***
— Рон! — звала она, пока бежала за ним по коридору, пытаясь угнаться за его широким шагом. — Подожди! Она гналась за ним до самой башни Гриффиндора, и ей пришлось отпрыгнуть назад, когда он захлопнул дверь портрета у неё перед носом. Она с грохотом распахнула дверь, и Полная дама раздражённо взвизгнула: — Нет, вы это видели! — Рон! Ты можешь просто выслушать… Внезапно он обернулся к ней с криком: — Кто это был? Гриффиндорцы, находившиеся в гостиной, немедленно прекратили разговоры и отложили свои дела. Все взгляды обратились на сцену, разыгравшуюся перед ними. Теперь, когда война закончилась, ученики жаждали сплетен, и это выглядело весьма многообещающим. Все взгляды были прикованы к Гермионе. — Я обещала, что никому не скажу. Его глаза расширились. — Ты ЧТО? Краем глаза она видела, как Лаванда заёрзала на диване. Она не осмеливалась повернуться к ней, зная, что этим может её выдать, как бы заманчиво это ни было. Сука. Его ярко-голубые глаза сверкнули на неё. — На черта ты это сделала? Все напряжённо следили за их словесной перепалкой, поворачивая головы от одного к другому, словно зрители теннисного матча. — Потому что я… — Да, да, ты обещала, я понял это. А теперь ты трахаешься с Малфоем… По гостиной разнеслись изумлённые возгласы. — Рональд! — оскорблённо закричала она, — это не твоё… — Я даже, блядь, уже больше не знаю, кто ты такая! С каких это пор мы храним секреты друг от друга? После всего, через что мы прошли? После всего, что он сделал? И теперь ты, блядь, трахаешься с ним? — Прекрати, Рон, — взмолилась она. — Мы можем поговорить об этом где-нибудь… — Так ты покрываешь какого-то урода, потому что не можешь насытиться членом Малфоя? Снова раздались изумлённые вздохи и звучная пощёчина, лицо Рона дёрнулось в сторону. Он прижал руку к тому месту, где девушка оставила красный отпечаток ладони, расцветающий на его щеке. Гермиона была в ярости и угрожающе понизила голос: — Мне плевать, насколько ты зол, Рональд Уизли. Ты не смеешь со мной так разговаривать. Никогда! Все затаили дыхание. Гермионе показалось, что она слышит, как кто-то хрустит попкорном. Раздался тихий голос в напряжённой безмолвной гостиной. — Это была я, — призналась Лаванда. Послышалась волна новых изумлённых возгласов, и все взгляды обратились к новому участнику разворачивающейся перед ними живой драмы. Глаза Рона расширились, и он медленно повернулся к Лаванде. — Ты? Она приблизилась к нему, решительно, но с опаской, и кивнула. Рон с минуту изучал её, прищурился и кивнул, казалось, понимая, почему она так поступила. — Это… разочаровывает. Он повернулся, чтобы выйти за дверь. Со слезами на глазах Лаванда попыталась последовать за ним. Он обернулся и остановил её со словами: — Всё кончено. Дверь портрета захлопнулась за ним.***
Весь день Гермиона безуспешно пыталась найти Рона. Это было непросто, так как она также делала всё возможное, чтобы избежать всех остальных учеников, их взглядов, суждений и вопросов, на которые она не хотела отвечать. С другой стороны, он также хотел бы побыть вдали от людей, и поэтому места, где она бы искала уединения, могли совпасть с его выбором. Ей было грустно и больно. Но в то же время она почувствовала огромное облегчение от того, что её интрижка с Драко была раскрыта. Она ненавидела действовать за спинами своих друзей. Даже сейчас, когда отношения с одним из самых близких людей рушились на глазах, она чувствовала себя гораздо свободнее. Её худшие опасения оправдались, и ещё хуже быть уже не могло… она надеялась. Гермиону и Драко неоднократно видели вместе, когда они делали уроки, и поэтому всем было известно, что у них были рабочие отношения в той или иной форме. Гарри, Рон и Джинни дразнили её за то, что она терпит присутствие хорька, не обращая внимания на понимающую ухмылку Лаванды. До тех пор, пока она никак не противостояла презрению, которое её друзья испытывали к Драко, они, казалось, неохотно соглашались с тем, что у неё появился новый партнёр по учёбе. Они могли мириться с тем, что она работает с ним, но она не была уверена, что они смогут вынести её симпатию к нему, даже если бы она была платонического характера. Теперь она точно знала, что Рон не сможет. Она слишком быстро покинула гостиную, чтобы успеть оценить реакцию Гарри и Джинни на эту новость. Гермиона предпочла бы рассказать друзьям о своём романе, заблаговременно подготовившись к этому событию: она бы купила шоколадных лягушек, новый набор волшебных шахмат и, возможно, билеты на Чемпионат мира по квиддичу. Ещё недавно она действительно собиралась им рассказать. Это было до того, как она почувствовала неуверенность по поводу своих чувств к Драко. Её мучили мысли об отсутствии взаимности с его стороны, и что может ли она доверять ему после настолько неоднозначного начала их сексуальной связи. Последние несколько дней она подумывала о том, чтобы вообще покончить со всем этим, и тогда необходимость в подобной откровенности перед друзьями отпала бы сама собой. Единственное упоминание, которого бы заслуживало всё это фиаско — пьяное признание через пару лет. Она бы даже посмеялась над этой историей в пабе после того, как её чувства улеглись бы. А теперь необходимо разобраться с пресловутым дерьмом, которое попало на вентилятор и разнеслось по всей школе. Но она не могла найти Рона, а Гарри и Джинни, скорее всего, были окружены толпой, и поэтому к ним не подойти. Чувствуя себя виноватой из-за травмы Драко, она побрела в лазарет, наложив на себя Дезиллюминационное заклинание, чтобы избежать разговоров. Тихо подойдя к его кровати, она посмотрела на бледного юношу. Мерзавец всё ещё был без сознания, и она увидела, что мадам Помфри залечила его подбитый глаз. Гермиона заворожённо смотрела на него, и её рука невольно протянулась, чтобы погладить его волосы, но замерла в воздухе. Как бы она ни хотела, как бы ни любила, она не должна прикасаться к нему. Драко не хотел того же, что и она, и Гермиона чувствовала, что не доверяла ему. Он был бабником. Она должна была отпустить его. Больше никакого секса, никакой домашней работы, никаких поддразниваний, никаких игр, никаких разговоров после секса. Она не будет грубой с ним, она будет доброжелательной, но на этом всё. Гермиона не собиралась гоняться за кем-то, кто не желал быть пойманным. Она вздохнула. Что ж, она должна хотя бы написать Драко записку после того, как её друг врезал ему из-за неё. Оглядевшись, чтобы убедиться, что она одна, девушка схватила пергамент и