×××
— Он меня не любит. В голосе парня звучала такая грусть, что даже Венти, сидевшему рядом, стало не по себе. Он знал, как Кэйе было плохо, как много эмоций тот испытывал просто глядя на объект своих воздыханий. И как тяжело приходилось время от времени осознавать, что уж кому-кому, а ему, Альбериху, с Дилюком ничего не светит. Шанс определённо есть у Джин, которой Рангвиндр покупает кофе и приветливо улыбается, всякий раз встречая ту в школе; у Гань Юй, с которой Люк всегда мил, вежлив и учтив. Он даже периодически таскает тяжёлые книжки девушки, предназначенные для специальных занятий. Чего скрывать, красноволосый подарил Юй огромный букет роз в её день рождения. А что Кэйа? В его же единственный праздник в году парень просто не явился в школу… Чёрт, да надежда была даже у новенького из их класса: Итэра, кажется. Дилюк так мило общался с ним весь день, более того, самостоятельно проявил инициативу сесть со светловолосым за одну парту. — Почему даже с этим Итэром-хуитером он разговаривает приветливо, а со мной, как со сволочью последней? Скажи, Венти, неужели я так плох?! Зеленоволосому искренне жаль друга. Он крепко обнял Кэйю за плечи, нежно поглаживая по макушке. В такие моменты парня нужно было просто выслушать и поддержать. — Ну что ты, Кэй, ты замечательный, слышишь! У Дилдюка просто вкуса нет вот и всё! Забей ты хер и живи без этого придурка Из глаз Альбериха градом полились слёзы. Он знал, что Венти врёт, чтобы морально помочь ему. Но горькая правда в том, что ложь, как искренне ты в неё не верь, так и останется ложью. — Ага, как же, … Итэр действительно достоин такого внимания: волосы красивенные как колоски пшеницы, личико симпатичное, глаза такого глубокого благородного цвета, с ярким янтарным отблеском. Да и сам он милый и нежный, шутки про говно не шутит, не бухает как чёрт каждую пятницу и умеет поддержать разговор без мата… Да чего врать, я бы и сам выбрал Итэра, если бы выбор стоял между ним и мной… Ладно, с кем меня не сравни, я всё равно проиграю… потому что быть со мной отстойно… да и мной быть — совсем не сахар. Почему я — это я? Почему нельзя быть кем-то другим, вообще кем угодно, только бы не собой! Казалось, что этот словесный поток Кэйи уже не остановить. И с каждой новой фразой слушать его было ещё тяжелее, ведь парень закапывал себя всё глубже и глубже в грязь комплексов. Спроси у трезвого Альбериха, что он думает о собственной персоне, и его самооценка немедля пробьёт крышу, стремительно поднимаясь вверх, в небеса. Но когда синеволосый оставался наедине со своими мыслями, ненавидел себя сильнее чем кто-либо. И плевать на кучу фанаток, ежедневно заваливающих его предложениями погулять и даже признаниями в любви. Кэйа всегда обожал внимание, купался в лучах славы, но боялся признаться самому себе, что это самое внимание ему нужно лишь от одного единственного человека. А Дилюк никогда не горел желанием вообще с ним разговаривать. Именно поэтому Альберих, в самом что ни на есть извращённом понимании этого слова, упивался их вечными конфликтами и ссорами. Потому что только так Рагнвиндр был способен дарить ему то самое драгоценное внимание. Парень ведь просто хотел значить для Дилюка хоть что-то. Да, это было больно, но он считал, что определённо того стоило. Однако Альберих совсем позабыл, что он — не вечная зажигалка, способная с новой силой распалять внутри красноволосого гнев и ненависть, а сам Рагнвиндр — не порох, что всякий раз взрывается эмоциями при любом контакте с Кэйей. Удивительно, но Люк довольно быстро остыл. Не прошло и полугода, как он потерял интерес к объекту своей неприязни. От того, что было меж ними, остались лишь тлеющие обрывки едких фраз. И не смотря на то, что «зажигалкой» в этих нездоровых взаимоотношениях был Альберих, именно его эта больная привязанность и сожгла изнутри. И вот всё вновь возвращается на круги своя. Кэйа опять, словно страждущий путник в сухой пустыне, как глотка воды жаждет любви Дилюка. Он привязался почти до абсурда к тому, кто его никогда не ценил и не будет. Так уж вышло, что парни, волей судьбы, разошлись, хоть и были до того не разлей вода. Вот только один из них отпустил, а второй всё ждёт чуда небесного. Но чудес не бывает, есть только жизнь и череда событий, ведущая к тому или иному исходу. И Кэйа, хоть и не был гадалкой, как Мона, крайне ясно видел их финал. Всё это, разумеется, Альбериха отнюдь не