Чу Ваньнин старался вспомнить, как дышать. В лицо бил холодный ветер, а к спине прижималось горячее тело Мо Жаня. Перед ним бушевал океан, и глядя вниз, он ощущал, на какой головокружительной высоте они сейчас. Но позади его крепко держали, и Чу Ваньнин наконец сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. Он не перестал вот так вдруг бояться высоты, нет, конечно. Но Чу Ваньнин понял, что доверяет Мо Жаню. Сам он ни за что не подошел бы к ограждению.
— Не страшно? — прошептал тот ему на ухо.
Его голос, словно горячая вода, пролился от уха по шее, к позвоночнику, и Чу Ваньнин напрягся.
— Тебе пора, — проговорил он. Губы плохо слушались, высохшие от ветра и волнения.
— Плевать, — сказал Мо Жань, и Чу Ваньнин повернул голову.
Он посмотрел на его приоткрытые губы, а потом вывернулся из объятий.
— Не глупи! Пойдём.
Ему показалось, или Мо Жань тоскливо вздохнул? Но послушно зашагал вслед за Чу Ваньнином.
— Покажи мне котельные, — сказал он, стоило им поравняться.
Мо Жань тут же согласился. Могло ли так случиться, что он тоже не против побыть вместе подольше?
Дорога сначала была привычной, они шли к каютам второго класса, но потом Мо Жань увлек его ниже, туда, где коридоры стали еще уже, а потом завел за неприметную дверцу, и на них обрушился гул работающих турбин.
В полу был лаз, он светился красно-оранжевым, словно короткий путь в преисподнюю.
— Туда ты не пойдешь, — прокричал Мо Жань. — Там жарко и грязно. Дышать нечем.
— Дай посмотреть, — сказал Чу Ваньнин и сделал шаг к дыре в полу.
— Нет, — нахмурившись, крикнул Мо Жань и схватил его за руку.
Он обернулся, разглядывая его с удивлением. Мо Жань не отпускал его и смотрел так.. словно спрашивал о чем-то. Но Чу Ваньнин не знал ответа.
— Отпусти, — прошептал он, но в таком шуме слова растворились без следа.
Вместо этого Мо Жань привлек его к себе. Дышал он неглубоко и часто, и от одного его дыхания волоски на руках вставали дыбом.
— Ваньнин, я тебя сейчас поцелую, — сказал Мо Жань, касаясь губами мочки его уха, обнимая крепче.
Не в силах сказать ни “да”, ни “нет”, Чу Ваньнин просто закрыл глаза. И его губы тут же почувствовали чужое горячее дыхание и мягкие прикосновения. Он услышал стон, а потом Мо Жань впечатал его спиной в железную переборку.
Он полностью оправдывал свое имя, Чу Ваньнину казалось, что его бросили в костер — так горячо, почти больно было от поцелуев и дерзких рук, которые уже задрали его рубашку и проходились по обнаженной коже.
— Разреши мне… прийти... потом, — просил Мо Жань между поцелуями, а Чу Ваньнин пытался вырваться из объятий, чтобы голова прояснилась, чтобы не сказать “да, приходи“. Потому что он понятия не имел, чего от него хочет Мо Жань.
Но что Чу Ваньнин знал — через три дня они расстанутся. Навсегда, вероятнее всего. Разойдутся в разные стороны, и Мо Жань забудет о нём.
Вдалеке раздались приглушенные голоса и смех. Чу Ваньнин даже моргнуть не успел — его оторвали от стены, пригладили волосы, спешно заправили рубашку в брюки. Он растерянно оглядывался, прижимая ладонь к горящим губам, когда в помещение вошли другие кочегары из смены Мо Жаня.
— Пора идти, — с сожалением сказал тот, напоследок украдкой погладив его ладонь. — Найдешь дорогу к себе?
— Найду, — возмутился Чу Ваньнин и выдернул руку.
Мо Жань скрылся в пламенеющем зеве котельной, бросив на него перед этим жадный взгляд.
