветочных бутиках, сладким вейпом и дорогим парфюмом. Этот каскад сменяющих друг друга ароматов Дракону симпатизировал, хотя он бы и добавил туда чего-то еще. Более горького и терпкого, может травяного. – Приглашаю вас на танец, в таком случае. – Отъебись. – Алтан закатывает глаза в цвет рубашки Вадима, света туалета, вина и крови, отворачиваясь от протянутой к тому ладони, предполагающей, что в эту шероховатую лапу он вложит свою руку. Однако, внутри что-то отзывается приятным откликом на приглашение потанцевать. Алтану давно этого хочется, вне зависимости от того, будет он в одиночестве или в сопровождении "партнера". Мешают только люди. Посторонние, потные и не менее пьяные, чем сам парень, тела изрядно напрягали и проще ощущались на расстоянии наблюдательного диванчика недалеко от весьма обаятельного бармена, что снабжал Алтана отличным вином. Вот с ним бы он согласился на один, может два, танца и может завершающий приятный вечер минет в туалете, если бы не знал о избитом до полусмерти там мужчине. Но вместо люксового бентли его приглашали в пропахшую ладу калину в лице Вадима, от которого в действительности воняло кровью, потом и какой-то туалетной водой — обычно такого коктейля советуют избегать любому адекватному человеку, слава богу, на этом диване таковых не нашлось. Нарядился же, узнав что задание в клубе, подумал Алтан и, вместо ответа на все еще протянутую ладонь, поднес к губам вейп, втягивая щеки и проникающий в тело дым. Возможно, он был слишком пьян, после двух бутылок Domaine Leroy, но Вадим, несмотря на вонь, казался ему привлекательным в этой полузастегнутой рубашке, открывающей вид на грудь и шею, украшенные одной тату, и руки ниже небрежно закатанных рукавов, да с влажными волосами. Признать это вслух было сродни самоубийству. К тому же он казался Алтану привлекательным, не только пока в нем был алкоголь, но и когда Дракон в дополнение к этому не открывал рта — а уж это было точно чем-то из серии фантастики. Вадима и кляп не заткнет. Когда Алтан выходит из своих размышлений, с досадой и недовольством понимает, что одну из его блокад прорвали. Дракон подсел ближе, и на этот раз их разделял лишь "поворот" дивана, что заставило парня скривить губы, недовольно осматривая ущерб и оставшиеся сантиметров 20-30 между ними. – Золотце точно не хочет? – Что, прости. – Опять это прозвище, за которое хочется схватить за загривок и носом в столешницу ткнуть. Но Дракон быстро выкручивается. – Станцевать. – Вот же приебался. – Один приказ, и я пойду ждать вас на выходе всю ночь. – Дракон улыбается, опираясь локтем о небольшой стол и окидывая парня взглядом. Хоть он и получал по башке весьма регулярно за собственные выходки, а рука Алтана была нихуя не легкой, зубоскалить и вламываться в границы личного пространства было так же забавно, как выбивать дерьмо из людей. Вадим вообще во многих вещах находил для себя развлечение. Но человек перед ним, выточенный из обсидиана руками неизвестного, но до безумия талантливого мастера, не вызывал лишь одного бездушного желания "повеселиться". Там было куда больше подтекста, и мужчина прожил достаточно годиков, чтобы прекрасно понять себя и свои желания; Больше адреналина, больше возбуждения, больше близости. Только Алтану было плевать до чужих желаний, чего он хотел - кроме безоговорочной мести - не показывал, а отбросить мнимую формальность тоже было бы не "по договору". – Не прекратишь вылизывать взглядом, точно отправлю на улице ждать. – Что вы, вашество. Издевается или оправдывается было иногда настолько сложно понять под слоем выпендрежа, что Алтан даже попыток не предпринимал. Но парень все равно довольно хмыкает, замечая, как его фраза для наемника сработала как щелчок пальцев перед лицом. Он окончательно отворачивается, проскальзывая по дивану какую-то часть расстояния и поднимается на ноги. Мир не плыл перед глазами, стоял он гордо и твердо, что не могло не радовать. – Хорошо, идем. – Парень кидает на диван свой пиджак с золотым росшивом, оставаясь в тонкой водолазке, и оборачивается на Дракона. Тот хлопал глазами, то ли не расслышал из-за музыки, то ли затупил, потому Алтан добавляет уже громче. – Вадик, у данной акции крайне короткий срок действия. Это уже работает лучше, потому что Вадик выползает из-за стола суетливо, догоняя "золотце" и вновь подавая тому свою ладонь в легком реверансе прямо на ходу. В этот раз Алтан все также брезгливо смотрит на это приглашение, приближаясь к танцующей толпе ночного клуба гордой походкой, но принимает его, вкладывая свою руку. Вадим тут же утаскивает парня в глубь танцпола, проскальзывая мимо людей как умелый змей и найдя небольшой свободный островок пространства — легко крутит еле поспевшего спутника. Алтан морщится недовольно, пока его крутят вокруг собственной оси, поднимая