Dégustation

      — Бордо́ — винодельческий регион на юго-западе Франции, расположенный в долине Жиронды, в окрестностях одноимённого города. Словом «бордо» также называют марку вин, производимых в данном регионе под региональным названием «Bordeaux Appellation d’Origine Contrôlée». В обиходе же словом «бордо» называют широкий спектр вин — красных, белых и розовых, от недорогих столовых до самых дорогих и известных в мире. — Слово «бордовый» от названия этой местности, что ли? — вдруг спрашивает Джин, а Тэхён расплывается в улыбке, откладывая рекламный буклет на стол, чтобы взять в руку бокал красного вина и кивнуть, аккуратно поднося и делая один легкий глоток, будто это самое дорогое в мире вино, хоть и стоит десять тысяч вон в соседнем круглосуточном магазине. — Это, конечно, заманчивая идея, учитывая то, что впереди два месяца каникул, мы никогда никуда не выезжали, кроме Чеджудо, и к родителям я не особо рвусь, — Тэхён готовится хлопать в ладоши, но на него бросают укоризненный взгляд, — Но я хотел на море! Зачем нам эти горы сдались, а? А как же секс на пляже, шезлонги, сгоревшая кожа и все включено? — Джин-и, мы можем махнуть на Лазурный берег после того как подегустируем и погуляем по виноградникам, соглашайся! Будет весело! К тому же, мне Юнги порекомендовал, он винный туризм очень любит, а Франция вторая по лидерству производства вина, Мин хуйни не посоветует! — не отстает Тэхён, подливая им в бокалы еще по порции дешевого красного, — Поехали нажремся? Ну поехали-и-и, отпразднуем твой красный диплом… — складывая ладони крышей, умоляет Тэхён, Джин поджимает губы, перекатывая красную жидкость по стенкам бокала, — Ты хоть когда-нибудь пробовал настоящее вино, а не вот эту байду, что мы пьем? Ну же-е-е! — Ладно, но при одном условии, — Тэхён подбирается весь, светиться аж начинает, внимательно слушая, что скажет хён дальше, — Пьем в меру и спим только в своем номере, окей? Даже если ты положишь глаз на одну из бочек, ты не сможешь ее выпить, ибо я позвоню родителям. Ты знаешь, как отец относится к подобным тусовкам и вообще чудо, что до него до сих пор не дошел слух о твоих пьяных похождениях, ясно? — Вообще-то… — Тэ смотрит с прищуром, — … это два условия, Джин-и, — старший Ким старается не закатить глаза, — Ну чего ты сразу начинаешь-то? Я же не маленький! — Тэхён весь надувается, опрокидывая в себя последний на сегодня бокал спиртного, Джин больше не даст выпить. — Для меня ты всегда маленьким будешь, не важно сколько тебе лет. — Всего-то два года разница, — не перестает бурчать, дотягиваясь за новой порцией, но Джин успевает перехватить бутылку, как и обещал себе — это последний бокал на сегодня. — В следующий раз будешь пить свои вина в Бордо, а сегодня… — Джин встает из-за стола, подходит к раковине и под шокированный взгляд младшего брата выливает остатки, — А сегодня мы идем спать, ибо у нас завтра много дел. Надо будет еще к отцу сходить с этой идеей. — Так мы поедем? — Поедем, если нам эту поездку одобрят.

***

      Тэхён заходит на борт самолета с превеликим энтузиазмом и предвкушением, он двенадцать часов сможет провести наедине со своими мыслями, очередной интересной дорамой и прохладительными напитками, уютно расположившись на широких местах бизнес класса, которые, на удивление, оказались четко прописаны в его посадочном билете. Обычно они летали экономом, но не суть. И как только самолёт взлетает, Тэхён тоже взлетает в царство Морфея, провалявшись до самой посадки в Париже, ибо уморило так, словно он всю ночь до этого совершенно не спал, а в очередной раз тусил вместе с Юнги в кругу друзей под жесткие биты его любимого клуба. Джин же провел время в полете именно так, как изначально планировал Тэхён, хоть и не смог сомкнуть глаз всю ночь до этого, по несколько раз проверяя документы и маршруты, чтобы все было тютелька в тютельку. У них остался последний рывок, и два брата смогут по-настоящему насладиться отдыхом в чужой стране, отпустить все терзающие мысли и просто влиться в настроение, которое абсолютно точно настроено на позитив, не может не. — Сколько до второго самолета? — зевая, интересуется младший, чуть ли не сталкиваясь со спешащим куда-то пожилым мужчиной европейской внешности, но Джин успевает его отодвинуть и не дать аварии состояться. — Час примерно, есть время тут осмотреться, — Тэ ехидно улыбается, сощуриваясь и кивая головой в сторону небольшого бара, а Джин уже на сто процентов уверен, каким будет его предложение. — Может по бокальчику? — хён вздыхает, поворачиваясь всем телом, чтобы смерить своего легкомысленного несносного малого строгим взглядом, — Нет так нет, — Тэхён сдается, поднимая руки, — Просто было бы веселее. — Выпьем в Бордо, когда приедем. Давай все важные дела делать на трезвую голову? — Понял, но может все же по одному? — Тэхён не упускает надежды, но Джин стоит на своем и ни капли не жалеет. — Нет! — строго. Джин разворачивается и уходит в сторону предполагаемого места посадки на самолет до Бордо, оставляя облизывающегося Тэхёна стоять напротив заманчивой витрины с большим количеством зеленых бутылок разных марок, но абсолютно точно французского производства. Позже он обязательно все перепробует, брат его не остановит. Раз уж они решились на это алко-приключение, то одной бочки явно будет мало, чтобы почувствовать удовлетворение. К тому же, Тэхён знает, что Джин отцу ничего не расскажет, иначе сам себя в яму закопает, ведь им просто-напросто не позволят подобное путешествие снова. Хён больше пугает, чем делает, на самом деле. И в этом у Тэхёна преимущество. Он давно уже поставил себе галочку — споить брата так, чтобы он перестал понимать, где находится. И самое время попробовать его выполнить. — Хён, подожди!

***

      Все как и предполагалось, Бордо встречает своих туристов духотой, хоть солнце давным давно уже село, отдав свое место идеально круглой луне и мерцающему звездному небу. Судя по прогнозу погоды, они попадают в самый жаркий сезон, когда одним солнцезащитным кремом сыт не будешь, сгоришь в полуденном пекле — не успеешь заметить. Как бы Тэхён не уповал на бледность кожи, потому что в Корее именно такие стандарты красоты, он точно уедет из этого райского места с бронзовым загаром. Джин ведет аккуратно, не зная дорог этого места, но справляется более чем успешно, следует указаниям навигатора и не перестает уповать на то, какой все-таки он хороший выбор сделал, взяв в аренду именно кабриолет. Правда вокруг аэропорта пахло индустриализацией, но выехав на главную магистраль, Джин чувствует лишь сладость цветущих полей и привкус винограда, что больше навязчивая фантазия, чем есть на самом деле. Приятный ветер дует в лицо, образуя бардак на головах обоих братьев, мысли невольно выветриваются, да и усталость от долгого перелета остается где-то позади на асфальтированной дороге, которая вскоре сменяется песчаной, что немного удручает из-за периодической тряски, но несмотря на это, с улыбками на лицах они двигаются к винодельне, где поселятся на целую неделю и будут только спать и пить, ну еще что-то есть и где-то гулять, но «спать и пить» Тэхёну нравится больше. У самых ворот на территорию винодельни их встречает вежливый охранник, не знающий ни английского, ни тем более корейского, кое-как наспех проверяет документы и позволяет проехать дальше, оповещая кого-то по рации о новоприбывших. — Виноград повсюду, — радостно заключает Тэхён, а Джин улыбается, бегло мотнув головой в сторону, и возвращается обратно к дороге, чтобы случайно не заехать в неожиданную ямку, — Мы должны будем тут погулять при свете и поесть винограда, нам ведь разрешат? — Я смотрю, ты план поездки даже не открывал, да? — беззлобно бросает хён, сбавляя скорость перед орошающей системой, перекинутой через подъездную дорогу. У Тэхёна от пейзажа дух захватывает, на несколько секунд он просто перестает дышать, забывая в каком пространстве и времени существует. За огромными резными двустворчатыми воротами, изготовленными из металлических причудливо закрученных прутьев, открывается вид на фонтан, он сейчас не работает, но белая мраморная статуя Диониса на пьедестале заставляет невольно потерять челюсть. Они медленно заворачивают к главному входу, останавливаясь на одном из парковочных мест точно напротив массивных дверей, расположенных в самом центре фасада. Стены особняка выложены камнем бледно-серого цвета, но такого, что не навевает тоску, а наоборот сшибает своим величием! Разбавляют белизну широкие и высокие окна с небольшими балкончиками из закрученных прутьев, поросшие до самой крыши заросли винограда с огромными черными гроздями создают эффект загадочности. На ступеньках, ведущих к главному входу, стоят двое человек, один из которых — с нечитаемым, безучастным лицом, в черном классическом костюме и белых перчатках держит поднос с тремя бокалами темной жидкости, а второй — пожилой мужчина с сединой в волосах и в разноцветном летнем костюме, так счастливо улыбающийся при виде новых гостей, что не удерживается и срывается к еще работающей машине, чтобы суетливо помочь открыть дверь Тэхёну, а там и опешившему Джину. — Добрый вечер, дорогие мои гости из Сеула, мы вас так долго ждали! — с неподдельным счастьем говорит старичок, пожимая обеими руками руку старшего Кима. — Добрый вечер, мистер Энис Готие! — Ой, бросьте, можно просто дедушка Го, — Джин кивает. — Как добрались? — говорит все с ужасным акцентом, но на родном корейском языке. — Без происшествий, правда жарковато… — Так вы знаете корейский? — перебивает Тэхён с чрезмерно удивленным видом, — Или с вами лучше по-английски говорить? — продолжает интересоваться, подходя ближе и помогая Джину выгрузить чемоданы из багажника. — Пришлось выучить ваш язык, длинная история, так что привыкайте к моему ужасному акценту, — смеется мужчина, а Тэхён с Джином лишь улыбаются. Тэхён недоумевает, если честно, как они так удачно выбрали место со знающими корейский язык людьми. Джин усердно поработал, найдя именно этот гостиничный комплекс с семейной винодельней. — По-английски знаю только как сказать свое имя и откуда родом, — не перестает заговаривать зубы хозяин, подзывая своих работников, чтобы распорядились и перенесли багаж в номер. — Спасибо вам за гостеприимство, у вас тут очень колоритно, особенно гектары виноградников за территорией дома, — мужчина смущенно улыбается, отмахиваясь от комплиментов старшего Кима, а потом вспоминает, что самый главный подарок не сделал. — Аллар, давай сюда, — машет оставшемуся на ступеньках мужчине в черном классическом костюме, — Нашим друзьям нужно отведать то, ради чего они больше половины суток сюда добирались, — мужчина грациозно спускается со ступенек, даже не смотрит под ноги, останавливается у новоприбывших, делая едва заметный поклон, — Вот, специально для вас открыл, купаж Каберне Совиньон, выдержанный в дубовых бочках и разлит в две тысячи семнадцатом году, должно понравиться. Тэхён не мешкает, в отличии от Джина, который с опаской берет бокал на тонкой ножке, принюхиваясь. Тэ тоже принюхивается, чтобы не прослыть заядлым алкоголиком и растянуть процесс, играя роль истинного сомелье. Пахнет свежестью, приторностью спелых ягод красного винограда, а также едва уловимым запахом чего-то древесного, должно быть тех самых бочек, в которых бордовая жидкость хранилась до своего разлива по привычным бутылкам из зеленого стекла. Вкус так же удивляет, у Тэхёна глаза распахиваются, когда схлопываются едва заметные пузырьки углекислого газа на корне языка, щекоча нос. Им подали красное игристое вино из сортов каберне, Тэхён никогда в жизни ничего подобного не пробовал, по лицу старшего брата видно, что тот тоже впечатлен, а хозяин доволен, все не перестаёт светиться счастьем. Вкус очень терпкий, язык даже завязывается, когда проглатываешь очередную порцию крепленого напитка, отдает кислинкой, но присутствует и сладость сочных плодов, такая приятная и одновременно напрягающая все тело, что Тэхён не может подавить свой стон восхищения. — Боже, как же это прекрасно, будто произведение искусств! — Оно очень крепкое, — предостерегает хозяин, выпивая свою порцию одним махом, — Лучше сидеть, пока его пьешь, иначе ноги пойдут в пляс. — А мы с братом не против потанцевать, скажи же, Джин-и? — хён неуверенно кивает, млея от приятного послевкусия. Это вам не то дешевое пойло из круглосуточного за десять тысяч вон, это элитное красное игристое Каберне Совиньон из самой провинции Бордо, сделанное руками умелого мастера своего дела и поданное дорогим гостям с неподдельной радостью на лице. — Это вино мы вместе с внуком разливали четыре года назад… когда он узнал, что у нас будут гости из Кореи, то попросил организовать именно его для вас. — Ваш внук, должно быть, наслышан о Корее? — спрашивает Тэхён, убирая пустой бокал обратно на поднос, а мужчина снова улыбается. — Помните я говорил про длинную историю? Так вот, он часть той самой истории, если захотите, то поделюсь с вами за бокалом белого игристого, а пока давайте провожу вас в ваши апартаменты.

***

      Тэхён, конечно, видел фотографии этого места, и не только этого, ахренел от роскоши, но предпочёл не выбирать, а оставить последнее слово за Джином, ибо ему, Тэхёну, все равно куда ехать, главное чтобы вино было да побольше, а спать где, так не имеет значения, хоть на футоне, он не привередлив, и не на таких поверхностях засыпал. Было дело, он проснулся в ванной, которая не то чтобы подходила ему по размеру, но кроме слегка затекшей шеи и жуткого похмелья ничего не беспокоило. Да, тогда его перегар был слышен за километр, скорее всего одногруппники в аудитории это все отчетливо унюхали, иначе не объяснить организованное пересаживание подальше от тэхёновой парты, на которой он тогда тупо уснул, а когда пришел домой, то Джин покинул квартиру с этой же целью, дал, так сказать, своему мелкому тусовщику сутки на восстановление, которое превратилось в веселое и убивающее продолжение. Когда их оставляют наедине с чемоданами в новом пристанище, все что делает Тэхён, это бежит на поиски мини-бара в соседнюю небольшую комнату, что издалека смахивает на кухню, бросая Джина одного воздыхать над реальностью, которая намного превосходит ожидания. Он не прогадал насчет этого комплекса, да и с Юнги долго советовался, он ведь исколесил полмира, дегустируя до потери сознания. Интерьер восхитителен, именно в таких графитовых оттенках Сокджин мечтает сделать свою собственную квартиру, когда избавится от оков студенчества и пойдет работать на компанию отца. Его глаза бегают от одной шикарной кровати с балдахином до другой, останавливаясь на тьме за высокими окнами, прикрытыми тяжелой тканью штор с металлическим отблеском. Два огромных бархатных кресла развернуты к этим окнам, а на столике между стоит закрытая бутылка вина с кристально чистыми бокалами, что сверкают покруче драгоценных камней в ярком свете переливающейся всеми цветами радуги хрустальной люстры под потолком. Ковер безумно мягкий, это Джин понимает, когда наконец-то скидывает надоевшие кроссовки и ступает босой ногой на белый ворс, что скрывает наполированную плитку пола. Из второй комнаты слышатся восхищенные возгласы и радостный писк, а позже что-то с грохотом валится на пол, заставляя все тело вздрогнуть и на рефлексах метнуться, чтобы проверить, чего на этот раз натворил младший брат. — Мы только заселились, а ты уже что-то разъебываешь, — констатирует Джин, включив свет, чтобы увидеть картину развалившегося на полу Тэхёна между упавшим барным стулом и кухонным гарнитуром с двумя темными бутылками в руках над собой. — Зато я спас эту драгоценность, — улыбается младший, собирая себя и кряхтя от каждого движения, — Посмотри какая красота, тут белое и розовое, нам надо попробовать! — Ты серьезно? — А что? Ты вообще-то обещал! — Может сначала поедим? — Тэхён вздыхает, обнимая две свои новые игрушки, и идет в основную комнату, что-то несвязное бурча под нос, прежде чем нехотя залезть на одну из кроватей. — Закажем сюда или пойдем до ресторана? Я видел его на первом этаже, — Джин опускается на другую кровать, которую ему негласно выделили и задумывается над предложением, пока Тэ сюсюкается с бутылками и изучает каждую этикетку вдоль и поперек, решая, что ему попробовать сначала. — Давай сюда закажем, уже поздно, а завтра по программе ранний подъем, — Тэхён отмахивается, соглашаясь с любым выбором в еде, а позже стопорится, бросая недоуменный взгляд, когда Джин уже набирает номер ресторана. — Ранний подъем? — Добрый вечер, Вас беспокоит Ким Сокджин, можно подать в наш номер комплексный ужин на двоих. Да, хорошо, спасибо, будем ждать! — и эта фирменная улыбочка в конце, будто его в стационарном телефоне кто-то увидит. Видит это только недовольный Тэхён, который все еще ждет ответ на свой вопрос, развернувшись всем телом, — Если бы почитал программу нашего отдыха, то знал бы, что завтра экскурсия по местности, где нас прогуляют по виноградникам и расскажут про каждый сорт и технологию производства вина. — Ты идешь один, потому что я буду спать с похмелья, — оповещает Тэ, спрыгивая на пол, и уносится на поиски штопора. — Йа, ты офигел? Это твоя прихоть была приехать в Бордо! —кричит Джин, подрываясь на кухню, — Я, между прочим, ради тебя тут все напланировал! — Хорошо-хорошо, не бурчи, — гремя шкафчиками, бросает Тэ, — Просто будь готов к тому, что после этой бутылки розового я не шибко буду хотеть куда-то идти, — Джин закатывает глаза, тяжело вздыхая и скрещивая руки на груди, а Тэхён тем временем ликует найденному штопору, но сразу же сдувается, ибо таким механизмом он не сможет нормально открыть бутылку, — Хё-ё-ён, помоги? — чуть ли не умоляет, и Джин не может отказать этой жалостливой моське, забирает выбранную бутылку и слышит стук в дверь. — Это ужин? Я открою. Младший улетает к входной двери, мельком бросая взгляд в зеркало, хотя чего от греха таить, он даже утром с похмелья будет идеально выглядеть. Тянется к ручке, когда слышит очередной сильный стук, открывает дверь и улыбается, впиваясь взглядом в небольшую тележку с двумя крышками-полушариями над огромными тарелками, от которых пахнет так… Тэхен не успевает почувствовать чем именно, потому что любопытный взгляд поднимается выше с фартука официанта, по широкой груди в едва ли прозрачной белой рубашке с откровенно незастегнутыми пуговицами, что открывают изящный вид на сильные ключицы, шею с серебряной цепочкой, а дальше губы, нос, глаза. Улыбку с тэхёнового лица сдувает моментально, оставляя место шоку и неподдельному любопытству, с которым он смотрит, кажется, долгую вечность, пока парень с фиолетовыми волосами азиатской внешности — черт его побрал — не откашливается, чтобы сказать своим невозможным прекрасным голосом на несуществующем языке, но Тэхен все равно понимает, что доставка для Кимов прибыла. — Заходите, — едва ли не давясь воздухом, слюнями, своей жизнью, чтобы не ляпнуть «в меня», потому что это, блять, лучшая в жизни доставка для одного из Кимов. Парень кивает, бесшумно закатывает тележку в комнату и останавливает у столика рядом с креслами. Тэхен все это время стоит завороженный, откровенно залипая на широкую спину, приходит в себя, только когда брат толкает под отвисшую челюсть бокал, пропуская едва слышимый смешок. — Держите меня семеро, — шепчет Тэхен, опрокидывая в себя весь бокал, даже не поняв вкуса, который так долго изучал на этикетках. Хотя, если сказать по-правде, он не то чтобы понял, что там по-французски написано, а вот сейчас есть шанс узнать. — Извините, молодой человек, — Тэхен резко забирает бутылку у Джина из рук, а тот шарахается удивленно, как и официант, который заканчивает раскладывать еще откуда-то непонятно взявшиеся тарелочки с закусками, — А не подскажете, что за вино мы открыли? — парень едва ли приподнимает уголки губ, бросая озадаченный взгляд сначала на Тэхена, а потом на бутылку, — А, ой, простите, — Тэ откашливается, вспоминая, что к нему изначально вроде бы обратились на английском, хотя он мимо мозга пропустил эти слова, потому надо бы изъясниться на международном, но он не успевает, ибо: — Розовое сухое из сорта пино нуар восемнадцатого года, разлили в прошлом году, — отвечает на идеальном корейском без какого-либо акцента, Тэхен снова в шоке. — С-спасибо… так вы знаете корейский? — молодой человек теперь улыбается, а Джин еле удерживается, чтобы не заржать в голос над своим братом и не опозорить случайно и себя, и его. — Да, — официант снова хватается за тележку, разворачивая ее в сторону выхода, но останавливается около Джина и передает ему брошюру, что вытаскивает из полочки под столешницей, — Ким Сокджин, — брат кивает, перенимая предложенную вещь, — Это путеводитель, а крестиком отмечено место встречи, не опаздывайте… Приятного аппетита, — последнее, что говорит официант, прежде чем закрыть за собой дверь и дать Тэхену выдохнуть, потому что дальше он собирается орать. — Откуда он знает твое имя? — ладно, это похоже больше на скулёж нытика, а не гневная тирада. Тэ наливает себе полный бокал, не церемонясь, он уже приметил на столе еще одну точно такую же бутылку, видимо утреннему похмелью все же быть. — Я отправлял сканы наших документов, — спокойно отвечает брат, приложив все силы не заржать снова, и, падая на кресло рядом с аппетитно пахнущей едой, разворачивает приборы, чтобы приступить к ужину. Тэхен тоже садится, пытаясь до чего-то додуматься, — Там есть фото, Тэ, не грузись. — Так он и мое имя знает? — Джин давится смехом и едой, кивая несколько раз. Забавно наблюдать за братом, который ни фига не понимает. Джин в очередной раз радуется, что не прогадал с местом их недельного отдыха, — А как его зовут, не знаешь? — Это внук хозяина винодельни, конечно, я знаю, как его зовут, — Тэхен весь подбирается, уши-локаторы включает, глаза на жующий джинов рот направляет, а Джин лишь головой мотает, потому что его брат не исправим, — Вот если бы почитал все об этом месте, то узнал бы… — в любом случае не почитал бы, младшему всегда и на все было плевать, — Почему меня твой выбор места отдыха волнует больше, чем тебя самого? — больше риторический вопрос, ибо Тэхен не ведется на провокацию, все так же терроризируя взглядом лицо хёна, у которого даже аппетит пропадает, а вот тяга к алкоголю просыпается заметно. Джин всем сердцем надеется, что Тэхёна этот отдых хоть немного, но направит на путь истинный, хотя пока что он замечает только те самые искры авантюризма, интерес к новому объекту воздыхания и зарождающиеся картинки непотребства в голове. — Завтра узнаешь, — бросает Джин, изменяя свой тон до издевательски интригующего. — Он наш экскурсовод. — Что? — Тэхен аж краснеет, смотрит на еду, на свой полный бокал с вином и возвращается к брату. О да, походу теперь только Джин будет пить, но на это и был расчет, очень повезло, что ужин доставил именно этот молодой человек, — Во сколько экскурсия? — В девять утра, — на лице младшего — неподдельное страдание, в мыслях — метание между напиться любимого вина и быть бодрым с утра, чтобы узнать имя единственного во Франции корейского красавчика, а Джин откровенно веселится, наблюдая за этой картиной, и продолжает глушить идеальной сухости прохладное вино из сорта пино нуар две тысячи восемнадцатого года. — Ну бли-и-ин! — Тэ наигранно всхлипывает, разворачивая свои приборы и притягивая тарелку с ризотто поближе, чтобы зачерпнуть немного и, разомкнув надутые губы, опустить в рот, медленно пережевывая, — Как вкусно, — с набитым ртом и без тени радости в голосе, берет свой бокал, совсем немного отпивая, — И это тоже очень вкусно, долбанный пино нуар, зачем ты такой вкусный? — вот-вот заплачет, — Где написано про это место? Я не хочу ждать до завтра, — он вытаскивает телефон из кармана, намереваясь поймать вай-фай, но Джин успевает перехватить и спрятать в кармане джинсов, — Йа! Ты чего? — Завтра узнаешь! — строго, — Ешь давай, уже поздно, завтра рано вставать. — Но еще только восемь вечера, что я буду делать без телефона! Я должен позвонить Юнги… — Посмотрим что-нибудь по телевизору, — кивает в сторону огромной плазмы на стене, которую Тэхен даже не заметил изначально, он вообще на интерьер внимание не обратил. И да, они правда доедают, начиная болтать на нейтральные темы, убирают остатки еды, вина и тэхёнов недопитый бокал в холодильник, принимают поочередно душ, ставя пометку в голове, что нужно как-нибудь испытать огромный джакузи, устраиваются поудобнее на кроватях напротив телевизора и смотрят пятьдесят оттенков серого на французском с английскими субтитрами, к счастью, без рекламы. Джин засыпает на середине фильма, потому что задолбался из-за предыдущей бессонной ночи, долгого перелета и возмущений младшего, мол: «и это кого-то возбуждает?» через каждые десять минут фильма. В итоге, Тэхён, поняв, что Джин сопит в две дырочки, вырубает высокорейтинговый контент, намереваясь найти свой телефон, но терпит полный провал, из-за чего обиженный заваливается на свое спальное место, прикрываясь одним лишь пододеяльником, и моментально проваливается в сон, а хотел ведь пить всю ночь и споить брата до «белочки». Все идет мимо планов Тэхена. Все.

