Перевязка

Вокруг как всегда стояла мёртвая тишина. После такой кровавой бойни всегда у обеих сторон не остаётся и крупицы сил на то, чтобы продолжать схватку и всё заканчивается тем, что одна из них просто разворачивается и уходит. Так было и в этот раз. Демоны проиграли в этой схватке и поспешили ретироваться как можно скорее, пока их окончательно не разбили. Щербет разглядывал всех собирающихся полуоткрытым усталым взглядом холодно улыбающихся голубых глаз, когда последняя партия раненых возвращается обратно во временный лагерь и ложится отдыхать. Он, как всегда, был в числе тех, кто режется в самом пекле и только чудом возвращается живой, а потому сейчас лежал под большим деревом, прикрывая рану на плече ладонью, и отдыхал, восстанавливая силы. Его сильно зацепило какой-то стрелой, прямо навылет, и если бы она попала чуть ниже или если бы сама стрела была смазана ядом, то он бы давно уже валялся в горячке и подыхал. Но либо судьба была на его стороне, либо он сам был просто не способен умереть вот так просто, поэтому отделался только сильной царапиной, которая постепенно затягивалась. Сейчас было тихо, смеркалось стремительно быстро. В лагере развели костры, чтобы хоть как-то согреться этой холодной ночью, но он продолжал находиться поодаль, одновременно и следя за обстановкой вокруг, и отдыхая от шума. Показалось даже, что он уже давно спит, склонив голову на плечо и тихо сопя, кутаясь в шарф в попытке согреться. Во сне всегда силы восполняются быстрее, плюс он почти не спит последние несколько лет, постоянно находясь в режиме готовности и прислушиваясь ко всему вокруг. Но сейчас он тих и недвижим. Рядом послышался тихий шорох, который едва ли можно было отличить от шелеста листвы. Показалась чья-то рука, медленно выползающая из тьмы и, казалось, ещё секунда и она схватит Щербета и задушит на смерть. — Милая, ты всё ещё плоха в бесшумных атаках. — Доносится насмешливым тоном и чувствуется, что он улыбается. Щербет не спал и более того тот, кто прямо сейчас стоял над ним, только сейчас смог отличить блеск едва ли открытых, но всё же чутких глаз. — Я не то что шаги, твоё дыхание услыхал за километр~ — . . . Тц, — девушка с серыми хвостами и такого же цвета глазами недовольно скрещивает руки, бурча себе под нос что-то нечленораздельное, а после выдаёт: « … Теперь чувствую себя глупо.» Слабый смешок и голова сидящего приподнимается. Бледное свечение нимба касается его голубых очей и даже при таком весьма скудном свете видно, как сильно он вымотан. Под глазами скопились глубокие мешки, которые с каждым боем темнели, да и сам взгляд становился усталым и больным. Поверх всего этого ложится несколько сильных ссадин и синяков, которых просто невозможно избежать при его-то специализации на ближнем бое. А ведь он ещё старается улыбаться, при чём весьма правдоподобно получается, хоть эта ухмылка и застыла на нём уже очень давно. — По крайней мере это забавно~ — Нррргх... — Грора скрещивает руки и негодующе косится вниз. — Мог бы и раньше сказать. — — Зачем? Это было так мило~, — Щербет в наигранном умилении подгибает руку под щёку и закрывает оба глаза, строя мордашку. — И зачем же я понадобился такой милой девушке в столь поздний час?~, неужто это сами небеса преподнесли мне ангела в подарок?~ — Мог бы и воздержаться от подобных шуточек, знаешь ли. — Грора, всё ещё раздосадованная неудачной попыткой испуга, сползает к нему и скрещивает ноги, не забывая накрыть их юбкой. — Просто решила проверить, не помер ли ты ещё. — — Ох, как мило с твоей стороны~, — Щербет тихо смеётся и складывает руки вместе. — Может, в следующий раз мне позволить отрубить себе руку, чтобы получить ещё один визит?~ — Тц! — Грора на секунду вспыхнула и дала ему своим маленьким кулачком по голове. Тот в ответ только негромко простонал и заохал. — Тогда я сама тебя добью! — — И тогда я умру самым счастливым Ангелом на свете~, — Щербет мягко перехватил её тоненькую ручку и нежно провёл большим пальцем по её ладошке, которая в его руках казалась крошечной и игрушечной. — Может, прямо сейчас и добьёшь?