Милая Жюли

Петербург совсем не радовал своей погодой. Впрочем, жители столицы привыкли к постоянным перепадам температур и холодному ветру. Поздней осенью они прятались по домам и заставляли слуг не отходить от печек. Дворники неустанно носили дрова в прихожую огромных вычурных домов. Именно такую картину видел перед собой Аникий Вестицкий. Юноша находился в своей комнате, смотрел в окно на дворника Ивана, неуклюже расхаживающего по двору. За дверьми маменька — Анастасия Львовна, ругала служанку Клаву, за то что та неправильно растапливала печку. Совсем молоденькая девушка боялась строгого тона хозяйки дома и постоянно всхлипывала. — Ну что ты рыдаешь, смотри сюда говорю. — объясняла Анастасия Львовна. — Выстудишь дом сейчас, Аникушка болеет постоянно, муж скоро с работы приедет. Аникий вышел в коридор, чтобы попытаться спасти девушку. — Матушка, зачем Вы так нервничаете? Врач говорил Вам нельзя, — тихим голосом произнес юноша, обматывая шею шарфом. В помещении и вправду было холодно. — Ох, Ника, ты один обо мне заботишься,— мама протянула руки к сыну. — Матвей совсем от рук отбился, неблагодарный. — женщина кажется забыла про служанку, переключившись на новую проблему, и упала в кресло-качалку. — Он слишком занят, скоро прийдет, Вы главное не волнуйтесь, — сын успокаивал мать, пока та слегка покачивалась в кресле. — Знаю я, какие у него там занятия: в вист играть да вино пить. Днями и ночами только деньги проматывает. Аникий редко виделся с братом, несмотря на то, что они жили в одном доме. Его брат — Матвей был абсолютной противоположностью. На несколько лет старше, он едва окончил кадетское училище и поступил в военное. Оттуда его недавно выгнали за драку в нетрезвом виде. Матвей кажется не сильно расстроился, он давно говорил, что тяготится военной службой. Единственное, чем не тяготился Матвей — это алкоголь, карты и ухаживания за дамами. Писаный красавиц, с черными, темными словно ночь волосами, всегда идеально выбритыми тонкими гусарскими усами,  он казался сошедшим из какого-то французского романа. Не было ни одной девушки которой он хоть сколько-нибудь не понравился. И это, кажется было целью жизни Матвея. Завоевать внимание всех дам на свете. Его младший брат с самого детства был спокойным и рассудительным. В имении в детстве он не играл с остальными, а читал сказки или другие книги. Мать души не чаяла в своем младшем сыне и он оправдывал её ожидания. Заканчивал классическую гимназию. Больше всего Аникию, которого в семье звали просто Ника, нравилась философия. Он планировал пройти курсы и начать преподавать. Вот только экзаменационные задания лежали у него на столе нетронутыми. Ника зашел в комнату, когда мама задремала, предварительно попросив Клаву принести ей плед. Зашел в комнату и посмотрел на стол. В стеклянном покрытии отражалось слегка искаженное лицо юноши. У него были короткие волосы цвета пшеницы, которые постоянно завивались. Перед выходом в свет Аникий тщательно укладывал их. Светло-зеленая радужка глаз и слегка припухшие веки от чтения по ночам. Брат смеялся над Аникием, называя того нежной дамой, но страсть к чтению у юноши появилась с самого детства. Еще в имении отца под названием Волхово, в Нижегородской губернии, Ника шестилетним ребёнком открыл для себя огромную библиотеку отца. Книги заменили ему всех, кроме матери. Она часто брала мальчика с собой, садила подле кресла качалки и рассказывала ему новую интересную историю. Когда Ника научился читать, он все равно иногда брал маму с собой в библиотеку. Друзья Матвея почти сразу невзлюбили мальчика. Он был странным для них, не мог играть в салки или прятки из-за постоянных болезней. Так, юный граф закрылся от людей, посчитав себя неправильным. По сей день он проводил большинство времени у себя в комнате за книгами или заданиями из гимназии. Аникий сел за стол. Положил перед собой листы с заданиями, достал книги и начал работу. Совсем скоро ему придется сдавать задания. Искать ответы было трудно, приходилось одновременно переводить текст с французского. Работа шла медленно. Когда на улице начали сгущаться сумерки, граф услышал звуки доносящиеся из коридора. Сначала шуршание, потом громкие шаги. Дверь в  комнату Аникия открылась, запустив холодный воздух внутрь. — Ника, ты всё за книжками сидишь. — Матвей завалился в комнату и оперся о стену. — Ты опять вошел без стука. — сухо сказал граф, поправляя очки. — Брось, ты здесь ничем таким важным не занимаешься. У меня для тебя новость. Я влюбился. — брат многозначительно улыбнулся и посмотрел на Аникия. — В который раз за день? — Нет, ты не понимаешь. Сегодня вечером мы идём в «Солнце». Ты должен её увидеть! Это просто ангел. Ангел среди всей этой грязи. Я даже задумался