***

      — Ой блять, ты че такой бодрый? — кряхтит Джин, отходя от сна, когда слышит копошение над чемоданами, активное бурчание брата и запах кофе, разлившийся, кажется, на всю комнату, словно чашка с крепким стоит под носом. Но вместо нее на прикроватной тумбочке он ищет заспанными глазами телефон, чтобы посмотреть время, — Бля, Тэ, только пол восьмого, ты че так рано? — Это подойдёт? Или это? — младший в белом вафельном халате с мокрой головой суетливо пытается приложить к себе два прикида, чтобы Джин помог выбрать, что ему напялить, а тот наугад тыкает пальцем, падая обратно на подушку и прикрываясь одеялом. — Понятно, значит точно не это. Черт! Где мои любимые шорты, неужели не взял? — Тэхен снова сгибается над чемоданом, активно перебирая все вещи, ненужные откидывая на пол, — О, вот они, не забыл все-таки. — берет в пару коричневым широким, но коротким шортам свободного кроя рубашку, которую, к счастью, даже гладить не надо, ибо ткань и так мятая — мода, что поделать? Уносится обратно в ванную комнату, врубая фен на полную мощность, и не забывает оставить дверь открытой, чтобы побесить хёна, который сам вчера причитал о раннем подъеме, а сегодня лежит тюленем и не встает. У них вообще-то не много времени осталось, чтобы собраться и быть вовремя. Потому Тэхен и готовится заорать: — Джин-и, тебе лучше… — Я встал, — раздается рядом хриплый голос, от чего Тэ даже дергается, чуть ли не роняя фен на пол, а Джин медленным шагом подходит ко второй раковине, распаковывая одноразовую щетку, и засовывает в рот, снова зевая, — Боже, ты так из-за Чонгука подорвался? — ляпает, а спустя мгновение осознает свой проеб, прикрывая глаза и начиная активно начищать зубы, ибо младший даже фен выключает, чтобы вылупиться в два глаза и открыть рот, а потом широко улыбнуться. — Чонгук? Его зовут Чонгук? — Джин сплевывает пену и включает напор воды, ничего не отвечая, он и так уже сказал слишком много, — Ва-у, красивое имя, где-то я уже слышал его. — Тэхен снова включает фен, больше ничего не спрашивая на радость старшего, который мысленно молится, чтобы тот не вспомнил где. Они перебираются на кухню, когда Тэхен уже при полном параде суетится с завтраком, который заказал, должно быть, до пробуждения Джина, надеясь, что именно Чонгук его принесет, но принес не он, что безусловно огорчило, но не испортило настроение. Он в предвкушении, экскурсия начнется через сорок минут, а его уже всего трясет. Джину смешно от этой картины, честное слово, он вот вообще особо не заморачивался этим утром, максимум что сделал — это нанес легкий солнцезащитный крем и сходил на поиски утюга, вернувшись с выглаженной бледно-голубой рубашкой, и упал снова на кровать, наблюдая за процессом преображения брата, который пытался подобрать побрякушки под свой образ. — Где мой телефон? — с набитым ртом спрашивает младший, поедая яичный рулет и отпивая уже совсем холодный кофе, кстати, это уже третья кружка за утро, сердце стучит, дай Бог, и не столько от кофеина, сколько от приближающейся встречи с экскурсоводом. — В сейфе, — бросает Джин, медленно опуская в рот последнюю порцию омлета, Тэхён, не долго думая, спрыгивает с барного стула, подходя к месту предполагаемого расположения сейфа. Когда вечером искал штопор, то мельком видел, но позже даже не додумался сюда заглянуть, — Год создания книги Карла Маркса «Капитал». — Ты совсем? Откуда я знаю? — возмущенно спрашивает Тэхен, а Джину смеяться хочется. — Давай, говори пароль. — Это проходят на истории бизнеса, ты совсем не учился? — Я похож на человека, который ходит на все пары? — Джин переводит внимание с тарелки на скрюченного в закорючку Тэхена, смотря сверху вниз, и на выдохе с усмешкой произносит цифры. — Ты похож на человека, который спит на парах с похмелья, — язвит, получая закатанные глаза в ответ, — Восемнадцать, шестьдесят семь, запомни, — снова возвращается к завтраку, а позже слышит звук открывшегося замка и ликующие завывания. — Кстати, а что, если он не из твоей лиги? — интересуется Джин, собирая пустые тарелки в кучу и унося к раковине, — Ты об этом подумал? — Ты думаешь, меня это остановит? — нет, Джин вообще не знает, что может остановить его брата в охоте на красавчиков. Насколько ему известно о его личной жизни (а это значит, что он знает абсолютно обо всем, потому что Тэхён молчать не умеет), то он не один раз обращал закоренелых гетеросексуалов в представителей ЛГБТ сообщества, и ни капли об этом не жалеет, подкрепляя это аргументом «расширяю границы возможностей среднестатистического мужика». Поэтому да, Джин сам в своей голове отвечает на поставленный вопрос, больше к этому не имея желание возвращаться. Пусть Тэхен делает все, что захочет, главное, чтобы не было проблем, которые по обычной схеме будет решать Сокджин, а таких проблем не будет, потому что план по встряске похотливой и распущенной душонки младшего брата, все еще в силе, — Пошли, осталось немного времени, чтобы добраться до крестика.

***

      Вот вроде бы еще не полдень, а солнце жарит, словно оно сейчас в зените, припекая темноволосые макушки, которые не удосужились прикрыть головным убором, ибо кто ж знал, что будет так горячо. Тэхен невольно жалеет о своем выборе напялить вместо шляпы повязку под кромку волос, что совершенно не помогает, напитавшись литрами пота, образовавшихся на лбу за весь тот долгий пеший путь к началу виноградных полей. Ладно, они идут максимум минут десять, но кажется, что конца этой дороге нет и не будет. Звук глухого мотора, раздающийся сзади, заставляет отвлечься от жары и обернуться, чтобы увидеть небольшую красную машину для гольфа и сидящего за рулем молодого человека с фиолетовыми волосами, которые стали на тон насыщеннее чем вчера, или это Тэхену просто надо вспомнить про существование солнцезащитных очков на лице и развеять все надуманные фантазии. Чонгук подъезжает вплотную к измученным туристам, делая поклон головой и здороваясь, насколько Тэ понял, по-французски, и это горячее чем солнце. Джин чуть ли Бога не благодарит, за приглашение под крышу гольф-кара, чтобы наконец-то спрятаться от утреннего пекла и немного промокнуть лоб краем светло-голубой рубашки, что в некоторых местах глубоко синяя из-за пота. Но плевать как-то, главное что хлопок и приятно, во всяком случае Тэхёну в своей этой новомодной синтетике определенно жарче, чем Джину. Но Тэ совершенно забыл про температуру за бортом, усаживаясь на переднее сидение рядом с водителем и улыбаясь во все тридцать два. Чонгук доброжелательно отзеркаливает его улыбку, заводя агрегат и трогаясь с места, чтобы побыстрее добраться до пункта, откуда должна начаться экскурсия по винограднику. — Как вы думаете, с чего начинается виноделие? — кидает вопрос на размышление экскурсовод, останавливаясь у самого края виноградных полей, совсем недалеко от ворот, в которые прошлым вечером заезжали Кимы на своем кабриолете. И как они только дошли бы досюда пешком? Вопрос получше: почему Джин просто их не привез на машине с кондиционером? — С винограда? — с опаской отвечает Тэхён, наблюдая за манипуляциями Чонгука, который аккуратно вытаскивает ключ и опускает в нагрудный карман широкой белой хлопковой рубашки, настолько тонкой, что Тэ видит почти всё, мельком бросая взгляд на скрытый рельеф тела, а на ноги внимание обращать даже боится, заметив только, что на Чонгуке коричневые кожаные шорты, на тон темнее тэхёновых (да они сегодня прям не договариваясь оделись в одной цветовой гамме), беспрецедентно обтягивающие широкие бедра, и Тэ на чуть-чуть, совсем на маленькую долю секунды не удерживается и залипает. — Все именно это по-первости и говорят, — Тэ немного обидно, что его под одну гребенку со всеми загребли, даже уголки губ опускаются. Интересно, сколько таких туристов было уже у этого обворожительного экскурсовода с фиолетовыми волосами? — Но не с этого… есть еще варианты? — Чонгук поворачивается всем телом к Джину, который усиленно начинает думать над вопросом, будто от этого зависит его оценка на защите диплома, а Тэхен выдыхает и от греха подальше отводит свой любопытный взгляд на огромную беседку, притаившуюся в зарослях высоких лиственных деревьев, ощущая носом запах свежей зелени и едва заметный аромат винограда, который по факту должен быть сильным, ибо они находятся рядом с полями этих ползучих растений. — Возможно, с местности, где каждый сорт винограда будет чувствовать себя хорошо и расти без проблем. — Да, абсолютно верно!.. Пойдемте прогуляемся и я немного расскажу вам о том, что такое терруар, — Чонгук поднимается с сидения, дожидаясь пока два брата без особого желания выползут наружу, и подходит к той самой беседке, что приметил Тэхён, он готов вот прям сейчас в ней и остаться, только бы не ходить под палящим солнцем. Но на радость Кимов, Чонгук откуда-то вытаскивает большую пляжную сумку, а из нее три белых зонтика с логотипом семейной винодельни, наблюдая, как на него удивленно и благодарно смотрят, — Лучше бы вам от солнца прятаться, сейчас сезон жары, — они расправляют зонтики, более охотным шагом следуя вглубь виноградника. — Так что же такое терруар? — спрашивает Тэхен, когда они уходят достаточно далеко от беседки и на его глаза начинают попадаться огромные грозди темного винограда, аккуратно подвязанные к металлической сетке, натянутой будто до бесконечности и нет конца и края этому винограднику. А еще он подмечает, что под его ногами нет ни одного сорного растения, тут все начисто вычищено, и только небольшие стволы виноградной лозы торчат из сухой потрескавшейся земли. — Залогом выдающегося успеха бордоских вин является сочетание уникальных климатических, геологических и географических условий. Земли Бордо состоят из плотного базового песчаного слоя, известняка и гравия, а долина двух рек Гаронны и Дордони, впадающих в Жиронду, и близость моря обеспечивают мягкий влажный климат. — начинает свой рассказ Чонгук, делая голос намного мягче, чем вчера и сегодня минутами ранее, он даже улыбается, словно ему действительно приносит неподдельное удовольствие беседовать на тему того дела, которым он тут занимается. Тэхен без доли стеснения засматривается на шевелящиеся чужие губы, будто пытаясь разобрать слова, но они, на его удивление, сами доходят до мозга, хоть губы и умело отвлекают. — Если добавить к вышеуказанным условиям «руки винодела», то это и будет называться знаменитым французским терруаром. — По сути: земля, где растет виноград, из которого позже умелый мастер делает вино? — обобщает Тэхен, потому что ему правда интересно вести диалог с этим молодым человеком, который кивает, снова улыбаясь, и поворачивается к остановившемуся у очередной грозди винограда Джину, заставляя Тэ получить укол ревности, что чужое внимание отбирает брат. — Попробуйте, они чистые, можно взять любую гроздь и без страха съесть, —Джин вскидывает брови, не особо веря, но на самом деле немного пофигу, отламывает от веточки две спелые ягоды и подходит с ними к младшему, отдавая одну, чтобы вторую опустить в рот и удивлённо вытаращить глаза, потому что очень терпко, сочно и сладко, — Каберне Совиньон, — Чонгук отвечает на немой вопрос обоих братьев, продолжая свой путь и рассказ, — Этот сорт появился еще в восемнадцатом веке в Бордо как результат скрещивания Каберне Фран и Совиньон Блан, — он указывает сначала на противоположную сторону, где висят точно такие же темные грозди, ни чем не отличающиеся от предыдущих, хотя на вкус немного слаще, их они тоже попробовали, а пройдя дальше, виднеются белые грозди, которые по словам Чонгука и есть Совиньон Блан, и этот виноград очень кислый. — Долгое время Каберне Совиньон был самым распространённым и культивируемым сортом в мире, пока в девяностых прошлого века не был превзойдён сортом Мерло. — еще одни фиолетовые грозди, как он их отличает, ни Джин, ни Тэхен понятия не имеют, должно быть годы практики, — Каберне Совиньон очень неприхотлив, растёт в самых разных климатических условиях и не требует сложного возделывания. — Чонгук останавливается у развилки, где кругом висят таблички с названиями того или иного сорта, — Вино из Каберне Совиньон кажется во рту тяжёлым или средне-тяжёлым, после глотка возникает ощущение сухости нёба. Главная вкусовая особенность зрелого Каберне — чётко различимый привкус чёрной смородины. Для такого вина характерен высокий уровень алкоголя. — Нам давали его вчера попробовать, действительно очень терпкое вино, — согласно кивает Джин, подходя ближе к табличкам и вытаскивая телефон, чтобы сделать несколько снимков с описанием, которое имеется и на английском языке. — Можете пока здесь немного осмотреться, а я схожу за водой вот до той развилки, — он указывает в сторону небольшого навеса далеко впереди, где Тэхён замечает несколько людей, которые усердно что-то переносят в огромных ящиках, должно быть виноград. И, развернувшись на пятках, Чонгук идет точно к ним, а Тэхен залипает на играющие под кожей икроножные мышцы, которые настолько мощные, что взгляд невольно рисует образ усердных тренировок на велотренажере с колоссальной нагрузкой. — Господи, зачем ты такой Бог, Чонгук, — шепчет Тэхен себе под нос, а после поворачивается к заинтересованному фотосессией табличек брату, — Чего начитал? — Почти нихера не понял, но названия интересные, тут расписан каждый сорт и какое вино из него получается, — Тэхен кивает, крепче сжимая рукоятку зонтика, и старается найти взглядом исчезнувшего в толпе Чонгука, — Джин, а как его полное имя? — Чонгука? — брат выпрямляется, пролистывает получившиеся фотографии и бросает взгляд на задумавшегося Тэхёна, который как обычно не жаждет сфотографироваться с каждым столбом, что весьма странно, — Чон его фамилия, — бросает Джин, переводя включенную камеру на застывшего брата, и делает несколько снимков угрюмой моськи, — О чем думаешь? — ладно, Джин делает фотографии с нескольких ракурсов, прося улыбнуться и убрать зонтик, но Тэ не шевелится, — Виноград вызывает Ким Тэхёна, прием! — Чон Чонгук — мой личный Дионис, — вздыхая, говорит младший и переводит взгляд точно в камеру сокджинового телефона, хён ловит этот момент и довольно улыбается, Тэ тоже улыбается, заведя два оттопыренных пальца под левый глаз и все-таки позируя своему фотографу. — Давай я тебя тоже сфоткаю, — теперь очередь младшего, выполнять роль фотографа, и он весьма успешно справляется, делая целую сотню снимков Джина на свой телефон, который предусмотрительно снимает свою влажную от пота рубашку с разводами и повязывает на шею, позируя у каждого куста и с каждой гроздью, но одинаково счастливо улыбается, стараясь даже напрячь мышцы пресса, — Ой, все, я устал. Скину вечером, — поднимаясь с корточек, кряхтит младший Ким, совсем забыв про свой зонтик, который остался одиноко стоять под табличкой с названием очередного сорта винограда. И в этот момент перед его носом неожиданно появляется бутылка воды с конденсатом на ее стенках. — Вау, холодненькая? — больше риторический вопрос, потому что и так понятно, что холодненькая, — Спасибо вам, мистер Чон! — Чонгук как-то странно смотрит на Тэхена, услышав обращение, а Тэ уже проклял всех на свете, потому что Джин мог сказать фамилию неправильно, чёртов юморист, но потом Чонгук улыбается и кивает, добавляя: — Обращайтесь, мистер Ким! Он отходит к старшему, который уже снова облачился в сырую рубашку, и отдает точно такую же бутылку, подзывая следовать за ним все дальше по винограднику, чтобы рассказать о том, как делают вино у них на производстве, и что те люди, к которым ходил Чонгук, работники винодельни, собирающие ягоды для новой партии игристого. Но Тэхён пропускает всю информацию мимо ушей, заслушиваясь приятным голосом личного экскурсовода и засматриваясь на периодически мелькающие улыбки. И нет никакой неловкости, потому что он делает идеальный вид внимательного слушателя, что взахлеб воспринимает всю льющуюся в уши лекцию, ничего, абсолютно ничего не запоминая. Джин же потом перескажет все равно, да и почитать можно в интернете. Просто вот так вот гулять по усиливающейся жаре, что давит на голову похлеще самого ужасного похмелья с утра, но на которую уже плевать, потому что идёшь совсем рядом с личным идеалом и слушаешь, слушаешь, слушаешь его приятный голос, понимаешь, что только так можешь находиться рядом, вообще ни на что не надеясь. И Тэхён соврет себе, если снова повторит эти мысли в голове. Конечно же надеется. Вообще, в Сеуле он запросто мог подойти к объекту своего интереса и за десять минут закадрить даже заядлого натурала, позже оказываясь в его постели до утра, срывая голос и мышцы во всем теле. А сейчас это какая-то непозволительная роскошь, потому что они на коротком отдыхе, в чужой стране, потому что Тэхёну от чего-то не все равно на чувства и свои, и этого совершенно незнакомого парня, о котором он знает чертовски мало, а спросить боится настолько сильно, что сам от себя в шоке. Когда в нем проснулась шестнадцатилетка с глазами сердечками и страхом перед крашем всей школы? Уму непостижимо, Тэхён никогда в жизни не думал, что с ним такое может случиться, а вот оно, само, неожиданно и сильно ударило в мозг. Бля, да если он все-таки каким-то чудесным образом на пьяную голову за эти семь, уже шесть дней, сможет подкатить к Чонгуку и оказаться в его постели, ну или затащить в свою, что маловероятно, ибо он делит номер с Джином, то поедет на Лазурный берег с разбитым сердцем и осознанием, что в жизни больше никогда не встретит этого молодого Бога с фиолетовыми волосами, знающего о винограде все и даже больше. С этими мыслями он возвращается к красному гольф-кару, под усилившийся теплый ветерок, что немного да остужает нагретое под солнцем тело. Чонгук залазит на водительское сидение, продолжая что-то рассказывать про дегустацию, вставляет ключ и заводит глухой мотор средства передвижения, доставляя их трио к следующему месту в плане экскурсии, как думает Тэхён, ему ведь остается только догадываться, потому что он ничего не читал, а час прогулки по виноградникам не может быть концом. —… стоит научиться отличать хорошее вино от плохого, чтобы получать больше удовольствия от дегустации, не просто пить, а оценивать цвет и аромат вина, оттенки вкуса и послевкусие, чувствовать, как оно раскрывается, — не перестает рассказывать Чонгук, а Тэ лишь вздыхает, крепче держась на маневрах за спинку своего кресла, потому что едут они достаточно быстро по едва ли ровной песчаной дороге, а еще слова так сексуально и возбуждающе звучат, будто они совсем не вино обсуждают, — Дегустация — это не про количество выпитого, а про качество. Чем лучше начинаете разбираться в вине, тем внимательнее становитесь к тому, что и как вы пьете, — да, Тэхену не помешает нажраться и забыться, чтобы выкинуть все мысли из головы, — Но пить нужно не в жару, позже будет плохо, — а это он их так обламывает? Хотя с чем-то младший Ким все же согласен, из-за непривычной жары голова и так раскалывается, а тут если еще и алкоголем сверху закинешься, то умрешь нахрен в агонии. Ладно уж, нет так нет, — Но не переживайте, в нашем ресторане есть кондиционеры, правда работает он с шести вечера, но для вас это не проблема, — и тут происходит то, что Тэхена заставляет подавиться воздухом, потому что Чон отрывается от дороги и подмигивает ему. Сердце даже замирает на мгновение, но так же отмирает, когда от него отворачиваются и заворачивают на гольф-каре к парковке, что ближе к упомянутому ресторану. Они все-таки будут пить, и сейчас это очень нужно, похер на качество и на послевкусие, большое количество и желательно до потери сознания от головной боли. Тэхён в своих мыслях все сказал. — Так что? Готовы на дегустацию вина? — спрашивает, поворачиваясь к Джину, который все это время с интересом слушал и даже умудрялся что-то записывать в заметки на телефоне. — Можно перенести на более позднее время… — не успевает договорить предложение, ибо Тэхён в этот момент с резким «да» выстреливает руками, но не на тот вопрос, и мажет чуть ли не перед чонгуковым лицом, быстро подбираясь, услышав, как Джин выпускает смешок. — То есть, мы не готовы сейчас… — ладно, видимо все-таки амплуа алкаша прямо сейчас выставлено на показ не будет, —… скажи же, Джин-и? — названый перестает тихо смеяться и кивает головой, — Просто еще почти утро, а пить в такое время не пристало, — Господи, дайте Джину силы сдержаться от истерического смеха, ибо его младший брат отказывается от алкоголя, что само по себе сенсация, Чонгук слишком положительно на него влияет. — Мистер Чон… А вы позже будете с нами эм-м… дегустировать? — Я буду разливать и объяснять, — и усмехается, грациозно выпрыгивая на подъездную дорожку, — Только скажите когда, чтобы я подогнал расписание, в последнее время много работы. — Сегодня вечером? — предлагает Джин, смотря сначала на брата, который мысленно благодарит, что тот вызвался задать вопрос, а потом на Чонгука, который достает из кармана шорт телефон, пытаясь найти свое расписание, как думает младший Ким, и утвердительно кивает через несколько мгновений. — Подходите тогда сюда к четырем, — он указывает на двери ресторана за своей спиной, — И скажите, что на дегустацию, тогда и закончим нашу экскурсию, договорились? — Хорошо, увидимся вечером, мистер Чон! Спасибо за путешествие по винограднику! Чонгук говорит им что-то на французском, делая несколько шагов спиной назад и небольшой поклон, чтобы развернуться и уйти. Джин выползает под палящее солнце и утягивает Тэхёна за собой мимо работающего фонтана с Дионисом ко входу в гостиничный комплекс, который расположен по другую сторону от особняка, чтобы тот перестал терроризировать удаляющуюся в неизвестном направлению фигуру Чонгука. — Господи, Тэ, что на тебя нашло? — Я щас сдохну… — мямлит младший, — Почему так горячо? — Лето, — констатация факта. — Нет, это не лето, это жар его ауры Бога виноделия, вдохновения и экстаза, — хнычет Тэ, крепче прижимаясь к руке старшего брата, который только и может, что закатывать глаза, едва ли попадая ногами в ступеньки лестницы, — Джин-и, я влип? — Ты ебанулся, как когда-то по твоему любимому актеру, как его звали? — Нам Джухёк. — Представь, что Чон Чонгук — это актер, который недосягаем, и жизнь станет легче. — Блять, ты не помогаешь! — сердито бросает младший, отлипая от чужой руки, чтобы с ноги открыть дверь в прохладу особняка и уйти обиженной душонкой к лестнице, ведущей на второй этаж, куда их поселили. А Джин лишь вздыхает, ловя взбунтовавшуюся дверь рукой и за следующим шагом ощущая приятные покалывания, что создает резкий контраст температур, и чувствуя свежесть эфирных масел, которые так идеально гармонируют с этим местом. Больше не хочется покидать это здание, плевать, что завтра мастер класс по изготовлению вина, хочется, на самом деле, послать свои планы куда подальше, чтобы просто лежать чистым и сухим на холодной постели бездыханной звёздочкой и залипать в потолок. Но все ради брата, ради расправы и ради личного плана измываний над распутником. Наверное, Тэхён уже жалеет, что они не поехали на море сразу, не было бы тогда этих страданий, что заметны невооруженным глазом, он бы не стоял сейчас, облокотившись тяжелой от жары и мыслей головой о твердую поверхность, дожидаясь, когда Джин достанет чертову ключ-карту, пропустит ехидный смешок и, наконец-то, откроет дверь. Тэ чувствует себя таким слабым сейчас, никогда ему не нужно было повода, чтобы добраться до цели и принести в копилку очередную победу. Стоит как-то взять себя в руки, но понять как именно, Тэхён не может. Пока что у него есть только план по напаиванию слишком веселого Джина, не одному же Тэхёну мучаться? Так что да, он будет идти именно в этом направлении, чтобы немного абстрагироваться от преследующих мыслей.

