Без бабочек

— Да, большой латте и двойной американо. Угу, оба без сахара. Ещё пончик шоколадный дайте, пожалуйста. Нет, не пончик, эклер. Жень! Дай денег! Женя коротко вскидывается, лезет карман и не глядя извлекает из него пятьсот помятых рублей. — Угу, — Рита забирает деньги и протягивает их кассирше, и оглядывается. Женя постоянно куда-то девается, когда в ней отпадает практическая надобность. Сейчас Рита обнаружила её на лавочке под фонарём, разглядывающей желтеющий клен — было бы на что глядеть. Когда Рита подходит, Женя передвигается на другой край. — Ты че? — Рита изображает её перемещение подбородком, потому что в руках стаканы, пакет с эклером, монеты и порванная сотка. Нельзя ж было сначала деньги в карман убрать, потом брать кофе, Рита не ищет лёгких путей. — Тут место тёплое, — Женя пожала плечами. — Мать, с дуба рухнула? Сядь обратно. — У меня пальто до колен, а у тебя куртка короткая и джинсы тонкие, застудишь что-нибудь. — Ладно, как скажешь, — Рита плюхается на лавочку, передаёт Жене кофе и роняет мелочь. Цветисто ругается и лезет подбирать, натыкаясь на Женины руки, проворно собирающие монетки. Эх, красиво. Не очень ровно подпиленные ногти, тёмные веснушки даже на пальцах. Рита успевает подобрать только рубль, пока Женя уже ссыпает в карман остальное. Рита пожимает плечами и протягивает ей кофе и разворачивает свой эклер. — Будешь? — Давай, — отстранённо соглашается Женя. — Только сама отломи, мне нечем, — в доказательство поднимает руки, занятые эклером и кофе. — Да я так, — Женя аккуратно откусывает и сосредоточенно жует. — Ну че? — Вкушно, — ванильные Женя любит больше, чем шоколадные, но дареному коню, как говорится. Рита тоже откусывает и блаженно закрывает глаза. Хорошо-то как. Рабочий день без потерь, ранний, но тёмный вечер среднероссийской осени, желтоватый фонарь, кофе. Женя, опять же. Хорошая, родная, замечательная. Женя устало кладёт голову Рите на плечо, та вздыхает глубже, чем требует ситуация. С Женей все как-то сложно. То есть, просто, но вечно в каком-то подвешенном состоянии. Резкая Рита всегда ясно даёт понять, что с ней происходит и просит что хочет вслух и громко. Тихая Женя разбирается в себе сама и в чем она там разбирается — непонятно. А Рите хочется понять. Помочь, там, поддержать, в таком духе. Хотя у неё плохо получается обычно, но само намерение уже ценно, нет? Может взять да и решиться? Ну вот прям сейчас. Взять и... — Знаешь, Жень, луна сегодня красивая, — вздыхает Рита. Господи, девочка, тебе что, 13 лет? Женя тоже вздыхает. Луна, может, и красивая. Девушка выпрямляется, отклеивая ухо от эполета ритиной короткой куртки. Рита хорошая. Честно, как человек она Жене очень нравится, но романтики Женя не понимает и, по правде сказать, боится. Дело не в том, что она девушка — Жене и с парнями ничего такого не хочется. Вообще ни с кем. Не так даже — вообще не хочется. С Ритой очень хорошо. Их эмоциональная связь была отчасти чуть более сильной, чем обычно ожидалось от дружбы, но именно это Жене и нравилось. Ладно, рано или поздно это должно было как-то закончиться. Либо у Риты бы появился кто-то другой, либо ну... вот так. — Рит, ты только не обижайся, — осторожно начинает Женя и тут же запинается. На какой вариант Марго не обидится? Извини, ты не в моем вкусе? Извини, мне не нравятся девушки? Извини, я не хочу отношений? — Не знаю, Рит, что с луной, там тучи. Рита вздыхает. — Да ниче, я тоже плохо разглядела. Зазвенел телефон. Обычный заводской рингтон — Женя к индивидуализации относится ровно. — Алло? Здравствуйте, Ангелина Евгеньевна. Рита? — Женя обернулась, проверяя, с ней ли Рита. Рита вскинулась и вскинула брови. — Со мной, да. А что случилось? Прям в самом парке? Хорошо, мы уже едем. — Че там опять? — Рита с сожалением оглядела недоеденный эклер. — А что там может быть? Книга. В парке Горького. Поехали? — Да че поехали, пешком быстрее. — Пошли пешком, — без энтузиазма соглашается Женя. Пошли пешком. Долго выносить тишину и неопределённость Рита не могла. — Слушай, ничего страшного, я просто хотела проверить, оставим все как было. Женя ежится. Как было уже, понятно, не будет. Женя теряется и боится потерять Риту. Она — самый дорогой человек на свете, она — единственная, кому можно доверять. Женя любит её, разумеется, любит, просто... Иначе. Так же сильно, как во всех этих романтических историях, с восхищением, самопожертвованием и стремлением быть рядом. Рита— её лучшая подруга, просто для Жени это значит больше, чем что-либо ещё на свете. Она любит её без бабочек в животе, учащения пульса и закушенных от восторга губ. Женя рада будет умереть за Риту, но никогда не сможет её поцеловать. И она не знает, как все это объяснить. — Жень, мы пришли, — чуть севшим голосом объявляет Рита. — Я вижу, — соглашается Женя, осматриваясь. Парк горит. Абсолютно все в огне. Наверняка это какая-нибудь книжка-катастрофа в которой героев — три хромых калеки, из них выпавших и того меньше, найти их будет несложно. — Надо найти книгу, — Женя по привычке озвучивает очевидное, хотя с Ритой говорить вообще не обязательно, она и так все понимает. — Огонь же не может тебе навредить? — Да не парься, прорвёмся, — скалится Рита. Черт с ней с луной. Что бы не чувствовала Женя — она будет с ней, без разницы в каком качестве. — Прорвёмся, — сосредоточенно кивает Женя. Что бы не произошло у них с Ритой, она знает, что та всегда рядом.