Personal taste.

Мир перед глазами слегка расплылся. Кейджи видел происходящее в замедленной съемке и совершенно не соображал, как следует реагировать. Тело в один миг стало тяжёлым и точно приклеилось к полу. Вот, Бокуто ударил Нила кулаком по лицу, тот отшатнулся и рухнул. Капитан волейбольной команды диким зверем накинулся на Нила, не переставая наносить побои. — Блять, Бокуто, хватит! — Куроо пытался оттащить Котаро, схватив его за талию, но тот вцепился в футболку Нила мертвой хваткой. Сердце Акааши колотилось где-то в пятках, пока он наблюдал за дракой. Нил не сопротивлялся или не мог, его губа лопнула, алая кровь печаталась на белоснежных зубах. — Прекрати! — ультразвуком закричал Кейджи, вытаращив испуганные серые глаза. В этот момент Бокуто замер, и Куроо, воспользовавшись шансом, оттащил его на безопасное расстояние. Прочие волейболисты стояли неподвижно, не вмешивались. Даже верные прихвостни Нила не сдвинулись ни на миллиметр. Каждый вдох застревал где-то между ребрами, Акааши таращился на Бокуто, которого наконец-то отпустил Тецу. — И как, Бокуто, стоил этот педик твоего места в команде? О должности капитана можешь забыть. — Нил вытер кровь костяшками пальцев и приподнялся на локтях. Его лицо озарила пугающая гримаса. — Прощайся с волейболом, дружище. Я позабочусь о том, чтобы каждый клуб в Штатах послал тебя на хуй. Нил, покачиваясь, встал и подошел к Котаро. Лишь на мгновение он бросил на Кейджи, сидящего все ещё на полу, полный презрения взгляд. Затем невесомо хлопнул Бокуто по плечу: — Никогда бы не подумал, что ты окажешься из этих. — Мои личные предпочтения тебя ебать не должны, Нил. В следующий раз так легко не отделаешься. Проваливай с поля. — Ледяной тон Бокуто пугал Акааши до неприятной дрожи в коленях. Было совершенно невозможно предугадать, как Котаро поступит дальше. — С удовольствием. Хуля делать в компании ебущихся в зад. Пошли, Нейт, чё застыл, придурок? Кейджи видел, как Бокуто сжал челюсть. Мир медленно, но уверенно принимал прежние очертания. Волейболисты направились в раздевалку следом за Нилом. — Проверю, чтобы не исполняли больше. — Недовольно поджав губы, Куроо стремительно ушел прочь, оставляя Бокуто и Акааши наедине. Спустя долгие минуты Котаро посмотрел на Кейджи и подал руку: — Поднимайся. Ты в порядке? — Думаешь, спасибо тебе скажу?! — резко бросил Акааши, не принимая помощь. Он встал самостоятельно, сложив руки на груди. Напряжение между парнями становилось физически ощутимым. Тишина в огромном помещении начинала давить, пока каждый молчал, выдерживая паузу. — А я просил о благодарности? — Сказал же, что разберусь! Зачем ты вмешался?! — крик Кейджи эхом отразился от стен, на что Бокуто недовольно нахмурил брови: — Захотел и вмешался! И вмешаюсь снова, если посчитаю нужным, понял? — Я могу за себя постоять! И рты этим ублюдкам закрыть бы смог. — Я не сомневаюсь. —Теперь Бокуто говорил спокойно, что звучало слишком контрастно на фоне повышенного тона Кейджи. — Ты очень самостоятельный и независимый. Просто я слишком долго сдерживался. — Издеваешься? — Акааши развёл руки в сторону и шагнул ближе. — Тебя выпрут из команды. Из-за меня. Разговор с Мизуки всё ещё звучал в сознании. Кейджи прекрасно знал, как много для Бокуто значит волейбол, и сколько моральных сил он потратил, чтобы обеспечить себе комфортное существование в университете. Каждый ранее совершённый поступок теперь казался Акааши слепым эгоизмом. Он думал только о себе, постоянно подталкивая Бокуто, в которого влюблен, к точке невозврата. — Если меня отстранят, это произойдет из-за меня. — Бокуто сделал акцент на последнем слове. — Я прекрасно знал, кому разбиваю ебальник, Кей. Это не было на эмоциях, хотел сделать давно и сделал. У меня были два месяца, чтобы подумать. — Мы переспали вчера, какие два месяца? — всё ещё возмущался Акааши. — Очевидно же. Я запал на тебя с первой встречи. Они стояли посередине тренировочного зала, неотрывно смотря друг другу в глаза. От сказанного сердце Кейджи заколотилось с новой силой. Признание Бокуто ошарашило вечно готового к любому повороту Кейджи. Эмоции людей, их поступки — Акааши читал всё это, точно элементарно написанную книгу. Контролировать, анализировать и осознавать — действия-спутники, с которыми Кейджи существовал бок о бок все девятнадцать лет. Страх перед будущим был велик, однако притяжение, которое ощущалось с каждым мгновением, было сильнее. — Ты придурок. — Долго же ты шёл к тому, чтобы принять это. — Бокуто слабо улыбнулся, ступая к Кейджи вплотную. В любой момент кто-то мог появиться, тот же тренер, одноклубники, Куроо, на худой конец, но обоих парней это не волновало. Кейджи протянул ладонь, касаясь щеки Бокуто, мягко к ней прижимаясь. Котаро прикрыл глаза, положив свою руку сверху, бережно сжимая прохладные длинные пальцы Акааши. — Поговорим о твоих личных предпочтениях? — Нил, его последователи, тренировки, учёба — в тот миг всё перестало иметь значение. — Предпочитаю тебя. — Прошептал Котаро в губы Кейджи, обнимая его по-хозяйски за талию. Он делал свой выбор очень показательно, рискуя самым важным для себя. Словно это решение было единственным верным. Волнение пьянило, делало ноги ватными. Кейджи очень старался стоять ровно, не растекаться в горячих объятиях. Близость с Котаро превращала его в сумасшедшего, дерзкого, смелого, желающего. Акааши совсем не отдавал себе отчета, когда поцеловал Бокуто первым. Игнорируя солоноватый привкус пота, он облизнул губы Котаро языком, сразу проникая в рот. Бокуто тут же перехватил инициативу, прижимая Кейджи к себе сильнее, лаская чувственно. Время чудесным образом замерло. Устав поражаться тому, насколько высоко взлетает на эмоциональных качелях, стоит остаться с Бокуто наедине, Акааши просто отпустил себя и позволил моменту поглотить их. — Мы теперь вместе официально? — Я думал, что ты не задаёшь глупых вопросов. — Котаро приобнял Кейджи, улыбаясь ему. — Конечно. Если ты согласен. — Шутишь что ли? Отныне я могу заниматься сексом с самым красивым и популярным парнем в кампусе, Бокуто-сан, на законных основаниях. — Твой японский однажды меня доконает, Акааши! — Котаро ощутимо схватил Кейджи за ягодицу, отчего тот вскрикнул, но быстро убрал руку. Дисциплинарный комитет отстранил Бокуто от тренировок, а неделю спустя его сняли с должности капитана волейбольной команды, установив запрет на участие в играх. Нил сдержал слово, прикинулся жертвой, задействовав связи отца-спонсора. Стоило Кейджи завести разговор о волейболе, несправедливости и прочем Котаро сразу переводил тему, поясняя, что не хочет обсуждать случившееся и вскоре найдет способ вернуться в команду. Куроо и Акааши солидарности ради, да и из-за загруженного перед рождественскими выходными расписания на тренировки также не ходили, проводя слишком много времени за учебниками в общей гостиной кластера. — Вы на меня тоску нагоняете. — Вздохнул Кенма в поисках места, где бы мог удобно устроиться с любимой консолью. Куроо занял кресло, сосредоточенно пялясь в ноутбук, который едва помещался на коленях из-за спящей поперек Неко. Акааши уселся на диване, разложив на подушках многочисленные конспекты. Сидящий на ковре у ног своего парня Бокуто читал учебник поведенческой психологии и смотрелся крайне комично, укутанный во флисовый плед. — Неужели нельзя ботанить в своих комнатах, а не в местах общественного пользования? — закатил глаза Кенма, топая мохнатыми тапочками по полу. Перебои с отоплением сказывались на температуре в помещении. Декабрь выдался весьма морозным, снег за окнами лежал внушительными сугробами и совершенно не планировал таять. — Иди ко мне, драгоценный, не ворчи. — Не отрываясь от светящегося монитора, Тецуро поманил Козуме рукой. Свои отношения четвёрка соседей более не скрывала, но не особо активно демонстрировала, всё-таки правила есть правила. — Только если на голову, — буркнул Кенма, однако умостился на ковре, рядышком с креслом. Куроо ту же секунду опустил ладонь на макушку Козуме, растрепав мягкие пряди. Немного повыделывавшись, Кенма перестал уклоняться и позволил тёплым пальцам массировать кожу головы. Слишком уж приятно. — Меня сведут в могилу эти практические предметы. Почему учиться так сложно. — Вздохнул Акааши, снимая очки и отбрасывая их в сторону. — Как Рейчел удалось закрыть предмет Колинза досрочно, он же чёртов изверг?! — Так они же вроде спят. — Пожал плечами Куроо, и три пары глаз сосредоточились на нём. — Что? Очевидно же. — Как