Афродизиак

СССР славился своим сдержанным характером, но смотря на своего сына, он сдержаться не мог. Союз давно заметил свою, совсем не отцовскую, любовь к сыну. Сколько бы он не пытался убедить себя в обратном, у него это не получалось. Каждый раз, слыша радостное: «Папочка, смотри…», его словно током било. Мелкая дрожь возбуждения парализовала всё тело, и он всеми силами пытался не наброситься на сына и не взять его прямо здесь и сейчас. Когда он впервые заметил ненормальное поведение своего тела, по отношению к сыну, он нехило так удивился. Было противно и мерзко от самого себя. Хотелось вырвать из себя все эти нездоровые чувства и сжечь синим пламенем, и смотреть как непонятное влечение медленно умирает. Сначала были мысли, что это происходило лишь из-за недостатка секса в жизни, ведь с таким количеством детей и забот, у него просто не было времени, чтоб хотя бы банально снять себе шлюху. Когда свободное время появилось, и он смог нормально провести время в постели с какой-то там молодой стервой, внешность которой он даже не запомнил, влечение к сыну у Совка лишь обострилось. И, надо заметить, что на месте этой самой девушки он не раз представлял себе Россию. Сам процесс происходил в темноте поэтому фантазии можно было разгуляться, а у Союза она была отменной. Каждое движение которое он делал, он делал с сыном. Каждый вздох, который слышал, представлял, что это был Россия. Он так замечтался, что даже немного перестарался, доводя девушку до обморочного состояния. Ну, можно сказать, что СССР много чего представлял себе, лёжа на своей скрипучей кровати и грубо надрачивая. Союз был хорошим отцом и хотел оставаться им для сына всегда, поэтому и довольствовался лишь своими фантазиями. — России всего 16, у него все впереди, я не хочу портить ему жизнь… — именно так Совок, находил отговорки для самого себя, но иногда это сильно раздражало. Мысль о том, что в будущем, кто-то будет целовать или касаться ЕГО сына, там, где он мечтал касаться сам, ужасно злила и выводила Союза из себя. Один раз он даже сломал стол, на котором пытался работать, но мысли о будущем сына вывела его из себя. На шум прибежал Россия, который находился, до этого, в соседней комнате. Его испуганные глаза, в которых читалась детская наивность, и невинные слова: — Пап, что случилось? — немного притупили гнев Союза. И он, сказав, что всё хорошо и отправив сына обратно в комнату, успокоился сам. Пока Россия ещё мал, и никто трогать его не собирался, ну только СССР. Каждый вечер перед сном, в голове Союза рисовалась картина как он грубо берёт сына прямо во время обеда, а потом в ванной, на кровати, у себя в кабинете… Как Россия захлёбывается стонами под ним моля остановиться или продолжить. Как выгибается до хруста в позвоночнике и кончает, при этом сжав колечко мышц, тем самым вызывая приятную дрожь у своего отца… Всё это, как считал Совок, лишь его желания и мечты, которым он не даст сбыться. Но в один день он не смог сдержаться…