~, обещаю не сопротивляться~ Этот Ангел всегда был известен своим вызывающим поведением, а потому Грора, за длительное знакомство с ним, уже научилась не обращать на это внимание и не злиться. Она вырвала свою руку и скрестила с другой на груди. — Ещё чего. Уже решил на тот свет отправиться? — — Прогуляться не прочь~, — он в шутку смеётся, но вдруг резко прерывается и обратно прижимает рану на плече. Шипит, а потом с трудом берёт над собой контроль и шипение быстро сменяется лихорадочным хихиканьем. — … Ах.. знатно же меня подцепили... Вы, лучники, весьма опасны~ — ... Знаешь, с такой раной ты и без моей помощи прогуляешься. — Грора всё же сдаётся и оборачивается, окидывая его беспокойным взглядом и касается пальцами его ладони, марая перчатки в рубиновой крови. — ... Может, сходишь в лазарет? Я подменю тебя на стрёме. — — Ха-хах... — Тот устало запрокидывает голову, утыкаясь затылком в дерево, и выдыхает сквозь стиснутые зубы. — Если ты слышишь также, как и крадёшься, то нам всем конец с таким стрёмом~ — Эй, нормально я вообще-то слышу! И, кстати, всяко лучше полуживого тебя. — Грора отнимает его пальцы и рассматривает глубокую рану, которая всё ещё продолжает кровоточить. — И что ты будешь делать, если нападут? Даже встать не сможешь, не то что убежать или на помощь позвать. — Сидящий Ангел открывает глаза шире, усмехается и, опираясь об ветку дерева, медленно поднимается. Он вырастает почти над ней подобно ледяной глыбе, упирается локтем в ствол дерева и растягивает губы в тонкую ухмылку, смотря на неё сверху вниз почти в упор. Усталость словно испарилась и от него повеяло могильным холодом. — Милая моя, хочешь проверить, как быстро я двигаюсь? Грора вздрагивает и неуверенно косится вверх. Пусть даже она знает, что Щербет ей ничего не сделает и прямо сейчас он довольно слаб, что даже встать самостоятельно не может, на долю секунду по спине пробежал страшный холодок. Эти яркие воспалённые глаза, сжирающая ухмылка и дыхание почти возле самого уха, заставили её усомниться, насколько тот безопасен и правда ли он настолько ранен, насколько кажется. — ... м... Мгх! Чёрт, напугал! Сядь немедля! — Щербет хихикает, сверкая ледяным блеском своих глаз, затем сгибается и медленно опускается обратно на землю, вполне довольный такой реакцией. И снова его захлестнула волна усталости. — Я просто дурачусь~, но не волнуйся, я не так беспомощен, как ты думаешь.— — Уж не сомневаюсь... — Она вздыхает, поправляет растрёпанные волосы и только сейчас показывает затаённые в складках одежды бинты, которые незаметно перекатились в руки. — Я, конечно, не лекарь, но уроки первой помощи не пропускала... раздевайся давай. — — Ах, как мило с твоей стороны~, но, право, не стоит, я просто покарябался. — Щербет отрицательно машет рукой. — Эти бинты намного нужнее будут тому парнишке, который зацепился лицом об чью-то шпагу, а я затянусь сам. — — Заткнись и не строй из себя героя, — без упрёка ответила Грора и, раз уж тот сам не начал, взялась самостоятельно спускать его одежду со стороны плеча, чтобы как следует перевязать и оценить весь ущерб. — Иначе дам по башке, чтобы в отключке рассвет встретил. — Плоть, кровь и разодранная кожа за всё это время успели слиться с одеждой в одно целое, поэтому Гроре пришлось отдирать её насильно. Даже если она старалась делать это аккуратнее, выходило не совсем профессионально и рана открылась ещё сильнее. Щербет прижмурил глаз и тихо захныкал сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как струится кровь, но через пару минут он адаптировался и привык. Шарф не пострадал, что несомненно радовало его больше всего, но остальную ткань со стороны раны всё равно пришлось разодрать и сдёрнуть почти до груди. Это было весьма больно, но скоро самое болезненное осталось позади и тогда он затих, прикрыл очи и расслабился, чувствуя осторожные касания тонких ручек и приятный холод ветра, который россыпью поднимал мурашки. — Ах... А, знаешь, это даже приятно. — Неожиданно вставил он свой комментарий, когда Грора была очень близко к нему, да так, что он почти чувствовал её дыхание своей кожей и во всех подробностях мог рассмотреть её лик, тронутый беспокойством и волнением. – Ты так близко к моему лицу. Мне нравится~ Девушка нервно передёрнула крыльями и только сейчас поняла, что прижимается к нему. Хоть это и была необходимая мера, чтобы разглядеть его плечо, она всё равно раздражённо фыркнула и сильнее надавила на рану, чтобы одновременно и не причинить дополнительных