А Чу Ваньнин дошел до каюты, не замечая ничего вокруг. Он уткнулся лбом в подушку и никак не мог поверить, что целовался с мужчиной. С Мо Жанем.
После такого он сомневался, что уснет, но глубокой ночью он подскочил на постели и понял, что все это время спал. В дверь колотили, от этого звука он и проснулся.
— Ваньнин!
Нахмурившись, он поднялся с постели.
— Надевай все теплые вещи, которые у тебя есть, — сказал Мо Жань, едва Чу Ваньнин распахнул дверь. — Я выведу тебя на палубу, к шлюпкам.
Чу Ваньнин впустил его в каюту и включил свет.
— Мо Жань! Ранен?
Тот и правда выглядел плохо. Одежда пропиталась водой, по коже текли грязные ручейки. Правая рука была болезненно красной.
— Обварился, не страшно, — отмахнулся Мо Жань.
— Да объясни, что случилось?
Чу Ваньнин не позволил страху прорваться. Усадил Мо Жаня на постель, а сам кинулся к чемодану.
— Пробоина. Шестую котельную затопило, мы погасили котлы. Но выглядит это все дерьмово, Ваньнин. Если начнут спускать на воду шлюпки, постарайся сесть сразу же. Хорошо? Ты понял меня?
Пока Мо Жань говорил, Чу Ваньнин уже натянул на себя теплые вещи, намотал на шею шарф и сверху накинул кремового цвета пальто.
— Это все, что есть? — спросил Мо Жань, и в его голосе явственно звучала озабоченность.
Чу Ваньнин только кивнул, он же не на Северный полюс собирался!
Растерянно оглядевшись, он стащил с постели покрывало и накинул его на плечи Мо Жаня.
— Идем!
В коридорах было тихо, никто не кричал, не спешил на верхние палубы. Стюарды проходили мимо без следов паники на лице.
Но Чу Ваньнин верил — Мо Жань не стал бы так зло шутить над ним, и его вид…
На палубе уже толпилась кучка кочегаров в белых спасательных жилетах. Из дымовой трубы вырывались клубы плотного пара, и стоял невыносимый шум, от которого закладывало уши.
Навстречу попался хмурый крепкий мужчина, который едва ли не кричал:
— Обратно! Давайте обратно! Турбины должны работать. Нужно откачивать воду, пошли назад!
— Мы тонем? — громко спросил Чу Ваньнин так, чтобы мужчина услышал его через свист пара.
— Не надо сеять панику, — возмутился тот. — Вы на “Титанике”, это не утлая лодчонка, тут все предусмотрено для безопасности. Ты, — он ткнул пальцем в Мо Жаня, — иди на место!
— Придется возвращаться. Нужно, чтобы котельные работали, чем дольше продержимся на плаву, тем выше шанс, что к нам успеют другие корабли, — быстро проговорил Мо Жань, стискивая ладони Чу Ваньнина.
Звучало разумно, но он почему-то вцепился в чужие руки. Смотрел на Мо Жаня и был уверен, что если они расстанутся сейчас, то больше никогда не увидятся.
— А ты садись в шлюпку, как только сможешь, ладно?
В это время на палубу начали подниматься матросы, они доставали снаряжение, снимали брезент и неторопливо переговаривались. На спешную эвакуацию это действо не походило.
— Подожду тебя, — сказал Чу Ваньнин.
— Я помогу с насосами и сяду в другую шлюпку, обещаю. Может, все обойдется, и ты просто проведешь романтическую ночь в открытом океане, под россыпью звезд. Ничего не бойся и постарайся выбраться с корабля.
— Я и так ничего не боюсь, — возмутился Чу Ваньнин.
Мо Жань улыбнулся и крепко обнял его, а потом поспешил прочь.
Как только матросы снарядили первую шлюпку, на палубе начали появляться растерянные пассажиры. Каждому выдавали жилет. Офицер объявил, что посадка начинается для женщин и детей, и Чу Ваньнин выдохнул. Что бы ни говорил Мо Жань, но он не хотел вот так сбегать и оставлять его в опасности. Глупо, конечно. Чу Ваньнин бесполезен, он даже плавать не умел. Случись что по-настоящему плохое — он станет обузой.