***

      — Тут есть спа-центр с бассейном, ты знал? — недоуменно спрашивает Тэ, рассматривая брошюру и продолжая активно жевать обед, который им принес снова не Чонгук, — Хотя кого я спрашиваю, конечно, ты знал… — Джин совершенное забыл из-за жары, что тут есть два бассейна, открытый и закрытый, которые как нельзя кстати подходят для того, чтобы остудить расплавленные на жаре мозг и тело. — Пошли искупаемся? — Ты же ненавидишь хлорку, — напоминает старший, потягивая из трубочки недопитое вчера розовое вино, Тэ тоже достал свой бокал, но еще не притронулся ни разу, чего ждет — непонятно, — Пошли, можем просто полежать в тенёчке, расслабиться. — Тут написано, что в воду в спа они добавляют шампанское, — продолжает говорить, бегая глазами по листу, — Вряд ли там еще и хлорка есть, только вот заказ надо делать за сутки, а бассейн на улице скорее всего с той самой хлоркой, но плевать, я хочу искупаться. — Ныть потом не будешь, что кожа болит? — Тэ активно машет головой в разные стороны, отрезая ножом очередной кусок лазаньи и, почти не пережевывая, глотает, — Кушай медленнее, бассейн не убежит! — Мы должны успеть к четырем, так что давай, работай приборами усердней, осталось не так много времени! Подождите, дайте Джину минуту на осознание. Это сейчас ленивый и непробиваемый на какую-либо деятельность, кроме пьянок и случайных половых связей, Тэхён инициативу проявляет и подгоняет старшего брата на очередное телодвижение? Они что, ролями поменялись? Джину, конечно, удивительна чужая активность, но он хотел просто полежать в прохладе работающего на двадцать градусов кондиционера и позалипать на поля винограда за окном их номера, ну или в потолок, как предполагалось ранее, а тут его снова пытаются вытащить на жару, да еще и с такой лютой заинтересованностью, будто от этого чья-то жизнь зависит. Даже еду Тэхён не пережевывает нормально и запивает не литрами вина, а простой водой, игнорируя факт наличия холодного розового у себя под носом. Хочется спросить, все ли в порядке, но по озорству в глазах и так понятно, что нет, а углубляться в причину нет никакого желания, как есть так и есть, Джин не против. Поэтому поддается на провокацию, спешно доедает обед, выпивая второй стакан розового, и понимает, что бутылка уже совсем пуста и требует себя правильно утилизировать. Хотя во Франции не так как в Корее относятся к раздельному сбору отходов, потому-то и летит зеленое стекло в урну под раковиной на кухне, а Джин летит на поиски своих плавок, которые оказываются на самом дне чемодана, ибо он не планировал тут заниматься водными видами отдыха, он, вообще-то, планировал перевоспитать пьянчугу в теле младшего брата. А Тэхён тем временем с тупой улыбкой на лице перекатывает в руках все еще полный бокал вина, в полной боевой готовности сидя на своем кресле напротив окна, и залипает в одну точку, не наблюдая за суетой старшего брата, который не может найти второй вафельный халат. — Посмотри в ящике под раковиной, я свой там нашел. — Ты специально раньше не сказал и смотрел, как я каждый шкаф открываю, хлопая дверцами? — возмущенно причитает Джин, уходя в ванную комнату, не слыша ответ на свой вопрос, ибо Тэ снова уходит в себя, — Я готов, пошли, — младший поднимается со своего насиженного места, берет полотенце с кровати, закидывая на шею, ключ-карту со столика убирает в карман и подходит к выходу, — Ты бокал с собой потащишь? — тыкая пальцем в тэхенову руку, — Выпей уже или отдай мне, а? Так и будешь его таскать с собой? — Тэ переводит взгляд с Джина на вино, с вина на Джина и хмурит брови, будто ему говорят на инопланетянском, но спустя пару секунд до него доходит вопрос и вино оказывается втюхнутым в сокджиновы руки, который бездумно выпивает и оставляет пустую емкость на тумбочке у двери, а Тэ ставит себе пометку в голове, что хёна, на самом деле, споить будет не так сложно, как он думал изначально. — Господи, Тэ, ты сам не свой. — Я не хочу быть своим, — мечтательно мямлит Тэ, направляясь к лестнице, — Не хочу, но и не могу. Слишком много «не» в этой жизни. — Как будто тебя эта частица когда-то останавливала, ты же всегда берешь то, что хочешь, что на этот раз не так? — Джину действительно интересно, почему вместо великого обольстителя он вдруг видит мечтательного скромнягу, который шаг боится сделать в сторону своего предмета воздыхания и пускает вокруг своей головы фейверки, что так четко отражаются в его глазах. — Верните мне моего маленького ленивого Тэхёна-распутника, а? — наигранно жалостливо бросает хён в высокий потолок особняка, будто его должны услышать какие-то несуществующие Боги, — Я к такому не был готов! — хотя мысли со словами не вяжутся, ибо план становления брата на истинный путь идет как никогда отлично. Давно надо было его сюда привести, кто же знал, что для этого необходимо предоставить доступ к бесчисленному количеству алкоголя, который в шаговой доступности и «пей не хочу», а еще лицо милого знатока в делах виноделов. Ладно, Джин почти это знал, но на самом деле не надеялся, что получится. Тэхён издает что-то наподобие усмешки, тяжело вздыхая и поворачивая к коридору, что ведет прямиком на террасу с открытым бассейном и запахом въедающейся в нос хлорки, но чувствует это, кажется, только Джин и морщит нос тоже он, ибо Тэхён бездумно следует по пути своей внутренней карты, припрыгивая на каждом шаге, а оказавшись на улице, грациозно сбрасывает с себя халат и падает на первый попавшийся шезлонг в тени, прикрывая глаза и расплываясь в улыбке до ушей. Последовав тэхёновому примеру, Сокджин снимает халат, всем телом ощущая палящее солнце, аккуратно его сворачивает и убирает на соседний мягкий шезлонг, расстилая полотенце, чтобы лечь и блаженно прикрыть глаза, потому что от алкоголя голова понемногу, но начинает идти кругом. Тэхён устало потягивается, принимая позу лотоса, и осматривает периметр места, выделенного под огромный бассейн с лазурной водой, подмечая, что здесь всего три человека, не считая самих Кимов. Обычно в таких местах не протолкнуться, да и лежаков здесь не так много, будто кроме них в этом гостиничном комплексе никого и нет вовсе. — Джин-и, — названный мычит, — Почему так мало народу? — хён усмехается. — Потому что здесь всего три номера для туристов, это очень элитное и закрытое для проходимцев место, почитай потом на сайте, — устало бубнит Джин, переворачиваясь на бок и подставляя свою задницу лучам солнца. — Чтобы сюда попасть надо иметь членство какое-то? — Тэ спрашивает неуверенно, а Джин лишь хмыкает. — Что-то в этом роде… Если тебе очень интересно, то возьми телефон и загугли название. И Тэхен правда вытаскивает из кармана халата телефон, перебирается подальше в тенек, чтобы экран хоть немного да было видно, потому что возник вдруг колоссальный интерес и подозрение появилось, что брат специально выбрал такое место, чтобы поменьше людей было, так как он сам не особо людим. А Тэ по своей глупости дал право выбора, никак не участвуя в поиске места для их отдыха. А для кого он вообще тащил на своем горбу целый чемодан с одеждой? Для фото в Инстаграм? Ну ладно, для этого тоже. Но еще он хотел ходить знакомиться и много пить, но этот план уже провалился к чертям собачьим, потому что Чонгук, да, именно он сейчас одним лишь своим существованием держит Тэхёна от случайных связей. Да и элементарно Тэ не сможет пойти и начать знакомиться, ибо на противоположном берегу у бассейна сидит какая-то одинокая аджума европейской внешности с проседью в черных волосах, а еще справа от нее на достаточном расстоянии два чересчур загорелых парня, один, правда, телом прям во вкусе Тэ, такой весь поджарый, накаченный и стройный, а другой немного полнее, но факт того, что у них одинаковые плавки и держатся они крепко за руки не дает сорваться с места. «Парень не камень, подвинется» — не сработает, потому что Тэхён буквально ненавидит встревать в чьи-то отношения, зная, что может произойти от такой случайной связи. Голова еще дорога, да и лицо раскрашивать ссадинами он не намерен. Прочитав всю предложенную информацию об этом месте, которая грузилась со скоростью улитки, Тэхён понимает, что Джин выбрал самую закрытую от любопытных глаз территорию, а еще настолько элитную, что у Тэ глаза на лоб полезли от цен за суточное проживание на этом курорте и от цен за бутылку игристого он тоже пропустил охреневший выдох. И как отец только согласился на столь золотой отдых для своих сорванцов, которые живут даже не в такой дорогой арендованной на годы обучения квартире и закупаются в круглосуточном дешевым вином за десять тысяч вон? Стоит, конечно, спросить, за какие такие заслуги их одарили дорогим подарком, но тревожить безмятежный сон стремительно подгорающего на солнце старшего брата Тэ не хочет, пусть пожарится, прочувствует все прелести дорогого курорта среди виноградников, гор и отсутствия людей. Телефон летит на шезлонг, а Тэхён решает смыть с себя все негодование в хлорке, теперь он не будет просто сидеть. Если написано, что все включено в стоимость, то придется отбить деньги отца, хоть тело и не готово к столь резкой смене планов с «просто напиваться и спать» на «купаться в бассейне до потери пульса и сухости кожи, объедаться огромным количеством оплаченного винограда, заказывать в номер еду по первому зову желудка, выпивать все вино, что есть в наличии в мини-баре, и сходить на всевозможные экскурсии, не забыв посетить спа хотя бы раз пять». Да, Тэ определенно запомнит этот отдых, болеть будет не только сердце, но и все тело от усталости. Когда Тэхён вылазит из прохладной хлорированной воды, вздрагивая от неприятного порыва ветерка, что пускает по телу целую кучу мурашек, он видит брата, лежащего уже на животе. И в голову, кроме идиотской мысли навалиться на спящего всем своим холодным мокрым телом, больше ничего не приходит, потому младший так и делает, стараясь не выдать себя и не заржать раньше времени, а еще готовясь не получить с локтя в глаз от охуевшего от резкой смены температуры хёна. И блять, это была жутко плохая идея, ибо Джин орет на всю округу от неожиданности, спихивая Тэхёна с себя на шершавое покрытие пола, имитирующее песчаный берег моря, и замахивается для удара, зло дыша. — Ебанутый! У меня чуть инфаркт не случился! — Сокджин хватается за сердце, усиленно стараясь перевести дыхание, а Тэ просто не удерживает в себе смех и начинает угорать над выражением чужого лица. На троих опешивших отдыхающих настолько похер, что хочется показать средний палец, когда они орут на своем языке что-то непонятное. — Тэ, собака, заткнись. На нас косо смотрят, — шикает Джин, но тоже уже больше улыбается, чем злится. — А тебе не плевать? За тысячу евро в сутки мы творим, что хотим, разве нет? — О, ты ознакомился с сайтом? — удивленно спрашивает Джин, осматривая свои подгоревшие красные ноги, — Бля, надо было мазаться кремом с защитой от солнца побольше. — Скажи мне, Джин-и, как ты уломал отца на такое дорогое путешествие? — Принес план нашей поездки на стол, обозначил все аргументы, почему хочу этого и почему нам это надо, а он кивнул и дал добро, у него не убудет, а нам в радость, — получается слишком буднично. На самом деле, Джин очень долго распинался перед отцом, почему нужно поместить Тэхёна именно в такую среду. Как бы за голову пора бы уже браться, сколько можно пускать жизнь на самотек и ни о чем не задумываться? Тэ привык, что решают все за него, выбор отдыха показал это на все сто. Ляпнул, что туда, в Бордо, а дальше? Джин понимает, что Тэхёну и хостела достаточно, чтобы удовлетворить свои социальные и туристические потребности, в этом плане их хорошо воспитали, от денег компании отца они практически не зависят. Джин иногда выполняет мелкие поручения, получая за это копеечку на проживание, а Тэхён вообще пытался устроиться на подработки, но все сводилось к тому, что он забрасывал и уходил кутить за счет своего лучшего друга и того еще мажора Мина Юнги. Слово «ответственность» Тэхён знает только в контексте «кое-как отучиться и получить диплом», хотя упорно продолжает пропускать пары, что Джина очень сильно не радует. Потому он и решил, что надо наглядно показать, что в будущем их ждет вот такая вот жизнь, где надо будет постоянно просчитывать имеющийся капитал, если они вовремя возьмутся за голову (точнее Тэхён возьмется), а она их точно ждет, потому что компанию все равно придется перенимать и строить из себя бедных студентов они больше не смогут, возлагая ответственность за тысячу работников на свои плечи. Конечно, можно было бы позволить Тэхёну и дальше продолжать вести разгульный образ жизни, но к чему такая жизнь может привести? Ни к чему хорошему. Так что да, план был предельно прост, но вот одна переменная, которая случайно ворвалась в этот план, немного напрягает, хотя очень даже положительно влияет на поведение младшего брата, который даже еще не узнав основную причину выбора именно этой винодельни, начинает понемногу приходить в себя. Да и вообще, Чонгука тоже стоит поблагодарить за помощь, о которой Тэхён пока что узнать не должен, иначе ничего не выйдет. Джин искренне надеется, что Юнги сдержит свое слово и ничего ненароком не сболтнет раньше времени. — На Лазурном берегу ты тоже выбрал нам изолятор? — после очередного заплыва спрашивает Тэ, морщась от палящего полуденного солнца, в то время как Джин уже давно перебрался со своим обгоревшим носом в тенек. — Почему сразу изолятор? — Потому что тут нет ни хрена людей, я вообще-то надеялся на тусовки! — возмущенно выпаливает, шлепая брата по заднице в мокрых плавках, благо постояльцы гостиницы в количестве трех человек свалили, Джину было бы неловко, он все-таки еще не в лиге Тэхёна, хотя куда уж там, никогда и не будет. — Ты надеялся закадрить каждого второго маломальски симпатичного, не скрывай свои истинные намерения, — Джин это, причитая, бубнит в полотенце, на что Тэхен закатывает глаза, переворачиваясь на живот. — Да, но мне все еще нравятся азиаты, если ты не в курсе, — да, вот так вот плавно Джин сумел увернуться от вопроса об еще одной частной территории отеля в Ницце, из которого намерен Тэхёна вообще не выпускать, но там это будет намного сложнее, пропадет элемент неожиданности и пешая доступность к центру города с бесчисленным множеством клубов. — Вот Чонгук… — Твой личный идеальный тип парней, — утвердительно, по тэхёновым глазам-сердечкам и так все понятно. — Мне вот сейчас кажется, что я его где-то уже видел, — на этом вбросе размышлений Джин напрягается всем телом, — Будто во снах он ко мне приходил в божьем образе, — тянет многозначительно, а старший расслабляется, радуясь плохой памяти и невнимательности брата и имитируя рвотные позывы. — Фу блять, что за розовые сопли текут из твоего носа? — Да я вообще весь теку как сука, нахуя быть таким охуенным, а? — Если ты продолжишь произносить вслух все свои влажные фантазии, я выкину все бутылки с вином в мусорку! — угрожает Джин, но прекрасно понимает, что угроза так себе, потому что Тэхён его слова опровергает одним очень весомым аргументом: — Ты не выкинешь вино за сто шестьдесят тысяч вон. — Не выкину… — Кстати, о нем… не пора бы нам пойти собираться? — Тэ бросает взгляд на телефон, чтобы посмотреть время, — Начало третьего. — Ну пошли.