повреждений, но и заставить его покорчиться. – … Ещё один комментарий и я воткну в тебя ещё одну стрелу. — — Нгх-ах! – Тот сморщил лицо, поджал крылья плотнее к спине и вымучил из себя смех. – Д-да ладно~, это вообще-то был комплимент~ — Знаю я эти комплименты… — Фыркнула девушка. — Ха-хах~, — Щербет глядел на неё своими усталыми, но всё же ясными и спокойными глазами. Таким тихим он бывает очень редко и только тогда, когда чувствует себя в безопасности, а зная его чуткий слух и великолепное чувство окружения, можно с уверенностью сказать, если он расслаблен, то вокруг совсем никого, особенно опасного, нет. Никого, кто мог бы помешать и нарушить это чудное мгновение в затишье после бури очередного боя. — ... Хэй, Грора, — подаёт он голос и отчётливо видит, как вздрагивает девушка от голоса прямо под своим ухом. — А поцелуешь меня? — Чего? — Она тут же поднимает на него взгляд и немало отстраняется. — С чего это вдруг? — — Просто~, — Щербет говорит это безмятежно, как будто это что-то совершенно обычное и естественное. На губах играет улыбка, словно лучик в бесконечной тьме. Тот лучик, который появляется очень редко, возможно даже всего раз. — Просто так~ — ... М... Мргх... — Грора немного ошеломлённо смотрит на парня и на его наглость, мнётся, невнятно бурча, но спустя секунду неуверенность отходит. Она сжимает руки в кулаки, решительно уложив их ему на грудь, поддается вперёд и в тот же миг Щербет почувствовал, как к его лбу осторожно прикасаются тёплые губки. — ... тьмок. — Щербет чувствует каждую секунду, каждый миг, слышит каждый вздох и перемену в девушке, которая после касания мгновенно отстранилась и утёрла губы, хотя скорее не от отвращения или брезгливости, а просто машинально. Слабый свет обоих нимбов осветил её лик и стал заметен бледный сконфуженный румянец, который вполне ясно отражал её замешательство и вопрос, как и зачем она согласилась. Подул ветер. Забесновался на шее шарф, зашумела редкая листва над головой и он чувствует, как Грора дёрнулась и задрожала. Конечно, Щербет устойчив к холоду и почти никогда его не ощущает, ведь он слился с ним в одно целое, а Алела - нет. Рука скользит и плавно обнимает Грору за самую талию, прижимая к себе плотнее. Сложенное большое белое крыло раскрывается и изгибается полукругом, укрывая их обоих за стеной и заодно сближая их ещё больше. — Мм... Тебе не обязательно... Не так уж мне и холодно. — Невнятно бормочет Грора. А Щербет только усмехается, наклоняется и Грора, чувствуя, как к ней приближаются, поднимает голову и хочет было что-то сказать, но не успевает. Её губы накрыли другие. От них веет холодом, но не могильным и не ледяным, а только лёгкой прохладой, какая бывает в жаркий летний день в тени леса. Грора была к нему так близко, даже не замечая этого, а её маленькие тёплые ладошки так осторожно касались его плеча, что снимали и рассеивали боль. Взамен его обвила тонкую талию, пытаясь унять свой собственный холод и стать теплее для этого маленького, но особенного ангелочка. — … мгх… — Доносится от Гроры и она отстраняется спустя половину короткой минутки. Голова опускается, а пышные ресницы скрывают, как бегают быстрые серые глаза. — … Бессовестный. — Щербет хихикнул и, выждав несколько мгновений, наклоняется вновь, касаясь губами её виска. — Тьмок~ — Эй, ну хватит уже! — Грора надувается, как шарик, и распушила крылья, чтобы казаться более грозной и большой, чем есть на самом деле. Ручки скрещиваются на груди в замок и она отворачивается от него вновь. Но она не отстраняется. Не встаёт и не убегает, ведь знает, даже несмотря на всю опасность Щербета, ей он ничего не сделает. Этот холодный и жестокий маньяк в её присутствии становится милым и пушистым, который только и делает, что дурачится и лезет обниматься. Щербет заливается смехом, неслышимым для тишины ночи, но таким ясным и простым, какой больше никому не позволено слышать. Он наклоняется к ней со спины, обнимает и укрывает крыльями. Даже если он по определению лёд и может даровать только холод, всё равно старается укрыть, защитить от пронзительного ветра и дать ей почувствовать себя в безопасности.

* * *

Сколько бы лет не прошло, а ночью, под морозные завывания ветра ей ещё чудатся его объятья.

Будто он всё ещё здесь. Рядом. Укрывает и защищает.