Люди совсем не волновались, женщины отказывались расставаться с мужьями и сыновьями, поэтому места все никак не заполнялись. Уставшие от шума и холода, пассажиры просто возвращались в тепло салонов “Титаника”.
Когда Чу Ваньнин понял, что матросы готовы спускать почти пустую шлюпку на воду, он заозирался по сторонам, и его взгляд выхватил среди недовольных людей на палубе знакомое лицо. Та дама, что шипела на них с Мо Жанем, дама из соседней каюты, она стояла и смотрела на суетящихся матросов с раздражением, а на призывы занимать места только кривила губы. Рядом с ней стояла дочь — обе были тепло одеты, и Чу Ваньнин решил, что они выдержат ночевку в океане.
Он подошел к ним, не раздумывая больше.
— Мадам, садитесь же, — голос Чу Ваньнина звучал спокойно, но в душе клокотала ярость.
— У меня вещи в каюте. У меня билет! — потрясла кулаком дама. — Сколько я за него отдала! И теперь прикажете мне лезть в утлое суденышко и молиться, чтобы оно не перевернулось во время спуска на воду?
— Никто не перевернется, — влез в их разговор офицер. — Мадам, мы позаботимся о вас.
— Ну-ну. Пойдем, Сиси, тут слишком холодно для тебя, — она схватила дочь за руку и сделала уже несколько шагов, когда Чу Ваньнин выругался и крикнул:
— Стойте!
Дама обернулась и глянула на него раздраженно.
— Я вам заплачу, — он порылся в карманах, доставая портмоне — там лежало долларов сто, все, что у него было. — Вот, держите. Тут больше, чем стоил билет. Сядьте в шлюпку.
Дама замешкалась, и он не выдержал:
— Пожалейте свою дочь!
— Мама? — малышка дернула ее за рукав, второй ладошкой зажимая ухо, чтобы спастись от ужасного гула и воя, который издавала труба, через которую стравливали пар.
Бросив взгляд на полупустую шлюпку, дама снова посмотрела на сияющие теплым желтым светом иллюминаторы, но все же вздохнула и развернулась, шагнув к лодке. А потом подхватила дочь на руки и передала ее матросу.
Чу Ваньнин сжал в кулаке банкноты и выдохнул. Шлюпка благополучно спустилась на воду, и он постоял еще мгновение, глядя, как маленькая девочка машет ему, сидя на коленях у матери.
И принялся помогать матросам.
Спасательных шлюпок становилось все меньше, а людей вокруг только больше.
Когда седьмая по счету, уже заполненная как надо, начала спуск, он обратился к офицеру, который руководил эвакуацией:
— Когда черед команды?
— Простите?
— Когда начнут сажать команду? Не только матросов. Кочегаров?
— Кочегаров-то? — тот удивленно приподнял брови. — Даже на мужчин из первого класса нет мест.
— Вы… вы полупустые шлюпки спускали на воду! — не сдержал крика Чу Ваньнин.
— Сэр, вы же видите, на подготовку одной уходит почти десять минут. Нужно было спасать тех, кто хотел спастись.
Не слушая его оправданий, Чу Ваньнин побежал к главной лестнице, на ходу выхватывая из рук стюарда предложенный спасательный жилет. У него был один, но Мо Жань в пекле котельной наверняка уже скинул свой.
Точно!
Чу Ваньнин спустился ниже, на палубу с каютами первого класса, дергая каждую дверь. Одна распахнулась, и он влетел внутрь, оглядываясь в поисках шкафа или чемодана. Безуспешно порывшись в женских тряпках, он выскочил из каюты. В четвертой по счету ему повезло, и он стянул с вешалки плотное шерстяное пальто, отороченное мехом. Пальто было ему велико. То, что нужно!
Бежать стало тяжелее, и он все боялся, что заплутает в переходах “Титаника” и не найдет спуск к котельным.