***

      Самое забавное, что Тэхён наблюдал уже полностью готовый и собравшийся на дегустацию элитного вина, это как Джин орал на свой красный нос и щеки с обгоревшими губами, пытаясь как минимум полчаса подобрать подходящий тон из всей имеющейся палитры тэхёновой косметики, который не потрудился и взял, в отличии от самого Джина, решившего, что в отпуске ему косметика вообще не понадобится. Наивный. — Давай я помогу, — в который раз предлагает Тэ, надеясь, что сейчас его пинками из ванной не попрут, — Я постараюсь, все будет в лучшем виде, а то ты так свое лицо мылом изведешь, нет бы пенку у меня вз… — Завали, Тэ! У меня вообще уже желание куда-либо идти напрочь пропало вместе с моей идеальной кожей, — чуть ли не плачет, Тэхёну совсем немного смешно, Джин больше на грустного мима похож, с идеально белым полотном вместо лица, чем на попытку визажиста косметикой убрать изъяны, — Бля, хрен с тобой, давай! — Джин умывает руки, ну и лицо, насухо вытирая салфетками, ибо полотенце для лица уже полностью сырое от предыдущих попыток. — Не нос, а помидор, — потешается еще, Сокджину вот плакать хочется, — Не грусти, хуй не будет расти, — и в ответ на реплику Тэхёна усмешка, ну хоть не ноет снова и то хорошо, — Закрывай глаза. И Джин закрывает, просто отдаваясь в руки брата, который перебирает свою бездонную косметичку и начинает что-то мазать на лицо с запахом неизвестных цветов и немного синтетической основы средства, а потом еще что-то намазывает, активно работая то пальцами, то спонжиком. Эти манипуляции так приятны, что хочется просто уснуть прямо так, сидя на краю джакузи с закрытыми глазами. И Джин почти проваливается в дрему, как слышит радостное «готово», распахивая слипшиеся глаза. — Можешь глянуть, что не нравится, подправлю. Джин оборачивается к зеркалу, зависая на мгновение, рассматривает свое отражение, поражаясь скрытым навыкам своего брата, потому что на его лице вот вообще ничего не изменилось, кроме отсутствия ярко выраженных красных очагов проделок солнечного излучения, хотя Тэхён явно много мазал. — Может тебе надо было на курсы визажистов идти, а не на факультет бизнеса? — Да не, этому можно и в интернете научиться, — отмахивается младший, собирая все использованные баночки обратно в сумку. — Пошли, мы вообще-то опаздываем уже на пять минут. Ладно, Джину теперь не стыдно выйти из номера с обгоревшим лицом, тело то можно спрятать под длинной одеждой, которая неприятно трогает пораженные солнцем участки кожи, а вот лицо от любопытных глаз скрыть бы не получилось. Но Тэхён смог за те пять минут, на которые они опаздывают, из-за чего прибавляют шаг, чтобы быстро слететь с лестницы и толкнуть дверь, ведущую на улицу, где солнце все еще высоко и так неприятно греет. Вот умудрился же Джин в первый день так подставиться под его лучи. Дверь ресторана оказывается открытой, а изнутри льется едва ли слышимая инструментальная музыка. Их никто не встречает, потому они просто идут к широкой барной стойке, выполненной из черного камня, и усаживаются на два высоких кожаных стула, сильно контрастируя своей белой одеждой с интерьером заведения. Только над баром горят лампы, создавая невероятную атмосферу тепла и уюта, здесь достаточно прохладно, как раз самое то, чтобы выпить и не перегреться. За стойкой стеллажи со всевозможными бутылками спиртного, но подавляющее большинство — это зеленое стекло с узнаваемыми этикетками винодельни Готие, из них им будут сегодня разливать и объяснять. — Мне кажется, или то… — Тэ указывает на самую высокую полку, где притаилась с виду самая потрепанная бутылка вина, — … самое первое и самое дорогое? — Не кажется, — слышится знакомый голос сзади, заставляя обоих братьев дернуться от неожиданности, потому что Чонгук будто из воздуха появился, настолько бесшумно, что пугает. — Это действительно самая первая бутылка вина, которая была изготовлена еще в первой половине прошлого века основательницей винодельни, — поясняет экскурсовод, заходя за барную стойку и закатывая рукава черной атласной рубашки по локоть. Тэхён снова непозволительно долго залипает на чужие сдержанные движения и вздутые вены под кожей крепких предплечий, позже пробегаясь взглядом по обтягивающим бедра черным брюкам и теряя конец образа под столешницей барной стойки, — Простите, что задержался, появилось одно неожиданное дело. — Не оправдывайтесь, мистер Чон, — ляпает Тэхён, смущенно уводя взгляд к широкому выбору алкоголя, — Нам не сложно подождать, главное, что вы вообще пришли, — Джину хочется закатить глаза, но он сдерживается. — Помните, что я говорил про дегустацию? — Не количество, а качество, — с видом знатока, сразу же отвечает Тэ, выстреливая указательным пальцем в стеллаж с бутылками и подмигивая Чонгуку, который на этот жест одобрительно кивает и улыбается. Тэхён снова задерживается на этой незаконной эмоции на чужом слишком привлекательном для него лице, а потом Чонгук грациозно подевает тремя пальцами два бокала и бесшумно ставит их на столешницу, разворачиваясь к полкам и принимается изучать весь имеющийся арсенал. — Начнем со слабенького, — из самого нижнего шкафа, который оказывается скрытым холодильником, для дегустаторов вытаскивают небольшую пол-литровую коричневую бутылку с пробкой как на шампанском, но это оказывается далеко не виноград, — Полусухой яблочный сидр, три с половиной градуса, лучше пить охлажденным, тогда вкус кажется наиболее свежим, самое то в жару. Одним легким движением, защитная конструкция из алюминия и сама пробка оказываются в руке Чонгука, а в бокалы плескается шипучая бледно-желтая жидкость с приятным ароматом, только вот количество Тэхена вообще не устраивает, он надеялся нажраться, а тут налили прям… мало! Но это же дегустация, что Тэхён еще может поделать? Только взять с благодарным выражением лица пятьдесят миллилитров и надеяться, что жидкости соберется хотя бы на пару бокалов, иначе он разочарованный и трезвый уйдет в свой номер. — Принюхайтесь, почувствуйте аромат до того, как сделаете первый глоток, и не спешите проглатывать, перекатите жидкость по языку, смакуя и ощущая, как раскрывается вкус и каким будет послевкусие. Тэ нихера не понял, но звучало это пиздец как сексуально, будто Чонгук сейчас не про дегустацию сидра говорит, а про дегустацию чего погорячее и в телесном плане. Джин поворачивается к Тэхёну, поднимая бокал вверх, предлагает чокнуться и выпить за винный туризм, что младший охотно делает, не забывая понюхать, прежде чем взять в рот слабоалкогольный напиток и даже поежиться, ибо сводит мышцы щек от кислоты и прохлады, но это правда очень освежающе. Спиртом, как в обычных банках сидра с завода, даже не пахнет, можно такое пить литрами, думая, что просто лимонад на основе яблок, а не теми горошинами, которые им высыпали. Тэхён определенно не уедет отсюда без этого сидра, как минимум три бутылки в свой чемодан точно запихнет, чтобы распить на пляжах Ниццы. — Как ощущения? — спрашивает экскурсовод в мир вина и по совместительству бармен, принимаясь доставать из холодильника другую бутылку, небольшую тарелку с сырной нарезкой и воткнутыми зубочистками, наказывая закусывать после каждого подхода, чтобы сбить вкус предыдущего напитка перед дегустацией следующего. — Хочется еще, потому что действительно очень вкусно, — и это, на удивление Тэхёна, говорит его хён, который не особо много пьет. Тэ даже бровь вскидывает, не веря чужим словам. — Четко чувствуется яблочный сок, будто сочный фрукт откусываешь, и газики приятные, не режут нос, — на слове «газики» Чонгук начинает тихо хихикать, Тэ даже подбирается весь, а в голове крутится вопрос, что это такого весёлого он сказал, — Ну вообще, очень приятный напиток, я бы не против прикупить себе парочку, — «ящиков», остается не озвученным, потому что вряд ли у этой винодельни есть доставка в Сеул. — У нас есть доставка, можете сделать заказ и забрать в Сеуле через какое-то время, — ломает догадки Чонгук, снова разливая, теперь уже вино. Идея про два ящика сидра не кажется такой уж и заоблачной, если только хён не воспротивится, а он не противится, смотрит с усмешкой и кивает головой, опуская в рот кусочек сыра и негласно соглашаясь с мыслями своего младшего, который уже наметил оставить за эти шедевры виноделия приличное количество денег. А тем временем Чонгук продолжает: — Тихое белое полусухое из сорта Совиньон Блан, урожай девятнадцатого года… — Тихое? — недуменно спрашивает Тэхён, а на него сразу поднимаются две пары глаз, — Что? — Ты вообще слушал, что сегодня Чонгук-щи рассказывал? Укоризненно выпаливает хён, делая возмущенное выражение лица, а Тэхён что? Он вообще-то в облаках летал, конечно он нифига не слушал! Только вот Чонгука это никак не задевает, потому что он с беззлобной ухмылкой поясняет, что тихие — это всего лишь не игристые вина, либо с минимальным содержанием пузырьков при запоздалом разливе по бутылкам. Вот теперь Тэ слушает и делает пометку в голове, что будет этим знанием при любом удобном случае выпендриваться. Такой себе, конечно, повод, но бокал тихого вина с тостом во славу тихих вин все же поднимает, снова сокрушаясь в голове, что слишком мало им налили, но не важно, он уже принял этот факт, и если захочет продолжения, то опустошит мини-бар в номере чуть позже. И этот вот Совиньон Блан прям не тэхенов напиток, точнее он даже не понял, что вообще выпил. Джин стал распинаться, что чувствует терпкость и вкус какого-то неведомого крыжовника, который Тэ только на картинках видел, но никогда не пробовал, а еще что отдает сладостью и запахом спелой черной смородины. Все что почувствовал Тэхён — это кислятину, которая не так ярко была выражена в сидре, а еще горечь на корне языка. Походу он все-таки по красным винам, никогда не рвался пить белое. Кислятина-кислятиной. Следующее на очереди, конечно же, как без него — Каберне Совиньон, игристое, то, что давали пробовать по приезде, а еще бутылка та же. Вот это Тэхену действительно по душе, появляется даже желание попросить добавки, но звучать будет не очень вежливо, потому и ждет смиренно, когда плеснут следующее. — Мерло называют дамским вином. Считается, что этот сорт идеально сглаживает излишнюю резкость других вин, прекрасно подходит для купажирования. Получается мягкий, «округлый» напиток с богатым букетом и легким ароматом, — объясняет мистер Чон, по-другому у Тэхёна мысли не поворачиваются его называть, ибо слишком он мастерски все делает, настолько же залипательно, особенно, когда аккуратно поворачивает бутылку в руке, подставляя горлышком к краю нового бокала, чтобы налить точно такое же количество (как раньше) пенящегося темного рубинового напитка, что так приятно переливается в свете лампочек, заставляя залипнуть уже на бокал. Тэхён ловит кинк, честное слово, если ему когда-нибудь в следующей жизни дадут снять фильм, он будет о руках умелого винодела и багровом Мерло в хрустальном бокале на тонкой ножке, желательно в версии двадцать четыре на семь. — Основные фруктовые нотки этого красного сухого вина: вишня, малина, ежевика, слива. После выдержки в дубовой бочке в букете появляется привкус старой выделанной кожи, табака, горького шоколада, трюфелей и перца. — Выделанная кожа — звучит так себе, — срывается с языка Тэхена, когда он берет предложенную порцию, раскачивая в руке круговыми движениями и подносит к носу, ощущая аромат чего-то фруктового, разобрать все перечисленное он просто напросто не может, слишком много, а он не такой хороший сомелье. — Действительно мягче, чем Каберне… — говорит Джин, обращая внимание на затуп младшего брата, который опустил свой нос прямо в бокал, пытаясь что-то разнюхать, — Не бойся, кожей там даже не пахнет, — с усмешкой произносит хён, поворачиваясь к Чонгуку, — А сколько стоит самая дорогая бутылка вина, которое вы производите? — Хм… Зависит от года сбора и сложности выращивания того или иного сорта винограда, но вот это… — он указывает на бутылку, из которой только что разливал, — Стоило бы через пять лет пятьдесят тысяч евро, к тому же оно в коллекционной бутылке, — Тэхён, выпивающий в этот момент, давится глотком Мерло и начинает активно закашливаться, привлекая внимание обоих присутствующих. Джин охает, принимаясь стучать по спине, но делает только хуже. — А сейчас оно сколько стоит? — сипло. Боже, Тэхену хочется провалиться, он только что слишком быстро проглотил кусочек чего-то золотого и подавился этим фактом, — Это коллекционная бутылка? — шокировано, на что Чон улыбается многозначительно, положительно кивая. — Пизд… ой, простите! — Сейчас оно стоит примерно десять тысяч, — и Тэхён снова давится, только теперь уже воздухом и не вылетевшими очередными матерными конструкциями. — Почему вы даете пробовать такое дорогое вино? — вопрос с количеством вообще напрочь отпадает, если все, что они попробовали, стоит столько, то блять, Тэхён теперь готов молиться, чтобы его организм быстро ничего не переваривал, и чтобы это красное золото текло как можно дольше по сосудам. — Потому что дорогим гостям на радость наливать дорогое, — Тэ перестает дышать от интонации, с которой Чон произносит это предложение. Мать, роди обратно, Тэхён не готов к такому наплыву эмоций, выход которым он строго себе запретил, иначе не оберешься от моральной травмы, нанесенной этим умопомрачительным мужчиной в черной атласной рубашке лишь одними словами и легким заигрывающим прищуром. — А сколько стоит та бутылка Каберне Совиньон? — осторожно спрашивает Джин, теперь его очередь ахуевать, потому голос срывается на каждой гласной, пока что он прибывал на стадии принятия факта о цене. — Без цены, — играя бровями, Тэхён готов провалиться, а Джин телепатически с ним солидарен, — Но не спешите давиться, я поясню… — он еще и стебать, оказывается, умеет, продолжая более спокойно, — Виноград выращен на новых плантациях, ну… теперь они уже не новые, несколько лет все-таки прошло, но тогда это был своего рода эксперимент, который успешно закончился и там сейчас процветающая земля. Так вот… это первая моя попытка сделать партию красного игристого и я просто не могу объективно назвать цену. Думаю, лучше это сделать вам, ведь вы его попробовали не один раз. Так что? Каков вердикт? — Бесценно! — выпаливает младший Ким, спрыгивая со стула и делая самый низкий поклон, какой ему позволяет растяжка спины и колен, — Я преклоняюсь перед вашим мастерством, мистер Чон! — Чонгук смущенно улыбается, прикрывая глаза и потирая переносицу, Джин все продолжает завороженно разглядывать бутылку, которая стоит недалеко от него с красноречивым названием сорта красного винограда. — Но пожалуйста, больше не наливайте такое дорогое, моя душа не выдержит! — умоляет Тэ, усаживаясь обратно на свой стул. — На очереди еще одно, последнее, а потом вы можете выбрать наиболее понравившийся напиток и распить с закусками. У братьев шок на лицах только усиливается, а еще руки трясутся, но Чонгук уверенно открывает закупоренное тугой пробкой игристое с характерным хлопком и дымком, произнося красиво и протяжно «Шардоне», убивая Тэхёна окончательно. Все так же виртуозно подцепляет два новых бокала и бесшумно опускает перед посетителями, кроша последние нервные клетки младшего Кима, потому что наливает ровно половину широкого бокала, а это в три раза больше, чем им изначально предлагалось. Говорить, что берут они эти бокалы с опаской и ужасно давящим предвкушением, не имеет смысла. Потому что у Тэхёна буквально полный рот слюней, а пальцы крепко держат потяжелевший бокал, страшась случайно разлить, подносят очередной шедевр ближе к носу, чтобы ощутить аромат и кончиться в который по счету раз подряд от попадающей в нос свежести фруктов в перемешку с запахом муската, и он настолько сильный, что Тэ сам от себя не ожидал такую реакцию. Джин Тэхёну читал не так давно, что сорт этого винограда настолько хорош, что изготовить из него плохое вино практически невозможно. И да, сделав первый глоток, перекатывая на языке и чувствуя приятный слегка лимонный привкус, он понимает, что такое белое вино точно еще не раз бы выпил. Пузырьки газа только помогают сильнее раскрыться, распадаясь на приятные маслянистые оттенки послевкусия и оседая на корне языка ни чем иным, как сладостью. Шардоне сильно контрастирует с предложенным ранее Совиньон Блан, хотя до этого Тэхён верил в то, что все белые вина на вкус одинаковые, разнящиеся только количеством сахара от сухих до сладких. Но вот тут его система предпочтений дает сбой, и он не понимает, что ему теперь пить дальше, ибо вино из круглосуточного он в жизни больше в рот не возьмет. Остается жить с этой мыслью. Вообще, эти два дня не перестают бить Тэхена по щекам с остервенелым энтузиазмом, дабы выбить всю дурь и легкомыслие. Смотря на такого прекрасного Чон Чонгука, мастера в винных делах, на всю ту роскошь, которая их окружает, и зная достаточно из истории винодельни, Тэхён четко, на едва ли пьяную голову, осознает, что конкретно так проёбывает свою жизнь, ища её смысл в дешёвом алкоголе, случайных связях и вечных тусовках. Так жить у него, скорее всего, больше не получится, с этим придется что-то делать. Да и Джин подливает масла в огонь, продолжая заваливать Чонгука вопросами о стоимости производства, ответы на которые Тэхён снова пропускает мимо ушей, потому что все его мысли сейчас о стремительно пустеющем дорогом бокале и попытках до чего-то стоящего додуматься. — Так что? Какое вино желаете прикончить? — спрашивает Чон после последнего сокджинового вопроса о завтрашнем мастер-классе про производству вина, на котором, к сожалению, сам Чон присутствовать не будет, только его дедушка. — А можно еще немножечко Мерло попробовать, — Тэ демонстрирует жест большим и указательным пальцами, повышая тон своего голоса, — Просто я им подавился и ничего не понял, — Чонгук едва слышимо хохочет, вытаскивая новый бокал и наливая, шок-контент, столько же, сколько и Шардоне. Тэхён теряет землю под ногами, распахивая глаза на максимум их возможности, — Господи Иисусе, храни вас вечно, мистер Чон, — молится в потолок, складывая ладошки домиком, чем снова вызывает смех у винодела, Джин подхватывает, но больше из-за глупой реакции своего родного брата. — Вам тоже подлить, Сокджин-щи? — Нет-нет, я думаю, на сегодня достаточно, мы и так слишком много всего попробовали. — Тогда я пожалуй вас оставлю, — Чонгук смотрит на свой телефон, убирая его обратно в карман черных брюк, — Открытие ресторана через час, но вы можете не спешить, только скажите какую бутылку оставить, остальное нужно убрать в холодильник, — а Джин думал, что бокал Тэ будет последним, но Чонгук продолжает настаивать на бутылке. — Тэ, тебе что понравилось? — оборачиваясь на залипшего в бокал брата, спрашивает Джин, — Понятно все с ним… — усмехается, размышляя что лучше будет оставить из всего ранее предложенного, но Мерло как-то жалко бездумно выпивать, а белые вина не особо приглянулись вкусовым рецепторам, так что выбор падает на наиболее пустую бутылку, — Думаю, нам обоим по душе Каберне. Чонгук кивает, оставляя названную бутылку и закупоривает многоразовыми пробками остальные, убирая в холодильник под стеллажами, правда сидр так и оставляет, но как выясняется позже, делает это намеренно, объясняя, что завтра они могут допить ее в более подходящее время. Делает поклон и скрывается за дверью в подсобное помещение, оставляя братьев одних в атмосфере приглушенного света и приятной уху инструментальной композиции фортепиано и виолончели. — Ты пробовать то будешь? Испарится ведь под твоим пристальным взглядом, — смеется Джин, снова пытаясь растормошить залипшего, — Тэхён? — Ацтань, я наслаждаюсь искусно приготовленным дорогущим вином! — Ой, не уж то?

***

      — Бля, Джин, я не хочу никуда идти… — бубнит Тэхён прикрываясь обратно пододеяльником на следующее утро, хотя уже не совсем утро, а двенадцать часов дня и солнце в зените, — Мне сегодня снилось, как я падаю в бочку с дорогущим вином, а меня после этого казнят за порчу имущества, заживо кипятя в воде. — Господи, что за больная фантазия у тебя? — Джин не прекращает попыток растормошить сонное царство своего тонсена, присаживаясь на край кровати и начиная дергать спутавшиеся темные прядки волос, специально делая как можно неприятнее, знает же, что Тэ ненавидит, когда его голову трогают без разрешения, но тот даже не реагирует, тяжело вздыхает и только, — Йа, Тэ, поднимайся, мастер-класс уже через час и нам уже Чонгук принес еду, — и после упомянутого имени, Тэ резко распахивает глаза, присаживаясь на кровати, чем пугает Джина, — Ты чего? — Он видел, как я сплю? — шокировано и хрипло, сразу же поднимает ладони к голове, проверяя наведенный Джином беспорядок, — Блять… — Я пошутил, успокойся! — хён цокает, поднимается на ноги и уходит в сторону кухни. — Ну и шуточки у тебя! — прилетает в спину, а дальше слышится звук откинутого пододеяльника и шаркание босых ног по ковру, а позже плитке и хлопок двери в ванную. — Отличные у меня шутки, главное рабочие, — ехидничает старший, усаживаясь на барный стул перед столешницей и раскрывая приборы, чтобы начать есть молочную рисовую кашу с малиной и запивать все это дело растворимым черным кофе. Пожалуй стоит наведаться когда-нибудь в магазин и купить молока, либо позвонить в ресторан и оставить на него заявку. Этот момент Джин не продумал, в Сеуле у него литр молока на кофе уходил со скоростью света, чуть ли не каждый день по одной бутылке, которое пьет только он, ибо Тэ предпочитает пить именно черный, а тут вот кроме вина в холодильнике ничего нет. За этими размышлениями тарелка оказывается пустой, а перед взором появляется Тэхён с влажным лицом и убийственно злым взглядом, — Я же сказал, что Чонгук не приходил и не видел, как ты спишь в раскоряку и в одних трусах, не переживай. — На больное давишь, — угрожающе говорит Тэхён, усаживаясь на свой стул в тех самых трусах и закинутым на шею полотенцем. — То есть лучше бы приходил? — недоуменно, младший бросает гневный взгляд, экспрессивно втыкая ложку в свою порцию каши, — Бля, Тэ, определись, хочешь ты его закадрить или нет. Будешь так метаться, только себе хуже сделаешь. Либо он твой очередной кумир из несуществующей дорамы, либо ты затащишь его на одноразовый перепихон, как было со всеми до, — и Джин очень хочет, чтобы второй вариант Тэхён напрочь отмел, сказав, что он больше таким не занимается и оставит Чона спокойно существовать, наблюдая со стороны, и может быть даже попросит дать автограф на той бутылке Каберне, которую они вчера хоть и допили, но пустую забрали с собой в номер, чтобы немного на нее позалипать. С собой, конечно же, ее никто не увезет, но если там будет автограф, то можно как сувенир на память об этом месте и прихватить, сделав из нее вазу для одного цветка. — Вот с первого взгляда любовь вообще бывает или она только в дорамах существует? — делая вид задумавшегося философа, бросает на размышление Тэхён, чем заставляет своего хёна поперхнуться слишком сладким крепким кофе, — Вот и я думаю, что нет… — многозначительно тянет, опуская в рот целую ложку разваренного риса, сразу же проглатывая, — Тогда почему меня так шандарахнуло по голове его образом? Почему я хочу забрать этого человека себе желательно на целую бесконечность, чтобы никому не отдавать? — Тэ, если ты продолжишь, весь мой завтрак выйдет обратно. — Почему в этот раз хочется сделать все правильно, а когда я думаю, что он живет в другой стране становится как-то тоскливо, печально, грустно и больно? — Все синонимы перечислил? — Почему меня ебёт его мнение на мой счет и хочется становиться лучше, чтобы привлечь внимание этого мультимиллионера, знающего о своем деле все и даже больше, чем того подразумевает его профессия винодела? — Джин цепляется за фразу «хочется становиться лучше», прерывая свой негодующий поток и стараясь слушать дальше, потому что, вообще-то, вся эта поездка подразумевала, что Тэхен должен захотеть взяться за голову и стать лучше, а тут оказывается, что Чонгук этому может очень даже поспособствовать. Все складывается в пользу Джина. — Почему я не могу перестать о нем думать, хотя знаю только третий день? Хён, как думаешь, он все-таки из моей лиги? Потому что если нет, то я не хочу его переделывать, даже если мне от от этого будет больно… я хочу, чтобы он был счастлив в своем выборе, пусть даже если мое сердце разорвется на части. Желать счастье другому — это и есть любовь? Может все-таки причислить его в ранг очередного запавшего в душу кумира? Но как это сделать, если я буду видеть его еще пять дней и прям рядом, здесь, на расстоянии вытянутой руки? Блять, актеров любить проще, они только на картинках в телевизоре существуют и сделать их несуществующими в мире намного проще… — Так, прекращай эту рефлексию и доедай уже свою кашу, через двадцать минут надо быть в мастерской, — Джин говорит это не очень охотно, потому что ему нравятся мысли брата, но время поджимает, а опаздывать к хозяину этого места на мастер-класс, которого даже нет в перечне предлагаемых услуг гостиничного комплекса и винодельни, он не горит желанием. Они тут и так практически на птичьих правах и по удачной договоренности, о которой он скажет Тэхёну чуть позже, скорее всего даже в Ницце. — Давай, надень что-нибудь, что не жалко запачкать, и пойдём уже, — Тэ кивает, поднимаясь на ноги и подхватывая полную тарелку с завтраком и нетронутый кофе, унося к холодильнику, — Доедать не будешь? — Кусок в горло не лезет.

***

      Когда Джин говорил надеть что-то, что не жалко, он имел в виду, ну не знаю, черную футболку, которых у брата как минимум две с собой, и какие-нибудь спортивные шорты, а этот… ну раз ему не жалко выходить на изготовление вина в светло-голубом джинсовом комбинезоне по колено и рубашке в тон, то как бы не сокджинова проблема, главное чтобы потом не ныл над испорченной одеждой. Джин вот основательно подготовился, на самом деле, еще в Сеуле. Когда собирал чемодан, закинул цветастые пляжные шорты и ненужную майку, переношенную столько, что даже есть дырки на лямках. Они сейчас выглядят, идя рядом друг с другом к мастерской, как светская дива и бомж с подворотни, так и не скажешь, что братья. Хотел бы Джин, чтобы его тонсен переоделся, но они и так опаздывают. Кстати, это как-то в порядке вещей уже стало, каждый раз, но на пять минут. Лютый перфекционист в голове Сокджина бесится от нарушения расписания, а все потому, что Тэ с покерфейсом этот самый фейс медленно раскрашивал, хотя как они уже знают, Чонгука рядом точно не будет. Тэхён как всегда в своем репертуаре, а Джин на свой стремительно темнеющий нос вот подзабил, но на этот раз не поленился и обмазался как следует кремом с самым высоким уровнем защиты от солнца, который только есть, даже белые разводы видно, но как-то плевать, не на свидание же собрался и не в ресторан. — О, мои дорогие Кимы, наконец-то, пришли! — выкрикивает дедушка Го из дверного проема небольшого здания винодельни, которое похоже скорее на старенький большой сарай, а не на завод по производству больших партий вина, — Рад вас снова видеть! — он подбирается сначала к Сокджину с объятиями, а после сразу к Тэхёну. — Простите, мы немного задержались, — вежливо говорит старший брат, делая низкий поклон, — Мы тоже рады вас видеть, дедушка Го. — Да, добрый день. Мужчина подзывает их проследовать внутрь, сразу же начиная свой рассказ про здание, которое, как казалось изначально, не совсем винодельня. Точнее оно было ей, но около семидесяти лет назад. С этого места и началась история марки вина под названием «винодельня Готие», и если бы Тэхен вчера внимательно слушал рассказ Чонгука, то не смотрел бы сейчас шокированным взглядом на дедушку Го. Джин это подмечает, но решает ничего не говорить, по второму разу слушая факты из прошлого. Когда-то давно, из-за нехватки денег мать Эниса Готие решила превратить свое хобби по выращиванию винограда в небольшой бизнес, который на начальном этапе не приносил особого дохода. Но заработанных с продаж денег хватало, чтобы обеспечить себя и сделать детство своего сына чуть более беззаботным. Впоследствии, при помощи хороших и достаточно обеспеченных знакомых, которые были постоянными клиентами и закупали вино для себя, она смогла расширить бизнес, уходя на новый уровень заработка и даже нанимая на постоянную работу команду людей, обучив их возделыванию земли под посадки больших плантаций винограда и изготовлению вина, которое пользуется популярностью по сей день. А самое первое вино из той партии, до сих пор стоит в баре в самом простом зеленом стекле, на этикетке которого перечислен купаж и имена тех людей, которые внесли вклад в развитие производства, приносящее в настоящее время миллионы в денежном эквиваленте. — Все начинают с трудностей, ничего не дается легко, когда ты только на старте своего дела. Но главное иметь верных соратников, которые всеми руками и ногами на вашей стороне и готовы помочь в трудную минуту. Так что, цените таких людей, они самое настоящее золото, которое послано свыше. Не деньги, а люди, — дедушку Го так приятно слушать, его наставления за душу берут, не только Джина, но и Тэхёна, который перебивать даже боится, хотя в голове крутится куча всевозможных вопросов, касательно всего того, что сейчас они делают, чтобы зарабатывать бешеные бабки и ставить бутылкам цену в пятьдесят тысяч евро. — Ну что же, а теперь берите вот те корзинки и пойдемте собирать виноград, как моя мама когда-то давно. Без слов, братья поднимают те самые корзинки и выходят через заднюю дверь из здания, оказываясь на огороженной плантации с висящими на ветках гроздьями сочного винограда. Сорт самый распространенный — Каберне Совиньон, кисло-сладкий и терпкий, который Тэхен больше поедает, чем собирает, но под пристальным надзором Джина и активно рассказывающего какие-то случайные факты дедушки Го, послушно складывает ягоды на дно, бросая иногда ответы на вопросы об их учебе в Сеуле, где гордиться, в отличии от хёна, нечем. Спустя час работы, облившись потом с ног до головы, они вываливают свои корзинки на огромный стол, прикрытый холщовой скатертью, и принимаются отдирать ягоды от веточек, закидывая в большие цистерны, которые по плану должны будут помыть, высушить и отнести на отжим в специальную комнату с большой установкой, ее дедушка Го любовно называет дробилкой, но по факту это просто огромная соковыжималка. А дальше ждать, когда сок польётся. И уходит на это все часа три, не меньше, но под музыку, которую им разрешили включить, дело идет слишком весело, Тэхён даже умудряется танцевать вместе с хозяином, который откуда-то знает практически все кей-поп песни из его плей-листа, что на самом деле уже не удивляет, ибо по-корейски говорит, да и внук азиат… а кстати о внуке. — Дедушка Го? — Да, Тэхён-и! — А помните, вы хотели нам рассказать какую-то длинную историю, — Джин переводит внимание с раскладывания влажных полотенец на младшего. — Расскажете? — Ну про длинную, это я загнул! — задушевно хохочет, помогая складывать Тэхёну виноград в соковыжималку, — Хотя учитывая то, что ваш язык я учил долго и упорно, то да, она длинная. На самом деле, история крайне типичная… мой сын часто ездил в командировки по всему миру, чтобы продвигать наше вино и заключать сделки с компаниями. До Кореи, конечно, не долетел, но корейская девушка прилетела к нам сама отдохнуть вместе со своей семьей. Она была наслышана о нашем деле и решила себе не отказывать в таком путешествии, заодно заключила сделку на импорт продукции для ее компании. Это крайне не выгодно, учитывая расстояние, но теперь мы имеем точку в Сеуле, которая пользуется большим спросом, но работает только по предварительному заказу. Ну, а дальше что?.. Любовь с первого взгляда, свадьба, мои потраченные нервные клетки в попытках постигать хангыль, чтобы без проблем общаться с семьей невестки, рождение первенца и долго и счастливо по сей день? — Вау! — случайно вылетает из уст младшего Кима, — Как трогательно! — Да, это так, но самая большая беда, что вижу я это семейство, да и собственного сына, только три месяца в год, а то и меньше. Было дело, они два года не могли приехать, а я к ним тоже не мог из-за ремоделирования завода, тогда и видео связи то не было, почтовые голуби, да и только, — на этом смеются все трое, хоть это немного грустно. — Но ничего, мы справились, и теперь они исправно навещают старика каждое лето, привозя коробки вашего рамена всех вкусов и видов. — Захотелось рамена, — бездумно говорит Джин, ловя удивленный взгляд Эниса, а все о чем думает в этот момент Тэхён, так это: «Чонгук живет в Корее и бывает в Бордо только летом». Бинго! — Так приходите ко мне в дом, я вам выделю, мне его скоро уже в бочки вместо винограда придется запихивать, настолько его много… да и сын скоро должен прилететь и привезти новую партию. — Вино из рамена, звучит не очень вкусно, — весело хихикая, бросает Тэ и бежит убирать полную цистерну ароматного сока, подставляя новую емкость под струю. Настроение как-то разом улучшилось на несколько сотен процентов, а еще открылось второе дыхание, чтобы поскорее расправиться с работой. Так что да, взяв все свои силы в кулак на четвертом часу пребывания на жаре, он готов довести дело до логического завершения и рвануть покорять чужое корейско-французское сердце.

