Не побоявшись солнца, вышел он на свет

— Он сумасшедший. Ты — сумасшедший, Тарталья, — процедил Кейя, опрокидывая в себя очередной бокал с вином. — Ты только сейчас это заметил? Чайлд уже жалел, что решил рассказать своим собратьям о самом прекрасном событии за последнюю сотню лет. Лучше бы он поделился этим с кем-нибудь другим, например с… Ах, точно, ему особо-то и не с кем поделиться, и ведь из-за этой причины он и пошёл к двум знакомым вампирам. Конечно, прийти без приглашение в таверну и чуть ли не с порога раструбить о своих отношениях с божеством — это надо уметь! — Чайлд, — начал Кейя, отложив пустой бокал от греха подальше, — я тебя уважаю, мы тебя любим и всег— — Я бы поспорил, — вставил Дилюк. — И всегда готовы поддержать, — не смотря на бухтение со стороны, выделил капитан. — Но! Не будем забывать, что ты говоришь о божестве, да не простом, а золотом в прямом смысле. Он — бог света, буквально живое солнце. Тебе не кажется это м-м-м, — мужчина пожал плечами и прыснул, — опасным? Да, Чайлд был вампиром, да, божество, в которое он влюблен имеет силу света, но как было написано в тех приторных романах, которые он сжигал со скуки — сердцу не прикажешь. Правда, было бы здорово, если бы сердце ещё и функционировало… Ну, да ладно, все мы не без особенностей. Бог света, существо, в котором содержится сила самого солнца, его сила способна осветить наверное весь мир! И хотя Чайлд был вампиром, его клану повезло в отличии от других, солнечный свет не сжигал его кожу, нет, он не был полностью безвредным, скорее имел незначительные ожоги. Но это ли проблема, когда ты по настоящему счастлив? Тарталья верил что нет. — Так или иначе, я и не надеялся на ваше понимание, — парень с досадой хмыкнул и отвернулся от собеседников. Сложив руки на груди, он с высокомерием смотрел куда угодно, но не на них. Вон: фикус на полке! Уж лучше фикус, нежели очередные «пьяные» нравоучения коллеги по оружию. — Послушай, — уже хотел вразумлять Кейя, но рука Дилюка хлопнула его по плечу. «Не послушает», — мысленно передал хозяин заведения. И Альберих понимал это, он прекрасно осознавал, что если Тарталья что-то решил, то своё мнение он не поменяет, скорее просто перестанет слушать другую точку зрения. Кейя лишь закатил глаза и вздохнул, сколько умных мыслей в стену не бросай — умнее она не станет. — Хорошо, ты ведь понимаешь, что Материя тебя прибьет? О, или что ещё более вероятно, сам Космос уничтожит тебя. — Ох, подожди, — Тарталья хлопнул себя ладонью по лбу, — я ведь должен познакомиться с будущим зятем! — Зятем? М-минутку, ты сейчас верно шутишь, — Альберих уже ловил третий или четвертый шок за час. — Ты хочешь сделать что? — Его скорее прибьёт Луна — сестра этого света, — безучастно вставил Дилюк, хотя внутренне напрягся, ибо Чайлду грозила смерть от сильных мира сего. Уж что-что, а вампиры богам не ровня, даже на миг. Странные, несуразные, противные (про себя добавил Рагнвиндр) кровопийцы, чьё существование держится на охоте на ещё более худших существ — людей. Почему божество света вообще глянуло на этого идиота Тарталью? Шутка? Интерес? Может… а может и не может. Дилюк не хотел лезть в личную жизнь других, но хотя бы призрачный намёк об опасности он кинул, так, просто для приличия. — Ладно, прощайте, пойду лучше компостировать мозги Сяо, — махнув рукой на прощание, парень покинул заведения. Дверь захлопнулась. Посетители, коих было немного, даже ухом не повели на уход рыжего, ушёл и ушёл, что бубнить. Дилюк вздохнул и перевел взгляд на «брата», тот прикрыл лицо рукой и смеялся, похоже, нервно. — Ты будто таким не был, — шикнул Рагнвиндр. — Ему практически двести лет, уже не мальчик. — Я понимаю, но он такой… Такой временами глупый. — Если Космос его убьёт, то нам даже открытки не отправят. — Верно говоришь, — согласился Кейя и молча придвинул пустой бокал. Дилюк сразу его наполнил.

***

Не надо думать, что Тарталья идиот или наивный. Нет, он, конечно, временами очень несуразен и безрассуден, остёр на язык, да с шилом в заднице, но умеет рационально думать. Да, сила бога велика, он может даже убить Тарталью, но есть одно «но». Итер не убъёт его. Ах, этот милый неземной мальчик с золотыми шрамами, яркими чистыми глазами и этими блондинистыми волосами. По сравнению с Чайлдом от Итера всегда шло тепло, такое приятное, словно не от того гигантского шара над головой, а как будто от костра. Теплый, мягкий, милый и— Поверить только, если бы год назад ему сказали, что сам Тарталья влюбится, как простой глупый человек, в божество, он бы просто рассмеялся. Сейчас же было не смешно. Итер принял его чувства, он принял странный, временами взбалмошный характер Тартальи, принял саму сущность упыря. «Божество и вампир, ха-ха, поверил, ну и бредятина!» — Рыкнул Сяо, сложив руки на груди. Чайлд хмыкает и отодвигает ветку дерева в сторону, освобождая себе путь. Так или иначе, он, наконец, пришёл на это место. Опушка этого леса был окружена ручейком, который огибал гигантский валун посередине, трава в этом месте получала достаточно тепла и имела самый сочный и насыщенный цвет. Птицы сидели на деревьях с интересом глядя на столь странного гостя, даже некоторые другие дикие звери с некоторым вызовом смотрели на него. Тарталья подошёл к камню. — Я скучал! — Скулит парень, прекрасно понимая, что это чувство взаимно. Блондин появляется сверху из ниоткуда с радостным криком прыгая в объятья вампира и обвивая талию ногами. Солнечный мальчик излучает приятное тепло и Чайлд не чувствует привычной ноющей боли, как от того же солнца. — Я тоже. Вампир улыбается и прижимает Итера к себе покрепче, зарываясь носом в грудь божества. Вот бы так было всегда, даже когда мир будет клониться к закату, даже если их время закончится, Тарталья хотел бы быть рядом с этим солнцем дольше. — Твои родители не убъют меня, если узнают, что мы вместе? — Осторожно спрашивает парень чуть отстранившись от божества. Итер с минуту молчит, а затем хихикает: — Не думаю, что это случится, — он ласково целует вампира в макушку и трется лбом о лоб. — В противном случае, я развяжу против них войну. — Я, конечно, обычно только за войны, — Тарталья нервно усмехается, — но, пожалуй, в этот раз я бы не хотел кровопролития такого масштаба. Итер тепло улыбается и поднимает подбородок Тартальи. Божество наклоняет голову для поцелуя и упырь с радостью отвечает ему. Да даже если сам Космос захочет его убить, какая к черту разница, если Итер его любит?