Зря он боялся, ноги словно сами вынесли его к нужному месту, и он поспешно спустился по железным перекладинам вниз, в адский жар котельной. Она была заполнена паром и водой, шумели насосы.
— Мо Жань! — Чу Ваньнин, забыв о стыде, звал его снова и снова, пока не наткнулся на того парня, что привел к нему Мо Жаня в первую их встречу.
— Вы что тут делаете? Уходите скорее!
— Где он?
Парень махнул рукой вперед, и Чу Ваньнин, оскальзываясь, поспешил туда, где наконец разглядел мощную фигуру, окутанную паром.
— Ваньнин?
Мо Жань тут же бросился к нему.
— Какого хера ты не в шлюпке? Я же отправил тебя туда раньше всех! — закричал он.
— Судно не продержится больше. Оно уже накренилось. А еще... нос погрузился, я почувствовал — ступени теперь не под прямым углом. Корабль идет ко дну, и шлюпок... шлюпок почти нет.
Мо Жань смотрел с раздражением и отчаянием. Он все понимал.
— Надо спасаться. Мо Жань, надо подниматься, внизу всех ждет только смерть, — сказал Чу Ваньнин, сжимая руки в кулаки, так, чтобы спрятать трясущиеся пальцы. — Что бы вы ни делали — “Титаник” не спасти. Надо спасать себя.
— Блядь! — Мо Жань схватил протянутую руку и потащил его вглубь котельной. — Тут есть технический ход, он нас выведет прямо на шлюпочную палубу.
— Возьми, возьми, — Чу Ваньнин снял второе пальто и протянул его Мо Жаню, когда они поднялись из пекла котельной, цепляясь за железные скобы лестницы. — Тебе.
Мо Жань растерянно прижал к груди теплую ткань.
— Что стоишь? Надевай! — разозлился Чу Ваньнин.
Когда Мо Жань влез в пальто, он вручил ему спасательный жилет.
После спешного подъема и жара котельной воздух на палубе леденил легкие, и Чу Ваньнин мысленно возрадовался тому, что ему хватило мозгов найти для Мо Жаня верхнюю одежду.
На носу корабля была настоящая давка, стоял гул голосов, и ему показалось, что среди криков он услышал высокий визгливый голос Наньгун Лю. Палубу заливала зеленоватая океаническая вода, а матросы сдерживали напирающую толпу, не давая ей прорваться к шлюпке, в которую загружали женщин и детей.
— Это последняя? — прошептал Чу Ваньнин, видя, что вода начинает затапливать нос.
— Ничего. Мы дождемся помощи. — сказал Мо Жань, сжимая его руку. — Только надо продержаться на корабле подольше. За бортом минус два. Кто знает, когда нас подберет другое судно?
Корабль вдруг накренился, и Чу Ваньнин вцепился побелевшими пальцами в леер — и тут же попал в захват крепких рук Мо Жаня.
— Я не умею плавать. Мо Жань! Я не умею плавать, я тебя утяну за собой.
— На тебе жилет, он будет держать, — сказал тот и только крепче обнял Чу Ваньнина. — Я нас вытащу. Нас обоих. Просто обхвати меня за плечи, если окажемся в воде. Не за шею, за плечи. Хорошо?
Он разжал пальцы Чу Ваньнина и потащил его за собой, подальше от подступающей воды. Но стоило им пройти всего несколько метров, как пол под ними вздрогнул и резко ушел вниз. Хватаясь друг за друга, они обернулись, только чтобы увидеть надвигающуюся волну. А потом она ударила, сбила с ног, разорвала их объятия, и Чу Ваньнин даже закричать не успел, как его закрутило в потоке воды.
Сердце билось с такой силой, что он испугался — разорвется. Чу Ваньнин попытался сделать вдох, но горло словно сжали ледяной рукой. Ничто не могло подготовить к той боли, которую несли прозрачные атлантические воды. Одежда намокла за считанные секунды и сковала Чу Ваньнина.
