Runaway / Беглец.

POV_EFFY Я сижу на мягком диванчике белого цвета в приёмной уже около получаса, ожидая пока дверь нужного мне кабинета распахнется, и я смогу войти. Всё это время я разглядываю висящие на темно-зеленых стенах стенды, время от времени переводя взгляд то на секретаря, то на рядом стоящий небольшой аквариум, в котором плавают всего три рыбки. Мне в голову здорово напекает солнце, и я мысленно проклинаю ту самую секретаршу в том, что не позволила закрыть жалюзи. «Пусть в приёмной будет светло» - процедила она, и вновь уставилась в свои бланки, изредка поглядывая на бумажный календарь, прикрепленный к стене. Красная передвижная фигурка расположена на цифре 19 в колонке за апрель месяц. «Девятнадцатое апреля, - пронеслось у меня в голове, - как же быстро летит время». Кажется, только вчера меня выписали из больницы, только вчера ко мне домой явился Джастин с признанием в любви. Но нет, с того момента прошло чуть больше месяца, и как не странно, за это время действительно многое случилось. После того, как Бибер сказал, что любит меня, мы не виделись с ним около недели, а встретившись, оба делали вид, что ничего не произошло, и ни о какой любви речь даже не заводилась. И кажется, нас двоих это вполне устраивает, ибо в ином случае всё было бы намного сложнее, я так думаю. Мы играем роли хороших приятелей, готовых помочь друг другу в любой момент. По крайней мере, Джастин. Он делает для меня всё, пока я не могу вновь обеспечить себя доверием к людям. Каждый раз, когда он уходит прочь, бросив мне сухое «Пока», мне кажется, что он вот-вот сядет в машину и вновь бросит меня, потому что «я думал, так будет лучше». В последнее время, я очень возлюбила эту фразу. Всякий раз, когда я делаю неправильные поступки, принимаю не те решение, тем самым вызывая ярость Джастина, я оправдываюсь его же «я думал, так будет лучше», копируя тот тон парня, с которым ранее эта фраза была сказана в мой адрес. Думаю, тот факт, что это безумно выводит Джастина из себя, весьма очевиден, но тем не менее, он не показывает свою злость, - парень делает вид, что не услышал моих слов и сразу же переводит тему. Он чувствует себя виноватым, (что по сути дела, так и есть), а я то и делаю, что задеваю его, лишний раз напоминая о том, что я до сих пор не забыла его ошибку. Возможно, это очень эгоистично с моей стороны, я признаю это, но чувство обиды намного сильнее здравого смысла. Между тем, таинственный Колин словно испарился. Это весьма настороживает Джастина. Ведь согласитесь, когда ты приезжаешь туда, где тебя ждёт твой враг, а он, вместо того, чтобы убить тебя, исчезает, - избежать паранойи очень сложно. Так и с Бибером. Он всё время чем-то озабочен, постоянно носит с собой оружие, и даже дал мне СОБСТВЕННЫЙ пистолет на случай чего, который, по его словам, я обязана всё время держать при себе. Я почти наладила полноценный контакт с мамой. После того, как она узнала, что её любимая дочь наркоманка, она очень замкнулась в себе. Делала вид, что не замечает меня, и что ей плевать на всё происходящее, хотя на самом деле нервничала и всё время думала о том, как можно мне помочь. Своё беспокойство она прикрывала безразличием и властным видом. В свою сторону от неё я слышала лишь приказы. Говорить со мной она отказывалась, что очень расстраивало меня. По правде говоря, я думала, что потеряла свою мамочку, еще не зная, как горько она плачет по ночам в подушку, чувствуя себя безгранично одинокой, - муж изменил и ушел из дома, а дочь подалась в наркоманы. И единственный, кто её не разочаровал – Тони. Именно поэтому она не спускала с него глаз, боясь потерять и сына. И мне казалось, что это уже конец нашей теплой семейной обстановки, если бы не Джастин. Именно он уговорил мою маму на беседу. Мы никогда с ней так долго не разговаривали! Я рассказала ей обо всём: о том, как переживала из-за смерти Курта, как обманывала её, и вместо того, чтобы пойти на ночевку к Челси (о наших с ней любовных утехах я тоже не