меня бесит это сраное слово "очевидно". — Ругнулся Кенма. — Что очевидно одним, для других — загадка. — Произнёс Бокуто, после чего всё внимание переключилось на него. — Бокуто-сан, вас погрузили философские концепции? Так. Подожди, Тецу, в каком смысле? Она бы мне сказала. Колинз и Рейчел, ничего не понимаю. Пусть Смит и порвала отношения с Мэтом и в последнее время была сама не своя, но, чтобы роман с преподом? — Хреновые из вас психологи, парни. — Усмехнулся Куроо, отставив ноутбук на кофейный стол и обхватывая ногами изящную фигуру Кенмы. — Она же только о нём и трещит последние недели, Колинз ваш с ней на каждом перерыве воркует. Да и никакого криминала, ему ж около тридцатки, и никто не спалит. — Я ей голову откушу, если это правда. — Надул губы Кейджи, подтягивая к груди колени. — Всем с ней делился, ничего не таил, а она… — Чем это всем? — Котаро повернулся через плечо и внимательно посмотрел на Акааши. — Ну не прям "всем-всем", — быстро исправился Кейджи, и его щёки тут же стали пунцовыми. — Так. — Бокуто положил книгу на ковёр, собираясь атаковать. — Стой, нет! — выкрикнул Акааши, когда Котаро уже забрался на диван, случайно помяв несколько листов. — Мои конспекты! — Ага, конспекты… — Бокуто не реагировал на попытки сопротивления, просовывая ледяные ладони под худи и футболку Кейджи. — Уже тошнит, — Кенма обернулся к Тецуро в поисках утешения, однако Куроо вместо того, чтобы обругать соседей, чмокнул Козуме в губы, невинно улыбнувшись. — Пусть тискаются, у них медовый месяц. — Едва слышно прошептал Тецу. — Можем посмотреть мультики в спальне, я почти закончил. — С вкусняшками? — Угу. — Влюбленно промурлыкал Куроо, погладив Неко, потянувшуюся на его коленях. — Убери свои холодные ручищи, чудовище! — вырывался Акааши, не в силах перестать смеяться. В своем баловстве Кейджи и Котаро не заметили, как соседи исчезли из общей гостиной. Книги и исписанные тетради давно свалились на пол, а Бокуто вполне удобно улёгся сверху на Акааши. — Ты же не пушинка! — Когда ты сверху, я не жалуюсь! — Эй, извращенец! — Акааши попытался укусить Бокуто за шею, но тот мастерски увернулся и вместо этого поцеловал Кейджи в подбородок. — Я извращенец? А как тогда назвать того, кто обсуждает с подружкой нашу личную жизнь? — Бокуто уже, совершенно не стесняясь, шарил ладонями под чужой одеждой. — Поверь, подробностями я не делюсь. Никаким друзьям это неинтересно. Для друга ты —бесполое, не занимающееся сексом существо. — Звучит ужасно. — Котаро поцеловал Кейджи в шею, следом ощутимо прикусывая тонкую кожу. — Ты когда причитаешь, дико сексуальный. Тихо простонав, Кейджи заёрзал под Бокуто, прекрасно ощущая чужое возбуждение. Никакие иные доказательства попросту не требовались. Пусть соседи и скрылись из виду, Акааши всё еще дико стеснялся проявлять знаки внимания к Бокуто где-то помимо их спален. Еще недавно он практически кричал о том, что не намерен сдерживаться, желает быть собой и смело заявлять о предпочтениях. На деле же, происходящее с Бокуто было слишком интимным и сокровенным, что не требовало свидетелей. Эти несколько месяцев с минуты знакомства превратились в сон. Порой беспокойный, терзающий, а временами похожий на сказку, такой нежный, приторно сладкий и тягучий. Они постоянно спорили и часто не соглашались. В порядке вещей было хлопнуть дверью, бросить трубку или послать в жопу. Однако этим предложением Бокуто часто пользовался, и мирились парни не менее страстно на каждой поверхности, стоило квартире опустеть. Эта любовь пьянила, погружала в себя всецело, открывая каждого совершенно с неожиданных сторон. Иногда в присутствии своего парня Кейджи так робел, что не знал куда себя деть. Просто Бокуто действовал слишком открыто, напролом, не привык он церемониться. Вот как сейчас: — Ты чего такой красивый, когда стесняешься, Акаааааши? — протянул Бокуто, гипнотизируя очарованным взглядом каждый миллиметр лица партнера. — Прекратите уже, Бокуто-сан. Эта их любимая игра в уважительные обращения увлекала обоих. Стала чем-то вроде фишки. — А если я предложу оставить учебники и закрыться в комнате? Тецу и Козуме точно засядут за киномарафон, мы им не помешаем. — Бокуто вполне определённо устроил колено между разведенных