радовало. Ему было больно, и всем этим накипевшим он делился сейчас с Венти, надеясь, что тот сохранит его откровения внутри их дружбы, никуда не вынося. — Просто хочется вскрыться и ничего больше не чувствовать. Я ведь так пытаюсь забыть его… но не могу… потому что я слаб и жалок. — Он писал мне утром. — Венти внезапно вспомнил их с Люком предпраздничную «перепалку» и продолжил: — Спрашивал о тебе. Типа, почему ты опоздаешь и всё такое. Кэйа нахмурился. Либо парень врал, либо Дилюка точно какая-то муха сегодня укусила, потому что интересоваться Альберихом было не в его правилах. — Не особо верится. — Ну на, почитай. Барбатос протянул другу телефон с открытым личным чатом. Кэйа быстро пролистал переписку. На смуглом лице плотно отпечаталось выражение непонимания и удивления.×××
С каждой секундой нахождения на этой вечеринке градус пиздеца зашкаливал всё сильнее. Дилюк пулей вылетел из комнаты, мысленно моля всех богов, чтобы это развидеть. — Блять, сука, да ну ёбаный сыр! А он ведь всего лишь отправился проверять самочувствие спящих одноклассников. Но, к сожалению, ошибся дверью в незнакомой квартире и угодил совсем не туда… — Не думать об этом, только не думать об этом! Со второго раза Люк таки попал в правильную комнату. Что-то внутри у него подуспокоилось, когда парень увидел тихо-мирно сопящих Итэра, Гань Юй и Джин. Как бы Рагнвиндр не презирал классный коллектив, стоит признать, что эти трое учеников были просто милейшими людьми на планете. И все они сейчас прекрасно проводили время, окутаные дымкой пьяных снов. Внезапно, Итэр зашевелился, выныривая из полудрёмы и изучая фигуру Дилюка рассеяным взглядом. — Доброе утро! — Он широко улыбнулся, вставая с дивана, чуть пошатываясь. Красноволосый вовремя сообразил, что долго такой походкой парень не прошагает и ловко подхватил уже почти падающего Итэра за талию. — Ой, прости, я такой неуклюжий! — Блондин крепко ухватился за шею Люка, чтобы, не дай Бог, снова не грохнуться на пол. — Ничего, солнце, ты как вообще? — Дилюк поправил прядь волос, настырно лезшую новенькому в глаза. Он попытался сформулировать и сказать это максимально мягко. В конце концов, Итэр не виноват в том, что Рангвиндр перепутал комнаты и по сему пребывал сейчас в состоянии крайнего ахуя. — Нормально. Но только голова сильно болит и тошнит очень. — Насколько сильно тошнит? — Хотя, Дилюк мог этого и не спрашивать. Светловолосый и так был неестественно бледный и вялый, так что долго думать тут не приходилось. — Ну, как сказать, лучше бы мне сейчас быть где-нибудь в туалете. — Было видно, что Итэру очень неловко и стыдно за себя. Фарфорового цвета щёки порозовели от смущения. — Понял тебя, пойдём. — Дилюк подхватил парня на руки, да так легко, будто тот ничего не весил и направился прочь из комнаты. Но судьба ему сегодня явно не благоволила… В холле им встретился заплаканный Кэйа. Лицо опухло от слёз, а глаза сильно покраснели. Скорее всего, его истерика уже отгремела и выслушал его кто-то из пьяных товарищей, возможно даже тот же Венти. — Привет, Кэй, не знаешь где тут туалет? Альберих удивлённо взглянул на Люка, словно не веря, что тот обращается именно к нему. — Что? Зачем? Рагнвиндр закатил глаза. Синеволосый никогда не отличался умом и сообразительностью, но чтоб настолько тугодумом он явно не был.«Я конечно не Барбара, но Господи Боже, дай по роже! Я уже не могу терпеть этих одноклеточных.»
— Не видишь, блять? — Дилюк указал на уже позеленевшего от подступающей тошноты блондина у себя на руках. Но он не учёл лишь одного: Кэйа был пьян в щи и видел отнюдь не нуждающегося в помощи человека, а просто Итэра, удобно устроившегося на руках у «его» возлюбленного. Блондин зарылся носом в шею Люка, вдыхая запах кожи, чтобы хоть немножко придти в себя и сдержать рвоту. В глазах Кэйи вся эта представшая взгляду картина выглядела так, будто Рагнвиндр сейчас несёт Итэра прямиком ебаться, а в туалете то им явно никто не помешает. Однако странный пьяный домысел всё же преобретал некий смысл, если вспомнить, какой диалог только что состоялся меж Альберихом и Венти. — Прямо и направо. — безцветным голосом сообщил одноглазый, едва сдерживая новый поток слёз. К такому потрясению жизнь его точно не готовила, но у Кэйи и в мыслях не было препятствовать Дилюку. В конце концов, его жизнь — его решение. И если для синеволосого в ней места нет, он решил, что примет это с достоинством.