Тебе не стать Риком.

Перед Риком целые галактики, целые планеты и их жильцы, что иногда возводят Рика до уровня бога. Перед Риком огромное множество мультивселенных, из которых он просто может выбрать подходящую. Или он может сыграть в "угадайку" вместе со своей судьбой, ткнуть пальцем в одну из космических пустот и оказаться там, где все версии его скудных родственников являются креветками или одичавшими древними людьми. Рик может создать новый вирус, заразить всё население планеты Земля, наблюдать за массовым вымиранием, а после отправиться туда, где ничего из этого никогда не случалось. Он может создать свой отдельный мирок, где будет играть с существующими, как с пешками, буквально двигая их сценарий жизни, развитие фольклора и различных бессмысленных войн. Рик всемогущ. И поэтому он трахает своего внука в тарелке. Он занимается сексом с Морти, когда ЦЕЛАЯ галактика не против впустить в себя старого доброго Рика Санчеза, когда он может трахнуть какую-нибудь планету и каждого жителя на ней, когда из всех подходящих мультивселенных Рик может выбрать ту, что заполнена желающими прыгнуть к нему в постель. — Ох, Морти, кто бы, блять, мог подумать, что ты действительно сделаешь услугу своему любимому дедушке, — говорит Рик, продолжая своё дело, грубо придавливая руки внука к спинке сиденья космолета, словно он поймал вора туалетной бумаги из его "райского местечка" и не хочет отпускать. — И ты теперь кряхтишь, как семидесятилетняя бабка, надрывающаяся в огороде, а потом хуярющая детей за их вежливое молчание, а значит и бездействие, на просьбу о помощи. Он находится в слегка пыльной тарелке после очередного приключения. Рик трахает Морти, думая, как же жалок этот мир, такой ничтожный абсурдный мирок, наполненный такими же жалкими, ничтожными и абсурдными существами, живущими КАЖДЫЙ в своём манямирке. Он трахает Морти и невзначай понимает, что он такая же букашка среди навозной кучи или бесконечного количества человеческих ног, он может прыгать, пищать, летать на своих крылышках, всё равно находясь где-то рядом с навозной кучей или где-то рядом с ебучими ногами. Рик может стать букашкой, Рик может взорвать эту навозную кучу и вырывать по пальцу из всех окружающих его ног, но дело не в этом. Так или иначе человек одержим своей психикой, она управляет им внутренне, а значит и внешне тоже, а значит, если букашка не может улететь от навозной кучи, то Рик не может бросить пить. Букашка не может улететь от навозной кучи, Рик не может стать хорошим отцом. Букашка не может улететь от навозной кучи, а Рик, победив вечность, не чувствует удовлетворения. Он может всё, но это не имеет ни грамма ценного и н а с т о я щ е г о смысла. Рик трахает Морти, и это совсем не отличается чем-то от других "красочных", ничего незначащих событий. Рик побеждает. — Рик. Рик. Можешь продолжать, — прокудахтал Морти. Его голос был мерзким, писклявым, Рик действительно назвал бы это петушиным кукареканьем с утра, что раздражает и таки конкретно заставляет нервную систему пробудиться. Что, если создать искусственного петуха, что кричал бы громкое "Блять" по ночам? Рик подумает об этом. Морти жалобно скулил. — Рик. Рик. Только не рассказывай маме. Ну кто такой Морти для Рика? Внук. Официально внук. Один из немногих миллионов, миллиардов… бесконечного количества таких же внуков. Как китайская куколка среди всех существующих кукол. Как плюмбус среди постоянно производящихся плюмбусов. Как одно зерно пшеницы среди поля колосьев. Как планетка во вселенной, наполненной ими так, что всё это теряет смысл. Как маленький член среди… Ну вы поняли эти размышления, правда? Рик трахает Морти и думает, как сильно его моральные ценности подкосились. В целом, их никогда и не существовало. Да, Рик мог свозить Морти в какой-нибудь мирок уебищных закатов, засесть на заброшенном обрыве и в незаметной тишине смотреть, как снизу загораются огни в каждом маленьком доме или хрущевке. Вот так и проявляется общественная жизнь. Но это Рик оставит для себя любимого. Для Морти есть взрывчатка, построенные на постапокалипсисе вселенные, где любой разлагающийся чувак напоследок попросит налить ему кружку чего-то пенящегося и алкогольного, придать его местному богу свободы или по своим традиционным обычаям придать его тело в еду родственников. Морти это нравится больше мучающих Рика мыслей. Морти нравится мир змей, вовсе не отличающийся чем-то от нашего, и всё то дерьмо, что показывают на межгалактическом ТВ. — Рик. Рик. Потрогай