перо со стола мадам Помфри и написала короткую записку, в которой говорилось, что ему не следует позволять кому-то ещё, кроме неё, лупить его. Гермиона улыбнулась при мысли о его реакции, когда он прочтёт это, и уже собиралась написать что-то ещё, когда улыбка застыла на её лице. Больше ничего подобного. Её желудок сжался, и она почувствовала, как защипало глаза, когда на них навернулись слёзы. Проклятье. Она плакала из-за гребаного Драко Малфоя. Она в гневе скомкала записку и выбросила в мусорное ведро. Затем она быстро нацарапала извинения и написала, что надеется, что ему скоро станет лучше. Гермиона размышляла, стоит ли ей написать, что им нужно поговорить. Задумывался ли он вообще о том, о чём им стоило поговорить? Если он решит начать трахаться с кем-то ещё, сообщит ли он ей об этом, прежде чем бросить? Или он будет ожидать, что она поймёт намёк, когда он проигнорирует её заигрывания, пусть и в своей такой очаровательной Малфоевской манере? «На этом всё», — решила она. Случайный секс не представляет собой отношений и, следовательно, не заслуживает обсуждений. Судя по её наблюдениям за подавленной и озлобленной Панси рядом с Драко, когда она ещё вертелась вокруг него, Гермиона могла предположить, что он не счёл нужным сообщить Панси о расставании, когда бросил её. Может, он больше и не фанатичный придурок, но он всё равно оставался придурком. Гермиона вытерла глаза и взяла себя в руки. Она определённо поступала правильно. Это лишь вопрос времени. Лучше ей самой покончить с этим сейчас, чем ждать, когда он сделает это позже. К слову о расставаниях: следует поинтересоваться, как дела у Лаванды. Глядя, как Лаванду унижают на глазах у всего факультета, она почувствовала вину за то, что раньше предавалась фантазиям о мести. Как быстро всё опять изменилось. Ситуация, когда у Лаванды было всё, а у неё ничего, обернулась так, что они обе оказались на самом дне. Сёстры по несчастью. Гермиона положила свою записку на прикроватную тумбочку Драко и нежно пригладила его волосы, а затем провела подушечкой большого пальца по подбородку. Она вздохнула. На этом всё. Восстановив свои Дезиллюминационные чары, она вернулась в Гриффиндорскую башню и зашла в спальню Лаванды, которая, к её удивлению, была заполнена стопками сложенной одежды и несколькими сундуками. — Ты уезжаешь? — потрясённо спросила Гермиона. Лаванда подняла на неё глаза, покрасневшие и опухшие от слёз. — Да, на следующей неделе я начинаю стажировку в Бельгии. — Что? — это было последнее, что она ожидала услышать от Лаванды. — В смысле? — Я хочу быть Целителем… наверное, — она улыбнулась Гермионе и потёрла нос. — Я думала, ты увлечена Прорицаниями, — вскинула брови Гермиона. — В некотором роде. Пад и Пав всегда были более увлечены Прорицаниями, чем я. Не знаю. Я в самом деле не знаю, что мне всё же нравится. С таким же успехом я могу попробовать целительство. Гермиона села на кровать Лаванды, всё ещё крайне удивлённая. — Это так неожиданно. Когда ты это устроила? Лаванда продолжала собираться и суетливо металась по комнате. — Я подала заявления на несколько стажировок до войны, потому что Макгонагалл не отставала от меня. На самом деле наугад. И эта была одна из них. Я не собиралась ехать. Просто я предполагала, что займусь тем же, чем Пад и Пав, — она слабо улыбнулась Гермионе. — Или Рон. Как оказалось, меня пригласили в несколько мест. И обучение в Бельгии начинается в середине учебного года. Я думаю, что мой разрыв с Роном на самом деле — знак судьбы. Мне нужно научиться быть более самодостаточной. — Заложить фундамент, — одобрительно кивнула Гермиона. Она разгладила несколько складок на одеяле. Теперь, когда Лаванда потеряла Рона, большинство своих друзей и свою репутацию, Гермиона хотела помочь ей. — Тебе не кажется, что ты слишком торопишься? Рону просто нужно время, чтобы остыть. Он всегда был таким. Может быть, всё же закончишь учебный год? Посмотрим, не получится ли всё наладить? Вместо этого ты могла бы пойти в следующий поток, который начнётся в конце учебного года. Даже когда она предлагала это, она знала, что так не будет. То, что сделала Лаванда, было довольно подлым поступком. Гермиона могла бы простить её, особенно после того, как увидела её в таком состоянии, но она знала, что Рон не забудет. Лаванда бросила на неё снисходительный взгляд. — И насколько бы жалкой я была, если бы захотела продолжать отношения с тем, кто любит кого-то другого? Гермиона быстро ответила: — Это смешно; я думала, мы уже обсудили это. — Ну да, — Лаванда иронично улыбнулась и покачала головой. Гермиона молча посмотрела на Лаванду, не желая вступать в спор, а затем начала помогать ей складывать одежду. — Волнуешься? Лаванда издала короткий смешок. — Я до смерти напугана. Может, я и гриффиндорка, но не такая уж и храбрая, — она взглянула на Гермиону. — Не такая, как ты. Ты делаешь всё, что хочешь; тебе всё равно, что подумают другие. Она выглядела задумчивой. — Знаешь, ведь Рон — единственная причина, по которой я вернулась закончить последний год. Взмахом палочки Гермиона помогла ей сложить кое-что из одежды. — Ты там кого-нибудь знаешь? — Нет. Я… Спасибо, — Лаванда приняла сложенную одежду и положила её в свой сундук. — Ещё мне придётся подтянуть свой французский. — Что ж, — Гермиона сделала паузу и пристально посмотрела на неё, — мне кажется, что ты всё же попала на правильный факультет. Лаванда посмотрела на неё с удивлением и шоком. — Спасибо. Гермиона кивнула и слегка улыбнулась ей. — Так когда ты уезжаешь? Лаванда взмахнула палочкой, и сложенная одежда была убрана в другой сундук. — Этим вечером, — сказала она, — чтобы ни с кем не пересекаться. Теперь они все меня ненавидят. Она коротко рассмеялась и шмыгнула носом. — Итак, — сказала она, и её тон изменился на поддразнивающий, — расскажи мне, как у вас дела с Драко? Лицо Гермионы вытянулось, и она не смогла скрыть своей печали и разочарования. Глаза Лаванды расширились. — Но я думала… — Он не из тех, кто хочет серьёзных отношений, — пожала плечами Гермиона. — Ты бы этого хотела? — удивлённо приподняла брови Лаванда. Гермиона кивнула. Было приятно кому-то довериться. Кривая усмешка появилась на лице Лаванды. Её рот свело, когда она попыталась полностью сдержать непроизвольную улыбку. Наконец она с усилием согнала ухмылку с лица и приняла серьёзный вид. — Извини, но я всё ещё немножко ненавижу тебя, — призналась Лаванда. Гермиона рассмеялась. Даже захохотала. Что ж, в этом они были