жениться! — Матвей еще несколько минут красноречиво рассказывал о певице в  ресторации «Soleil» на конце города — Я рад за тебя, Матвей, но никуда не пойду. Уже скоро ночь. — протестовал граф. — Прошу, если осталась у тебя хоть капля братской любви ко мне, идём со мной. Посмотришь на Жюли, вдруг она не понравится маме. Ах, как я влюблён. — мягкосердечный Ника наконец сдался и согласился пойти в Солнце. Только тогда Матвей оставил его, дав время собраться. Спустя час молодые люди оказались в месте назначения. Матвей отпустил извозчика, заплатив ему, и повёл брата внутрь обветшалого здания. Сама ресторация не произвела на Аникия хорошего впечатления. «Солнце» больше походило на обычный кабак, в котором были тесно наставлены столы и низкие стулья с бархатными сидушками. К братьям сразу же подошел официант в засаленной белой рубашке. Он рассказал, что сегодня в меню и после ретировался на кухню. Граф осмотрелся в заведении получше. Здесь было немного народу. Однако все столики возле сцены оказались заняты. Вестицкие заняли стол посередине. Сцена маленькая и невысокая, сейчас была закрыта красным атласным занавесом. На столе стояла ваза с одной гвоздикой.  Аникий коснулся цветка, тот был настоящий. Откуда-то из-за кулис заиграло фортепиано. Матвей дёрнул брата за руку: — Сейчас, совсем скоро она появится. — он положил локти на стол и стал буравить красный занавес взглядом. — А теперь извольте лицезреть прекрасную Жюли на этой сцене. — произнес конферансье в черном фраке. Занавес со скрипом поднимался. Аникий с интересом наблюдал за происходящим. Он правда желал увидеть ту самую девушку, которая покорила его ветреного брата. Она вышла под начальные аккорды. Граф сразу же узнал этот романс. Но музыка совсем перестала занимать его. Перед ним стояла поистине прекрасная девушка в салатовом не сильно пышном платье. На плечи была накинута шаль из тёмно-зеленого атласа. Вся её фигура казалось была идеальной. Плавные изгибы тела, красивые длинные ноги. Жюли имела вытянутое, аристократичное лицо. На бледной коже выражались большие голубые глаза. Тонкие губы постоянно находились в движении, то и дело меняя положение. Граф несколько секунд задержал взгляд.  Движения её были плавны и словно замедленны. Хрупкие руки с длинными пальцами придерживали шаль или касались фортепиано, к которому девушка иногда подходила Следующее, что заметил Аникий это голос. Такого он не слышал ни в одном знатном доме, в котором побывал. Молодые девушки всегда пели высоким сопрано, пытаясь достать самые верхние ноты, отчего пение было больше похоже на писк. Голос Жюли был довольно высок, но она не старалась брать верхние ноты, заменяя их нижними. Бархатный,  с небольшой хрипотцой голос завораживал. Наконец Ника понял, почему девушка так понравилась брату. Жюли спела несколько романсов и скрылась за кулисами. Матвей тут же потянул брата туда. — Она точно нас примет? — интересовался Ника перед входом в комнату, пока брат поправлял волосы. Из-за двери послышался тихий голос, позволяющий войти. Вестицкие зашли в гримерку. Это было маленькое помещение с желтыми обоями. Здесь стоял большой туалетный столик по нему была разбросана косметика. В дальнем углу стояла ширма. Певица сидела на стуле перед зеркалом и рассматривала саму себя. — О, Жюли, вы как всегда прекрасны. — Матвей взял руку девушки в свою и поцеловал. — Благодарю вас, граф. — она говорила тихо, чтобы беречь голос. Аникий встал в углу, чтобы не мешать разговору. — Моё предложение еще в силе, ангел. Вы подумали? — Матвей совершенно менялся рядом с ней и Ника искренне удивлялся этой перемене. — Ну что вы, Матвей Георгиевич, какая я вам жена. — при этих словах младший граф вздрогнул. — Вы граф, а я простая певичка. Я не ровня вам. — она специально протягивала слова. — Сколько еще нужно времени, чтобы вы поняли: я готов взять вас любой. Хоть вы нищенка, хоть императрица. — Жюли продолжала отрицательно кивать головой. — Я добьюсь положительного ответа, вот увидите! Матвей быстро вышел из гримерки, совсем забыв про брата. Тогда юный граф вышел из тени. — Простите, Матвей не представил нас, в порыве своих чувств. Я его брат Аникий Георгиевич Вестицкий. И простите, что я стал невольным свидетелем этой сцены. — граф видел, как певица приглядывается к нему. — Вы намного приятнее своего брата, Аникий. Что ж, я вас не виню, ваш брат слишком горяч, чтобы принять отказ. Но я не собираюсь выходить за него замуж. — Со временем он остынет. Я не помню случая, когда его влюблённости проходили дольше недели. — смущенно произнес Аникий. — Вы интересный человек. Приходите через день, я буду тут. Буду рада с вами пообщаться. — произнесла певица, отправляясь за ширму. Аникий попрощался с Жюли и пошёл искать брата.