и не выпуская руки. Его косы на подобные движения своего хозяина отзываются звоном золотых наконечников друг о друга и одновременно безмолвно очерчивают их небольшую территорию, не позволяя толпе на подсознательном уровне приблизиться, чтобы не получить по лицу украшениями. Максимум, который был необходим, по сути. Потому что в остальном людям было плевать на все вокруг, кроме музыки и алкоголя, что каждые группы, одиночки или парочки, словно существовали в особом трансе и собственном мире, иногда даже не замечая вторжения в тот. Это только Алтану было дело. – Расслабьтесь. – Дракон осторожно подхватывает напряженного парня за запястье, вторую руку закидывая на свое плечо. У них не было ощутимой разницы в росте, лишь в объемах, потому эта пародия на ритмичное танго или сальсу было весьма удобной. Вадим держал вторую ладонь на чужой талии, ведя в каком-то ритмичном раскачивании бедрами и поворотах. – Ты не найдешь лучшего места, где на тебя будет всем сто процентно насрать, пока ты действительно не взорвешь танцпол. – С каких пор ты перешел на неформальное общение? Вопрос был сугубо риторическим и ответа не требовал, хотя обычно Вадиму было плевать, потому он улыбается во весь оскал, дергая зубочистку языком. Алтан щурит глаза, прежде чем "вырвать" свою руку из ведущей своего партнера и рывком выдернуть зубочистку как крепко засевшую занозу, выкидывая на пол. – Она когда нибудь горло тебе проткнет. – Парень хмыкает, не возвращая второй руки и вытягивая вторую, держась за чужое плечо своими черными ногтями, практически впиваясь. – Это что, забота, ваше золотейшество? Жест, который возможно что-то значил и явно недоброжелательно предупреждающее, пока они танцевали, но Дракон не воспринимает его так. Вместо этого он лишь проводит ладонью по напряженной, вытянутой руке, останавливаясь под локтем. То, как он дальше утыкается губами в раскрытый сгиб локтя и выше, больше ведя щекой по черной ткани водолазки, могло стоить звонкой пощечины. – Если нечем рот занять, я найду что-нибудь полезнее. – Алтан действительно хотел было ударить Вадима, что перешел какую-то необговоренную, но четко обозначенную границу их контакта. Однако в самый последний момент передумал. Почему-то все это выглядело настолько обольстительно, и ощущалось тоже весьма неплохо, что парень лишь наблюдает, склонив голову. – Не грозите тем, на что не хватит духа, золотце. – Дракон говорит это у самого плеча, так что сквозь музыку, бьющую по ушам, что без нее — услышал бы только Алтан. И лишь потом поднимает голову, когда к нему опять подходят практически вплотную. – Не меня членом во рту пугать. – Пошляк. – Нет, наблюдать за этой самодовольной рожей выше всех сил на таком расстоянии, потому к Дракону разворачиваются спиной. – С чего ты взял, что я имел ввиду это? – Так вы не конкретизировали. Эти слова касаются самого уха, вместе с чужим дыханием. Мужчина прижимается к спине перед собой, а ладонь аккурат ложится на живот. Они двигаются в такт музыке, прижавшись друг к другу и плавно, но ритмично ведя. Дыхание сбивается, а в уши ударяет жар, и спасибо полумраку, останется незамеченным, когда ладонь скользит сначала выше, очень медленно и нежно. Это касание вызывает странный трепет, из-за чего Алтан невольно напрягается каждой мышцей своего тела, сдерживая себя от того, чтобы не откинуть голову назад. Вадим словно дожидается смены такта музыки, чтобы попасть в некий ритм и плавно развернуть ее, направляя вниз. Мужчина оставляет ладонь лежать у самого края идеально заправленной кофты, поглаживая большим пальцем ткань и пресс под той. Другая рука оказывается на бедре парня и давит на него, раскачивая из стороны в сторону так, как пожелает ведущий их танца. Вот теперь Алтан точно чувствует себя на порядок пьянее, чем несколько минут назад. Вино в организме словно догоняет, а их клубные недо развлечения, которые обычно трезвому Алтану Дагбаеву ой как не нравятся, наконец-то дают распробовать себя на вкус и окончательно раскрепощают. Он не закидывает рук за голову, не выгибается как другие парни и девушки, до скрежета в спине, вместо этого просто дыша через рот и складывая ладони поверх Драконовых. Позволяет себя затанцовывать так, наслаждаясь и совершенно не обращая внимания на слипшуюся массу людей и огней перед глазами. Вадим дышит над ухом тоже сбито старик, и пускает этим самым волны мурашек по всему вспревшему и приятно ноющему телу, что горело от "физической нагрузки" и всех незначительных прикосновений к себе. Алтан был практически уверен, что делал это мужчина так же намерено, как вел их по кругу, или крутил его, в конце концов разворачивая к себе. Такой незамысловатый танец, без сложных пируэтов, не требующий навыка как минимум заядлого тусовщика, а возымел такой эффект. Бдительность была настолько усыплена, до