меня там, — Морти уже мямлил, ему было стыдно. Стыдно за своё существование, но это привычное ощущение для глуповатого человечка по имени Морти. Рик надеется, что тот не будет, как его отец. Иначе Рик точно не прикасался бы к паху этого пиздюка сейчас. — Да, пожалуйста. Рик был конченным нарциссом, что предложил бы вселенной отсосать ему, а за отказ создал бы другую и более поддатливую альтернативу. Но кинков на подчинение и мольбы у него не было. Морти мерзкий. Морти мерзкий, и поэтому Рик тщательно делает ему приятно. Что он испытывает? Отвращение? Опять-таки в его моральных ценностях пункта насчёт таких с л у ч а е в не было. Ну или был, но не настолько значительный, как наука и окружающий Рика абсурд. Моральные ценности - абсурд. Немые табу - абсурд. Люди создали абсурд, или такие жалкие явления, как жизнь и смерть, вынудили их? Рик трахает Морти в летающий тарелке - а б с у р д. Но он же такой, блять, реальный. Реальный, как войны из обидок власти друг на друга. Реальный, как чувак, решивший найти лекарство от туберкулёза в одиночестве, а после обмана народа сбежавший в полном крахе и позоре. Жалкое зрелище. Инцест - жалкое зрелище? Рику было плевать на кровные связи тех или иных людей, тем более ему было плевать на половые акты кого бы там ни было, даже если это небинарный трансгендер с нижней операцией и дешёвая проститутка. Даже если это брат и сестра, которым почему-то захотелось сношаться. Однако мудачества он не терпел. Под мудачеством можно понимать не так уж и мало вещей, правда? — Морти, ты в курсе, что твой дедушка занимается общеНЕпринятыми вещами? Деда могут отпиздить твои родители, посадить правительство и осудить соседушки нашего квартала. Это, конечно, всё логично, если бы твой дед не был РИКОМ САНЧЕЗОМ, — Рик залился своим фирменным смехом сумасшедшего ученого. Он смеялся громко, подобно природной катастрофе, улыбающейся бедам людей. Нет, он РЖАЛ, пока их окружала кромешная тишина космоса и бесконечности. Экзистенциально. Однако Морти такие ЧУВСТВА не посещали, и он был всё ещё возбуждён. — РИК И МОРТИ НАВСЕГДА. РИК И МОРТИ ПРЕОДОЛЕВАЮТ ВЕЧНОСТЬ. РИК И МОРТИ ВМЕСТЕ ПУТЕШЕСТВУЮТ ПО БЕСКОНЕЧНЫМ МИРАМ И ИЩУТ ДЕРЬМО НА СВОИ ЗАДНИЦЫ. ДА! РИК И МОРТИ БУДУТ ПРАВИТЬ ВСЕВОЗМОЖНЫМИ ВСЕЛЕННЫМИ И ИХ ЖАЛКИМ ЧИСЛОМ НАСЕЛЯЮЩЕГО. ДА! Я САМЫЙ НЕВЪЕБЕННЫЙ ГЕНИЙ ЭТОГО СУЩЕГО. ДА. А ТЫ. А ТЫ, — Рик бредил минимум раз в день. Он считал свои речи похожими на слова каких-нибудь древних греков, возглавляющих свои армии, на вдохновение мертвых поэтов, что глубоко сожалели о написанном, или на слова солдат, осознавших себя кусками мяса среди конфликта серьезных дядек. Рик не допустит, чтобы даже некий президент играл с ним таким жалким образом, надавливая на чувство патриотизма. Всё, что делает РИК, — должно быть личным желанием РИКА. Энтузиазм учёного пропал, стоило ему задуматься о чём-то стороннем. — А ты просто Морти. Правда, даже такие бредни Морти не посещали. А должны ли? Он всего-то подросток, что выполняет указания своего слегка спятившего дедушки, пытаясь не дать вляпаться ему и вляпать по пояс его окружение в дерьмо, Морти уже свободно может предугадать те или иные действия Рика, он видит это обычной карточной игрой или, возможно, шахматами, где было бы неплохо знать повадки противника. Но знать повадки Рика - отдельная история. Отдельная энциклопедия, которую Морти вполне может составить. Правда, Рик не поверил бы, что где-то в будущем на полках всех книжных магазинчиков будет лежать книга с громким названием: "Рик Санчез. Анатомия и среда обитания". От авторства Морти стоило этого ожидать. По крайней мере, в какой-нибудь одной вселенной из миллиона такая книга станет культовой. — Рик. Рик. Мне что-то плохо, — вымолвил Морти, не реагируя на всё сказанное Риком в лихорадочном припадке. Слишком привычно. Да и что Морти мог бы сказать в ответ? "Да, Рик, вместе навсегда!" ? Или может "Конечно, Рик, я ничтожный кусок дерьма без тебя." ? Идиотизм. Морти стало отвратительно от себя и того факта, что это действительно так. — Мы летим на автопилоте? Рик? — Что, блять? — Рик рыгнул, снова прикасаясь к Морти той рукой, что была свободна от банки очередного дешёвого алкоголя. Что это? Пиво? Какой-то дрянной межгалактический напиток со странными побочными эффектами? На самом деле, хуй его знает, Рик стянул баночку из бардачка с, казалось бы, бесконечным дном. Это vodka, Морти, это водка "Вырви-глаз-и-обожги-горло". — Да, мы на автопилоте, не учи гения