солидарны. Лаванда сверкнула парой белых зубов и прокомментировала: — Schadenfreude*. — Используешь длинные слова? — съязвила Гермиона. — Да, но от них у меня болит голова. Гермиона хихикнула. Лаванда взглянула на неё. — Не могла бы ты оказать мне услугу и объясниться с профессорами? Я позже пришлю сову со всеми бумагами о переводе. Просто не думаю, что кто-то ещё будет готов сделать это для меня. Гермиона была удивлена, но ответила: — Конечно. Но как насчет Падмы и Парвати? Лаванда захлопнула сундук. — Они только что были здесь. Они огорчены, и мне было довольно… неловко. Я это заслужила. Мы встречаемся завтра вечером в «Трёх метлах», так что, я думаю, они не хотят выбрасывать на ветер семь лет нашей дружбы. Но сейчас мне неудобно просить их об одолжении. — Но тебе удобно просить меня? — рассмеялась Гермиона. — Ты меня понимаешь. А они нет, — грустно улыбнулась Лаванда. Девушки молча посмотрели друг на друга. Лаванда замялась. — Хм, не хочешь пойти с нами завтра вечером? Брови Гермионы удивлённо приподнялись. — Конечно, — ответила она и нахмурилась, глядя на Лаванду. Та казалась слишком подготовленной морально для такого шага, как в одночасье собрать вещи и уехать в Бельгию. Не похоже, что она решилась на это буквально за несколько часов. — Ты уже давно об этом думала, не так ли? Ты не могла вот так решиться встать и уйти одним днём. Когда ты начала серьёзно подумывать об этой стажировке? Лаванда одарила её ухмылкой, достойной Драко и ответила: — С тех пор, как оглушила тебя.***
Проклиная себя за отсутствие самоконтроля, Гермиона вернулась в лазарет. К счастью, Драко уже ушёл, избавив её от необходимости объясняться с ним. Она разрывалась между тем, чтобы разыскать его, чтобы узнать, как он, и намеренно не искать его. Размышляя, как поступить правильно, она решила избегать его. Гарри и Джинни ранее упомянули, что Рон, скорее всего, летает. Небо — единственное место, где она не осмелилась бы пытаться его искать. Она пошла на поле для квиддича, чтобы посмотреть, есть ли хоть малейший шанс, что Рон спустится и поговорит с ней. В любом случае, стоял приятный вечер, и было бы неплохо подышать свежим воздухом. Когда она вышла на поле, то увидела, что Гарри и Джинни всё ещё сидели на трибуне, наблюдая за закатом, и поднялась, чтобы присоединиться к ним. Мало-помалу она рассказала им обо всём, что произошло, за исключением самых непристойных подробностей. Она не хотела бы знать все тонкости их сексуальной жизни, так сказать, и предполагала, что это взаимно. Гарри выдохнул: — Итак, Малфой, да? — Угу, — ответила Гермиона. Джинни задумалась. — Это… вдохновляет. — Что? — повернулся к ней ошарашенный Гарри. — Просто отвлекись от вашего меренья пиписьками и подумай об этом с другой стороны, — Джинни взглянула на него и продолжила жестикулировать: — Малфой — чистокровный мальчик с плаката. Его отец был Пожирателем Смерти, — она подняла указательный палец. — Он был Пожирателем Смерти, а Гермиона сейчас одна из самых известных магглорождённых в волшебной Англии. Если то, что они вместе, не доказывает тебе, что мир стал лучше после войны, в которой мы все сражались, — она сделала эффектную паузу, — то что тогда доказывает? Гарри что-то неразборчиво проворчал в сторону своих ботинок. — Что-что? — многозначительно спросила Джинни. — Ты права, ты права, — неохотно согласился Гарри. Затем он повернулся к Гермионе. — Но разве это обязательно должен быть Малфой? Гермиона вздохнула: — Мы даже не совсем вместе. Не нужно философствовать по поводу того, что является всего лишь коротким романом. Гарри фыркнул. — Остаётся только надеяться. Она больше не хотела говорить о нём. Она покончила с ним. Вместо этого она обрисовала планы Лаванды в отношении Бельгии. — Скатертью дорога, — ядовито выплюнула Джинни. — Не могу поверить, что мы были друзьями. Понимаешь, Гермиона, ты была права насчёт неё. Я должна была доверять твоим инстинктам. Гермиона покачала головой в знак несогласия: — Нет, вообще-то, не была. Она мне не нравилась по другим причинам. Я никогда не думала, что она готова или способна на такую выходку. Ты была права, я не дала ей и шанса. — Она мелочная и мстительная, — возразил Гарри, — и ей нельзя доверять. — Нет, — медленно произнесла Гермиона, — ты не можешь ей доверять. Но мы не можем притворяться, что мы лучше. Мы все совершали ошибки, не так ли? Гарри недоверчиво посмотрел на неё и возразил: — Ничто из того, что мы сделали, даже близко не… — Продержать Риту Скитер в банке полгода? — перебила Гермиона. — Это ведь похищение и шантаж. Лицо Гарри потемнело. — Она заслужила это, и тебе пришлось так, что… — У Мариетты Эджкомб всё ещё остались шрамы, — прервала его Гермиона. — Я могла бы выбрать что-нибудь менее болезненное и уродующее. — Это заслужено, — ответил Гарри, стиснув зубы. Джинни кивнула в знак согласия. Гермиона посмотрела на Гарри и понизила голос: — У Драко всё ещё есть шрамы. Лицо Гарри посерело. Джинни удивлённо посмотрела на него: — В чём дело? — Я не думал, что это будет… Его голос оборвался, когда он понял, что невольно поддержал точку зрения Гермионы, и проиграл спор. — Вот и Лаванда тоже, — заключила Гермиона. — Она не подумала как следует. Гарри кивнул и посмотрел себе под ноги. — Помимо унижения, которому она тебя подвергла, ты могла серьёзно навредить кому-нибудь, — не сдавалась Джинни, не желая отпускать Лаванду с крючка. — Рон прав, что бросил её. После того, что она сделала с тобой, кто знает, как бы она могла подставить его? Она возмущённо посмотрела на Гарри и Гермиону. Гарри ответил пристальным взглядом: — Я чуть не убил Малфоя на шестом курсе. Глаза Джинни расширились. — Что? — Я не знаю, почему я никогда не говорил тебе. Не то чтобы я хотел это скрыть или что-то в этом роде, но это не совсем та тема, которую ты поднимаешь, когда ешь мамин пудинг, понимаешь? — Гарри нервно провёл рукой по волосам. — Конечно, ты ведь не имеешь в виду буквально «убил», — запротестовала Джинни. Гарри повернулся к ней. — Если бы Снейп не появился вовремя, Малфой бы умер. Он встал и взял её за руку. — Пойдем, Джиневра, я расскажу тебе об этом на обратном пути в замок. Они начали спускаться по лестнице. — Ты идешь, Гермиона? — спросил Гарри. Она покачала головой: — Нет, я подожду, пока Рон спустится. Джинни остановилась на полпути к трибунам и обернулась. — Не жди Рона. Ему нужно больше времени, чтобы остыть. — Ага, — грустно ответила Гермиона. Гарри потянул свою девушку за руку, и Джинни