***

      Джин хоть и выбился из сил от проделанной работы в мастерской, но отказаться от предложения, где ключевым элементом был любимый рамен, он просто не смог, заодно прогулялся до прачечной, сдав замызганную виноградом тэхёнову одежду, и теперь счастливый, уставший возвращается в номер, чтобы как можно скорее съесть остренькое и гореть уже изнутри. Ему даже банку кимчи выделили и пару яиц, а это, между прочим, тянет на идеальный корейский ужин, на котором хотелось бы еще соджу видеть, но винишко из холодильника тоже пойдёт, они все-таки все еще во Франции. — Тэ, я притащил кимчи и рамен… — кричит с порога и, повернувшись, чтобы продемонстрировать пакет с едой, резко тормозит, смотря недоуменно, — Ты куда намылился? — Кадрить мужика, — смазано произносит младший, намазывая губы блеском у зеркала на входе, и делает это ужасно противное причмокивание, разворачиваясь и демонстрируя свой весьма откровенный наряд, — Как тебе? — Джину хочется: во-первых, застегнуть верхние пуговицы на рубашке без рукавов, во-вторых, зашить разрезы на брюках, которые расположены на месте лампасов, а еще растормошить укладку на голове, но скорее всего его за это убьют. — Какого хрена? — Не хрена, а Чон Чонгука, — обиженно говорит Тэхён, надувая губы, — Не называй его хреном. — Не, ты не понял, какого хрена ты так вырядился? — Хён, ты глупый? Я же сказал, кадрить Чонгука, что не понятного? — будто реально тупому объясняет, а Джин себя именно таким и ощущает. Вроде бы сегодня его брат руки опускал, рефлексировал на тему любви с первого взгляда и хотел становиться лучше, а сейчас ни с того ни с сего идет ва-банк. Что успело произойти и не уж то он настолько неисправим? Все попытки Джина терпят грандиозное фиаско, Тэхён снова за свое. — Спим в своих кроватях, помнишь? — все что может сказать Джин, проходя вглубь комнаты и скидывая пакет с едой на стол. — Ага. — Ким Тэхён! — Да понял я! Все, я пошел, пожелай удачи. — Иди на хуй. — Туда и собираюсь, — улыбается во все тридцать два, разворачивается к двери и хлопает ею, сотрясая барабанные перепонки Джина. — Он не исправим, — вздыхая и закатывая глаза, — Простите меня, Чон Чонгук, я правда не хотел навлекать на вас беду, аминь… Так, где мой рамен?