ног Кейджи. — Мы же хотели украсить квартиру… Послезавтра экзамен…— слабо сопротивлялся Кейджи, воображение которого вполне предсказало дальнейшее развитие событий. Тогда прозвучал рингтон мобильника Котаро, заставив вздрогнуть обоих. Экран засветился фотографией Мизуки. — Прости, она никогда не звонит просто так. — Виновато пробормотал Бокуто, слезая с Кейджи и поднимая с пола телефон. Следующие несколько минут выражения на лице Бокуто стремительно менялись. Котаро практически не отвечал сестре, а просто внимательно слушал её в динамике. Акааши не мог разобрать даже отдельные слова, поэтому удобно сел, ожидая пояснений. — Мизуки иногда просто невменяемая, — усмехнулся Бокуто, завершив вызов. — Ну что там? — уже сгорал от любопытства Кейджи. — До неё дошли слухи о моём исключении из команды. И она вполне закономерно не смогла остаться в стороне. — Объясни уже нормально! — Нетерпеливо перебил Акааши. — Она нарыла на Нила любопытный компромат, связанный с наркотиками. «Не с теми связались, семейка ублюдков!» — цитирую. Кажется, скоро я снова смогу играть за Чикагский. — Чем ты заслужил такую прекрасную сестру! — не смог скрыть восторг Кейджи, восхищенно улыбаясь. — Она мне в награду за отца-гомофоба досталась. Акааши каждый раз расстраивался при упоминании родителей Котаро, неосознанно представляя, насколько неоднозначное будущее ожидает впереди. — И у меня такая же. Уже ждёт не дождётся встречи с тобой. — Кейджи протянул руку Бокуто, и тот сразу же сжал его ладонь в своей. — Еще у нас есть Рейч и Тецу с Козуме. Кристиан вот тоже говорил, что не прочь остаться друзьями. — Не начинай, у меня слишком поднялось настроение во всех смыслах. Пошли в спальню. — Бокуто поднялся и с завидной легкостью сгреб Кейджи с дивана, перекинув его через плечо. — Отпусти, аааа, я же могу сам! На рождественские праздники вся дружная компания решила остаться в Чикаго и снять на пару дней огромный коттедж. Родители с пониманием отнеслись к идее отпрысков «погрузиться в учебу». Тецуро не мог перестать хохотать, выгружая из багажника внедорожника очередной ящик алкоголя. Козуме топтался рядом, снег мелодично хрустел под подошвами его ботинок. — Давай помогу! — Малыш, иди помоги Кейджи сложить продукты в холодильник. — Ты же сам не дотащишь, Геракл недоделанный. — Будешь мне тут под руку умничать, стащу штанцы прям на морозе и отшлёпаю. — Напугал, тоже мне. Спустя несколько секунд Кенма уже прятался среди деревьев, пытаясь сбежать от нацеленного его схватить Куроо. Им оставалось только свалиться в сугробе под любым хвойным деревом, чтобы наверняка инсценировать сюжет праздничной мелодрамы. Пока Бокуто разбирался с камином, Кейджи всё же вышел на крыльцо дома в поисках друзей. Незнакомый прежде автомобиль вывернул из-за угла, и Акааши замер в предвкушении встречи с Рейчел. Смит обещала познакомить парней со своим бойфрендом, создав настоящую интригу. — Бокуто-сан, там мистер Колинз, слышишь. Тревога не учебная, — испугано крикнул Кейджи вглубь дома, он до сих пор не мог поверить, что происходящее — не шутка. Котаро материализовался рядом, в его руках была та самая, подаренная в день рождения бутылка саке, собираясь встретить оставшихся гостей. — Такие у нее предпочтения, Акааши. Ничего не поделаешь. Роджер Колинз, преподаватель с большой буквы, нелюдимый, холодный, точно ледяная скульптура, сейчас сиял прожектором, помогая мисс Смит выбраться из ярко-красного седана. — Это будет жутко неловко и дико странно. Четыре студента-мужеложца, препод и Рейчел. — Вся наша жизнь — приключенческий триллер с элементами комедии, — усмехнулся Бокуто, приобнимая своего парня за талию. — Я же могу думать, что получил высший балл не по блату? — Ты у меня очень умный мальчик, Кей. Какие-то полгода назад, Акааши даже прикинуть не мог, как круто перевернётся его реальность. В компании людей, что в считанные месяцы стали ближе, чем собственная семья, он чувствовал себя по-настоящему свободным. Кейджи мог взять за руку того, кого действительно хотел, мог любить его. Акааши принимали и более того – понимали. Он совершенно не выделялся, не зацикливался, просто был собой. И как бы не сложилась его будущая жизнь, Акааши Кейджи совершенно точно ни о чём не пожалеет.