Его вытолкнуло на поверхность, и он увидел, как одна из огромных труб накреняется и обрушивается в воду. И в этот момент со спины его обвили чьи-то руки, а потом волной от упавшей громадины их двоих словно оттолкнуло от корабля, дальше в открытый океан.
Захлебываясь и дергаясь, он обернулся и увидел, что его держит Мо Жань.
— Хватайся, Ваньнин, — задыхаясь и стуча зубами от холода, приказал он. — Помнишь, как?
Тот кивнул и, преодолевая желание сжаться в комок, уцепился за широкие плечи, прижимаясь грудью к его спине.
Мо Жань греб сильно, и они быстро вырвались прочь от барахтающихся людей, из-за которых океан вокруг напоминал кипящий котел.
— Там, — губы едва слушались, и Чу Ваньнин стиснул пальцы на плечах Мо Жаня.
Тот перестал работать руками и обернулся.
Чу Ваньнин разжал одну ладонь и показал вперед и правее. На воде плавало что-то крупное, темное, и Мо Жань начал грести активнее.
Они подплыли ближе, и Чу Ваньнин вцепился в огромную деревянную дверь, которая покачивалась на волнах. Он попытался залезть на нее, но все время соскальзывал. Тело, погруженное в ледяную воду, почти не слушалось, мокрая одежда тащила его вниз, в непроглядную глубину.
Мо Жань напрягся, вытолкнул его из воды, и Чу Ваньнин распластался на покачивающейся поверхности двери.
— Надо отплыть как можно дальше, — проговорил Мо Жань. — Дальше от корабля, иначе он утянет нас за собой.
Не слушая уговоров Чу Ваньнина, он начал работать ногами, даже не пытаясь взобраться к нему. Когда крики других людей стали тише, Мо Жань попытался вылезти из воды, но не рассчитал силы, и дверь перевернулась, скидывая Чу Ваньнина.
Сдерживая панику, Мо Жань выхватил его из воды и снова затолкал наверх, повторяя:
— Прости. Прости! Я больше не буду.
— Не глупи, — стуча зубами, сказал Чу Ваньнин. — Попробуй снова! Тебе нельзя оставаться в воде.
— Х-х-холоденькая... После котельной — знаешь... как... хорошо?
Он стиснул зубы, вспомнив, что Мо Жань пострадал, еще когда помогал стравливать пар.
— Ты должен... Должен подняться ко мне.
— Снова утащу тебя в воду, — помотал тот головой. — Слишком большой.
Чу Ваньнин боялся глубоко дышать, боялся из-за неосторожного движения попасть в сокрушительную хватку океана, но Мо Жань пробыл в воде гораздо дольше и растерял все тепло. Ему нельзя оставаться там ни минутой дольше.
Чу Ваньнин коснулся скрюченными пальцами щек Мо Жаня — они были холоднее его рук.
— Мо Жань, — вместе с жалким зовом изо рта вырвался пар. Он обхватил его запястье. — Я тебя держу, давай. Забирайся ко мне.
Тот даже не подумал шевельнуться.
— Даже если я заберусь, она, — Мо Жань похлопал по двери, — уйдет под воду слишком сильно. Не удержит двоих.
Не удержит. Не удержит.
Чу Ваньнин кусал губы, чтобы не закричать от злости и бессилия. Вместо этого он медленно перевернулся на спину, ощупывая грудь, прикрытую плотным белым спасательным жилетом. Что, если он добавит плавучести?
Если Чу Ваньнин сможет закрепить свой жилет под доской, кто знает, станет ли эта штука устойчивее? Если нет, то он может просто пойти ко дну, потеряв опору.
На самом деле, он не так и боялся этого — понял вдруг Чу Ваньнин, потому что пальцы уже распутывали завязки на жилете.
Он принялся стаскивать его с себя, и Мо Жань заволновался.
— Ты что творишь? Надень обратно, Ваньнин!
— Молчи и помогай! — сказал он, сбрасывая жилет на воду рядом с Мо Жанем. — Держи эти концы.