раздражённо отстранилась. — Ты моя подруга, и я не прощу её за то, что она сделала с тобой. Мне плевать, как вы с Гарри объясняете это, и мне плевать на её слезливую историю. — Джинни… — Гарри попытался успокоить её, но его прервали. — Даже если она не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал, она хотела унизить тебя. Пусть она и не понимала в полной мере, на что способно зелье. И за это она может пойти на хуй. Гермиона раздражённо вздохнула, а затем улыбнулась. Невозможно побеждать во всех спорах, но преданность Джинни была приятной, и Гарри по-прежнему оставался её другом. Она с большим оптимизмом смотрела на свои перспективы по восстановлению отношений с Роном. Когда они уходили, она слушала, как их шаги эхом разносились по трибуне, и смотрела, как сумерки переходили в ночь. Рональд Билиус Уизли. Они и раньше ссорились. Но они всё равно были гораздо ближе друг другу, чем сейчас. Их отношения стали немного более прохладными из-за того печально известного разговора. Было ли это такой же ссорой? Как ей вести себя с ним? Она обдумала сложившуюся ситуацию. Рон всегда ненавидел Драко. Ненавидел всю его семью. Это чувство было взаимным и распространялось на поколение их родителей, а возможно, имело и ещё более ранние истоки. Они были соперниками в школе, в квиддиче и в обществе из-за их разного положения и благосостояния. Они были по разные стороны войны, и после того, как Малфои дезертировали, Рон был возмущён тем, что они восстановили свой высокий статус, не понеся достойного наказания. Они получили за все предыдущие незаконные действия то, что было равносильно слабому шлепку. У них были разные друзья, разные факультеты, разные миры, и теперь Драко вторгался во владения Рона. Да, Драко, по сути, шёл туда, где Рон пометил территорию. Она закатила глаза от собственного сравнения. Всё это, на самом деле, сводилось к тому, что они мерились пенисами. В глубине души у неё мелькнула противоречивая мысль, что, согласно её теории, Гарри должен был поступить так же. И Рон, и Гарри порой бывали невероятно иррациональны, особенно в отношении Малфоев. Но в данном случае реакция Гарри была гораздо более сдержанной. С другой стороны, это не его девушка приготовила зелье Ластфару. И это не Гарри застал сеанс поцелуев. Более того, Гарри мог испытывать смешанные чувства к Малфоям в целом, поскольку он чуть не убил Драко, а Нарцисса ему самому спасла жизнь. Уверенная в том, что она достаточно хорошо понимает ситуацию, Гермиона решила, что сможет успокоить Рона, и они снова станут друзьями. Может, не сегодня, но рано или поздно. Особенно, если она скажет ему, что заканчивает со свиданиями. Она ещё немного посидела, глядя на звёзды, и попыталась увидеть, как он летит. Но было слишком темно. Гермиона подождала ещё немного и чуть не рассмеялась над тем, какой отчаявшейся она была ранее. Она вернёт Рона. И всё будет так, как было всегда. Прискорбно для них с Драко, но такова жизнь. Ты не всегда можешь получить то, что хочешь. Лучше всего закончить это пораньше. Она почувствовала, как её печаль возвращается при мысли о нём. Когда она встала, чтобы уйти, и повернулась к выходу с трибуны, порыв воздуха взъерошил её волосы, и мимо промчался всадник на метле. Она наблюдала, как силуэт Рона приземлился в нескольких рядах и теперь приближался к ней. Она уставилась на него, не зная, что сказать. — Я присяду? — спросил он. — Нет, это место занято, — сказала она. — Хех, — он невесело усмехнулся и сел рядом с ней, положив руки на колени и глядя вниз. Гермиона глубоко вздохнула. — Послушай, Рон, мне очень жаль. Правда. Мы с Лавандой только подружились, и я не хотела всё портить, и я знаю, что было неправильно скрывать это от всех вас, особенно от вас, но я… — Почему не я, Гермиона? Вся кровь прилила к её лицу. — Что? — спросила она, надеясь, что ослышалась. Его голос звучал так, словно у него болело в груди. — Что со мной не так? Почему у нас не получилось? Её губы приоткрылись, и ей захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Лаванда снова оказалась права. — Рон, мы уже говорили об этом, я действительно люблю тебя, но я люблю тебя… Он оборвал её: — Да, как брата. Я знаю. Гермиона повернулась к нему. Он всё ещё смотрел на свои руки. — Мне очень жаль, Рон. Он остановил её взмахом руки. — Не извиняйся. Несколько минут никто из них ничего не говорил, они сидели в неловкой и напряжённой тишине. Она задавалась вопросом, смогут ли отношения между ними когда-нибудь снова стать прежними. Если бы она была честна сама с собой, то смогла бы признать, что они с Роном не были прежними с тех пор, как впервые выяснили отношения прошлым летом, после войны. В то время она винила в их отдалении его отношения с Лавандой. Что ж, по крайней мере, хуже уже быть не могло. Его голос прорезал тишину: — Почему Малфой? Она ошибалась. Его голос повысился. — Что у него есть такого, чего нет у меня? Помимо денег и того, что он настоящий ублюдок? Гермиона подумала, что сейчас, наверно, неподходящий момент, чтобы указывать на то, что Драко, безусловно, был не единственным ублюдком поблизости от неё. — Рон, не мучай себя. Он выдохнул и провёл рукой по своим волнистым рыжим волосам. Они вдвоём сидели на трибунах в свете звёзд. Она хотела утешить его, но чувствовала, что теперь это не её прерогатива. Утешение больше не должно исходить от неё. Не тогда, когда он испытывал к ней такие чувства, а она не отвечала ему взаимностью. — Это больно, Гермиона, действительно больно. — Я знаю. — Нет, — сказал он, поворачиваясь к ней, — не знаешь. — Тебе в самом деле было бы лучше, если бы я была с кем-то вроде Невилла или Симуса? Рон изучал её. — Да. По крайней мере, тогда я бы знал, что потерял тебя из-за человека, который… — он с отвращением покачал головой. Гермиона открыла рот, чтобы извиниться, но закрыла его. Она просто не знала, что сказать. — Если бы я только мог показать тебе… — он сжал руки. Он взял её ладони в свои. Она посмотрела на его мужские пальцы, переплетающиеся с её, тонкими. Как друзья, они могли иногда физически соприкасаться, но это больше не казалось комфортным, больше нет. Она посмотрела на него и чуть не отпрыгнула от напряжённости во взгляде его ярко-голубых глаз. — Позволь мне поцеловать тебя. В панике Гермиона посмотрела на его губы, а затем снова ему в глаза, которые были полны отчаянной тоски по ней. Любая девушка была бы в восторге, заполучив от парня такой взгляд, но ей просто хотелось выползти из своей