умолчала), шла на вечеринки, где глотала экстази; мои издевательства над собственным телом тоже не остались в тайне, - я показала ей мои едва заметные шрамы, которые всё время прикрывала одеждой. Рассказала и о том, как заменила лезвие наркотиками, дозы которых с каждым днём увеличивались. Войдя во вкус, я поведала маме о своих странных отношениях с Джастином: тех, которые были до его ухода, и тех, что сейчас. О том, что я спала с ним, она догадалась сама, а я отрицать не стала. Наши с Джастином интимные отношения она восприняла более всего спокойного, если сравнивать с её реакцией на наркотики, шрамы и мои лесбийские замашки. В конечном итоге, я сидела перед ней заплаканная, а она, не сдержавшись, обняла меня, и начала плакать вместе со мной. Еще никогда я не чувствовала такое облегчение, как тогда. Моя мама услышала обо мне всё, и меня это нисколько не пугало. Даже наоборот. Теперь она всё знала, и могла помочь мне. Мне назначили лечение у психолога. И вот я здесь, в приёмной, жду, пока мой врач освободится. Спустя несколько минут дверь открывается, и меня приглашают в кабинет. Это уже мой седьмой визит к психологу. Я хожу к нему два раза в неделю: по вторникам и субботам. Как и в прежние дни, я сажусь в широком кресле напротив огромного письменного стола из тёмного дерева, за которым сидит мой врач, - мужчина лет тридцати, с ухоженными темными волосами, голубыми глазами, которыми он, кажется, смотрит тебе прямо в душу, и ярко-выраженными скулами, - Ник де Мур. В свои годы он не женат, но имеет пятилетнюю дочь, фотография которой стоит на его столе, обрамленная в светлую рамку. И судя по всему, как он смотрит на нее, Ник безумно любит своё чадо, чего не скажешь о его прошлой жене, о которой он часто негативно отзывается, давая её в пример, какой женщиной быть не следует: «лицемерной, эгоистичной и двуличной тварью, которую волнуют исключительно деньги». Мы долго разговариваем о моём отношении к парням и девушкам. Я рассказываю о своих бывших подругах и друзьях, из числа которых остался лишь Том. Осознав это, мною овладевает грусть. - Хочешь сказать, все друзья тебе кинули? – удивляется Ник, переводя взгляд на меня. - Кроме Тома. - Сейчас ты общаешься только с ним? - Нет. Есть еще мой брат и Джастин. - Джастин – это тот самый парень, после ухода которого ты начала принимать наркотики? - Нет, я бы так не сказала, - отрицаю я, уловив на себе пристальный взгляд психолога. – Он стал причиной моей депрессии, на наркотики меня подсадила другая особа. - Керолайн? – пролистав свой блокнот, переспрашивает Ник. - Именно. - Ты сейчас общаешься с ней? - Нет, она предала меня. - У каждого предателя есть на то свои причины. Ты знаешь, какими они были у Керолайн? – он говорит тихо и спокойно, подталкивая меня к нужной мысли. - Нет. - Узнай, это поможет нам с тобой разобраться, - он умолкает на несколько секунд, обдумывая следующий вопрос. – Ты спала с ней? – выпаливает он, прищурившись. - Нет, - уверенно отвечаю я. – Я спала только с Челси. - Она была твоей девушкой? - Нет, подругой. - Но вы занимались с ней любовью, - напоминает Ник, слегка усмехнувшись. - Секс по дружбе, - психолог откидывается на спинку кресла, стуча пальцами о подлокотник. - И вас обеих это устраивало? – наконец-то спрашивает он. - Более чем, - без колебаний отвечаю я, не сводя глаз с него. - Тогда почему вы уже так долго не общаетесь? - Из-за Джастина. Он ей не понравился, и она решила, что может решать за меня, с кем мне общаться, а с кем нет. Это меня взбесило. А потом…потом мы начали отдаляться друг от друга. Я не знаю, как это получилось. - Причиной вашей ссоры стала её ревность, ведь так? - Полагаю, что да. - Ты знала свою подругу с детства, вы спали вместе и знали все секреты друг о друге. Но тут появляется парень, с которым ты знакома от силы три месяца. И между ними двумя ты выбираешь его? – не понимает Ник, сморщив лоб. - Я привязалась к нему. - А может, дело совсем в другом? – он встает со стула, обходя