жить, сученька, и, да, я предупреждал тебя, что всё плохая затея, Морти, но ты же малолетний пиздюк с разбушевавшимися гормоны и с, как я понимаю, кинками на всяких дедов. Пиздец, Морти, и ты мой внук? Морти нахмурился. — Ладно, уже ничего не болит, — соврал Морти, ведь теперь болела его самооценка и, казалось бы, летела в неизвестном направлении параллельно с тарелкой в одну сторону. Не забываем вокруг до сих пор бесконечно расширяющееся пространство, что очень грозно молчит. Недавно оно помалкивало спокойно, будучи в неком ожидании, словно вода перед добавлением туда пакета чая или быстрорастворимого кофе. Сейчас этот н а п и т о к очень странно бурлил, сообщая: "Эй, повар, ты где-то проебался, даже попить себе сделать не можешь, слюнтяй". Возможно, космос и правда беспощаден. Только он беспощаден не в том смысле, что мы, жалкие людишки, вообще могли бы понимать. Рик ненавидел космос, ненавидел все мультивселенные его паршивых реалий, ненавидел видеть член Морти в своей руке, а ещё Рик ненавидел себя. — Эй, Рик, помнишь, я говорил, что хотел быть режиссером или типа того. Я передумал. Что, если мне заниматься тем, чем занимаешься ты? — Морти ожидал эмоциональной реакции, презрения, кучу бормотаний и ОГРОМНОГО количества унижения. О. Г. Р. О. М. Н. О. Г. О. Но, однако, Рик замолчал. Он начал тупо глядеть в окошко, будто и не собирался что-либо говорить. — Я понимаю, что мне не достичь твоей гениальности, и я всего-то Морти… — Морти, а чем я занимаюсь? — как-то безучастно спросил Рик. — Эм, наукой? — Морти, я занимаюсь всем. Я алкоголик, что никогда не сопьется, и одновременно самый гениальный человек во всём сущем. Веришь мне, нет? — Рик снова аккуратно прикасался к Морти. Неужели его впечатлили грёзы Морти о "очень счастливом" будущем? — Дело даже не в этом. Занимаясь тем, чем занимается твой дед, ты начинаешь осознавать весь происходящий бред вокруг тебя, а после ты уже не занимаешься "всем", ты просто пытаешься заглушить общий бред другим бредом. Делать всё возможное, понимая, как это жалко. Твоя самооценка остаётся высокой лишь за счёт того, что ты такой единственный. И это тоже тебе ничего не даёт. Религия врёт. Учёные врут. Правительство врёт и делает из людей боевой порох. Нас окружает сплошная ложь, иногда правда, которую мы никогда не выясним и, скорее всего, придумаем её, чтобы обмануть и быть обманутыми. А философский бред никто не любит, правда? Руки неожиданно оказались холодными, Морти прочувствовал опустошающий ветер с вершины горы Эверест на своём голом теле. Странно представлять себя свободным где-то в горах, где-то, где ты можешь шагнуть в сторону небытия, ведь ты не такой бессмертный как Рик. Или такой. Бодрит. Как будто Морти вывели на улицу в ночное время суток, КОГДА ВСЕ МЕЖДУ ПРОЧИМ ПРОВОДЯТ ЕГО В ПОСТЕЛИ, и заставили окунуться в ванну, наполненную буквально водой со льдом и вскоре слезами Морти, дабы какие-то инопланетные черви не смогли съесть его мозг, а потом Рик поржал бы, говоря о своём массовом наебе. Эти холодные руки везде. Рик везде. Спина. Ключица. Ляжка. После холода наступает тепло, ведь эта ебучая летучая железяка обогреваемая. Ну ты и извращенец, Морти. — Либо ты чувствуешь себя частью чего-то большего, что максимально сопливо, либо осознаешь, насколько ты НЕЗНАЧИТЕЛЬНАЯ часть этого чего-то большего, — кажется, спиртное довольно сильно разговорило Рика. — Но догадываюсь, что Морти с его маленькой мозговой личинкой в голове никогда не думал об этом. Но не расстраивайся! Это и делает Морти самим собой. — Но я правда хочу попробовать, — тихо проговорил Морти. Он звучал подобно умирающему жуку, тем временем как Рик был шепотом ветра среди полевого луга, что будоражил души усопших насекомых. Рик повсюду. И Морти уже чувствовал себя параноиком, забывшим всю свою жизнь и прежние грёзы от волнения, если такое вообще возможно. Морти и правда не особо умный. — Я тоже хочу чувствовать себя уверенным настолько, дабы трахнуть планету. Но сейчас его трахал Рик. Морти был космосом, слушающим эти тихие иронично ебучие хрипы. Морти был кожей своей спины, что чувствовала на себе фантомные отпечатки рук. Морти был одеждой, что подобно пыли находилась перед глазами и оставалась незамеченной, растворялась во всём существующим и не прекращала существовать одновременно с этим. Морти был незамеченной банкой водки, когда-то находившейся у Рика в руках, наблюдающей за всем процессом. Предметы такие живые. Данный пейзаж мёртв до момента своего возрождения.