кожи. — Рональд, я… И он сделал это. Он был везде: его руки обхватили её лицо, пальцы зарылись в густые кудри, а губы прижались к её губам. Он был голоден. Он нуждался в ней. Его губы были тёплыми и мягкими, а пальцы впивались в неё. Это был его последний шанс показать ей всё, что он чувствовал к ней, и он пытался завоевать её этим поцелуем. Она не хотела поощрять его, но в то же время не хотела, чтобы он думал, что не выложился полностью и что эту попытку следует повторить. Гермиона приоткрыла рот и слабо ответила, вызвав приливную волну его желания, захлестнувшую её. Сила его страсти вызвала у неё слезы на глазах, потому что она знала, что это было совершенно напрасно растрачено на неё. Он прижался к ней, целуя её изо всех сил. Он хорошо целовался, просто великолепно. Но это не отменяло того, насколько всё это казалось неправильным. Рон медленно отстранился от девушки и прижался лбом к её лбу, его горячее дыхание опаляло её губы. Он схватил Гермиону за плечи и поднял голову, чтобы посмотреть на неё и оценить реакцию. Он задыхался от интенсивности поцелуя и волнения, которое испытывал. Если бы только она могла принять то, что он ей предлагал. Она закрыла глаза, чтобы спрятать слёзы и не смутить его, и медленно покачала головой. Он резко отпустил её руки и отвернулся. — Блядь! — крикнул он в ночь, его голос эхом разнёсся по полю. Он схватился руками за голову. Гермиона наблюдала за ним, не зная, что ещё она могла сделать, и просто ждала, пока его дыхание восстановится. Она хотела обнять его, но боялась, что он неправильно воспримет этот жест. Она не знала, что делать. Снова раздался его хриплый вибрирующий голос: — Почему не я? Его боль заставляла её сердце мучительно сжаться. — Ничего не выйдет, Рон. — Что, если ты передумаешь… — Не передумаю, — сказала она, стараясь, чтобы её дрожащий голос звучал твёрдо. — Мы пробовали, помнишь? Мы пытались. Тебе нужно двигаться дальше. Рон встал и посмотрел на неё сверху вниз, его голубые глаза блестели в лунном свете. — Я… Я не думаю, что смогу так. Я не могу больше находиться рядом с тобой и чувствовать себя так. У неё упало сердце. Боже. Это было то самое? Неужели это был конец их дружбе? Она надеялась, что между ними не будет вечной неловкости. Смогут ли они остаться друзьями завтра? На следующей неделе? В следующем месяце? Она подавила рыдание и желание заплакать. Она не знала, как всё исправить. Гермиона оглянулась на него, желая сказать или сделать что-нибудь, чтобы вернуть всё на круги своя, но она должна была уважать его способ справиться и защитить себя. Несмотря на это, она не могла вынести мысли о том, что они больше не будут друзьями. Она попыталась протянуть к нему руку, но остановилась. — Разве мы не можем просто… Рон покачал головой: — Слишком больно. Он повернулся, чтобы уйти, а затем остановился, как будто собираясь что-то сказать. Его голос стал хриплым. — Я всегда буду любить тебя. Она почувствовала, как на глаза навернулись слёзы, и изо всех сил старалась сдержать их. Они вместе сражались с троллем. Он пожертвовал собой в волшебной игре в шахматы ради неё и Гарри. Они вместе сражались в Отделе Тайн. Они сражались с Пожирателями Смерти в Хогвартсе. Они вместе охотились за крестражами и сражались бок о бок во время Второй Волшебной войны. — Я тоже, — прошептала она. Рон проникновенно смотрел на неё в упор ещё несколько минут, словно убеждая себя, что сделал всё, что мог. Голубые глаза блестели в свете звёзд, и от надрыва в его взгляде её пробирало до костей. Она вздрогнула. Он слегка улыбнулся ей, взобрался на свою метлу и оттолкнулся. Гермиона смотрела, как он исчезает в темноте, и щемящее чувство пустоты охватило её. Она вздохнула и посмотрела в ночную даль, чувствуя, как тёплые слёзы, которые она так сдерживала, потекли из её глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Лучшее, что она могла сделать для Рона, — это отпустить его. Может быть, в конце концов он придёт в себя. Она подумала, что какое-то время всё будет очень напряжённо. У них общие друзья, так что они всё равно будут видеться. Или, может, и не будут, если он решит избегать её всеми силами. Безнадежно. Гермиона начала спускаться с трибун, чувствуя лёгкую тошноту. Она потеряла Рона, и у неё никогда по-настоящему не было Драко. Тупые грёбаные мужики. По крайней мере, у неё остались Гарри и Джинни. Может, если бы она поступила иначе, всё было бы хорошо. Если бы только она была более осторожной в своих интрижках с Драко, Рон бы не узнал об этом таким шокирующим образом. Со временем, возможно, он полюбил бы Лаванду так же сильно, как любил её, а может быть, даже больше. Она покачала головой. Могла бы, должна была бы… Но нет, ситуация была такой, какая есть, пусть это и совершенно душераздирающе. Гермиона нырнула под ограждение последней трибуны и спустилась по лестнице. Она мрачно улыбнулась собственному добровольному самообману. Было крайне наивно полагать, что они смогут остаться друзьями после всего, что произошло между ними. Такие сильные чувства не исчезают так быстро — или так просто. Посмотрите, как она расстроилась из-за Драко, а ведь то, что она чувствовала к нему, было далеко не таким сильным и сложным, как то, что Рон чувствовал к ней. Рон действительно сильно влюбился. Он страдал по ней, даже когда был с Лавандой, которая была лишь отвлекающим манёвром. И Лаванда всё время знала об этом. Она недоверчиво покачала головой. Неудивительно, что Лаванда её ненавидела. Гермиона спрыгнула с последней ступеньки. Её ноги мягко приземлились на траву рядом с парой ног гораздо большего размера. Она вздрогнула и вскрикнула от неожиданности. — Гермиона. Светлые волосы и серые глаза мягко блестели в лунном свете. Драко прислонился к стойке трибуны, засунув руки в карманы брюк. Мужчины походили на еду. Всё, что выглядит так хорошо, вредно для тебя. Драко был бабником. Он выглядел взволнованным, а в глазах таилась боль. Как долго он здесь? Мог ли он что-то слышать отсюда? К своему сожалению, она поняла, что это всё равно не имело значения. — О, привет, — увидев его, ей снова захотелось плакать. — Как твоя голова? — Теперь всё в порядке. Раньше ты злилась и… Он выглядел так, словно выбирал между несколькими разными вариантами того, что хотел сказать: — Я думал, ты захочешь поговорить о том, что произошло в библиотеке. Гермиона попыталась незаметно вытереть слёзы. Он слегка приподнял брови, и его голос стал мягче. — Ты плачешь из-за Уизела? — И из-за этого