С этими словами он втиснул в пальцы Мо Жаня длинные белые завязки и, задержав дыхание, сполз в обжигающе холодную воду с противоположной стороны.
— Ваньнин! — голос Мо Жаня потерял свою звонкость и звучал, скорее, как хрип, но Чу Ваньнин все равно расслышал в нем отчаяние. Поэтому он и не собирался сдаваться.
Там, под ногами, была океанская бездна, и только за счет пальцев, вцепившихся в мокрое дерево, он держался на плаву.
— Затолкай его под дверь, посильнее, чтобы я смог поймать второй конец.
Длины развернутого жилета хватило, и Чу Ваньнин помолился бы, если бы знал, как. Он нащупал правой рукой завязки и вытащил их из воды. Его не отпускал страх, что вот-вот руки сведет от холода и он утонет, но он гнал эти мысли и вязал узлы поверх их импровизированного плота. Мо Жань понял его задумку и помогал. А потом позвал:
— Сними мой, я попробую приподняться над водой.
Чу Ваньнин, перехватывая непослушными руками, медленно приблизился к Мо Жаню.
Узлы в воде развязать было в сто крат труднее, и пальцы с каждой секундой слушались все хуже. Но и второй жилет удалось снять, а потом они закрепили его рядом с первым.
— Скорее, забирайся, — Мо Жань поспешил вытолкнуть его на деревянную поверхность.
Чу Ваньнин постарался вытянуться, несмотря на холод, который заставлял его сжиматься в попытках не терять остатки тепла. Он отполз на самый край, так, чтобы Мо Жаню досталось побольше места.
— Если я его переверну, то вытащу тебя. Ваньнин, постарайся грести и не наглотаться воды. Хорошо?
Чу Ваньнин кивнул, решив, если что, задержать дыхание.
И Мо Жань попытался залезть, уцепившись пальцами за узкую сторону, медленно затягивая себя так, чтобы не создать слишком большую нагрузку.
Он несколько раз соскальзывал, и Чу Ваньнин сжимал пальцы все сильнее, готовясь снова оказаться в воде, но Мо Жань смог-таки лечь всем телом на плавучую поверхность. Ее тут же подтопило, и Чу Ваньнин почувствовал, как холод лижет его живот, но теперь они с Мо Жанем почти полностью оказались на воздухе, а не в ледяной воде.
Они потратили какое-то время, распределяя вес, привыкая к зыбкому существованию над толщей воды. А потом легли, чуть повернувшись друг к другу, так, что пар от их дыхания смешивался.
— Ваньнин, — Мо Жань ничего больше не говорил, только звал его время от времени, и голос его становился все более сиплым.
Чу Ваньнин в ответ пожимал его пальцы. Говорить он не мог, будто изнутри по горлу прошлись наждачной бумагой.
Ужас, который он испытывал, видя, что Мо Жань с каждой лишней минутой в воде погибает прямо на его глазах — этот ужас отступил, и теперь ему хотелось бесконечно смотреть в его лицо, пусть он едва мог видеть в ночи.
* * *
— У нас в шлюпке еще двадцать мест!
— Заткнитесь, не то я сам вас заткну, — рявкнул офицер.
Женщины явно поддерживали его. Как же, им посчастливилось выбраться с тонущего корабля, чья корма совсем недавно на их глазах ушла под воду. Возвращаться, чтобы паникующие люди утянули их за собой на тот свет?
Матросы на веслах, может, и не разделяли мнение старшего, но подчинялись они все же ему. Так что только голос Люсиль Радерфорд звучал в ночи, перекрывая далекие крики погибающих людей.
— Ты, дерьма кусок! — не сдавалась она. — Поворачивай и греби к людям, а не то я засужу тебя, стоит нам выбраться на сушу! Ты хоть знаешь, с кем связываешься?
— Мамочка!
Люсиль прижала дочку к боку, одной рукой прикрывая ей свободное ухо.
— Сучёнок, я тебя сама сейчас за борт выкину! А вы чего рты пораскрывали? — спросила она у матросов на веслах.