***

      Походкой от бедра, Тэхён заходит в ресторан, мельком насчитывая две компании из пятерых и четырех человек, которых раньше тут не видел, но на это в данный момент плевать, даже на льющийся из колонок любимый кей-поп плевать. Он идет сразу к бару, где орудует своими невозможными руками красавчик для сегодняшней охоты, мастерски разливая напитки по бокалам и выставляя на подносы, что сразу же уносят знакомые Тэхёну официанты, он с ними еще вчера поболтал, расспросил про работу ресторана и прочую чепуху, пока они с хёном допивали вино. Чонгук его замечает, только когда Тэхен падает на барный стул, не спуская глаз с прекрасного лица, будто пытается понять, какие мысли сейчас крутятся в чужой голове. — Добрый вечер, мистер Ким. Какими судьбами? — вежливо интересуется бармен, слегка улыбаясь своему гостю. — Да вот, решил попробовать чего-нибудь новенького… что посоветуете, мистер Чон? — тянет последние слова, укладывая голову на сцепленные в замок руки и пробегаясь взглядом по новому черному образу Чонгука. Он сегодня отдал предпочтение широкой шифоновой рубашке с редкими белыми вкраплениями и… блять, кожаным обтягивающим брюкам, которые так некстати скрываются барной стойкой. Тэхён задерживает дыхание, чтобы не выдать матерные слова восхищения, очень громко постанывая в своих мыслях. — Игристое или тихое? — Игристое, — как и настроение у Тэхена, тихим он сегодня вряд ли сможет быть. — Тогда советую попробовать полусладкое розовое, купаж из нескольких сортов, но превалирует Гренаш, в меру приторное и слабоалкогольное, — он демонстрирует бутылку, из которой разливал вино, когда Тэ только заходил в ресторан, и подставляет горлышко к бокалу, наливая от души добрых сто миллилитров, наклоняется через стойку ближе, продолжая шепотом, чтобы только гость услышал, — За счет заведения, — Тэхен смотрит удивленно на эту улыбку ехидную на чужом лице, а в голове шестерни крутятся. Чонгук только что заигрывал? Тэхёну не показалось? — А сколько стоит этот бокал? — повторяя интонацию голоса, — Так, для справки, — Ким аккуратно берет предложенный бокал, поднося к носу, принюхивается, как его учили, чувствуя запах лесных ягод, и делает один неспешный глоток, одобрительно кивая и жмурясь от пузырьков. — Пятнадцать тысяч вон… примерно, — Тэ мысленно считает, сколько бутылок соджу можно купить на эту сумму, а там как бы нормальное такое число, семь и ты мертвый, если выпьешь все это в одно горло. Было, проходили, Тэ после такого проснулся в ванной и кое-как пошел на пары, а тут один бокал, которым едва ли напьешься, к тому же слабоалкогольный. — Мистер Чон, а можно вопрос личного характера? — спустя пару глотков и три кусочка, опять-таки, бесплатного сыра, спрашивает Ким, а Чонгук согласно мычит, отрываясь от натирания бокалов, — А вы бывали в Сеуле? — Я там работаю и живу, так что да, бывал, — усмехается, но Тэхён и так этот факт знал, таким образом только подтвердил свои предположения, отзеркаливая улыбку и играя роль неосведомленного чужой жизнью человека. — Кем работаете, если не секрет? — Да так, помогаю родителям по мелочам, а еще доставкой вина занимаюсь, скука смертная, — вздыхает. — По квартирам? — Что-то в этом роде… — А можно сделать заказ на два ящика сидра? Во сколько мне это обойдется? — Понравилось? — Тэхён активно кивает, а Чонгук вслух начинает подсчет, делая задумчивое лицо и прикладывая палец к подбородку, постукивая, — Бутылка сидра стоит двенадцать тысяч вон, если на корейские деньги, в ящике шесть штук, итого сто сорок четыре тысячи вон, за доставку наша компания берет десять процентов от цены, таким образом… — Примерно сто пятьдесят девять тысяч вон, — не стоит удивляться, Тэ всего навсего быстро достал телефон и посчитал на калькуляторе, демонстрируя экран с числами, — Не плохо, я хочу заказать… когда получу? — конечно это чуть меньше, чем месячный бюджет, выделяемый отцом на проживание своих студентов, но ничего страшного. Если папу очень сильно попросить и предоставить табель успеваемости, где отсутствуют долги и тройки с двойками, то он не поскупится и даст добро на эту покупку. Только вот с табелем проблемы, а у Тэ остался год, чтобы решить их и подтянуть свою учебу на факультете бизнеса. Дело, конечно, сложное, но ради этого можно пойти на жертвы, даже перестать ходить в клуб с Юнги, которому, кстати, Тэхён до сих пор не позвонил. Этот вопрос тоже надо будет решить в ближайшем будущем, друг, наверно, уже потерял его. Хотя куда уж там, они только бурно ночки проводят вместе, а потом Юнги откачивает его любимая пассия. — Через неделю после заказа, а если в Сеуле на складе есть необходимое количество, то на следующий день, — объясняет Чон, подсовывая под тэхёнову руку свою визитку с такими родными словами на корейском языке, там даже номер его есть, точнее их три, а ниже подпись «Время приема звонков с девяти до шести», значит все телефоны рабочие, смс-ками задолбать не получится, но уже хоть что-то. Останавливаться на одном бокале смысла никакого не было, Тэхён пропустил еще один с розовым, а позже добрался до такого простого, казалось бы, Шардоне, но по словам Чона, оно здесь является самым крепким, что Тэхёну очень сильно нравится. Чонгук снова предлагает за счет заведения, но пользоваться чужой добротой Тэхён не намерен, потому сразу же все оплачивает, объясняя тем, что напьется и забудет потом рассчитаться, рассмешив Чонгука, который просто соглашается. Вот на шее Юнги сидеть, да, вообще без вопросов, Тэхён это дело очень любит. Отчим Юнги заведует медиахолдингом и откупается от неродного ребенка деньгами, которых хоть жопой жуй, реально, Мин сам не умеет тратить, а вот Тэхен ему охотно помогает, каждые выходные пропивая четверть месячной суммы, а то и посреди недели. Но Юнги хорош, что-то откладывает на новую трехкомнатную квартиру, в которой хочет оборудовать мастерскую под написание картин, а позже создать свою личную выставку, а так же планирует собрать коллекцию вин со всего мира, с чем Тэхён ему тоже очень хочет помочь, но после его помощи, скорее всего, только пустое стекло и останется. И историю про винный туризм друга Тэ рассказывает мистеру Чону во всех красках, умалчивая, что алкотрипы в Сеуле у них проходят менее аристократично и с огромным количеством крепкого спиртного, заканчиваясь неудобной позой для сна в первом попавшемся углу и желательно на горизонтальной плоскости, что чаще всего — роскошь. Заикнулся и про художественные замашки будущего бизнесмена-друга, после чего Чонгук стал расспрашивать подробнее про картины, но Тэ не то чтобы разбирается в искусстве Юнги, поэтому просто описывает словами, что видел. Фото демонстрировать не станет, потому что есть только одно, где Юнги нарисовал самый настоящий, анатомически достоверный на фоне ярких радужных клякс член. Благо не свой. Сказал тогда, что из фантазии после прочтения какой-то книги вытащил и перевел на двухметровый холст, расположив прямо напротив своей кровати, активно надрачивая себе перед сном. Но что-то подсказывает Тэхёну, что если он случайно разденет одного очень интересного блондина, то увидит неповторимый оригинал, ставший вдохновением для написания картины. Такое даже Джин не знает, что уж там говорить про Чонгука, который точно на эту парочку отбитых дружбанов косо посмотрит. — У него очень тонкая душевная организация, — делает вывод мистер Чон, подливая в бокал еще порцию Шардоне, а Тэхён мыслено ржет, ибо организация миновской души далека от тонкой, — Я бы сходил на его выставку, не забудьте прислать приглашение, как только она будет готова к демонстрации. — Ой, это вряд ли произойдет скоро, нам учиться еще как минимум год, а после либо магистратура, либо работа в родительских компаниях. Вот Джин хочет в магистратуру в этом году идти, а я… — Тэ вздыхает, ему бы последний год бакалавра закончить без троек, да диплом получить, о будущем думать даже не хочется, но эти мысли неумолимо преследуют его последние несколько дней. — А вы?.. — подгоняет Чонгук, выждав минуту молчания. Тэхён не сразу понимает, что у него спросили, настолько погрузился в свои мысли. — А я хочу еще выпить… — он берет бокал, прокручивая светло-желтую пузырящуюся жидкость и жаждет было опрокинуть полностью, но вспоминает, что играет роль светской дивы, полной манер и хорошего поведения, потому и делает мучительный короткий глоток, а когда слышит от Чона игривое «давай залпом, я открою новую бутылку», не может себе отказать, все же выпивая и кряхтя от ужасно приятного чувства удовлетворения. — Спасибо! Иногда мне просто надо быстро напиться, чтобы ни о чем не думать. — Понимаю, тоже иногда таким грешу, — и снова подмигивает, открывая специально для Тэ новую бутылку белого игристого, наполняя пустую емкость третьей порцией. Киму хочется рыдать в душе, но все что он может, это включить контактную оплату на телефоне, дождаться оповещающего звоночка, что полная бутылка Шардоне оплачена, и со вздохом сразу же выпить еще один бокал. — Вот смотрю на тебя и тоже захотелось выпить, — возможно Киму кажется, и к нему на «ты» сейчас не обращаются, потому, подавив в себе легкий истерический выкрик, просто предлагает сделать это, — Я же на рабочем месте… — Это же ваша винодельня, вы хозяин всего этого, вам все можно, — совершенно серьезно говорит значительно захмелевший гость, думая, что его железный аргумент побудит Чона к действию, но тот продолжает натирать бокалы своими невозможными пальцами и снова выставляет на подносы официантам новые порции розового вина для посетителей. — А кстати, сколько вам лет, если не секрет? — не только захмелевший, но и посмелевший. — На три года старше тебя, — и вот сейчас Тэхёну точно не кажется, и с ним сто из десяти переходят на неформальный стиль общения. Реакция тэхёнова лица не пролетает мимо изучающего взгляда бармена, который лишь коротко усмехается, все же подцепляя пальцами уже стакан и наливая себе далеко не вино, — Не люблю эти дурацкие окончания в корейском языке, ты же не против, если я буду говорить с тобой так? Ты тоже можешь, не стесняйся! — все что выдавливает из себя Ким — «ага», закусывая губу, чтобы скрыть смущенную улыбку, — Кстати, не особо люблю вино, только не рассказывай об этом дедушке, иначе он меня уволит из семьи, — незаконно так шутить, улыбаться широко, показывая очаровательные кроличьи резцы, а еще незаконно наливать перед Тэхёном ром в стакан со льдом и так обольстительно и заговорчески щуриться. — За тайны? — поднимая алкоголь выше и предлагая чокнуться. Ким так и делает, что буквально, что фигурально — чокается, допивая остатки пятого по счету бокала вина и третьего по счету Шардоне, не желая останавливаться. Если так пойдет дальше, то Чонгук расслабится и доверит еще какую-нибудь интересную тайну, потому что пьяный тэхёнов мозг активно настраивается на каверзные вопросы, пока дают зеленый свет, ибо неформальность в общении и есть тот самый свет. — Вино не нравится, потому что надоело или просто не по вкусу? — Не совсем так, мне его надо много выпить, чтобы хоть немного охмелеть, привычка как-никак… в то время как ром играет в организме иначе, не принося дискомфорт желудку своим объёмом, — ну что на это сказать? Очень резонная причина, Ким разделяет такую точку зрения, — Да и вкус, на самом деле, немного приелся, хоть разновидностей здесь бесчетное количество, на любой вкус и цвет, — он разводит руками, пытаясь показать масштабы, — Раньше, да, я прям очень любил, когда давали хоть немного попробовать по праздникам. Позже прошарил и втихаря сливал из бочек, уносясь подальше от любопытных глаз на крышу особняка считать звезды на летнем небе, — Тэ прям представляет этот романтический момент одиночества с бокалом в руке и мыслями в далеком космосе, который недосягаем так же, как и мужчина перед ним, пусть разделяют их какие-то жалкие сантиметры барной столешницы, — Мне тогда было сколько? Семнадцать? — Чонгук снова прикладывает палец к подбородку, вспоминая, Тэ уже в подкорку этот эмодзи себе вбил. — Да, наверно, семнадцать. Правда я не знал, что если слить хоть немного, то туда потом попадает воздух и вся бочка вина, превращается в уксус, — смеется виновато, вызывая такую же эмоцию у своего гостя, — Но никто до сих пор не узнал об этом, так что держи в секрете, хорошо? — Конечно! Как я могу тебя сдать? — А вообще, на крыше правда очень красиво, сходите как-нибудь с братом, ключ можно попросить у меня, я никому не скажу, — он прикладывает палец к губам, тихо шипя и прикрывая правый глаз. В голову Тэхёна приходит интересная мысль, в Корее они по другому закрепляют обещания, Чонгук, должно быть, знает, но Ким чуть ли не долгом своим чувствует, рассказать об этом, имея в мыслях корыстную цель — прикоснуться. — Когда люди друг другу что-то обещают, они делают так… — язык заплетается уже, но это не страшно. Он переносит вес на локти, двигаясь ближе, и выставляет правую руку с оттопыренным мизинцем и большим пальцем. И да, Чон сразу же понимает, к чему ведут, повторяя жест и хватая своим мизинчиком чужой, закрепляя все это сверху печатью больших пальцев. В этот момент, Тэхён буквально на секунду чувствует импульсы в месте соединения тёплой кожи с кожей, но лицо старается держать все таким же непринужденным и беспристрастным, бросая лишь, — Обещаю сохранить все твои тайны, Чонгук, — молясь, чтобы этот момент вообще не закачивался, но всему хорошему и волнительному приходит конец, как бы ужасно это не звучало. Бармен отстраняется, снова поднимая свой стакан и чокаясь с Тэхёном, закрепляя обещание еще и алкоголем. Все это выглядит так по-детски, в то время как раньше было выпалено самоуверенное «кадрить мужиков», ну и где Тэ сейчас? Плывет как шестнадцатилетка перед крашем, пуская розовые слюни на святой образ в приглушенном свете желтых лампочек под аккомпанемент какой-то ужасно лирической музыки из колонок. Как бы слезу не пустить от сокрушающей трусости что-либо лишнее сболтнуть. Пришло, как говорится, оттуда, откуда совершенно не ждали. Но вот, Тэхён сидит сейчас, глушит бокал за бокалом, чувствует, как мозг заметно так распадается на атомы, отказываясь контролировать четкий фокус зрения, и просто рассуждает заплетающимся языком на тему, как отличается Корея от Франции и почему французский язык намного сложнее учить корейцам, чем французам корейский. Но Чону было проще, он с самого детства учил сразу два языка, потому и может свободно говорить на обоих, впоследствии заставляя и дедушку чужой выучить. — … у него весь дом был обклеен стикерами, по сей день их не снимает, говоря, что это память и только так он может быть ближе к своей семье, которая подолгу живет в другой стране. — А как на французский переводится «я скучаю»? — Во французском языке нет фразы «я скучаю по тебе», ты говоришь «tu me manques», что переводится как «ты отсутствуешь у меня», — от одной только изменившейся интонации в чужом голосе, у Тэ табун мурашек по телу, от самых ушей до кончиков пальцев. Звучит это до боли в сердце красиво, он даже не будет пытаться повторить, дабы не запороть своим кривым языком прекрасное выражение, но: — А… «я хочу тебя себе»… — все же запарывает, и вылетает это не вопросом, а стопроцентным утверждением, неожиданно для обоих. Ким даже не понимает, что вслух сказал, пока не замечает опешившую реакцию и широко раскрытые глаза напротив, ощущая все оттенки стыда и позора, многотонной лавиной наваливающиеся на осознание. — Гук-и! — спасает от щекотливого момента принятия огромного в жизни Тэхёна проёба появившаяся в дверном проеме за баром молодая девушка азиатка с ужасно длинными черными волосами и в коротком белом сарафане на бретельках, открывающем все достоинства утонченного образа и острых ключиц. Чонгук бросает короткое «погоди» сконфуженному Тэхёну и уходит к девушке, которая настолько прекрасно выглядит сквозь затуманенный количеством алкоголя взгляд, что невольно даже обидно. А еще Чонгук склоняется над ее ухом, а еще шепчет ей что-то, что убийственно не слышно из-за расстояния и приглушенной музыки, а еще она кивает ему, улыбается и целует… блять, она целует его в щеку, сразу же уходя туда, откуда пришла. И Тэ чувствует себя полнейшим идиотом, потому что только что сболтнул провоцирующую фразу, раскрывая свои намерения со всеми потрохами. У Чонгука есть не то чтобы кто-то, а миниатюрная, улыбчивая, невообразимо красивая даже по гейским меркам Тэхена девушка, блять. Он облажался. Чонгук возвращается, наливая в свой стакан очередную порцию рома, и просит повторить на чем остановились, а Тэ не хочет повторять в виду своей полной лажи, проёба и вселенского позора. Ким отрицательно качает головой и уже начинает чувствовать, как все его мизерные шансы с Чонгуком стремительно сводятся к нулю, если вообще не уходят в минус. — Ничего, забудь, — Тэхен отмахивается, вперевшись взглядом в единственный спасительный круг, который сейчас видит в своем бокале, и обречено вливает его в себя, хотя пить больше желания нет никакого. — Je veux être près de toi, — Тэ давится, закашливаясь, и надеется, что это не тот самый перевод, потому что думал, что все промелькнуло мимо чонгуковых ушей, когда тот отвлекся на девушку. Но сука, нет, и Тэхёну теперь вдвойне стыдно за свой несдержанный порыв, — Не пойми меня неправильно… — Просто ляпнул, не подумав, не бери в голову, ладно? — Тэ спрыгивает с барного стула, но не успевает ничего сделать из-за замедленной координации, как чувствует хватку на своем запястье. — Что?.. — Тэхён! — строго говорит щедрый бармен, экскурсовод и просто невообразимо прекрасный молодой человек с фиолетовыми волосами, смотря исподлобья, а взгляд с каждым морганием становится чернее ночи, — Прогуляемся. Не давая шанса вырваться, так и тащит за собой, приподнимая сцепленные руки над столешницей барной стойки, минуя особенно неаккуратно стоящие бутылки и на самом краю незажженные широкие свечи, устремляясь прямо к выходу из ресторана, быстро наказывая что-то официанту. Тэхёна, откровенно говоря, потряхивает от ожидания участи и последующих слов в духе: «не пойми меня не правильно, я не такой», «я не гей», «у меня есть девушка, невеста, жена» и того хуже, ярых гомофобных высказываний с парочкой ударов правым кулаком по лицу. Черт! И на что Тэхён вообще надеялся? Что этот бог виноделия будет одиноким со своим горячим телом, невообразимо сексуальным мозгом, кучей бабла, что хоть лопатой греби, и в свои двадцать шесть лет? Все изначально было обречено, а он такой глупый и самоотверженный решил пойти за целью, которая давным давно уже достигнута кем-то другим, кто не Тэхён. Надо было лучше думать, прежде чем строить в голове фантазии и тешить надежды, которые по определению своему ничего кроме тугой боли в груди и комка обиды в горле за собой никогда не несут. Минуя ступеньки и обходя все здание, они останавливаются в каких-то зарослях, подсвеченных разноцветными прожекторами, переводя сбившееся от бега дыхание. Тэхён еще из-за страха часто дышит, совсем уже не чувствуя свою руку, запястье которой до сих пор сильно сжимает Чонгук. Тэ смотрит на чужие побелевшие костяшки неотрывно, аккуратно пытается повернуть руку, чтобы освободиться, и привлекает внимание, резко чувствуя прилив крови к пальцам и покалывание на кончиках. — Ой, прости… Не больно? — спохватывается Чон, поднимая такой виноватый взгляд, будто не он несколько минут назад прожигал в Тэхёне дыру своими испепеляющими черными глазами. — Все нормально, — кивает, разминая затекшую ладонь. Тишина затягивается на долгие мгновения, разбавляясь только рокотом армии цикад на деревьях. Что вообще говорить в такой ситуации, не знает ни один из них. Все, что может Ким, это еще раз извиниться и уйти за горизонт, потому и открывает рот, но не успевает и слова выдавить, как Чонгук начинает: — Ты меня не помнишь, — заключение, которое тот делает, понаблюдав и поболтав с Тэхёном три дня, — Это на самом деле не страшно, учитывая то, что ты был немного не в себе в первую нашу встречу. — Что?.. — Ким не понимает, о чем вообще ему говорят. — Два года назад, я заменял профессора Кона на одном из семинаров по введению в бизнес стратегию, — нет никакого смысла умалчивать, обманывать Чонгук никогда не любил, его жизненный принцип — расставлять все точки на «ё», в данном случае никаких исключений нет, Тэхёну стоит знать, что знакомы они довольно давно, но только знакомство это одностороннее, — Старик Кон приболел, а я как человек, пишущий кандидатскую на тему вашего семинара, решил его выручить и пришел провести занятие в вашей группе… вот я удивился, когда открыл дверь в аудиторию… пахло похлеще, чем на нашем заводе, честное слово! — тут он неудерживает хохот, но Тэхён все еще стоит и не догоняет посыл рассказа, — Перекличку проводить не стал, дал уставшему от бурной ночки студенту с последней парты у окна выспаться и просто начал читать лекцию. А под конец, когда все с шумом и гамом радовались, что я закончил раньше, ты проснулся и чуть не упал с лесенок, когда шел мимо кафедры к выходу и даже не попрощался с преподавателем, скорее покидая помещение. Я сразу тебя запомнил, думал, что увижу на следующем семинаре, когда буду снова заменять, но ты неделю не появлялся в университете, а там и семестр закончился. К Тэхёну медленно, но верно приходят нечеткие картинки минувших дней, скорее всего именно тогда он и ушел в запой, проёбывая дедлайны по зачетам и курсовым, уходя на допсу, а там и на пересдачи, которые проходили только в сентябре месяце. Он помнит те рассказы одногруппников, что молились на молодого аспиранта кафедры, возводя в ранг Богов, и как разочарованно вздыхали, когда не могли найти ни одного профиля в социальных сетях. Как-то раз Юнги пришел с веселым рассказом на пьяную тэхёнову голову, что узнал от знакомого про винный туризм, которым собирался заняться в ближайшее лето со своим возлюбленным и посетить во Франции все, включая и винодельню Готие, где тусуется один из преподавателей университета. Тэхён тогда возгласы предвкушения мимо ушей пропустил, ему было вообще не это интересно, а сколько пива в него влезет, если он встанет на мостик и возьмет в рот шланг, соединенный с канистрой, куда предусмотрительно их компания залила все имеющиеся банки пенного и хмельного. Вот если бы он только меньше пил, то не проебал бы все свои шансы, а поймал удачу за хвост сразу же, как она появилась. Теперь еще больше стыдно, что его видели пускающим слюни на заднюю парту и воняющим перегаром на всю кубатуру аудитории. — Господи! — возводя очи горе к звездному небу, — Какой позор! — Чонгук усмехается, думая, продолжать ли рассказ дальше, хоть его слезно попросили не раскрывать причину, почему Кимы приехали именно сюда и как вообще Чонгук с этим связан. — Есть что-то еще? — Не то, чтобы… — Не продолжай, — выставляя руку вперед, останавливая, — На сегодня достаточно потрясений, еще большего позора я не выдержу, — получается слишком сурово, он это понимает и смягчает тон, — Так ты вел у нас лекцию два года назад, на которой я спал после пьянки? — снова обобщает до более короткого вывода, пытаясь осознать до конца, а Чон может лишь кивнуть, заставляя Тэхёна стыдливо поморщиться и увести взгляд в сторону, куда угодно, только не прямо в чужие выжидающие глаза, — Как тесен мир! — с этим Чонгуку можно, конечно, поспорить, но в данном случае лучше больше ничего не говорить, кое-кто может даже разозлиться. — Приношу свои извинения, сонсеним, — Тэхён делает резкий поклон, — Я поступил небрежно, опозорился перед вами ни один раз, простите, — он снова кланяется, на этот раз еще ниже, а Чонгук как-то даже опешил от столь резкой смены настроения, и не знает, что сказать, потому что Тэхён не позорился ни разу, с кем не бывает-то? Все мы люди и совершаем что-то, отличающееся от привычных установок общества, но разве это позор? Позором подобное считают только недалекие, стереотипные и глупые. — Тэхён, тут нечего стыдиться, ты ничего не сделал… — Я ляпнул, не подумав, а еще спал на вашей лекции, сонсеним, а еще не приходил на другие! — Тэх… — А еще у вас, очевидно, есть девушка, а я клинья пытался подбить… Господи, как стыдно! — он зарывается лицом в ладони, потирая глаза, а Чонгук сейчас слегка прихуевает от чужих слов, брошенных неожиданно. Не то, чтобы он не замечал внимание к себе в эти три дня и пристальных взглядов, но: — Девушка? — получается даже как-то ошарашенно, — Какая?.. — и тут он вспоминает, с чего эта мысль вообще могла зародиться в голове парня, который бегает глазами везде, где нет Чонгука, и просто начинает ржать в голос, чем и возвращает недоуменный взгляд на себя. Но сказать ничего не может, ибо… черт! Фантазия Тэхена очень богатая, но его винить за это нет никакого смысла. Да, каждый мог бы о таком подумать, — Та девушка, как ты выразился, — наконец-то говорит, успокоившись, — Это Чон Чиён, моя мама, — растерявшееся лицо остолбеневшего Ким Тэхена надо просто видеть и желательно запечатлеть на камеру, чтобы позже сделать стикер и слать всем, когда в голове крутится лишь «какого хуя?» — Все ей говорят, что она больше на мою сестру похожа, чем на мать, — добивает окончательно, ошеломляя еще больше. — Шутишь? — Я похож на клоуна? — Ким пробегается по открытой позе туда обратно, стопоря взгляд на кожаных штанах, которые сейчас так отчетливо видны и подчеркивают мощный рельеф мышц на чонгуковых ногах, но встряхивает себя и лишь отрицательно головой мотает, — Боже, Тэхён, ты очень забавный, когда ничего не понимаешь, честное слово! — смеется. — Что ты этим хочешь сказать? — Ты либо притворяешься, либо реально слепой, у меня уже глаз дёргаться начинает от того, сколько раз я тебе подмигивал и намекал, а ты каждую отдачу отбиваешь, но продолжаешь забивать гол за голом, — сравнение такое себе, но лучше придумать в данный момент просто невозможно, — Ты интересный и необычный, а еще пытаешься показать себя таким, каким на самом деле не являешься, а еще я хочу тебя прямо сейчас взять и поцеловать, но не уверен, что не получу кулаком в глаз. — К ударам я готовился, вообще-то! — нет, Тэхен все услышал, но как выразился Чонгук, отбивает подачу, хотя может прямо сейчас сократить расстояние и исполнить просьбу, о которой грезил целых три дня… а если бы был внимательней и менее заебаным алкоголем и жизнью в целом, то мог уже два года стоять рядом, ну или как бы пошло. — Так что? Je veux être près de toi? — можно не переводить, память не подводит, эту фразу и предшествующие ей эмоции разочарования Тэ не забудет еще очень долго, только если ему усердно не помогут это сделать. Откинув предрассудки, он все же сокращает расстояние, ибо французский акцент и низкий тембр голоса плавят мозг, заставляя тело против воли дотронуться до настоящего искусства, что в человеческом обличии стоит и возвышается грандиознее статуи Диониса над водной гладью фонтана. Когда губы Чонгука накрывают его, это ощущается совсем иначе, чем любой другой поцелуй с едва ли знакомым парнем, случившимся в пыльной подсобке клуба, куда теперь, кажется, вход заказан. Сейчас над ними ярко мерцают звезды, горят разноцветные прожекторы на деревьях, и пение цикад совсем стихает, слышатся лишь бешеные пульсовые волны, терзающие барабанные перепонки и стук собственного сердца, что готово выпрыгнуть спустя пару секунд робкого касания. На вкус это как самый настоящий первый поцелуй. И не важно, что у Тэхёна он случился ещё в далекие школьные годы. Он будто бы вернулся назад в прошлое и вписал в свою жизнь Чонгука, заменяя им всех случайных людей. Теперь это кажется чем-то правильным. Чонгук оттягивает чужую нижнюю губу и нежно проводит по ней языком, с наслаждением упиваясь вкусом Шардоне, что до сих пор отчетливо чувствуется кислой сладостью на кончике языка. Тэхён целует его не глубоко, боясь показаться ненасытным, хотя на лбу красным горит «не сдерживаться и сожрать», но умело заглушается. И Чон словно видит тэхёново желание, проникая глубже в движение разомкнутых губ, ловя судорожный вздох и прижимая крепче, ближе, не давая ступить шаг назад, сплетая их языки в единое целое и ощущая, как под его ладонями тело вздрагивает, а порыв едва ли прохладного ветерка, пускает по собственной коже мурашки, что чувствует и сам Ким, потому что скользит ладонями по шее и вызывает перебеги новых импульсов, заставляющих волосы встать дыбом, где только они есть и нет. — Значит ли это «да»? — шепчет Тэхён в поцелуй, нехотя отрываясь и заглядывая в затуманенный чернотой взгляд напротив. — Красноречивее этого «да» я еще не наблюдал. — Так ты все-таки из моей лиги, — Тэхён произносит мысли вслух, забавляясь с реакции, стоит, наверно, пояснить, что имеется в виду, но, кажется, до Чонгука и так доходит. — Интересное название нашей ориентации, — улыбается Чон, снова припадая своими губами к желанным, продолжая прерванный на перебеги реплик поцелуй, медленно водя ладонями по пояснице Тэхёна и пропуская стон, когда чужие пальцы настойчиво заплетаются в отросшие фиолетовые волосы на загривке, пуская волны возбуждения туда, где ни ко времени и ни к месту. — Господи, сводишь ведь с ума… — Как думаешь, Джин меня сильно побьет, если я нарушу соглашение и засну сегодня не на своей кровати? — про такие соглашения Чонгук ничего не знает, но намек прозрачнее воды в бассейне гостиничного комплекса. — Нет, потому что я не против подставиться под удар. — Вы такой романтик, мистер Чон, — манерно тянет Тэхён и широко улыбается, снова вплетаясь пальцами в фиолетовые волосы и наблюдая, как блаженно после этого жеста прикрываются чонгуковы глаза, как его руки тянутся к тэхёновым, как аккуратно он их перехватывает и делает шаг назад, увлекая за собой туда, где Ким еще даже не ходил. Но сейчас послушно следует, оглядываясь по сторонам и замечая одноэтажную пристройку под сенью высоких деревьев, так хорошо скрытую от посторонних, не догадывающихся, что кроме зарослей, там может жить кто-то еще. Песни цикад тут слышны сильнее, а еще журчание небольшого фонтанчика рядом с лестницей, ведущей на широкую веранду со стеклянными стенами и темнотой за ними. Они, держась за руки, быстро вбегают внутрь, скидывая обувь на ходу и снова впиваются в друг друга у огромного стекла в пол, совсем не сдержано, а страстно и со вкусом, ведомые инстинктами и остатками алкоголя в крови, что практически выветрился, но все равно расслабляет голову и напрягает там, где нуждается больше всего, завязывая мощные узлы и отдавая тяжестью в паху. Обоим вот конкретно сейчас откровенно похуй, что кто-то может пройти снаружи и увидеть их интересное занятие, — только распаляет и усиливает желание показать, как надо проводить время вместе, ничего не стесняясь. Тэхён уже и забыл, в какой одежде он сегодня намылился в ресторан, но когда изучающие блуждающие ладони Чонгука попадают в один из разрезов сбоку на штанине, крепко сминая кожу бедра, с особенно слышимым стоном в поцелуй он вспоминает, что не прогадал с выбором, вздрагивая от каждого касания и возбуждаясь еще сильнее. Чонгук это замечает, продолжая выводить неспешные круги, заползая все выше, встречаясь на пути с кромкой тонкой хлопковой ткани белья и оттягивая ее вверх, чтобы поймать судорожный выдох губами и улыбнуться от предвкушения. — Какие провоцирующие штаны… ты бессовестный, Тэхён! — произносит шёпотом, что пробивает до самых костей и распаляет еще больше, но не только на нем сегодня вызывающая одежда. Приятная осязанию черная кожа чонгуковых брюк тоже не остается без внимания. Тэхёновы руки медленно соскальзывают с оголенной шеи, на грудь, спрятанную под тонкой шифоновой рубашкой, намеренно задевают напряженные от возбуждения соски и проскальзывают ниже в карманы на подтянутой заднице, беззастенчиво и призывающе сжимая, притягивают ближе. И Тэхён ощущает, что кому-то уже давно мешает эта ужасно жаркая и тесная ткань, потому и вынырывает из поцелуя, выставляя немой вопрос на рассмотрение и дожидаясь, когда его спиной поведут в глубь веранды и повалят на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, нависая сверху и проводя игривыми пальцами по вздувшимся на шее венам все ниже к открытым ключицам и грудине, чтобы начать расстегивать мелкие пуговицы и, восхищенно улыбаясь, открыть картину полностью, сразу же припадая с новой порцией ласки к слегка влажной коже. Чонгук оставляет яркие пятна, которые будут еще долго сходить, но Тэ не против. Объяснить Джину откуда они появились, труда не составит, он по одному виду счастливого выражения лица младшего брата все поймет и начнет стебать, но это мелочи жизни. Главное сейчас Тэхён может чувствовать над собой своего личного Бога, зарываться в его фиолетовые прядки длинными пальцами и наводить смуту на коже, потому что, определенно, голова самое чувствительное место, которое смог отыскать Тэхён, прям как у него самого. Хочется изучить тело Чонгука полностью, найти еще зоны, дарящие неоднозначные реакции организма, и он надеется, что для этого будет время, что это не единоразовая акция, и оказываться в таком положении он сможет настолько часто, насколько ему это позволят. Чонгуку не терпится, чтобы эти фиолетовые тэхёновы штанины перестали мешаться под руками и валялись уже где-нибудь на полу у дивана, но вид на раскрытые ноги со спадающей тканью, кажутся шедевральной экспозицией, на которую хочется залипать еще очень долго. Одно небрежное касание чужого тела к собственному изнывающему возбуждению, и Чонгук понимает, что долго залипать уже невыносимо. Ткань брюк впивается в кожу неприятно сильно, опрометчивым решением было надевать именно эти кожаные штаны, не по погоде все-таки, за окном жара, как и в помещении, хоть и кондиционер работает исправно. Он даже не надеялся, что Тэхён соизволит сегодня прийти и выпить в его компании, и уж тем более не надеялся, что Чонгук сможет с ним откровенно поговорить и рассказать, о чем думал так долго, а после получить продолжение в приглушенном свете уличных фонарей, пробивающемся в огромные окна веранды, на широком бархатном диване и с убивающим слух, а там и сознание, загнанным дыханием прекрасного молодого человека с широкой квадратной улыбкой и милой родинкой на кончике носа. Ведомый колким желанием Чонгук тянется к пуговице на тэхёновых брюках и расстегивает молнию, оставляя свою ладонь на паху и выбивая своим действием глухой стон. — Господи… сними их пожалуйста, — хнычет Ким, закидывая голову назад и открывая доступ к шее, которая не остается надолго нетронутой, — И свои тоже сними. — Поможешь мне? — отрываясь от вылизывания судорожно дергающегося кадыка, спрашивает Чонгук, устраиваясь между тэхёновых ног поудобнее, стягивая залипательную фиолетовую ткань вместе с бельем вниз по ногам, и восхищённо охая, когда налитый кровью член со шлепком падает на оголенный живот. — Забудь, сделаем это чуть позже, — эти слова окончательно сбивают Тэхёна с толку, потому что он вообще не понимает, о чем его просили, чтобы он сейчас об этом смог забыть. Окончательно Тэхён выпадает, когда чувствует осторожное касание кончиком языка к истекающей смазкой уретре и старается не кричать от неожиданности, но явно проебывается с этим. Чон начинает посасывать головку и заглатывает почти на всю длину, отстраняясь и вбирая снова. Тэхён стонет слишком громко для окружающей их тишины, когда его головка касается вибрирующего стоном горла. Чонгука это все добивает, а собственный член дергается, впиваясь в натянутую на паху ткань, но все, что он может сделать сейчас, не прерывая процесс, это поддеть петлю, освободить тугую пуговицу и дернуть бегунок вниз, облегченно выдыхая через нос, почувствовав наконец что-то сродни свободе. Но она совсем не долго приносит облегчение, потому что Тэхён заползает пальцами в волосы, пуская по телу горячие волны, и это тот самый конец, когда ужасные для жары кожаные брюки покрываются благими матами. — Прости, дорогой, — отрываясь от своего занятия, шепчет Чонгук в губы, ловя разочарованный выдох, — Я постараюсь снять их быстро, — во что с трудом верится, учитывая, что все тело вспотело, а они ужасно узкие. Кажется, после этого модная вещичка окажется где-то на помойке в виду своего низкого функционала. Но на удивление Тэхёна, выползает Чонгук из своих ужасно сексуальных брюк, как и обещал — быстро, и даже снимает рубашку через голову, не размениваясь на игры с мелкими пуговицами судорожно трясущимися пальцами. Картина, которая открывается перед затуманенным взглядом Тэхёна, не равна той величественной статуе Диониса, потому что Чон намного грандиознее, будто в нем собралась вся эстетика, на которую Тэхён мог залипать одиноким ночами и дрочить на вымышленный светлый образ под закрытыми веками с идеальным рельефом груди, мышц пресса, сильных рук и таких пленительных бедер, что хочется обглодать их до кости, продегустировать не качественно, а количественно. И он делает то, что наметил в голове, заваливает теперь Чонгука на спину, перекидывает свои ноги через его широкие бедра, проводя ладонями одним широким жестом по влажной коже, и опускается ниже к быстро вздымающейся груди, выводя по ней мокрые узоры языком и прикусывая сильно, чтобы оставить смачный след над соском. Уходит ниже, прокладывая дорожки к паху, и кусает уже кожу бедер, пробует, дегустирует, наслаждается, обхватив пальцами налитый кровью член и слыша где-то сверху низкий стон, потому что внимание наконец-то уделяют и делают это настолько медленно, что аж мучительно. — Я же еще не закончил… ах… — не договаривает Чонгук, потому что Тэхён без объявления войны, начинает то, на чем остановился до этого сам Чон, —… не закончил с тобой. — а Тэхёну уже плевать, потому что ему сейчас очень нравится то, что делает он сам, изучая языком каждую венку на массивном органе и играясь с тазовыми косточками, царапая их и пуская волны удовольствия, которые отчетливо чувствуются мурашками под подушечками пальцев. Еще одна чувствительная зона найдена, — Господи, я так долго не смогу… — загнано шепчет Чон, когда шаловливые пальцы подбираются к потяжелевшей мошонке, вот-вот намеревающейся разорваться от ощущений, а Ким не спешит останавливаться, ускоряясь, сводит с ума одного Чон Чонгука, не готового так быстро кончить, они ведь только начали, — Блять, Тэ, если ты сейчас не оторвешься… я… — это судорожное нашептывание слышат. Тэхён выпускает член из плена горячего рта с пошлым причмокиванием, улыбается ехидно, хватает его в кольцо пальцев, сжимая у основания, и подползает ближе к лицу, чтобы смачно поцеловать в губы и сказать с придыханием, что выбивает весь оставшийся запал самоконтроля: — Растяни меня, Гук-и! — и если бы Чонгука крепко не держали, он бы позорно излился себе на живот. Все что он может сейчас, это взять остатки воли в кулак, вспомнить, где завалялся заветный пузырек с чистейшим органическим маслом из виноградных косточек, и попросить немного подождать, оставляя Тэхёна одного на веранде и уходя к двери, ведущей непосредственно в сам дом. А в мыслях крутится нагоняй для самого себя: поспешить с поисками, потому что не дело сбегать посреди процесса, пусть и за очень нужной вещью, которая неоднократно использовалась как замена синтетической смазке. Находится бутылек быстро, как и презервативы. Чуть ли не спотыкаясь об ковер, слишком спешно перебирая едва двигающимися ватными ногами, Чонгук возвращается на веранду, теряясь глазами, потому что видит Тэхёна не на диване, а у стеклянной стены, переминающегося с ноги на ногу. Его силуэт на фоне темноты зарослей, едва ли подсвечивающейся ночными фонарями, выглядит чем-то нереальным, волшебным. Чонгук подходит сзади бесшумно, выкидывая бутылёк и коробку на кресло рядом, и опускает ладони на талию, чувствуя, как Ким дергается от неожиданности и припадает спиной к груди, глубоко вдыхая полной грудной клеткой, предлагая тихо: — Сделаем это у окна? И Чону эта рискованная идея отчего-то нравится, он поворачивает Тэхёна лицом к себе, вжимая телом в прохладное толстое стекло, и целует несдержанно. Страха, что они могут быть замечены каким-то случайным прохожим, нет никакого. Здесь не часто ходят люди, а если кто-то из семьи заявится, то будет неловко и не более. Но никто не заявится, дедушка с мамой уехали встретить отца и по делам в другой город, предупредив заранее, и именно в тот момент Тэхён подумал, что Чонгук не свободен, но не свободен он только потому, что в его голове живет беззастенчивый студент с факультета бизнеса, любитель выпить и проспать все пары с похмелья. И этого студента хочется до зуда под кожей, до вылетающих от одних лишь касаний стонов, очень сильно хочется. Снова развернув Кима грудью к стеклу и оторвавшись на секунду, чтобы взять и открыть пузырек с маслом, он, не жалея, капает на выгнувшуюся поясницу прозрачную светлую жидкость, которая дорожками стекает прямо между пышных ягодиц. Тэхён инстинктивно толкается назад, когда чувствует стекающую по бедрам смазку, встречаясь с твердой плотью и заставляя Чона зашипеть. — Так не терпится уже, м-м? — Хватит прелюдий, я очень сильно хочу, чтобы ты, наконец, вставил мне по самые… — и Чонгук вставляет один палец, издавая что-то наподобие рычания, чем прерывает гневную тираду и выбивает вместо нее стон, который вместе с выдохом расплывается запотевшим пятном на стеклянной поверхности. Он опускает руку на поясницу и просит выгнуться сильнее, чтобы иметь больше свободы для манипуляции. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, м? — сдавленно шепчет в висок Чонгук. Кислорода все меньше, как и терпения. Возбуждения все больше, оно болезненно напоминает о себе, пульсируя в паху, но он все равно жаждет растянуть мгновения, прикусывая хрящик уха и засасывая сережку, и продолжает активно работать внутри Тэхёна, который забывает дышать, чувствуя все сразу и везде, особенно, когда начинают терзать свободной ладонью впалый живот и щипать кожу на ребрах. — Повторишь? — Чтобы ты вставил мне по самые… — снова не может договорить, ибо добавляется еще один палец и натягивает колечко мышц сильнее. Они толкаются глубже, и кончиками задевается самое чувствительное в организме место, от которого волнами расходятся электрические импульсы, собираясь очагами огоньков в кончиках пальцев на ногах. — Боже, блять, продолжай. — А ты договоришь? — Чонгук замедляет фрикции, подбираясь к колом стоящему члену Тэхёна, но до слуха не долетает ничего, кроме ненормативной лексики, умоляющей прекратить издеваться. — Трахни меня, мучитель, не могу уже ждать… я готов! Добавляя третий палец, Чонгук верит словам и своим ощущениям, действительно, готов. Наскоро вскрыв фольгу и раскатав латекс по возбужденной плоти, не забыв обильно смазать маслом, Чон подхватывает Тэхена на руки, а тот сразу же сцепляет ноги вокруг чонгуковой талии, утыкаясь лбом в его лоб и накрывая раскрасневшиеся покусанные губы своими. Тэхен натурально дрожит в крепких руках, бурчит несвязное, продолжает просить. Чон его приподнимает, отводя ягодицу в сторону, и направляет головку, что туго заходит внутрь. Он впивается пальцами в бедра Кима, медленно насаживая его на всю длину, чтобы причинить как можно меньше боли. Тэхен мычит в губы, сводя брови к переносице, из глаз инстинктивно вырываются горячие слезы, но он улыбается. Сжав повлажневшие волосы на чонгуковом затылке, Тэхен начинает медленно двигаться, приподнимаясь и опускаясь, привыкая, постепенно увеличивая темп. Чонгук задыхается от желания, от звуков вылетающих из обоих, от жара и узости изящного тела в его руках. Сжимает пальцами ягодицы, засасывая и целуя выпирающие ключицы, оставляет яркие алые пятна, рассыпает поцелуи по груди, изгибу шеи. Крепче прижимает Тэхёна к прозрачной опоре, подбрасывает его ноги на свои предплечья и, опираясь ладонями в запотевшее стекло, начинает вбиваться с новой скоростью, попадая точно по чувствительному сгустку нервов и подхватывая волну дрожи, потому что охуительно горячо и хорошо настолько, что хочется продлить неумолимо приближающийся конец. Секс на весу и у всей природы на виду — это то, что нужно повторить еще бесконечное количество раз. Никакой усталости, чистейшее удовольствие от власти над разгоряченным и податливым телом, от пошлых звуков и высоких стонов, так приятно ласкающих слух, что уже не забудешь никогда. Горло свербит, голос срывается, поцелуи от дикой скорости получаются смазанными, но страстными. Крайние, особенно сильные и глубокие толчки, выбивают остатки кислорода из тэхёновых легких, как и белесую жидкость из напряженного члена, заставляя тело обмякнуть и принять в гипер чувствительное нутро последние движения, после которых Чонгук кончает в презерватив, останавливаясь, тяжело затягивая горячий воздух и выдыхая Тэхёну в плечо. Отлипать друг от друга не хочется, но чонгуковы ноги слегка подкашиваются и он вынуждает себя оторваться, чтобы опустить Тэхена на кресло и упасть рядом на ковер, блаженно прикрывая глаза и ловя приходы. — Я в ахуе, — спустя минуту осознания, подает голос Тэхён, чем заставляет Чона хохотнуть и припасть головой к коленке, вздыхая, потому что он полностью разделяет это чувство, пребывая в не меньшем ахуе от того, что только что произошло. — Ты не только Бог виноделия, но и Бог секса. — Словил экстаз? — Увидел звезды перед глазами. — Обращайся, — весело бросает Гук, поднимается на ноги, стягивая неприятно липнущий латекс, и выбрасывает в урну у двери. — Это намек на продолжение? — недоуменно спрашивает Ким, не желая вообще шевелиться, а вот смотреть за идеально выточенным чонгуковым телом готов хоть вечность. Чонгук не отвечает ничего, подходит к шкафу, который стоит дальше от дивана, и выуживает оттуда два махровых белых полотенца, подходя ближе, улыбается своей потрясающей кроличьей улыбкой, смахивает спавшие на лицо прядки и протягивает Тэхёну руку. — Можем устроить его в джакузи, готов на еще один заход? И кто такой Тэхён, чтобы отказаться от божьего дара?