тоже, — ответила она, уставившись на землю рядом с его ботинками. — Даже несмотря на то, что ты его не любишь? — его брови сошлись вместе, и он резко выдохнул. Он взял Гермиону за подбородок и повернул её лицо так, чтобы она смотрела на него: — Блять. Мне похуй, даже если это был поцелуй только из жалости. Но не целуйся с другими парнями, хорошо? Особенно с ним. Значит, он видел. И слышал. Её безответные чувства к Драко вызвали вспышку протеста. — Почему тебя вообще волнует, с кем ещё я целуюсь? — легкомысленно спросила она. Его серые глаза изучали её карие, и он уронил руку с её лица. Она видела, что он тщательно подбирал слова. — Я предполагал, что мы не встречаемся с другими людьми. Я неправильно предположил? Она не прозевала возможность и воспользовалась его тактикой отвечать вопросом на вопрос. — Мы вообще встречаемся? Губы Драко сжались в тонкую линию. Она видела, что её вопрос заставил его нервничать. Они больше не говорили о статусе своих отношений, каким бы он ни был, с тех пор, как четыре недели назад она спросила его, кем они были. Тогда он не хотел говорить об этом, да и сейчас не хотел, что не предвещало ничего хорошего. Он нервничал, потому что хотел продолжать трахать её без обязательств, или нервничал, потому что хотел чего-то большего, как и она? Он услышал ультимативные нотки в её голосе и сделал несколько размеренных вдохов, прежде чем ответить. — Ты хочешь чего-то большего? Вот так. Слизеринец полностью уклонился от её ультиматума и возложил на Гермиону бремя: признаться в чувствах или их отсутствии. Её сердце колотилось о грудную клетку, а живот скрутило от нервного возбуждения. Если она признается, не станет ли он морочить ей голову, пока ему не приестся секс с ней? Теперь, когда они провели достаточно времени вместе, может ли она доверить ему свои чувства? Все их отношения начались из-за того, что он воспользовался ею, пока она была под влиянием Ластфару, и это заставляло её чувствовать себя крайне уязвимо. Его серые глаза мерцали, пока он наблюдал, как она обдумывала свой ответ. Она не знала ответов. И всё же, несмотря на их неоднозначное начало, он всегда был честен с ней, не так ли? Она собрала всё своё мужество. Если уж она смогла встретиться лицом к лицу с Беллатрикс, то она сможет встретиться лицом к лицу и с её ухмыляющимся племянником. — Мы должны пойти на свидание. Драко пристально посмотрел на неё и выдохнул. Он ждал её ответа затаив дыхание. Медленная улыбка постепенно украсила его черты, и он придвинулся ближе, чтобы заключить Гермиону в свои объятия. Он тоже хотел большего! — Должны, — согласился он, торжествующе глядя на неё. Она ещё никогда не видела его таким счастливым. — Нам нужно немного больше разнообразия, чем домашние задания и секс в библиотеке. — И чулане для мётел. Ей хотелось петь, и она не смогла сдержать улыбку. Он продолжил игру: — Раздевалке. Гермиона вспыхнула от этого воспоминания, и Драко грубо сжал её задницу. Ясно, что в коммуникациях такого рода он чувствовал себя гораздо более уверенно. — Алькове на четвёртом этаже, — прошептала она. — О-о-о. Его губы сжались, а пальцы нащупали полоску голой кожи между блузкой и юбкой. Он посмотрел на её грудь, а затем снова встретился с ней глазами. Томным голосом он сказал: — Пустом классе Трансфигурации. Она сглотнула, и он с волчьей ухмылкой смерил её взглядом. Он был откровенно пугающим в этот момент. Кожу Гермионы покалывало от мурашек, когда его пальцы забирались всё выше под блузку, дразня её. Она коварно посмотрела на него: — На Астрономической башне. Драко усмехнулся и впился пальцами в её кожу. — Это было настоящее безумие, Грейнджер. Даже по твоим стандартам. — Может быть, мои стандарты изменились, — промурлыкала она. Драко погладил её волосы и посмотрел на неё сверху вниз, хитро прищурив глаза: — Твои друзья знают, что ты сущий дьявол? Он наклонился и переплёл свои пальцы с её. Всё стало намного проще, когда она знала, что он действительно питает к ней ответные чувства. Сколько ненужных переживаний! Гермиона ударила его по руке. — Почему ты ничего не говорил? Я ведь думала, что ты просто хотел от меня лишь секса по дружбе. — Ой! — он потёр бицепс и посмотрел на неё с высоты своего роста. — Я говорил с тобой! Она снова ударила его кулаком. — Ой! Драко предостерегающе посмотрел на неё. — Я всегда чувствовал, что у меня что-то росло по отношению к тебе, — он многозначительно приподнял бровь в ответ на свой намёк. — Я думал, что мы движемся в более серьёзном направлении. У нас было несколько увлекательных бесед в библиотеке. Мне крайне приятно твоё общество. — Его глаза весело прищурились: — И секс ничего. Она рассмеялась. — Да, — шутливо согласилась она. — Секс нормальный. — Я не хотел испытывать судьбу. Я боялся, что отпугну тебя, — сказал он с застенчивой полуулыбкой. — Иногда я всё ещё не могу поверить, что ты вообще разговариваешь со мной. Она не смогла сдержать улыбку, которая расползлась от уха до уха, и почувствовала нежное тепло в груди. Слизерин. — Э, ты вполне терпим, — съязвила она, безуспешно пытаясь показать, что на неё абсолютно не повлияло его поведение. Он так ловко умел жонглировать фразами. — Приятно знать, что ты можешь терпеть моё присутствие, — сухо ответил Драко, продолжая улыбаться. — Почему ты ничего не сказала, если тебя это так беспокоило? Гермиона нахмурилась. — Ну, теперь все это кажется по-настоящему глупым, да? — Или, может быть, это только ты глу… — он поймал её руку и вывернул за спину, прежде чем она успела нанести третий удар по его руке. — Не в этот раз, Грейнджер, — он угрожающе посмотрел на неё. — Ты ищешь неприятностей? Гермиона застенчиво ответила: — Я бы не была с тобой, если бы не искала их, — её игривое выражение лица стало серьёзным. — Я видела, как ты обращался с Панси. Она на самом деле страдала. Я ей не друг, но даже я это видела. Я не хотела ставить себя в подобное положение. Он выглядел озадаченным: — Но у меня с Панси был просто флирт. Она многозначительно посмотрела на него: — Она знала об этом? Он прищурился, глядя на неё: — Должна была знать, я никогда не просил её ни о чём большем. — И всё же, она надеялась, — надавила на него Гермиона. — Возможно. — Возможно? — Гермиона, — он потянулся, чтобы заключить девушку в объятия. — Она не ты. Его руки сомкнулись вокруг неё, и она почувствовала, как его тепло окутывало её. Гермиона скептически посмотрела на него, и его глаза лукаво заблестели. Он буквально источал это слизеринское очарование. Он