Знание

Изящная лодочка плыла по реке без вёсел или каната, за который её кто-нибудь тянул бы с берега, и Таисс, сидя на корме, сжавшись в маленький серый комочек под своим невзрачным плащиком, всё ждала, что лодка вот-вот остановится или опрокинется. Но путь продолжался, а её провожатый так и сидел к ней спиной и, казалось, совсем не замечал маленькую девчонку, шмыгающую сопливым носом. Может, взять и прыгнуть в воду? Не лучше ли утонуть, чем жить с нелюдями, жить и учиться. А учиться — значит будут бить, потому что когда отец с матерью хотели её научить чему-нибудь, они всегда хватались за розгу или хворостину. Особенно, когда к ней приходили её видения и, не в силах совладать с ними, Таисс раздирала себе в кровь ноги или билась в припадке, стараясь стереть это в своей голове. Родители всегда называли это блажью или дурью, и знали только один способ лечения — битьё. Лодочка проплывала под ажурными мостами, будто вытканными искусными кружевницами из камня, между статуй, спрятанных в прибрежных ивах, мимо изящных беседок и отделанных мрамором дворцов, но Таисс не смотрела. Это всё проклятая магия эльфов. Все эльфы невозможно красивы, среди них не рождаются уроды, как у людей. Никто никогда не видел горбатого эльфа или эльфа с заячьей губой, а всё потому, что у них есть магия, чародейству каждый из них с пеленок обучен или рождается таким. Тут мнения деревенских старожилов разнились, но то, что все эти остроухие ублюдки с бесстрастными глазами — колдуны, с которыми лучше на рожон до поры до времени не лезть — соглашались все, без исключения.       — У людей народился Исток?       — Закон парных случаев, Ида, он действует независимо от наших желаний или протестов. На ступенях причала стояла высокая рыжеволосая эльфка, она протянула Таисс руку, и той ничего не оставалось делать, как принять помощь. ….тени шествовали одна за одной на фоне стены, истекающей багровыми густыми каплями, нечем дышать, всюду пахнет гарью и палёной шерстью, неба невидно… сверху падет птица. Сначала одна, а потом они валятся сотнями тихо и медленно, а потом всё быстрее и быстрее, как будто началась метель, вьюга из мёртвых птиц… и она кричит, когда одна из окостеневших тушек бьёт её по спине… Холодно. В себя Таисс пришла, лёжа на кровати в простой чистенькой комнате, в ногах у неё сидела девочка с большими, чуть раскосыми, как у лани, глазами.       — Ты кричала, — сообщила ей девочка, — громко. Тебя сюда принес Аваллак’х и Ида. Девочка сочувственно улыбнулась, показав ровные нечеловеческие зубы без клыков.       — Кто они? — Таисс с трудом задала вопрос, после видений всегда пересыхало во рту, и маленькая эльфка тут же принесла ей стакан воды, будто знала, как это бывает.       — Они будут учить нас пользоваться нашим даром, — девочка посерьёзнела, и её серые глаза удивительным образом потемнели, — они сказали, что ты Исток также, как и я.       — Это проклятие, а не дар, — Таисс аккуратно держала тонкостенный стеклянный стакан. Она такой красоты в жизни своей не видала, руки казались грубыми и неловкими, которые смогут запросто разрушить хрупкую красоту.       — Аваллак’х говорит, что когда мы научимся управлять этим и поймём, что мы видим, это перестанет мучить нас.       «Чёрта лысого, — подумала Таисс, — дювеллшайсс, никуда это не денется. Учись не учись!» Эльфка улыбнулась, как будто могла слышать её мысли, и ободряюще похлопала по руке. «Сила есть везде, — говорил Аваллак’х, — она разлита в воздухе, течет в водных жилах под землей, её несут птицы под своими крыльями, создавая ветер…» Таисс всегда морщилась, когда речь шла о птицах, она их боялась, как и тишины, как и серых облаков, прятавших неба, а здесь, в преддверии Синих Гор, на небо часто наползала сумрачная хмарь, и это было чревато очередным припадком. «… есть она и в огне, но мы не берём оттуда потому, что огонь жаден и всегда требует плату больше, чем мы можем отдать».       — Но есть Сила и в земле, и в том, что растет из неё, — вторила строгая госпожа Ида Эмеан, — эта энергия уже рассеянная и переработанная, она есть в цветах, деревьях и траве, добыть её сложно и её слишком мало для магии творения, но достаточно, чтобы контролировать то, что мучает вас, ваши образы и видения. Перестаньте боятся того, что видите, управляйте собой, вытащите то, что вас мучает наружу, расскажите это уже наконец! Таисс слушала, кивала, делала попытки извлечь Силу и перенаправить её куда-нибудь вовне, прежде, чем научиться изменять и применять её внутри себя. Но на самом деле, она не верила во все эти волшебные штучки. Вернее, она и так прекрасно помнила, что к ней приходило в видениях, и очень сомневалась, что если она озвучит это, что-то изменится. Однажды она рассказала своей старенькой бабушке, и та посоветовала никому не говорить об этом. А родителям сказала, что внучка уродилась скорбная на голову, и будет лучше, если поменьше про это людей-то узнает. Недоверие к Народу Гор у Таисс сидело в крови. Она нисколько не верила ни в приветливые улыбки темноглазой Иды, ни в доброжелательность Аваллак’ха, когда он приглашал их на прогулку и спрашивал Таисс: знает ли она название тех или иных растений? Это недоверие огорчало её соседку по комнате — хрупкую юную эльфку со взглядом старушки.       — Надо постараться запомнить, что мы видим, Таисс, — маленькая эльфка проникновенно смотрела в глаза, — это важно. Говорят, что в наших видениях скрыто знание о мире. О том, каким он будет. Таисс кивала, а про себя думала, что если впереди мир такой, каким она его видит, то лучше уж она и вправду промолчит, чтобы это никогда не сбылось.       — Тебе не кажется, что это весьма неэтично использовать одного ребенка, чтобы раскрыть дар другого?       — Она всего лишь человек       — По-твоему, видения человеческого Истока ничего не стоят?       — С каких пор вольную Aen Seidhe заботят жизни бабочек-однодневок?       — Ты недооцениваешь людей, Аваллак’х. Тебе всё кажется, что они исчезнут, как мор или засуха, с приходом новой луны или после очередного эквинокция, но это не так. Наши судьбы теперь переплетены, и видения этой девочки так же важны, как и то, что видит Итлина. То, что у наших народов одновременно появилось два Истока — это не просто совпадение, это нечто большее.       — Это всего лишь компенсация. Девочка, возможно, и имеет значение, как запасной вариант. Очень хорошо, что они сдружились. В случае, если Итлина не выдержит транса, Таисс заменит её и наоборот. Так или иначе, Ида, мы будем знать видения обеих. Ида Эмеан наблюдала, как две её подопечные играют в небольшом фонтане, пытаясь поймать юрких разноцветных рыбок. Девчонки уже скинули обувь и с ногами залезли в воду, и теперь хохотали и радостно кричали, когда им удавалось поймать рыбёшку. Издали никто бы и не разобрал где человеческое дитя, а где ребенок Старшего Народа, — просто две подружки веселятся, беззаботно играя. Её раздражала мысль использовать Таисс, как катализатор транса Итлины. Она не испытывала особой приязни к людям, но и поступать с ребёнком, как с бессмысленной скотиной, — ей претило. А что если она попробует сама? Без присутствия всезнающего собрата народа Ольх. Что если попробовать ввести их в транс одновременно обоих, а не по одиночке? Никакой особой подготовки от неё не требовалось. Никаких пентаграмм, сложных артефактов и прочей затратной атрибутики, всего лишь защитный экран, на случай неконтролируемого выброса и несколько капель настойки акации для скорейшего погружения в гипнотический сон. Глаза Таисс закатились, сверкая белками, после первого же глотка дурманящего напитка. Итлина осела на пол, низко опустив голову, скрыв лицо за занавесью волос. Ида Эмеан нервно закусила нижнюю губу; излишняя самонадеянность могла стоить девчонкам жизней. А ей? Просто неудачный эксперимент и угрызения совести до конца своих дней. Она мысленно проговорила магическую формулу и отпила акациевой настойки в чистом виде. Ей для синхронизации с видениями девочек необходима была более сильная доза. Ида упала, больно ударившись рукой о камень, скрытый под снегом. Она поднялась, оглядываясь. Огромное поле-равнина, засыпанная снегом, со множеством холмиков. Она подняла голову — серое низкое небо и странный гул, который она ощущала нутром, а не слухом. Ида добрела до одного из холмиков и, заметив кусочек чёрной ткани, выглянувший из-под снега, принялась раскапывать. Мертвец с выклеванными глазами и раскрытым в вопле ртом. Она отшатнулась. Человек. Золотое солнце на чёрном фоне — она не знает такого символа.       — Час Топора, — улыбнулся ей мёртвый и сел, с треском отдирая от земли примёрзшую ткань.       — Век Меча, — шепнули сзади, и она, обернувшись, увидела ещё два истлевших трупа с ромбами на груди у одного и львом на задних лапах у другого. Мёртвые вставали один за другим, замыкая кольцо вокруг неё, и все они шептали, шептали, шептали искорёженными ртами одно и тоже, повторяя без конца: «Час Топора, Век Меча, Век Волчьей Пурги». Надо выходить, возвращаться, но прежде надо найти девочек, нельзя бросать их здесь одних. Ида послала импульс, пытаясь нащупать живое в этом чёрно-белом мире, но её усилие провалилось в никуда. Мертвецы рассыпались в прах, превратились в птиц, и огромной стаей беззвучно взмыли к небесам. Пожалуй, она видела достаточно и задерживаться нельзя, ей и так стало почти по-настоящему холодно. Она вывернула ладонь от себя и сложила пальцы в знак притяжения, опять посылая импульс, выискивая присутствие живого тепла, и… падает на мозаичный пол своей террасы. Таисс сидела на парапете фонтана спиной к ней, опустив ноги в воду, было уже темно, и Ида с удивлением отметила, что транс слишком затянулся.       — Таисс, девочка, всё хорошо? Где Итлина? У обернувшейся нет половины лица, а в глазнице ворочается звёздная тьма, невозможно длинные пальцы тянутся к Иде, пытаясь схватить за подол платья.       — Мир умирает, Ида, умирает, — сипит ей то, что казалось ребёнком, — слышишь ли ты, гордая Аэн Сеидхе, как крошатся кости твоего народа, чуешь ли ты, чем пахнет холод? И никто не спасется, никто, ибо грядет Век Топора. Она отшатнулась в страхе, ощущая как сердце бешено стучит, мешая дышать, и опять падает.       — Очень самонадеянно было с твоей стороны входить в транс с двумя Истоками одновременно, — аквамариновые глаза Аваллак’ха смотрели на неё с укором. Во-первых, опасно, во-вторых, явление Истока не до конца изучено, в-третьих...       — Оставь свои нравоучения для школы, — оборвала Ида, садясь на кушетке, чувствуя лёгкую тошноту,— что с девочками? Она почти бежала, едва поспевая за широкими шагами, Аваллак’ха. Погода портилась, и начинающийся дождь мгновенно промочил тонкую ткань платья Иды, заставляя ёжиться от сырости. По тому в какой неестественной позе лежало тело Таисс, Ида сразу поняла, что девочка мертва.       — Что ты им дала? — в голосе Аваллак’ха сталь, помноженная на медь.       — Акацию, — бормочет Ида, запнувшись взглядом о комочек, сжавшийся у окна на полу.       — Итлина? На неё смотрят слепые газа сваренной рыбины на лице, всё в тёмных пятнах, как от обморожения.       — Потихоньку будут умирать, потихонечку, по-одному, сын за отцом, а дочь за матерью… мор, мор идет на земли и Белый Хлад. И так начнется гибель мира. Кто далеко — умрёт от болезни, кто близко — падёт от меча, кто останется, умрёт с голоду, кто выживет, того погубит мороз… Нетопырь, ворон и филин поселятся в домах…       — Акация — провоцирует выброс гормонов, внезапную эйфорию, а также может вызвать страх и панику, эпилептический припадок. О чём ты думала, Ида? Ей нечего было ответить. Что сказать? Что ей двигало любопытство, а может, алчность, гордыня, желание первой почувствовать и узнать, что такого особенного в этих детях? Увидеть самой то, что видят они? Разгадать загадку, узнать первой, понять.       — Итлина, luned?       — Ибо наступит век Меча и Топора, век Волчьей Пурги. Придёт Час Белого Хлада и Белого Света. Час Безумия и Час Презрения, Tedd Deireadh. Час Конца. И Мир умрёт, погруженный во мрак… Спёкшиеся в корку губы, не умолкая, шепчут страшные слова, руки, больше похожие на скрюченные птичьи лапки, беспрестанно терзают ноги, раздирая кожу в кровь, светлые волосы спутались в грязный колтун, а щёки запали, как у беззубой старухи.       — Нам никогда теперь не узнать, что из этого видения её самой, а что пророчество Таисс, где пролегает грань знания о судьбах нашего народа, а где предсказания о судьбах людей. Что ты наделала, Ида?! Она просто хотела знать. Только и всего, только и всего.