первого серьезного триггера, нарушившего бы расслабление, что Вадим даже удивился, как спокойно парень прижался в плотную к нему. Но вот они, в редчайшем спокойствии и, непозволительной их рабочими отношениями, близости танцевали в этом неясном танце. Та ладонь, что не держала вторую, покоилась на чужой спине, поглаживая по лопаткам, пока Алтан, словно специально, вцепился в короткие, светлые волосы на чужом затылке. Иногда его рука соскальзывала вниз, и он вцеплялся в крупную шею, но длилось это недолгими моментами. Алтан ощущал себя так, будто был в собственном особняке, а не в центре Питера, тратящий ночь на клуб. И еще минута, он бы точно начал отходить от этого состояния, ощущая как близко прижат к наемнику. Вадим это чувствует, словно ускользающий сквозь пальцы песок, потому чуть наклоняет голову в бок. Его приоткрытые, сухие губы едва ощутимо касаются чужой кожи шеи между лежавших на плечах кос и краем ткани. Алтан из-за этого касания чуть ли не дергается, но останавливается в томящем предвкушении продолжения. По шее катится новая волна мурашек, когда Дракон шумно и словно жадно втягивает носом его запах, затем выдыхая всей грудью. Может быть это была обыкновенная махинация и часть игры, чтобы нагнать предвкушения, а может мужчине действительно так понравился запах чужой кожи у самого ворота водолазки. Выбирать и анализировать, конечно, хотелось, но передумывается быстро, когда горячие губы наконец целуют прямо под линией челюсти. На языке оседает горечь специально нанесенного туда парфюма (Алтан носил духи только под ушами, размазывая их по шее.) и вкус распареной танцем кожи. Алтан смахивает свои косы с одного плеча, открывая едва ли больше пространства для поцелуя, но и успевает зацепиться золотыми украшениями на концах за одежду и чужое лицо - аванс пиздюлей, на которые Вадим не реагирует-. – Золотце, расплетай косы. Севший голос и пошлый взгляд, брошенный из-под светлых ресниц, будоражит, особенно когда сам парень ловит этот взгляд. Алтан шумно выдыхает, чувствуя покалывание на кончиках пальцев и чужую руку на своей пояснице, которая то ли продолжает поддерживать видимость их танца для любопытных глаз, то ли специально ползет ниже. Парень же скользит ладонью по затылку, прежде чем она ляжет ровно на обвитый сиреневым пламенем череп, хватая Дракона за шею. Сжимает так сильно, что мужчина отрывается, словно распознав команду "место", и смотрит глаза в глаза. Они оба возбуждены, так что цвет глаз кажется черным не только из-за полумрака помещения. – Руки убери. – Старается процедить недовольно, потому что действительно недоволен блять тем, что его схватили за зад, но выходит плоховато, потому что ему нравилось все остальное. Он готов признаться сам себе, что его ведет от плавных прикосновений к своим бедрам, талии и всему остальному, от губ под подбородком — но это пока что было краем. Вадим это понимает, все таки прикидываться тупым не было ровно быть таковым, и убирает руки. Поднимает их в жесте, мол успокойся, я сдался и подчинился. Как и всегда. И Алтан ослабляет хватку на чужой шее, ведет ладонью медленно вниз, все еще на расстоянии вытянутой руки. Кожа под ней бархатная и горячая, слегка шероховатая - парень думает, дело в татуировке -. Пока Дракон наконец опустил руки и прекратил стоять как придурок, взгляд от расстегнутых пуговиц на мгновение роняется ниже. Чужие натянутые штаны в области паха в Алтане не будят никаких желаний, кроме горделивого самодовольства, заставляющего вздернуть подбородок и впервые за весь вечер ухмыльнуться. Парень проводит рукой по челюсти напротив, нажимая большим пальцем на нижнюю губу и в конце концов окончательно отстраняется, обрывая все чужие надежды и планы, будто Дракону действительно удалось поймать золотого змея в свою ловушку. Играли они друг с другом одинаково жестоко, чередуя ощущение выигрыша и не зная когда проигрывали другому, иначе удовлетворения было бы так же много, как чистого "нихуя". – Мы здесь закончили, задерживаться смысла больше нет. Вадим смотрит вслед гордо уходящему Алтану, что собирался забрать пиджак, оставив приличные чаевые парню за барной стойкой, и еще покурить минуты две на улице. Словно всегда давая себе остыть, прежде чем отправиться домой. Он поправляет воротник своей рубашки, ухмыляясь и вынимая из кармана нескончаемый запас зубочисток, которая вновь оказывается во рту. В конце концов Дракон джентльмен, и каждый раз позволяет Алтану чувствовать себя победителем, чего бы вопрос победы не касался. Этому парню всю правду было знать необязательно. Пока что. И о том, что до их договора Вадиму срать как до луны, и что его рабочая верность в некотором смысле штука очень шаткая, и что он давно положил глаз и планы на этого не изменяющего черному, строгого и уверенного в себе "мальчишку".