Те смотрели на благообразную даму в норковой шапочке, с сурово поджатыми губами и офицерской выправкой, и не смели перечить. Налегая на одну сторону, они начали разворот.
— Не подходите близко, проплывите по самому краю. Кого найдем живым, тех возьмем на борт, — попытался вернуть себе власть офицер.
Но ему и предупреждать не надо было, матросы не рвались вглубь. Люсиль выхватила у офицера из рук фонарь и устроилась на носу, освещая темные воды.
Впереди показался первый несчастный. Мужчина лежал на воде, раскинув руки. Пустые глаза смотрели в небеса, иней покрывал волосы и ресницы, а сам он был едва ли не белее спасательного жилета. Чем ближе они подплывали, тем больше место крушения напоминало поле, усеянное людскими телами, как страшными цветами.
— Все мертвые, — прошептал один из матросов, когда его весло с глухим стуком задело голову замерзшей насмерть женщины.
— Эй! Кто-нибудь! Эй! — разнесся голос миссис Радерфорд над водой.
Ни единого крика в ответ, ни движения, только покачивающиеся на волнах бесконечные тела.
— Там! — крикнула вдруг она. — Плывите туда, — миссис Радерфорд показывала рукой куда-то левее их курса, и моряки вглядывались в темноту, рассеиваемую светом фонаря. — Тот мужчина, он помогал спускать шлюпки! Поглядите, это же он!
В свете фонаря на чернильной поверхности океана и правда выделялось светлое пальто дрейфующего по волнам человека.
Матросы налегли на весла, они помнили, как тот вместе с экипажем готовил и спускал шлюпки на воду. И усадил упирающуюся мадам вместе с дочерью в одну из них.
— Там еще один! — закричала она.
* * *
Сознание Чу Ваньнина спуталось окончательно. Ведь не могло же быть так, что он услышал пронзительный голос той дамы, которая изрядно попортила ему кровь своим упрямством?
— Туда, туда!
Он открыл глаза и понял, что ему не привиделось. Свет появился в непроглядном мраке, который окружал их с Мо Жанем.
Чу Ваньнин хотел растормошить его, хотел позвать, но не мог ни того, ни другого.
Блики падали на белое от холода лицо, и только иссиня-черные губы выделялись на лице Мо Жаня. А потом тот разлепил смерзшиеся ресницы.
— Ваньнин, — он скорее понял, чем услышал, что Мо Жань зовет его.
Чужие крепкие руки подхватили Чу Ваньнина, стаскивая с деревяшки, спасавшей их от безжалостного холода океана.
Из горла вырывался хрип, он цеплялся за Мо Жаня, но тот сам разжал его пальцы.
— Это вы! Господь милостивый, это правда вы!
Чу Ваньнина уложили на скамью вдоль борта, но он тут же попытался подняться, отмахиваясь от рук, которые заворачивали его в одеяло.
— Ему, — сипел он, — дайте ему лучше...
— Не переживайте, мадам Дюпри пожертвовала нам свой плед, вашего друга тоже согреют.
Чу Ваньнин видел только, как на другой стороне шлюпки кто-то хлопочет над Мо Жанем. Он хотел позвать его, но внезапно свалившееся тепло погнало ледяную кровь по телу, и приходилось кусать губы, только бы не кричать. Остаток ночи он провел словно в бреду, почти не слышал, что ему говорили, видел только, как звезды на небосводе блекнут, а само небо сереет.
А потом на них легла огромная тень, люди в лодке зашумели. Чу Ваньнин поднял голову и увидел огромный железный бок корабля и гигантские буквы.
“Карпатия”.
Чу Ваньнин старался не закрывать глаза, но плохо запомнил, как оказался на борту спасшего их судна. У него что-то спрашивали, но пришел он в себя, только когда рядом оказался Мо Жань. Он выглядел изможденным, но на губах появилась улыбка, пусть и слабая. Они молча обнялись, и Мо Жань накинул свой плед так, чтобы он укрывал их обоих.