выдавил улыбку и наклонился, чтобы поцеловать её. — Ревнуешь? — Нет, — прошептала Гермиона. — Но ты вскружил ей голову. Он замер, не закончив движение, немного смущённый тем, куда вёл этот разговор. — Я никогда не лгал ей. — Есть огромная разница между тем, чтобы просто не лгать и быть на самом деле честным. Он ухмыльнулся и наклонился ещё ниже, чтобы коснуться её губ своими, и крепко сжал её в своих объятьях. — Читаешь руководство для Слизеринца, как я погляжу? А чего она ожидала? Это было частью очарования Драко. Он был Слизеринским Богом секса. Он был полным и законченным мерзавцем. Коварным манипулятором. Невыносимым придурком. Опасным парнем. Местным Плохим Мальчиком, развращающим принцессу Гриффиндора, и все прочие сексуальные клише, которые приходили на ум. Одним словом, он был проблемой, и разве она только что не сказала, что это то, что она ищет? Он мог очаровать и залезть в трусики к любой девушке, и он соблазнил её, несмотря на то, что использовал для этого неэтичную тактику. А теперь он также захватил её чувства. У них была химия, как интеллектуальная, так и сексуальная, и их притягивало друг к другу на более глубоком уровне. Связь, которую они осторожно исследовали в течение последних нескольких недель. Но это не меняло того факта, что у Драко Малфоя было больше красных флажков, чем у гриффиндорских трибун на матче по квиддичу. Хотя она отгоняла эти мысли, пока они просто развлекались, они стали важны, когда речь зашла о серьёзных отношениях. Она взяла себя в руки, и сосредоточилась, не желая, чтобы его горячее дыхание, касавшееся губ, и её зарождающееся желание отвлекали. — Ты когда-нибудь давал понять, что тебя это не интересует? Или ты просто наслаждался тем, что она бегала за тобой? Драко поджал губы и понизил голос, отстранившись от неё. — Почему тебя это так волнует? Если голос Драко понижался, когда его раздражение росло, то голос Гермионы становился пронзительнее: — Потому что я хочу знать, во что я ввязываюсь! Его ноздри раздулись, и она почувствовала, как мышцы его рук напряглись вокруг неё. Это больше не был игривый гнев. Он был зол по-настоящему. — Я не один из твоих грёбаных гриффиндорцев, Грейнджер, — сказал он ледяным тоном. — Во что именно, по-твоему, ты ввязываешься? — Я не знаю! — её голос повысился, и она отшатнулась от него. Все её страхи и тревоги о нём и их отношениях начали всплывать на поверхность. — Ты занимался со мной сексом в то время, когда я не могла сказать «нет»! Он поморщился. — Дважды! — Но тебе же понравилось. — Конечно, понравилось! — воскликнула она, набирая обороты. — Но разве это делает твои поступки менее неправильными? Он нахмурился: его явно обуревали противоречивые мысли, и он потянулся, чтобы снова привлечь её к себе. — Да. Потому что я не заставлял тебя. Я знал, что ты хочешь меня. Я знал, что ты захочешь… Её по прежнему терзала неуверенность в нём, в том, что он чувствует к ней, и может ли она доверять ему; но она не могла найти слов, чтобы точно выразить причину. И тут её осенило. Она наконец-то дала название тому, что беспокоило её всё это время. — Ластфару — это наркотик для изнасилования, Драко. Гермиона сказала это. Она заклеймила это. Теперь она не могла взять свои слова обратно, и казалось, что с её плеч свалился огромный груз. Он побледнел, его рука тяжело упала, словно свинцовая, и она увидела, как он пытался сглотнуть. — Да, это так, — его голос застрял в горле. — Но ты ведь сейчас довольна тем, как всё обернулось. Может, я и воспользовался этим, но я не насиловал… — Да, я довольна тем, как всё обернулось. И всё же, — безжалостно продолжала она, — ты настойчиво подталкивал меня к этому, когда я говорила «нет», до тех пор, пока я больше не смогла бы сказать «нет», потому что была под воздействием наркотика для изнасилования. Как бы ещё ты это назвал? Драко отступил на шаг, открыл рот, но сказать ему было нечего, и он закрыл его. Очевидно, он был пристыжен её рассуждениями и явно расстроен. Он посмотрел в сторону, а затем прямо на неё. Его голос повысился, приобретая тон, которого она никогда раньше от него не слышала: — Мне жаль. Она пытливо изучала его. Именно эти редкие моменты искренней уязвимости показали его потенциал и побудили её попробовать забыть об его поведении с девушками. Она потянулась, чтобы переплести свои пальцы с его. Он в замешательстве посмотрел на их руки. — Я всё ещё… нужен тебе? Она притянула его ближе, и он инстинктивно обнял её, уткнувшись подбородком в её макушку. — Очень сильно, — выдохнула она ему в грудь. Она почувствовала, как он облегчённо вздохнул и несколько минут ровно дышал, глубоко задумавшись. — Мерлин, Грейнджер, — его голос звучал хрипло. — Мы ещё даже не ходили на свидание. Это то, что нужно, чтобы быть с тобой? Она вздохнула и прислушалась к биению его сердца. — Знаешь, я тоже тебя изнасиловала. В тот раз в библиотеке. Ты тоже жертва выходки Лаванды. — Ты не ведала, что творишь, — его голос грохотал в груди, она чувствовала вибрацию под своей щекой. — Я виноват. Она молча кивнула в знак согласия, наслаждаясь ощущением его объятий и испытывая облегчение от того, что теперь его так же, как и её, тревожило трудное начало их отношений. — Гермиона? — спросил он хриплым голосом. — Ммм? Он приподнял её подбородок и провел большим пальцем по губам. Она почувствовала, как её сердце бешено колотилось о грудную клетку, и задумчиво посмотрела ему в глаза. — Почему ты ничего не говорила всё это время? Она обдумывала свой ответ. — Я до сих пор приходила к согласию с самой собой насчёт этого. Я была в замешательстве, потому что, по сути, не сожалела о том, что произошло. Обо всём, что было. И я хотела тебя. И мне это нравилось. Но ничто из этого ведь не меняло природу того, чем были твои действия по сути. И… — она прикусила губу и посмотрела в сторону. Он повернул её лицо к себе, чтобы встретиться с ней взглядом. — И? — он мягко подтолкнул её. — Думаю, я боялась поднимать этот вопрос, — прошептала она. — И испугалась того, что бы это значило для моих чувств к тебе. Драко запрокинул голову, недоверчиво посмотрел на неё и расхохотался. Гермиона не могла не улыбнуться в ответ: его смех был заразительным и разрушил мрачное настроение между ними. — Что? — Испугалась? — недоверчиво повторил Драко. — Ты же чёртова Гермиона Грейнджер! Она покраснела от его явного восхищения и почувствовала, как её захлестнула ещё одна волна счастья и облегчения. Он слегка провёл большими пальцами по её