***

      Утро Джина начинается с недопитой вчера бутылки вина, которую он в одиночку старался прикончить в компании рамена, кимчи и первой части Тихоокеанского Рубежа, после которой к нему во сне пришло как минимум десять монстров-кайдзю, сносящих на своем пути все существующие в округе здания. А вишенкой на торте было падение Эйфелевой башни, что находится в нескольких сотнях километров от Бордо. Да он проснулся в поту, когда обломки массивных железяк придавили его своей массой. И какого было его удивление после того, как он снова посмотрел на пустую кровать брата? Ноль. Нисколько не удивился. Даже улыбнулся, забыв про картинки из сна и ощущение страха. Время на часах тоже порадовало и отсутствие головной боли, потому он в десять часов утра решил заказать завтрак и вместо черного кофе допить красное сухое, все равно за молоком так и не сходил, так что смысла в горькой жидкости нет никакого. По телевизору не идет ничего интересного: новостные программы да сериалы без субтитров. Можно бы, конечно, посмотреть Холодное сердце на французском, все-таки он этот мультфильм знает до разобранных цитат, но предпочтение отдается обычному музыкальному каналу с клипами, а внимание уделяется цветущим виноградникам за окном. Идеальное утро. — Вино с утра? — визжит непонятно откуда выросшая фигура брата, прямо над ухом, и упомянутое вино под звенящий испуганный вскрик тут же оказывается расплесканным по белой сокджиновой футболке, впитываясь яркими бордовыми пятнами на груди. — Ты совсем ахуел так подкрадываться? — пытаясь отдышаться, выпаливает Джин, а Тэхён тем временем не может остановиться и истерически ржет, сгибаясь пополам и оседая на пол, потому что не попадает задницей в кресло. — Тебе, блять, смешно? Я чуть дух не испустил! — Хён, ты такой пугливый… я вообще не старался тебя напугать, — тяжело вздыхая, еле выговаривает младший, — Ты меня удивляешь, Джин-и, не думал я, что вернувшись после жаркой ночки, увижу своего хёна с бокалом в руке. Алкоголизм вылечить сложно. — Да я по тебе это знаю, алкоголик хренов… Блять, Тэ, мне же ее не отстирать теперь! — ноет Джин, убирая бокал на стол, и пытается чудо-пальцами вытереть въевшиеся красные пятна, — Любимая футболка. — Забей, новую купишь или можешь мою взять, у нас одинаковые. — А ты чего такой добрый и счастливый, да еще и в десять утра? — с подозрительным прищуром спрашивает Джин, пробегаясь по помятой одежде изучающим взглядом, — Не уж то… — и замечает красные виднеющиеся пятна на коже шеи, — Блять, серьезно? — Тэ улыбается широко и прикусывает губу, уводя взгляд в работающий телевизор, — Ебать не встать! Как ты смог? — Ловкость рук и никакого мошенничества, — говорит с видом знатока и демонстрирует игривые пальчики, сжимая и разжимая кулаки. — В твоем случае ловкость бескостного языка… давай рассказывай, мне интересно. И Тэхён, полный воодушевления, наливает себе порцию вина, удобно устраивается на кресле и просто рассказывает, как всегда рассказывал брату о своих ночных приключениях, не забыв упомянуть и инцидент с миссис Чон. А Джин, на удивление, нос не воротит, слушает до конца и ахуевает внутри, потому что Чонгук вдруг решил рассказать, откуда вообще знает про существование Тэхёна, да еще и устроил три выматывающих захода, что описаны были сухо, но возбуждающе даже для традиционного Джина. — Веранда, джакузи и кровать… Ну вы и кролики, блять! — заключает Джин, нервно проглатывая вино, — И все три раза до конца? — без заминки спрашивает старший, не зная, хочет ли слышать такие подробности или нет. — На сухую, но да, три раза, — с усмешкой отвечает младший, прокручивая бокал в пальцах, к которому не притронулся ни разу, в то время как Джин наливает себе уже третий за утро, все еще сидя в заляпанной футболке. — Больше он ничего не сказал? — аккуратно спрашивает хён, получая отрицательное покачивание головой. И в мыслях своих пьяных не особо понимает, как лучше поступить, все же они тут только третий день, а его план реализовался не совсем до конца, хоть заметные подвижки в уменьшении употребления алкоголя и отсутствие случайных половых связей со стороны младшего есть. Да и мыслит он крайне рассудительно сейчас, думает больше, чем было до этого и хоть какую-то ответственность показывает, расспрашивая о планах и предлагая сходить все же в спа-центр, чтобы отбить потраченные деньги. — И что думаешь насчет мистера Чона? — снова возвращаясь к теме со случайностями, продолжает расспрос хён, согласившись до этого сделать заказ на спа-процедуры, — Будешь дальше клинья подбивать или повесишь ярлык единоразовости? — По правде, я немного боюсь к нему подойти с этим разговором, — вздыхает, поджимая губы. Ну хоть боится, а это значит, что не все равно, что переживает за чужие чувства, такого никогда еще не было, всегда было плевать и отпускалось на самотек, покрываясь непробиваемым игнором со стороны Тэхёна. — Мне он нравится не как тело, как это было с другими раньше, а как личность, которую хочется узнавать и в которой хочется тонуть. Ну типо… сам подумай, я спросил у него, как будет перевод фразы «я хочу тебя себе», он ответил, позже сказал, что давно меня знает, что намекал периодически, пока мы тут были, что тоже хочет меня… Не думаю, что для него это что-то значило, что это не просто горячий перепих. Разве что-то может с этого начинаться? Выглядит все, как будто нам обоим просто надо было снять стресс, хоть он и был нежен, да и утром всего лишь записку с извинениями, что надо было срочно уйти, оставил. — Откуда тебе, мой дорогой братик, знать с чего начинаются отношения? — И то верно, но… — он убирает свой полный бокал на столик и упирается локтями в колени, опуская подбородок на сплетение пальцев, — Но разве в дорамах не так? Там вообще вся романтическая линия развивается довольно-таки долго, там поцелуй главных героев ждать надо до седьмой тире десятой серии, когда в сезоне их всего двенадцать. — Ты сейчас реально о дорамах думаешь? — недоуменно спрашивает хён, мельком бросая взгляд на пустую бутылку вина, — Господи, Тэ, ты серьезно? — Ну, а что еще мне остается, если опыта нет? — Просто пойти и поговорить? Не? Не канает? — Тэ вздыхает, — Давай тогда по-другому, поучимся на ошибках твоего лучшего друга. Вспомни Хосока, сколько он подкатывал к Юнги? — Долго, — перманентно отвечает Тэ, поникнув головой и сделав такое грустное выражение лица, что кажется, будто кто-то умер. — После какого свидания они стали парой? — Пятого, — без энтузиазма. — Через сколько они разошлись? — Через пол года. — Отлично, а теперь давай вспомни… — Чимин. — Да, его… где они познакомились? В Италии, чисто случайно, — Джин уже сам отвечает на вопросы, ибо медлительность младшего подбешивает, а пьяный мозг хочет генерировать мысль быстро, пусть язык и запинается слегка, — Они переспали по пьяни в рождественскую ночь, в отеле, где случайно оказались соседями по номерам, а после вернулись в Корею и спустя какое-то время снова встретились по невъебической случайности в компании Минов, где Юнги просто решил документы матери занести. И где они теперь? Два года, да? И пока не планируют расходиться. Гоняют в отпуск вместе… Чимин Юнги даже бухать с тобой отпускает, а сам занимается своим стартапом, пока вы оба пьяные не заваливаетесь и не бунтуете, а он вас потом откачивает всю ночь, а на утро даже суп варит и на пары подвозит. — Чимин охуенный, я бы ему сам дал. — Тебя потом Юнги колом в жопу накажет, если узнает, что ты такое фантазируешь. — И то верно, хорошо, что он не в моем вкусе, а я не в его. — Ты только что сказал, что дал бы ему, не? — Ой, да забей, с Чонгуком все равно не сравнится. Эх… — этот многозначительный вздох заставляет Джина закатить глаза. И почему он только потакает этому страданию? Почему так старается переубедить и дать пинка под зад, хотя сам из брата хотел монашку сделать? И какого хрена Джин думает открыть стоящую с первого дня на столе бутылку розового вина, чтобы набраться побольше? Они реально поменялись ролями? И ведь идет за штопором на кухню, оставляя Тэхёна наедине с телевизором, а когда возвращается с открытой бутылкой и чистым бокалом, видит, что брат… блять, шмыгает носом и утирает слезы с глаз, свернувшись калачиком на заправленной кровати. — Эй, ребенок, ты чего? — быстренько скидывая ношу на столики, взволнованный резкой сменой настроения Джин подбегает ближе, усаживаясь на колени и протягивая к стекающим по щекам слезинкам свои теплые пальцы, чтобы смахнуть, — Никогда не видел, как ты ревешь. — и эти слова делают хуже, потому что рыдать начинают навзрыд, отворачиваясь спиной к Джину и сгребая покрывало в охапку, чтобы заглушить звуки. — ТэТэ, давай выпьем, м? Станет легче, а потом пойдем в спа, хорошо? Расслабимся в бассейне с шампанским и полежим под руками массажистов, слышишь? — Заказ делают за сутки, — сдавленно бурчит под нос, — Мы можем пойти только завтра. — Хорошо, я сделаю на завтра заказ, а сегодня мы можем испытать наше собственное джакузи, — и кажется, Джину не стоило произносить это триггерное слово, ибо после упоминания джакузи, рев стал слышнее, глухой даже услышит, если будет стоять под окном. — Тогда пошли прогуляемся до рынка, купим фруктов и сувениров, отец просил привести ему тарелку в коллекцию, пошли, а? — Арбуз купим? — заплаканная моська, выглядывает через плечо. — Купим, все что захочешь купим! И я тебе еще кое-что расскажу, из-за чего ты будешь скорее злиться на меня, чем рыдать из-за… — Не продолжай, я понял, и злиться не хочу. Джин, конечно, не уверен, что он не захочет, наблюдая эмоциональные качели Тэхёна, но это вселяет какую-то надежду. Да, ему определённо стоит рассказать о причине пребывания именно в этом гостиничном комплексе, учитывая то, что это является заключительной частью всей истории с Чонгуком, о которой хотелось бы все-таки умолчать до нужного момента, но вот этот «нужный» не всегда понятно когда наступает. Как говорил какой-то писатель-любитель: нет таких понятий «не время» и «не место», всегда вовремя и там, где необходимо. И Джин склонен сегодня верить этим мыслям, оправдывая тем самым свой порыв. Потратив час на прием душа и сборы, они выходят на улицу, где солнце печет не переставая с идеально чистого лазурного неба и нагревает асфальт до такой степени, что чувствуется, как горит кожа стоп в сандалях на босую ногу. Джин вспоминает, что в нем пол литра вина, когда открывает дверцу водительского сидения кабриолета, из-за чего бросает ключ зажигания Тэхёну и подталкивает его на свое место, чтобы тот сегодня поиграл роль водителя, ибо ни капли не выпил. — Надеюсь, ты нас не угробишь, — добродушно и подбадривающе говорит Джин, вваливаясь на пассажирское и натягивая очки на глаза. А Тэхён со звонким цоканьем заводит двигатель, нажимает на предполагаемую кнопку, которая должна запустить механизм с крышей, тыкает по кнопкам радио, останавливаясь на одном из знакомых каналов, и трогается с места. — И куда нам ехать? — Про навигатор они оба забыли, но пока песчаная дорога до ворот не закончилась, есть время решить этот вопрос, — Хён, вбей адрес рынка, пожалуйста.

***

      Неделю назад. — Здорова, хён, — бросает Юнги с порога, скидывая свои тапки в первый попавшийся угол, — Где малой? — Тэ еще не вернулся, я хотел с тобой кое о чем потолковать… чай или кофе? — они заходят в узкую кухню, Юнги сразу же падает на стул, поднимая свои ноги на второй свободный, вальяжно распластываясь и отказываясь от предложенных напитков. — Если ты про то, что хорош пить, то слышали не раз, пока сами не захотим остановиться, вряд ли кто-то сможет нам это словами вдолбить, — Джин отмахивается, присаживаясь напротив Мина, он и так знает, что ничего не срабатывает, даже показательно вылитая в раковину бутылка дешевого красного вина не стала помехой, чтобы Тэхён напился и уснул. В его комнате и не таких заначек полным полно. — Тогда что? — Ты наплел Тэ про Бордо, он теперь туда очень хочет поехать. Помнится, у тебя есть знакомый, знающий толк в винном отдыхе, не поделишься контактами? — О, серьезно? Ты все-таки решился туда сгонять? — недоуменно спрашивает Мин, даже спускает ноги на пол и наваливается на стол всем телом, — Я там был в двух местах, и представь, какого было мое удивление, когда я узнал, что оказывается, внук владельца второй винодельни ассистент профессора Кона, который, кажется, и у тебя когда-то лекции вел, ну такой старичок с седыми волосами, помнишь? — Джин задумывается, потирая висок, а позже кивает, припоминая профессора с такой фамилией, — Я, конечно, не особо с этим внуком контактировал, мы с Чимином больше с дедушкой Го тусили, чем с Чоном, но и он к нам пару раз на пир приходил. — Чоном? — Да, Чон Чонгук, его так зовут, сам я на его лекциях не был, мы позорно пропили всю неделю, когда он у нашего потока вел семинары, а потом я встретил его на винодельне. Дедушка Го сказал, что его внук в нашем универе пары вел и учился. Я охуел, конечно, пошел проверять эту информацию непосредственно к Чонгуку, а он угорал с меня и Тэхёна, который все же сходил на его пару, но благополучно все проспал. — Господи, Тэ неисправим! — прикрывая глаза, возмущается Джин. — А самое интересное, что Чонгук расспрашивал меня о Тэхёне тогда, и пьяный мой язык не умеет хранить ничего, неся всю ересь, которую только вспомнил мозг. Спасибо Чимину, что вообще забрал меня оттуда, иначе я не только личную жизнь Тэхёна, но и все номера счетов и телефонов Чонгуку бы растрепал. — Так он был заинтересован в Тэ? — удивленно. — Не понял, заинтересован ли, но если он приглашал меня в следующий раз приехать к ним чуть ли не бесплатно, но только если я малого с собой приволоку, то это очень даже смахивает на нечто подобное. — А Тэхёну ты это рассказывал? — Вроде бы да, но имя я точно упоминал, или нет? — Юнги трет бровь, вспоминая, — Господи, мы потом так много раз пили, что кажется выжгли алкоголем весь мозг. Тебе лучше спросить у Тэ. — Алкашня, сколько уже можно? — Пока не сдохнем? Студенчество надо проматывать так, как душе угодно, ты со своими старческими замашками, хён, так никогда жизни и не почувствуешь, — укоризненно бросает Юнги, понимая, что за эти слова ему ничего не будет. Джин тот человек, который принимает критику в любой форме и делает так, как ему угодно, плюя на чужое мнение, потому что знает себя лучше кого-либо другого. Юнги это ценит и восхищается, но не подшутить не может, — Думаю, тебе надо поговорить с Чонгуком, если он, конечно, еще не забыл о существовании меня и Тэхёна, номер сообщением скину. — Да, было бы не плохо. — Только скажи ему сразу, что ты брат Тэ, авось и бесплатно вас примет. Там какая-то отдельная любовь к корейцам, дедушка Го даже нам с Чимином скидку сделал, да еще и сверху несколько ящиков вина подарил. — Которые вы с Тэхён благополучно выпили, — подначивает Джин, усмехаясь. — Нихера, они так и стоят на черный день, — возмущается Мин, но хохочет, а Джину вот мало в это верится, — Если Тэ узнает об их существовании, только стекло и останется напоминанием об офигенном отдыхе в Бордо. Так что держи рот на замке и не спонсируй его алкоголизм, — ну хоть одна умная мысль вырвалась из рта этого злостного алкоголика. Действительно, лучше бы об этом никогда не упоминать.

***

      — Я убью этого придурка, — сквозь зубы цедит Тэхён, экспрессивно нарезая свой кровавый стейк и натыкая на вилку. Они сидят на открытой террасе небольшой закусочной у заправки уже час, и чтобы начать хоть что-то говорить, Джину нужно было время собраться с мыслями, он в итоге и собрался, вываливая все сразу и не давая Тэхёну и слова мимо вставить. Старший ждал более агрессивную реакцию на свой рассказ, даже представлял как его намереваются линчевать, но Тэхён злится больше на Юна, чем на самого Джина. — И ты позвонил Чонгуку в итоге? — Я к нему в компанию пошел, — Тэ вылупляется во все глаза, подбадривая продолжать историю, — Ну что… он меня откуда-то сразу узнал, рассказал все про прелести своей винодельни, пригласил не как туристов, а как гостей… Тэ, мы заплатили только за перелет и машину... и не смотри на меня так шокировано, они к себе вообще туристов приглашать не любят. — Что? — нет, Тэ все расслышал, просто в голове уложить не может. Зачем тогда сайт с ценами на отдых? Зачем прайс с экскурсиями? — У них и так бизнес налажен, а приглашают к себе на отдых они только хороших знакомых и друзей, то что Юнмины туда попали — это некая случайность, Готие было немного стыдно брать деньги, а Юнги не мог уехать не заплатив, настаивая на своем, потому что пиздецки понравилось отношение хозяев. Мне Чонгук сам так сказал, когда мы с ним разговаривали. Отец когда узнал, заинтересовался этой винодельней и даже заключил с ними контракт, который подразумевал закупку вина для приемов и корпоративов на три года вперед. — Ты опять выпендрился перед папой, — поникая всем телом, мямлит младший, — И что это должно было доказать мне? — о, а это тот вопрос, на который Джин не очень хочет отвечать, потому что придётся раскрыть свой план, но раз уж пошла такая движуха, придется быть до конца честным, как и Тэхён с ним, рассказывая обо всем, что происходит в его бешеной жизни. — Что надо браться за ум; что тебе не нужен алкоголь, чтобы быть более свободным; что тусовки — это лишь временное забытье; что ответственность за выбор чего-либо должен нести не кто-то за тебя, а ты сам за себя; что веселиться нужно с толком и что надо ценить все, что делают вокруг тебя люди. — Короче, ты сделал так, чтобы людей вокруг было мало, а алкоголя много, и чтобы он мне надоел, я правильно понимаю? — Джин кивает, Тэхён почти правильно все понял. — И чтобы я, оказавшись в роскошной и дорогущей среде, научился ценить деньги отца, который ни копейки не потратил на этот отдых? — И заметь, ты стал меньше пить и сам подначивал меня окупить отдых активной деятельностью, ты стал задумываться. — зато Джин пьет больше обычного, даже сейчас сидит со стаканом мохито. Работает это в какую-то неправильную сторону, но никто не жалеет, — И больше не думаешь о случайных половых связях, клубах и обществе сомнительных личностей, как было раньше. — Ну потому что я страдаю по Чонгуку, нет? Нахер это все надо, если уже никак не помогает? — Что и требовалось доказать. — Твой план отстой! — злостно бросает Тэ, натыкая еще мяса на вилку, — Но он, блять, сработал, даже стыдно, что мы живем тут бесплатно, — да, Джину тоже из-за этого немного не по себе, но учитывая выгодный для винодельни контракт с рекламной компанией Кимов, это очень даже неплохая плата. — Он сработал не так, как я рассчитывал, я понятия не имел, что тебе настолько понравится мистер Чон. — Так он еще тогда Юнги обо мне расспрашивал? — Тэ задается не по теме, а Джин лишь пожимает плечами, потому что не особо знает в каком именно контексте о Тэхёне спрашивали, — Надо все-таки поболтать с Чоном, слишком запутанная ситуация. — Только не накидывайся на него с порога со своей агрессией, он хотел как лучше и поддержал мою идею. Он захотел научить тебя наслаждаться алкоголем, а не пропускать рюмку за рюмкой, преследуя единственную цель — нажраться в говно. — У него это получилось, он точно промышляет божьей магией, — обреченно вздыхает младший, залпом выпивая стакан воды, — Даже сейчас я пью просто воду, как я до такого докатился? — Ты за рулем, — говорит очевидную вещь, усмехаясь.