***

С этого дня Аникий стал бывать в Солнце чуть ли не каждый день. Брат просил быть с ним и поддерживать. Однако все попытки сделать предложение Жюли отвергала. Матвей не видел никого вокруг, он желал лишь Жюли. В какой-то момент Нике показалось, что брат болен  или серьезно одержим. Но у него было мало времени думать об этом. Они с Жюли много беседовали. Иногда встречались в парке, прогуливались и часами могли обсуждать какую-нибудь книгу. Ника часто смотрел на певицу, как изящно она держала кружевной зонтик или листала книгу длинными тонкими пальцами. Юный граф наконец нашел своего единомышленника, человека с которым ему было комфортно. Жюли с интересом слушала пересказы отрывков и философские размышления младшего графа Вестицкого, тогда как старший стал ей серьёзно надоедать. Пришлось пожертвовать несколькими днями работы в ресторации, чтобы только реже с ним видеться. Аникий приходил в Солнце днём, пока брат отсыпался после обыкновенного ночного кутежа. Так он успевал послушать прекрасное пение Жюли и поговорить с ней после выступления. Сам того не замечая, Ника стал быстрее торопиться в Солнце, тщательнее и дольше собираться. В один момент осознание истины ударило ему в голову, как набатом в колокол. Он попал в те же сети, что и Матвей. Поддался женскому очарованию и влюбился в Жюли. Теперь графу было стыдно смотреть певице в глаза. Он ведь клялся ей в дружбе и преданности. Теперь же он не мог наслаждаться выступлением или прогулкой. Постоянно краснел или бледнел, прятал глаза. Это конечно не осталось не замеченным Жюли. Но она ничего не предпринимала. Избегала одного брата и больше времени проводила с другим. Певица искренне интересовалась философией и тем, как смотрит на жизнь Аникий Георгиевич, уже ставший для неё по-семейному Никой. В один из рабочих дней Жюли, Ника пришёл в Солнце. Занял один из столиков в первом ряду. Отодвинул подальше вазу с гвоздикой, чтобы не загораживала обзор. Занавес со  скрипом поднялся и Жюли выплыла на сцену, словно лебедь. Как всегда прекрасна. Она улыбнулась графу. Аникий сдержанно кивнул. Заиграла какая-то пьеса, которой граф не знал. Смутно знакомая минорная мелодия казалось проникала прямо в душу. Сегодня он откроется. Он расскажет обо всем и отдаст себя полностью в её власть. Хочет — прогонит его, захочет — оставит подле себя. С такими мыслями Аникий дослушал выступление. Как обычно громко похлопал. В зале больше никого не было. Спустя время он уже привычно зашел за кулисы и отправился к гримерке. Войдя без стука, Аникий густо покраснел и пожалел, что не постучал. Жюли находилась за ширмой, видимо переодеваясь. — Здравствуйте, граф, проходите, не бойтесь. — послышался тихий слегка надломленный голос. — Я прошу меня извинить, что зашел без стука. — Аникий попытался унять дрожь в руках. — Я пришел поговорить с вами. Точнее объясниться. — Стойте, молчите. Пока вы ничего не сказали, думаю стоит вам признаться. Закройте глаза.  — юный граф послушно прикрыл глаза ладонями. — Я долго держала вас в неведении, за что мне ужасно стыдно, мой милый друг. Можете открывать глаза. Аникий открыл глаза и не поверил тому, что видит. Перед ним стояла в точности копия Жюли, только одетая в мужской костюм, сшитый по английскому манеру. Короткие светлые волосы и отсутствие макияжа помогли составить картину. — Теперь вы верно откажетесь от своих чувств. — прекрасный юноша протер лицо полотенцем, стерев остатки грима. — О нет, увы, теперь мои чувства разгорелись еще сильнее. — граф практически задыхался. — И что, вы примете меня вот так вот? — он подошел ближе и указал на одно висевшее платье. — Множество людей пытались поменять меня, как видите у них ничего не вышло. — Вы прекрасны, кем бы вы не были. И мои чувства я полностью отдаю вам, покоряюсь вашей силе и красоте. — он опустил глаза в пол. — Подойдите ближе, граф. — как только Ника оказался ближе, юноша положил руки ему на плечи, заставляя графа краснеть. — Ваш брат будет очень зол, узнав что вы влюблены в меня. Юноша потушил свечу, погрузив комнату в полную темноту. — Мой брат... Я его понимаю. Как в вас можно не влюбиться? — Ника смотрел сквозь темноту на юношу, черты лица которого постепенно смягчались. — Ни слова больше, Аникий Георгиевич, подите сюда.