стол, прежде чем сесть на него. Он оказался совсем близко, и теперь, я вынуждена смотреть на него снизу вверх, что слегка смущает меня. - В чем же? – интересуюсь я, изогнув бровь. - В сексе, - он вмещает в это слово, кажется, весь разврат, который известен всему человечеству. - На тот момент я не спала с ним. - И сколько же времени прошло с вашего знакомства, прежде чем вы занялись любовью? - Любовью занимаются влюбленные, которыми мы не являлись, - заявляю я, ничуть не смутившись. - Ладно, заменим слово «любовь» «сексом». Суть не в этом. - Спустя четыре месяца общения, - выпаливаю я. - И как? - Это превзошло все ожидания, - набираюсь наглости, чтобы улыбнуться, смотря ему в глаза. - Ты спишь с ним и сейчас? - Нет. Наши сексуальные отношения продлились почти две недели. - А потом? – не успокаивался Де Мур. - А потом он уехал. - Но сейчас ведь он с тобой. - А сейчас я не доверяю ему. К тому же, его любовь ко мне всё испортила, - пытаюсь сохранять безразличие, словно мне все равно. - А ты его не любишь? - Не знаю, - пожимаю плечами, желая, чтобы этот разговор скорее закончился. - Куда ты пойдешь после нашего сеанса? – Ник быстро переводит тему, поняв, что мне всё это осточертело. - На кладбище, - он морщит лоб в недоумении, - сегодня ровно год, как умер мой бывший парень, - спешу объяснить я. - Ты не говорила мне об этом. - Знаю, - выпаливаю я, приподнимаясь со стула. – Я могу идти? - Да. На сегодня всё. Всего доброго, Элизабет, - он усмехается, провожая меня взглядом. Я застываю у порога, собираясь с мыслями. - А моя мама в курсе, с каким интересом вы болтаете о моей постельной жизни? – спрашиваю я, боковым зрением смотря на доктора. - До вторника, Эффи, - мы оба усмехаемся, после чего я закрываю дверь с обратной стороны.

***

Bring Me The Horizon – Deathbeds Возле могилы Оливера я нахожусь от силы десять минут. Здесь красуются всего две свежие гвоздики, - их принесла его старшая сестра. Больше некому. В этом плане я оказываюсь куда более оригинальной – я кладу возле цветов диск с песнями его любимой группы. - «Bring Me The Horizon». Я помню, как ты гордился тем, что тебя зовут так же, как и солиста, - я натягиваю улыбку, присаживаясь на землю. Так странно находится здесь, возле могилы человека, которого ты искренне любила еще год назад, а сейчас совершенно ничего не чувствовать. Лишь сожаление о случившемся. А ведь еще в конце августа, когда я приходила сюда, меня разрывало от чувств, и уходила я отсюда с истерикой. Так многое случилось за это время. Так многое поменялось. В том числе и я. - «You'll tumble overboard. Tides will bring me back to you*», - шепчу я строчку из песни, прежде чем встать с земли, отряхнув джинсы и уйти прочь, не дожидаясь того момента, когда на меня нахлынут воспоминания. Вот тогда истерики мне уж точно не избежать. Отойдя от территории кладбища где-то на двести метров, я почувствовала, как завибрировал мой телефон. «Неизвестный» - высветилось на дисплее мобильного, и моё сердце тут же сжалось. - Алло, - неуверенно отвечаю я, не прекращая идти. - Так мило и одновременно глупо подарить покойнику CD-диск, - хриплый голос раздается на той стороне провода, и я рефлекторно оборачиваюсь назад. - Колин, - выдыхаю я дрожащим голосом. - Даже не верится, что прошел уже год, не так ли? – насмешливо спрашивает он. – А что, если эта дата станет датой смерти не только твоего бывшего, но и Джастина, м? - Нет, - выдавливаю я, ускорив шаг. Моё сердце бешено стучит, а ноги подкашиваются. - Думаешь, от того, что ты стала быстрее идти, что-то изменится? – спрашивает Колин с издёвкой. – Не думаю. - Прошу, не трогай его! – к глазам подступают слёзы, а разум охватывает паника. - А что, если я скажу, что я уже его тронул? Может, именно сейчас твой Джастин лежит на полу с продырявленной башкой? А может, ему выстрелили в живот, и ты еще сможешь ему помочь. Если, конечно, успеешь, - мрачный голос сменяют монотонные гудки. *Ты упадешь за борт. А приливы принесут меня обратно к тебе.