предплечьям, пустив мурашки по телу, и она затрепетала. Ей нравилось ощущать его вожделение, и она почувствовала себя более уверенной в том, что касалось его чувств к ней, и возможности серьёзных отношений с ним. — Итак, — он одарил её злобной усмешкой, — ты боишься меня? Она запротестовала. — Не в этой жизни. Я знаю твоё слабое место: ты боишься щекотки. Он прятал улыбку. — Об этом позаботится простое контрзаклинание. — О? Неужели оно теперь действует? — она пыталась казаться беспечной. Чёрт возьми! Он обнял её и притянул к себе. — Не волнуйся, я буду тебе поддаваться. Она фыркнула. Это было не в его духе. Он продолжил: — Я даже позволю тебе решить, куда мы пойдём на наше первое свидание, поскольку моя предстоящая победа заставляет меня чувствовать себя щедрым. — Знаешь, твои деньки сочтены, — она найдёт способ противостоять его… контрзаклятию. — Может быть, и так, но я буду наслаждаться ими. Гермиона улыбнулась, когда бабочки в её животе запорхали, и повернулась к нему. — Лаванда покидает Хогвартс. Мы встречаемся завтра в «Трёх метлах», чтобы попрощаться. Приходи, потом мы останемся вдвоём: только ты и я. — Ах да, Лаванда, — усмехнулся Драко. — Я всё ещё должен ей коробку шоколадных конфет.------------------фин------------------
*Schadenfreude — по немецки злорадство. Комментарий от автора MistressLynn: Я люблю Драмиону. И, хотя фанфикшен даёт авторам возможность исследовать и по-своему интерпретировать характеры персонажей мира Гарри Поттера, на протяжении многих лет я видела, как в фанфиках появляются и укореняются некоторые тропы, которые, на мой взгляд, совершенно не характерны канону. Я попыталась пересмотреть многие из них: 1. Уизли-гад: да, я понимаю, что, мечтая о нём, Гермиона сильно занижает собственные стандарты. Однако, несмотря на то, что Рон совершает много ошибок, у него есть свои положительные качества. Писать, будто он идиот или ужасный человек лишь для того, чтобы Драко на этом фоне смог выделиться, — это не соответствует канону. 2. Гермиона — воплощение света и добра: хорошо, я знаю, откуда это взялось. Драко — злодей, а она — инь по отношению к его ян, и это означает, что она чиста, добра и невинна, всегда старается поступать правильно, ищет лучшее во всех и невероятно доверчивая. Вот только она не такая. Она мстительна, эмоциональна, умна, подозрительна и осторожна. Нет. Она следила за тобой в течение нескольких недель, и именно поэтому ты теперь заперта в банке и подвергаешься шантажу. 3. Драко — мудак, и Гермиона мирится с этим: она ни с чем никогда не мирилась. Если Рон вёл себя как придурок, она заставляла его страдать и эмоционально, и физически до тех пор, пока он не извинится и/или не усвоит урок. 4. Лаванда — тварь: обычно на ней ставят клеймо шлюхи, которое я само по себе ненавижу, или считают её пустоголовой. И, конечно, если она нравится Рону, то это значит, что он тоже идиот. См. пункт № 1. 5. Гермиона в образе застенчивой девственницы-скромницы: она может быть девственницей, а может и нет. Но она человек, который прошёл войну. Будет ли она стесняться? Сомневаться? Вести себя пассивно? Ни в коем случае. Хоть раз за все 7 книг появилось ощущение, что Гермиона застенчива или пассивна хоть в чём-то? См. пункт 2. 6. Мэри Сью/Марти Стью: Гермиона и Драко не идеальны, они несовершенны, поэтому допускают ошибки. Для Гермионы характерно нарушать правила или делать что-то неэтичное, и для Драко нормально быть уязвимым и неуверенным. Она не всегда делает правильный выбор, и ему не всегда нужно быть бесконечно уверенным в себе слизеринцем. 7. Драко — хороший парень: для того, чтобы Гермиона могла влюбиться в него и в то же время не выглядеть глупой, сознательно вступая в отношения с «неправильным» человеком, он, по идее, должен быть хорошим. Но чтобы это оставалось всё ещё Драмионой, ему придают лишь поверхностный вид плохого мальчика/невыносимого придурка вместо того, чтобы он на самом деле был придурком. Вот только Драко нельзя назвать хорошим человеком. Почему же тогда Гермиона принимает его? И как устроены эти отношения? Что приводит к пункту 8. 8. Драко через призму движения #metoo: Я фанат Dub-con. Здесь жарко. Фантазии об изнасиловании эротичны, и это главная причина, по которой я в первую очередь читаю Драмиону. Тем не менее, я заметила, что новые фанфики чрезмерно сосредоточены на получении согласия, что само по себе не плохо, но иногда противоречит духу Драмионы. Авторы обычно взаимодействуют с dub-con двумя способами: либо Гермиона игнорирует dub-con и влюбляется/признаётся, что она всё равно наслаждалась сексом; или Драко оказывается мечтой феминистки, и всегда ищет восторженного согласия. Что не соответствует его характеру. В эпилоге я отразила своё отношение к этому вопросу. Тем не менее, если история хорошо написана, я готова простить всё остальное! Однако, когда автор размышляет над этими тропами, качество самого рассказа резко возрастает. Спасибо всем вам за чтение, надеюсь, вам понравилась история. Пожалуйста, оставляйте комментарии, мне хотелось бы знать, что вы думаете. Пир_ПирОманка: Вот, снова всё закончилось... Как всегда, не хочется отпускать эту историю с её прекрасными персонажами. Но главы всегда под рукой, если взгрустнётся, то их можно перечитать. Это был шикарный эпилог) И не менее шикарный авторский комментарий. Всем пока-пока и до новых встреч💋 kayrinait: Когда я впервые прочла эту историю, она мне очень понравилась. Ну а когда получилось поработать над ее переводом в такой дружной и приятной компании, то я окончательно в неё влюбилась ))) Для меня в ней, наверно, есть всё, что я ищу в Драмионах. Обаятельный мерзавец Малфой, он не зло во плоти, но и отнюдь не рыцарь на белом коне, хотя и непростительно притягателен. Умная и логичная, но не всегда правильная Гермиона, которая не становится тряпкой, влюбившись. Зажигательная химия между Драко и Гермионой. Очень горячие сцены, от которых просто плавится экран! Легкий и немного саркастичный юмор. Понятная и проработанная мотивация всех основных героев. Хоть Рон с Лавандой и не мои любимые герои, но действительно, делая их ничтожествами, автор словно немного жульничает, расчищая дорогу Драмионе. А хочется-то посмотреть, как он извернется, чтобы свести Драко и Гермиону в условиях максимально близких к канону. Ну и наконец, интересный сюжет, и приятное послевкусие от довольно умной и психологичной развязки. Надеюсь, эта история также полюбится и остальным читателям русского фандома 😊