***

СССР наконец-то смог отдохнуть. Он часто оставался на работе, чтобы дописать всякие договоры и т. д. Поэтому всегда возвращался поздно, и сразу же падал на кровать, не в силах даже раздеться. И сейчас приехав раньше обычного, прикрыв глаза, он с наслаждением расслабился в объятиях мягкого кресла. Тишину разрезали быстрые и такие родные шаги, направляющиеся в его комнату. Открыв глаза, он обнаружил своего сына, который с нескрываемой радостью смотрел на него. — Пап, ты сегодня рано! — Россия радостно подбежал к отцу. Одет он был легко. Короткие шортики и майка без рукавов, в народе названная «алкоголичка», которая на нём смотрелась совсем нелепо. Сам Россия в свои 16 выглядел явно не на свой возраст. Не высокий рост, подтянутое тело… Да и характер просто ангельски наивен. Но вид почти раздетого сына, который что-то радостно щебечет своими пухленькими губками, сильно возбуждал. Всю усталость как рукой сняло. Теперь СССР пытался не смотреть на своего сына, который куда-то уже тащил его. — Пап, пап, представляешь, а Украина опять пошла гулять за гаражи! А ещё Беларусь с Казахстаном ушли… — Россия запнулся, вспоминая, куда ушли его брат с сестрой — Ну… я не помню… — он смешно потупил глаза и уставился в пол, но быстро придя в себя, Россия продолжил — Значит, мы с тобой сегодня одни, бать! Ты… — СССР замер, удивлённо глядя на сына, который продолжил что-то говорить, но Совок его уже не слушал. Одни… Сейчас он один дома с тем кого желает больше всего в жизни. " Звучит заманчиво " — пошло ухмыльнулся Совок. Тело стало странно реагировать. Стало жарко, но не так как от, например, солнца которое печëт ярким солнечным днëм. Тепло развивалось глубоко внутри, исходя из груди и заканчиваясь где-то в области паха. Назойливые мысли всë больше и больше лезли в голову. Союз даже удивился, обычно всë не так плохо. Глаза сами опустились вниз на сына и больше не в силах более сдерживаться СССР накинулся на губы своего сына. Проводя языком вдоль по устам пытаясь их разомкнуть. Россия замер от неожиданности совсем не понимая, что происходит. Кажется он даже перестал дышать, широко распахнув глаза. В попытках проникнуть в рот сына, СССР начал кусать губки России, но никакой реакции кроме мычания боли. Отстранившись от искусанных, в некоторых местах даже до крови, губ, СССР грубо схватил за щëки мальчишку поднимая его голову чуть выше. И вновь накрыл его губки. Проникнуть в рот сына, на этот раз ему не дали зубы, которые сомкнулись прямо на языке Союза, тем самым прикусывая его. Резко отстранившись от России, при этом замечая, что тот прикусил его язык до крови, СССР со всей силы ударил сына по щеке. — Открой рот! — крикнул на сына Союз. Из глаз России потекли слёзы. Всхлипнув, он послушно раскрыл рот. Удовлетворённо хмыкнув, СССР снова прильнул к губам сына. Его язык сразу проник в открытый ротик, проведя по зубам, которые укусили его, он со всей силой нажал на один из них. Услышав болезненный стон, он двинулся дальше, встречаясь с языком России, который попытался вытолкнуть его. Их игра языками, «кто кого сильнее», продолжалась недолго. У России начал заканчиваться воздух, и он начал, задыхаясь, сильнее сопротивляться. СССР заметил это, но проигнорировал. Когда его сын совсем ослаб, он всё-таки отодвинулся, давая доступ к воздуху, ведь Россия нужен ему в сознании, он начал судорожно хватать воздух, не замечая, что его грубо взяли и кинули на кровать. — Папа, что ты делаешь?! — Россия почувствовал, что с него, довольно болезненно, содрали майку и пытались стянуть шорты — Папочка, пожалуйста, не надо! Мне больно! — он попытался оттолкнуть руки, которые уже, сняли с него шорты и раздвинули ноги. — Тише, малыш~ — СССР прильнул к шее больно кусая её, оставляя множество засосов — Ты такой сладенький, сынок~ — прошептал он на ухо России и укусил того за мочку. — Прошу, не надо! Папа!.. — сильный удар по, уже, другой, щеке заставил его замолчать, захлёбываясь слезами. — Сынок, папочка хорошо попросил тебя, быть по тише, но ты не послушал. Придётся тебя наказать~ — уже истерзанная шея мальчика оказалась снова под властью своего мучителя. России было больно. Больно не только из-за действий отца, а и из-за того что эти действия совершал его родной отец. В свои шестнадцать лет он прекрасно знал, что такое секс, и что сейчас делал СССР, но он пытался думать, что это всего лишь сон или это совсем не его отец, и в то же время осознавал, что он очень наивен. Союз же в это время спустился до сосков сына, то покусывая, то оттягивая их зубами. Россия всеми силами пытался не закричать от боли. Слёзы всё ещё текли рекою, не желая останавливаться. Член в штанах СССРа уже побаливал от возбуждения. Не смея больше игнорировать своего, совсем не маленького, друга, Союз начал расстегивать ширинку. Увидев, какой размер у своего отца, Россия вцепился в подушку моля, словно в бреду, остановиться. Но СССР игнорировал все слова сына, переворачивая того на живот. — Ты был плохим мальчиком, придётся драть тебя в сухую, конечно и мне будет не очень приятно, но это же наказание, — сказав это, Союз резко вошёл в сына. Громкий крик раздался на весь дом. Не дожидаясь, пока сын привыкнет СССР начал двигаться в нём. И всё-таки не совсем в сухую, ведь Союз порвал Россию, и алая кровь помогала делать резкие движения, и рвать его ещё больше. — Ммм, ты такой узкий и горячий~ — прошептал СССР, опаляя своим горячим дыханием ухо сыну, который уже не мог кричать, из-за сорванного голоса, и просто пытался не задохнуться от адской боли. С каждым толчком Россия молился, чтобы это всё быстрее закончилось. Уже даже не сопротивляясь и смирившись со своей участью, просто лежал с закрытыми глазами не желая ничего, что с ним делают, видеть. Через большое количество времени, отец излился в него, прокусывая плечо до крови. Сделав ещё несколько толчков во всё ещё узкой заднице, Союз вышел из России и, перевернув того на спину, посмотрел на сына. Мокрые чуть прикрытые глаза, искусанная, вся в засосах шея, высоко поднимающаяся грудная клетка, красные соски и тонкие бедра по которым стекала сперма смешанная с кровью… Всё это так возбуждало. — Нет… Пожалуйста… Хватит… — еле смог поговорить Россия который заметил, что член отца снова стал наливаться кровью. Схватив сына за голову, Союз рывком посадил того на пол. Сам он сел на кровать, и пододвинул голову сына к своему половому органу. Почти опрокидывая его голову на свой пах. — Соси, малыш, — России ничего не оставалось, как взять головку члена себе в рот. Надавливая на голову сына, СССР заставил взять полностью, вызывая тем самым рвотный рефлекс, но если бы Россия ел перед этим адом, его бы давно вырвало. Вбиваясь в рот России, Союз не особо волновался о его самочувствии. Со всей силы сжимая волосы на затылке, то оттягивая, то наоборот надавливая, заставляя брать больше. Кончив ещё раз, но уже в рот СССР заметил, что его… Уже точно ЕГО сынок ни раз не кончил. Отпустив голову России, он еле успел поймать его. Россия был благодарен всем богам, которых только знал, когда по середине этой пытки он потерял сознание. Подняв сына на руки, Совок положил его на кровать и накрыв одеялом, медленно начал осознавать, что именно он сделал. Перед тем как приехать домой СССР встретился с Японией, которая уже давно уговаривала его разделить с ней пару чашек чая, но у него не было времени, и сегодня это время появилось. Но когда после третьей чашки ему стало как-то плоховато, и взгляд Японии не давал ему покоя, он покинул её кабинет и направился домой. И, похоже что зря. Он слышал, что японка изобрела какой-то новый вид афродизиака и очень гордилась им. Как же он не подумал об этом? Теперь ему придётся как-то объяснять России, что отец, который его изнасиловал, был под афродизиаком. Но если признаться честно, то СССР был бы не против даже повторить, и ничего ему не объясняя…