***

      Тэхён не знает на что надеется, когда аккуратными кубиками нарезает сочную хрустящую мякоть спелого арбуза, когда укладывает кусочки в миску и покидает гостиницу, когда медленно плетётся к задней части особняка и заворачивает на знакомую дорожку под сенью зеленых деревьев, безмолвно существующих защитной стеной от нежелательных проходимцев. Он не надеется, постучав трясущимся кулаком по двери в половину шестого вечера, когда ресторан вот-вот должен открыться, что на пороге он увидит нужного человека, с которым уже больше часа строил всевозможные диалоги в своей голове. И к счастью или к сожалению, так и происходит, внутри никто не торопится, после второго более громкого стука тоже. С поникший головой и каким-то болезненно облегчённым выдохом он делает шаг назад, едва не заваливаясь к земле и не роняя миску с арбузом на плитку тротуара, но вовремя напрягается и не дает произойти потере, медленно выпрямляясь и осматривая дорогу под ногами. В душе как-то колко и неприятно, все же он хотел бы увидеть и поговорить в непринуждённой обстановке наедине, а сейчас неизвестно, где искать до жути занятого наследника винодельни. Не идти же в ресторан и не ждать там на ступеньках, когда ему откроют двери и впустят внутрь в качестве посетителя. Возможно, потому он и поднимается обратно в холл особняка, заныривая в коридор, ведущий к бассейну, и останавливается у развилки. Откуда-то приятно тянет готовкой пищи, любопытный нос сам тащит в другую от бассейна сторону и приводит как раз к кухне, где трудятся три человека в белых фартуках и с колпаками на головах. Должно быть, именно здесь и происходит приготовление всех тех потрясающих блюд, что им с Джином приносят на завтрак, обед и ужин. — О, неужели, — стонет кто-то справа от входа, когда Тэхён делает шаг внутрь кухни, — Мы уже устали ждать! — к нему подбегает низенькая женщина преклонного возраста и без предупреждения забирает у Кима его миску с арбузными кусочками, а тот даже не успевает среагировать от бешеной скорости этой седовласой мадам и лишь вслушивается в ее жуткий английский акцент, пытаясь хоть что-то уловить, — Сольмио, десерты можно начинать делать! Арбузы приехали! — она демонстрирует самому пухлому мужчине тэхёнову миску, а он вот не знает: вступиться и забрать или просто позволить им продолжать свою работу. — А почему так мало? — возмущается тот самый Сольмио, пренебрежительно заглядывая сначала в миску, а после и на Кима, — Мы заказывали три штуки, а тут только несколько выстраданных кусочков! — Сольмио, оболтус! — она отвешивает подзатыльник неожидавшему такого жеста повару, а тот лишь глупо морщится и цокает, вываливая все содержимое в нечто похожее на блендер, и дама продолжает уже на французском, — Простите, мистер Чон, не обращайте внимание на моего непутёвого сына, он иногда не следит за языком, — и из всего сказанного Тэ вылавливает только обращение — «мистер Чон», и хочет было возразить, открыв рот, но его перебивает снисходительный голос откуда-то сзади: — Ничего страшного, миссис Толли, просто продолжайте свою работу. Тэхён резко разворачивается, не скрывая удивления на своем лице, встречается с глазами Чонгука, улыбающегося слишком весело, но мгновение спустя вспоминается, что тэхёнов арбуз нагло приватизировали для целей кухни. Чон никак не комментирует, уходит в сторону коридора, откуда неожиданно для Тэхёна вынырнул минутами ранее, аккуратно вытаскивает из сетки с тремя арбузами самый приглянувшийся, затаскивая два остальных на кухню, и указывает на прибывший товар суетящейся и явно смутившейся миссис Толли, объясняя на французском, что вышла небольшая ошибка, а понял этот посыл Тэхён по заметно покрасневшему французскому лицу пожилой женщины и громогласным извинениям на ломанном корейском. Заметив неловкость, Чонгук успокаивает неугомонную женщину и, подхватив арбуз под правую руку, левой аккуратно хватает Тэхёна, чтобы вывести из кухни и утянуть к черному выходу, что расположен совсем недалеко от жилой пристройки за особняком. Тишина, сопровождающая их, пока они следуют по плиточной дорожке, немного напрягает. Откуда-то у Тэ вдруг появился страх, они все же остались наедине, но говорить Ким не решается, из-за чего и корит себя внутри, придумывая с чего начать, не о погоде же болтать? После ночи они и словом не обмолвились, уснув в обнимку, а сейчас как-то неловко и боязно, но жест, приглашающий войти внутрь дома и сопровождающийся лукавой улыбкой, немного усмиряет дрожь, но лишь немного. Благо Чонгук минует веранду и уводит сразу на кухню, молча опуская огромный арбуз в раковину и включая воду. Тэхён так и стоит в дверях, бросая взгляд на все что угодно в интерьере просторной кухни, но не на хозяина помещения. Подмечает, что и гарнитур, и стулья, и ковер с напольным покрытием, все точно такое же, как в номере Кимов, вчера времени не было рассмотреть все досконально, они ведь ограничились только ванной и спальней в полумраке, да и кто будет смотреть на мебель, когда рядом такой горячий и возбужденный молодой человек? Воспоминания играют злую шутку, Тэхён даже чувствует, как начинает краснеть там, где очень сильно палевно, и твердеть там, где не надо, ибо на нем едва ли широкие джинсовые шорты и заправленная в них белая футболка. Чтобы немного отвлечься, задает наитупейший вопрос сквозь шум воды, из-за чего приходится повысить голос: — Вы всю мебель для гостиницы и дома в Икея закупали? — Чонгук выключает напор воды, принимаясь обтирать арбуз полотенцем. «А вчера он так же обтирал мен… Тэхён, не думай об этом!» — кричат назойливые мысли. — Нет, это дело рук местной мебельно-ремонтной компании, которая инвестирует в нашу винодельню, — буднично говорит Чонгук и улыбается, вытаскивая арбуз на столешницу, достает нож и втыкает его в самую середину. Слышится звонкий хруст, и трещина от прокола расходится сразу по всей окружности кожуры, выпуская свежесть спелой ягоды по всему помещению, — Вау, не прогадал! — восхищается, а Тэхён подходит ближе, чтобы улучшить обзор на резвые движения умелых рук, — Попробуешь? — Чон отламывает кусочек из самой сердцевины, протягивая его Тэхёну, выжидающе глядя в глаза, а Ким, абсолютно осознавая, как это будет выглядеть, убирает руки за спину, медленно наклоняется за предложенной сочащейся сладостью и губами обхватывает небольшой кусок по самые чонгуковы пальцы, звонко засасывая в рот и распахивая глаза, потому что очень свежо и приторно, им с Джином арбуз не такой сладкий попался. Только вот увлеченный пережевыванием Тэхён не замечает, как вылупился на него Чонгук, и что еще чуть-чуть и половина арбуза свалится на пол, а это будет куда большей потерей, чем та миска на кухне. — Осторожно! — кричит Ким, выставляя руки и поперхиваясь, Чонгук моментально вылетает из оцепенения, подхватывая половину и спасая от падения, — Ты чего? — Лучше не делай так, когда в моих руках нож, — едва ли четко проговаривается, Чон переводит спутанное внимание обратно на куски и разрезает их на кубики, чтобы позже переложить на огромную тарелку. И делает все настолько быстро и ловко, будто имеет силу скорости, а на деле — просто пытается отвлечься от провоцирующего на непотребства Тэхёна, — Присаживайся, я должен извиниться за инцидент на кухне, лишили вас… — Тот арбуз был для тебя, — перебивает Тэхён, усаживаясь на высокий барный стул у островка, а Чонгук замирает, направляя указательный палец на себя и тихо переспрашивает, — Да, я тебя там искал, это был предлог, чтобы поговорить кое о чем, — нет-нет, а поднять разговор нужно, как бы не хотелось этот момент отсрочить. — Так… и о чем же? — Чонгук присаживается рядом, передавая Тэхёну вилку, которую он сразу же забирает. — Зачем на сайте цены, если вы не берете деньги с постояльцев? — не об этом, конечно же, хочется узнать, но подвяза вполне себе сносная, не такой неловкий вопрос, как те, которые крутятся роем жужжащих пчел в голове. — У нас есть разрешение на предоставление услуг гостиницы, потому создан сайт, — Чонгук усмехается, накалывая один кусок на вилку и опуская в рот. На самом деле, он не такие вопросы ждал, но судя по всему, Джин своему брату приоткрыл завесу тайны и больше хранить это в секрете нет никакого смысла, — Раньше мы активно принимали туристов, но после ужасно вандальных компаний свернули лавочку и работаем только с экскурсиями по винограднику для приезжих, с дегустацией в ресторане, ну и, конечно же, производим и продаем вина здесь и за границей. Этого достаточно, — Тэхён понимающе качает головой, беря пальцами ярко-розовый кубик, — Я же тебе вилку дал, — хмурясь, ворчит Чонгук, а Тэхён лишь улыбается, облизывая пальцы, совершенно без какого-либо подтекста. — Мне неловко, от того, что мы живем у вас на птичих правах, честное слово. Как можно незнакомых людей просто приглашать в свой дом? — Чонгук продолжает хмуриться, потому что Тэхён явно говорит ерунду, к тому же, еще вчера было указано на то, что они заочно знакомы. — Мне все рассказали, но я все равно чувствую, что нагло пользуюсь вашим гостеприимством, это как-то неправильно, — Ким старается вложить всю свою искренность, потому что на самом деле считает так, как говорит, хотя раньше преспокойно злоупотреблял подобным, не чувствуя никакой вины, и просто сваливал в закат, если не один, то с Юнги под ручку, возвращаясь либо домой, либо в квартиру друга. — Почему бы тебе просто не отбросить мысли в сторону и наслаждаться отдыхом, м? Ты вообще не должен об этом думать, к тому же дедушка только рад, когда сюда приезжают хорошие люди, пусть даже на короткую неделю, потому что обычно он большую часть года коротает наедине с командой работников и бочками вина. Это его хобби — приглашать сюда гостей, мы его во всем этом поддерживаем, ему на старости лет не хватает общения и общества. Вы же были у него на мастер-классе, не так ли? — Тэхён кивает, — Он безумно любит делиться своим промыслом с кем-то, и по секрету… — Чонгук понижает голос до шепота, наклоняясь ближе к Тэхёну, будто их кто-то может услышать, — … ему деньги некуда девать, — Тэхён пропускает смешок, а Чонгук продолжает нормальным тоном, — Так что… знакомиться он очень любит, особенно с корейцами. Думай об этом не как о туризме, а как о возможности подарить старику несколько счастливых часов общения с новыми интересными личностями, эта вся оплата, которая от тебя требуется. По большому счету, Тэхён тоже любил знакомиться, но от такого рода знакомства, ему вдруг становится некомфортно, особенно, когда вспоминается, чем каждая подобная попытка заканчивалась. Тогда было абсолютно плевать, всего лишь приключение на ненасытную задницу, всего лишь удовлетворение своих животных инстинктов, всего лишь высокорейтинговое хобби, но сейчас… Сейчас мерзко от своих же воспоминаний, стыдно, что Тэхён весь такой грязный и попользованный сидит тут перед объектом своего обожания и строит из себя хрен пойми кого. Конечно, если так подумать, то все это остаётся далеко в прошлом, уже не хочется повторять этот дебильный опыт, действительно, взялся за голову, хотя раньше отгонял подобные мысли далеко в сторону, закрывал уши и делал так, как теперь уже сильно жалеет. Ведь можно делать все более… правильно? Хотя кто знает как правильно? Только сам человек для самого себя, никто не поможет, пока сам к этому не придешь, вот и Тэхён медленными шагами прётся до истины. — Твой дедушка правда замечательный человек, тебе очень повезло с ним, — без тени сомнения произносит Тэ, смущаясь своего порыва, старается этим задушить самобичевание в голове,  — А что за вандализм тут произошел? — О… дурацкие истории, — усмехается Чонгук, — Последняя произошла как раз после того, как твой друг Юнги уехал отсюда, — Тэхён приподнимает брови, хотя удивляться не должен, все-таки Мин знаком с этим местом, да и сам Тэхён по пьяне распинался про чужие картины, стараясь умолчать о самой запрещённой, — Приехали туристы из Баварии, большая шумная компания. Приехали, в общем-то, чтобы много выпивать и болеть за свою футбольную команду. Разнесли нам одним вечером весь ресторан, им было абсолютно на все плевать, какие там знакомства, вы о чем? Лишь бы подливали без вопросов и вовремя приносили закуски. Хотя, казалось бы, они стереотипно должны любить пиво и футбол, но не тут то было! Они любят шум, бесплатный алкоголь… поправочка… кхм… алкоголь, который входит в стоимость элитного номера в популярном гостиничном комплексе с винодельней, ну и, очевидно, футбол. Первый разгромный матч им простили, а после второго финального дедушка с моим отцом стали выгонять бунтующих и разгневанных молодых людей, выставили счет, а они, плюнув в лицо, ушли к конкурентам на юге Бордо. Ну как-то так? — Чонгук пожимает плечами, а Тэхён даже не знает, что сказать, но его бескостный язык, видимо, знает лучше мозга, потому и вылетает неосознанно и крайне разгневанно: — Вот долбоёбы! — и ведь не сразу понимает, что выплюнул мат, только когда Чон начинает хихикать, осознает, что снова вернулся к роли грешника, потому спешит извиниться, — Пардон за мой моветон, я обычно не могу сдерживать ненормативную лексику, когда вижу очевидное бесчестие по отношению к кому-либо. — Ты только что поменял два амплуа за десять секунд, — хохочет Чон, наблюдая за сменой эмоций на лице напротив, — Ты очень забавный! Что смущает Тэхёна больше: что за ним следят и засекают время или что его только что назвали забавным? Все? Лицо Кима может лишь краснеть в данный отрезок времени. — Я еще хотел кое о чем спросить, но мне неловко… — и смотрит на Чонгука так, словно просит прочитать его мысли, а тот и рад, но вот такой суперсилой не обладает, потому после одобрительного кивка Тэхён прочищает горло, чтобы как можно менее глупо вымолвить, что терзает его всю поездку с Джином до рынка и обратно, — Сегодняшний ночной инцидент был просто порывом гормонального сбоя под влиянием алкоголя или… — Не просто, — перебивает Чонгук и от смешинок, что летали до этого в его глазах, не остается и следа, на их место возвращается черный туман, который Тэхён видел этой ночью под натиском неимоверного возбуждения и желания. — Если, конечно, ты не против? — Тэ судорожно сглатывает, не зная, как вообще правильно на это ответить, а Чон продолжает: — Я обычно не люблю ничего скрывать и стараюсь объяснить все сразу и доходчиво, но твой брат слезно умолял придержать в секрете, что я с тобой по стечению нелепых обстоятельств знаком, и помочь тебя тут немного переучить, рассказав про искусство дегустации как можно подробнее, чтобы ты принял для себя правило наслаждаться, а не попросту забываться, потому что так требует тусовка, — да, Тэхён это уже слышал. — Мне было сложно ему отказать, ведь я, наконец-то, снова смог бы увидеться с тем молодым человеком, кто спал на задней парте после жаркой ночки, и приложить свою руку в попытке привить более менее здоровый образ жизни. Не то, чтобы я прям такой паинька и безгрешный, но почему бы не попробовать открыть мир дегустации и рассказать все прелести распития качественного алкоголя? Нет, ты не подумай, я далеко не интеллигент, я тоже умею материться, тоже раньше пропадал в клубах, да я тырил у дедушки из бочек вино, бухая в одиночку на крыше, когда был несовершеннолетним, — Тэ усмехается вместе с Чонгуком, про арбуз они давно уже забыли, — Я выпил столько вина за свою недолгую жизнь, что уже терпеть его не могу, попроси меня приложиться к бокалу, оно выйдет либо носом, либо рефлюксом по пищеводу, — Тэхён инстинктивно кривится, представляя нелицеприятную картину, — Честно? Я думал, что это хуёвая идея, и Сокджин этим ничего не добьётся, а когда я с тобой немного поболтал, да и сопоставил все истории Юнги, которые он мне когда-то давно рассказывал, с историями твоего брата… Боже, чувствую себя каким-то психологом, честное слово, — Чон хихикает, виновато отводя взгляд подальше от пристального наблюдения со стороны, — Прости пожалуйста, Тэхён, я не планировал ничего такого тебе в голову вбивать, — а Тэхён думает, что здесь вообще не за что извиняться, все, что сейчас говорят — та правда, которую ему пытались донести и Джин, и Чимин, и сам отец, но он никогда никого не слушал, а вот Чонгука хочется слушать и слышать, хочется становиться лучше. Ну точно магией какой-то промышляет. — Все в порядке, продолжай, — Чонгук выдыхает, собираясь с мыслями, чтобы вспомнить на чем запнулся. — А, ну-у… сопоставил я все истории и понял, что тебя не надо переучивать, это все пустая трата времени, нужно просто быть человеком, которому у тебя появится желание поверить, показать на собственном примере, что можно все делать по-другому и получать кайфа больше, чем от пустой попойки и забытья в алкогольной интоксикации, — на последних словах чонгуков голос начинает хрипеть, он откашливается, продолжая, — Так вот, я очень хочу быть таким человеком, потому что… Тэхён, ты мне интересен, твой раздрай на задней парте помог и мне с моим алкоголизмом справиться, у меня есть ресурсы и опыт, как выйти из замкнутого круга. — Только не говори, что ты когда-то пропускал через себя литры алкоголя, — скептично говорит Ким, сводя брови к переносице. — И не только литры алкоголя я через себя пропускал, каюсь, — Чон склоняет голову вперед, делая пристыженное выражение лица. Он уверен, что его посыл был понят, а Тэхён тем временем задумывается, чем же еще грешил этот Бог во плоти, если только не… — Да, блуд меня тоже преследовал, но это все давно в прошлом. Когда увидел тебя помятого и сонного, промелькнувшего мимо меня после той пары, все как рукой сняло. Я не вру, — он выставляет две ладошки вперед, — И, возможно, я твой фанат и тайный воздыхатель на протяжении всего этого времени. Не сотвори себе кумира, как говорится, но вот я сотворил, — он указывает ладошками на оцепеневшего Кима, — А позже даже порывался несколько раз завести разговор в чате, но тупо боялся. У меня даже уведомления на твои профили в социальных сетях стоят, ты пишешь классные стихи и очень красиво фотографируешь, почему ни разу не обмолвился об этом? — Я… ну… эм… — да, очень вовремя проглатывается язык, — Как-то мысль до этого не дошла? — И возвращаясь к твоему вопросу… — о, нет! Только не это! Тэхён уже не уверен, что от переполняющих эмоций и чувств он сможет принять ответ на свой неозвученный вопрос. — Сегодняшний ночной инцидент не был просто порывом гормонального сбоя под влиянием алкоголя, я правда почувствовал себя на своем месте, если для тебя это не так, то позволь мне просто дальше продолжать быть одним из твоих воздыхателей, я не побеспокою твое личное пространство и вообще ты меня больше никогда не увидишь… одно только твое слово и это останется в прошлом, — от этих слов Тэхёну становится как-то гадко больно, до зарождающейся мерзости внутри, а поникшее лицо напротив вообще вызывает необъяснимую дрожь во всем теле. Останется в прошлом? Но этого, очевидно, ни один из них не хочет. Слишком много мыслей было озвучено, слишком много недифференцированных чувств бурлит внутри, просто слишком, а думать вот совсем не хочется, встать, обнять крепко-крепко, поцеловать, поблагодарить за неравнодушие, за уделенное время, наобещать всего и много, а позже обязательно выполнить эти обещания — да, горят жарким огнем именно такие желания. Тэхён Чонгука знает всего несколько дней, но Чонгук Тэхёна знает будто целую вечность. И это настолько четко видно, что складывается ощущение — Ким-то самого себя вообще никогда в жизни не знал, словно то, что с ним происходило, было не с ним вовсе, а с каким-то другим Ким Тэхёном, парнем двадцати трех лет, учащемся на факультете бизнеса. — Чонгук… — выныривая из сложных мыслительных цепочек, еле слышно зовет Тэхён, — Не пойми меня неправильно… — и на этом моменте Чонгук прикрывает глаза, глубоко вдыхая, словно готовится к худшему, — Но кажется, я верю в любовь с первого взгляда, — Тэхён произносит конец фразы с сорвавшейся улыбкой, на него поднимают ошарашенный взгляд, — Знаешь, как в дорамах… только мы с тобой знатно проебались с сюжетной линией, устроив горячую ночку чуть ли не в начале сезона, когда первый поцелуй главных героев приходится на последние серии и является кульминацией всего, — они оба едва слышно смеются, — Но знаешь… — Тэ спускается с барного стула, делая шаг на встречу, аккуратно опуская ладони на полюбившиеся мощные бедра под натянутой хлопковой тканью летних серых брюк, — … я не жалею ни о чем, потому что это лучшее, что со мной происходило за всю жизнь. Хочу продлить эти моменты настолько долго, насколько позволит нам наша история, меняясь в процессе, не потому что так хочет кто-то, а потому что так настроился я, решительно, вместе с тобой, рука об руку, — он многозначительно смотрит в чонгуковы глаза, где расцветает то, что скорее всего и имеется в виду под словом «любовь», — Давай заключим равноценный обмен? — Чонгук смотрит недоуменно, а Тэ прикусывает губу, интригуя, но ждет не долго, отсчитывает в уме десять, продолжая: — Я отдаю половину своего сердца тебе, а ты мне свою половину? — Что? — возмущенно, будто Тэхён только что какую-то глупую херню предложил, хотя да, быть романтиком еще придется поучиться, — Ты совсем дурак? — А? — Тэхён от чужой экспрессии даже назад отшатывается, но попытку убрать руки с бедер прерывают, ловко перехватывая и заключая в цепкие объятия, из-за чего Ким оказывается прямо между разведенных чонгуковых ног. — Я не могу отдать тебе половину! Я всё отдам и твое полностью заберу! Их общий заливистый резкий смех после принятия сказанных слов заполняет просторную кухню на долгие несколько минут. Но позже прерывается, потому что не поцеловать эти желанные губы Тэхён просто не может. Он смерть как об этом моменте мечтал с самого утра, когда его оставили одного в прохладной пустой постели с запиской на подушке. Ощущается этот поцелуй, что по всем законам дорамы должен быть примерно на серии так десятой, таким приятным покалыванием во всем теле, таким необходимым и уместным, дарящим какую-то свободу, но в то же время напрягающим каждую клеточку в организме, потому что запускает сердце синхронно с тем, что с благодарностью отдают в собственные руки, а ты в свою очередь даришь свое, обещая быть родным и рядом. — Le coup de foudre, — горячо шепчет Чонгук прямо в тэхёновы губы, ловя тяжелые вдохи и выдохи. — И как это переводится? — Любовь с первого взгляда, — с улыбкой произносит Чонгук, снова утягивая Тэхёна в поцелуй, во французский поцелуй, жаркий и страстный, такой, что сносит крышу, а блуждающие по пояснице руки, наводящие смуту на Тэхёновой коже, толкают все же на мысль ответить так же горячо, как того требует наливающееся тяжестью где-то внутри возбуждение, которое абсолютно точно обоюдное и желающее поскорее быть принятым во внимание. — Устроим дегустацию прямо на этом кухонном столе? — Мысли читаешь. И кажется не только мысли, Тэхён язык прекрасного, рельефно сложенного тела тоже умело прочитывает, синхронизируясь на одной волне, даря потоки нервных импульсов, что так хорошо расслабляют загруженный разговорами мозг, на которые именно сейчас фиолетово похуй. Что? Почему? Из-за чего? Когда? Все мимо, они знакомы вечность, они нашли друг друга, они почувствовали эту яркую искру с первого взгляда. Они встают на новый путь, вместе, рука об руку, они будут счастливы столько, сколько позволено пресловутой судьбой, потому что после произошедших событий в нее сложно не поверить. Наверное, не стоит даже говорить, что Тэхён ни на какой Лазурный берег не поедет, но отправит туда Джина, чтобы не терять деньги за бронь, потому что папа настучит по голове, ведь за Ниццу они заплатили. А хён с радостью поедет, не желая больше видеть эту до жути сопливую парочку, и наконец-то почувствует себя не правильным старцем, а отжигающим под ночным небом в пляжном клубе молодым тусовщиком. Да и алкоголя в себя закидает столько, что еще неделю после отдыха будет отлеживаться и восстанавливаться, осознавая, что все-таки лига младшего брата настигла и его. Ибо приходить в себя он будет в квартире мега-талантливого музыканта, имя которому Ким Намджун. Ну точно поменялись ролями! Но рано или поздно через подобный опыт каждый должен пройти, чтобы не повадно было.

***

      Чуть ли не с ноги открывается дверь, ужасно громко ударяясь о стену, Тэхён немного не подрасчитал с силой, зато получилось эффектно, особенно в купе с поникшим и разочарованным на грани истерики и слез лицом. Чонгук как стоял у стола, так и замер с трубкой стационарного телефона у уха, пробегаясь взглядом по всколоченному образу молодого человека, неожиданно появившегося в дверях его офиса. — Простите, я перезвоню чуть попозже, — насколько можно вежливо говорит Чонгук, убирая телефон на место, и аккуратно подходит к проему, где застыл Тэхён, который вот-вот разрыдается, — Не сдал? Тэхён ничего не отвечает, просто опускает голову ниже и начинает шагать к полюбившемуся диванчику, на котором проводил последний месяц подготовки к выпускным экзаменам в университете, терроризируя своими вопросами занятого Чонгука, который из-за этого даже перенёс поездку к дедушке на винодельню, только бы помочь Тэхёну вместить в голову весь материал. Плюхнувшись на мягкую сидушку, Ким прикрывает глаза ладонями и начинает тереть до покраснения, а Чонгук вот ни жив ни мертв, боится спросить, что произошло, чтобы не потревожить и без того шаткий эмоциональный фон своего любимого студента, который так усердно учился, а сейчас на грани фантастической истерики. — Тэ? — Чонгук присаживается на корточки, укладывая ладони на тэхёновы коленки, медленно поглаживая, — Может быть выпьешь чего, м? Снова привезли твой любимый сидр, будешь? — пусть теперь алкоголь они стараются пить только по праздникам, но когда очень грустно и ужасно противно на душе они тоже не отказывают в желании, таких моментов не много, но они были, как сейчас например. — Я больше не смогу, — бурчит в ладони загнанное учебой ненаглядное чудо, — Гук-и, это все, конец! Я больше не смогу пинать балду, мне придется работать! — Чонгук вот нихуя не понимает, что ему пытаются сказать, — Лафа закончилась, блять, — вскидывает руки вверх, теперь он говорит агрессивно, а Чон может лишь хмуриться, продолжая выводить узоры пальцами, — Фенита ля комедия! Прощай, студенческая жизнь, привет, стажировка, а там и работа в рекламной компании отца! Гук-и, ты ведь меня теперь увидишь только ночью ужасно уставшим, понимаешь? И утром ужасно сонным! Все потому что Джин решил поехать в эту чертову Японию доучиваться там! Все из-за этого Намджун-хёна, из-за него ко мне на плечи дохера обязанностей свалится! — медленно, но верно до Чона доходит драматичность всей этой сцены, он даже улыбается, а Тэхён на реакцию возмущенно бросает: — Чего лыбишься, директор Чон! — Господи, Тэ… — Я сдал эти конченные экзамены на пятерки, понимаешь? Я никогда ничего не сдавал на пятёрки! Мой средний балл теперь четыре и два, директор Чон! Мне придётся работать двадцать четыре на се… Договорить агрессию Чонгук не дает, затыкая грубо, но со вкусом недавно выпитого кофе с карамельным сиропом. Тэхён поддается уловке, сразу же сгребает, теперь уже, чёрные более короткие волосы на чонгуковом затылке своими трясущимися пальцами, потому что с экспрессией явно переусердствовал. И по всем ощущениям приходит осознание, что такой талантливый актер в нем когда-то погиб, отдав свою жизнь познанию бизнеса. Хотя, еще не вечер? Все же ещё впереди. — Поздравляю с успешной сдачей выпускных экзаменов, Ким Тэхён! — резво бросает Чонгук, быстро чмокая расплывшиеся в улыбке губы, — Я в тебе не сомневался, не зря же мы сутками напролет учили весь материал. — Все благодаря тебе, без тебя меня нет, ты же знаешь, — произносит мягко, так, что хочется растекаться лужицей розовых соплей по полу, Чонгук из-за Тэхёна стал уж слишком разнеженным и податливым, — Я уже заказал столик во французском ресторане, отпразднуем начало тяжелых трудовых будней, которые я получу вместе с дипломом? — Господи, не преувеличивай. Тебя будто на каторгу отправляют. — Самостоятельная и взрослая жизнь — это и есть каторга. — Но рядом с тобой же я, поможем друг другу с этим справиться. — Мерси, директор Чон. — Спасибо в карман не положишь, будущий директор Ким! Особенно учитывая то, сколько бессонных ночей я был твоим личным репетитором, — Чонгук загибает сразу два пальца из ряда причин, за которые он должен получить более существенную оплату, репетиторство одна из них, ему пришлось здорово повозиться, поднимая все конспекты еще со времен своей учебы в магистратуре, — Сколько из-за этого нервных клеток потерял и как сильно покалечил свой желудок энергетиками. Ага? — Напомни мне об этом после ужина, я отплачу самой дорогой монетой, — с прищуром игриво тянет Тэхён, пробегаясь пальцами по чужому подбородку и шее, останавливаясь на ямочке между ключицами Чонгука, едва выглядывающей из-под ворота черного лонгслива. — Какой же? — спрашивает недоверчиво, все еще удерживая не загнутый мизинец на правой руке и смотря исподлобья, а Тэхён этот мизинец обхватывает своим и укрепляет сверху печатью обещания, произнося шепотом, будто по секрету, на ухо: — Той, что страстная любовь.