Рассвет

Ночь давно вступила в свои права, затянув мир ласковой поволокой тумана. В воздухе пахнет грядущем дождем и тяжелой выстраданной мечтой. И небо усеяно звездами, холодными и безразличными. Невольно начинаешь засматриваться на далекие огоньки, что завораживают, переливаясь серебром и перламутром. Гай тихой поступью возвращается к постели, присаживаясь на край. Бледные пальцы подхватывают ладонь Леона и подносят их сплетенные руки к лицу. Он оставляет едва ощутимый поцелуй на тыльной стороне ладони, невесомо проводит по ней кончиком языка. Расслабленное от сна, выражение лица Кромвеля, обычно совершенно непроницаемое, пробуждает внутри Гая что-то темное и по-варварски жадное. Его золотистые волосы мерцают мягкой белизной от игривых звезд. И в груди становиться горячо, и горько, и сладко. Это чувство, которое обычно тщательно прячется где-то на задворках сознания, постепенно расцветает в ночной темени. И Гай наслаждается этим чувством – мучительным, болезненно-сладким, граничащим с отчаянием, но безумно красивым. Губы мужчины сами собой растягиваются в ухмылке, ведь наконец-то приходит осознание, что своего он добился. Бессчётное количество провокаций и непристойных предложений разбилось о стену безразличия. Леон Кромвель – непреклонный Князь Тьмы, холодный и безразличный, как далекие звезды. Однако вот он, мирно спит в постели Гая, потерпевший сокрушительное поражение в этой странной игре. Его подтянутое тело прикрывает лишь тонкая простынь, а на бледной коже постепенно наливаются цветом следы совместной ночи. Сейчас, думается Гаю, мужчина похож на ангела. Кримсон видел, как люди изображают ангелов – прекрасных неземных существ, голубоглазых и светловолосых, полных неизъяснимой благодати. На полотнах их лица украшают добрые чарующие улыбки, глаза полны сияния, что рождает неясное мучение от тайного незнания чего-то. Леон Кромвель, будто действительно был рожден ангелом. Осознание этого стоит подкрепить тем, что согласно религии, они восстали против Бога, утратили свой свет и пали. Однако в падении Леона Гай не уверен. Временами тот выглядит так, будто свет его не оставил. И глаза у него живые, яркие: не как у людей, но как у ангелов. Леон и правда был словно ангел, невообразимо прекрасный и чертовски недостижимый. Оттого Кромвеля еще сильнее хотелось бросить в грязь, растоптать его ангельскую идеальность, растерзать и окунуть в пучину плотских желаний, что терзают простых смертных. Гай ради этого был готов обратиться женщиной, чтобы отдаться ему сполна, но делать этого так и не пришлось. Кримсон нечасто отличался большим терпением, однако в этот раз мужчина смиренно выжидал. Он медленно, верно и безжалостно пробирался сквозь стены, выстроенные Леоном. А в конце пути герою, по заветам всех народных сказок и легенд, полагалась обещанная награда. Как оказалось, вечно безразличное лицо, разившее холодом, на деле могло выражать бесчисленное множество различных чувств. Леон в пылу страсти был горячим, потрясающе развязным и, что самое ужасное, жутко красивым. У Гая дыхание перехватывает, когда он вспоминает небесно-голубые глаза с легкой дымкой желания во взгляде. Из мыслей мужчину выдергивает тихий разочарованный стон. Гай проводит ладонью по щеке Леона, непроизвольно наклоняясь ближе. Скоро небо окраситься ярким пламенем рассвета, однако сейчас видно лишь мягко стелющийся по земле туман и уныло серые тучи. Оно и к лучшему, ведь глаза Гая давно привыкли к сгустившимся теням, а потому отвергают яркий свет, как нечто чуждое. Колкий взгляд пронзает Кримсона насквозь. Глаза Леона словно горят синим пламенем, в них маленькие бесы устраивают какие-то свои дикие игрища. Оба молчат, точно боясь спугнуть что-то волшебное – эфемерное ощущение зыбкой мечты. Недосягаемой, но оттого не менее желанной. Легкий ветерок ласково, почти невесомо, скользит по обнаженным плечам. На коже, яркими крапинками, горят метки, словно кто-то просыпал над ней ковш, наполненный звездной пылью. А глаза, вместившие в себе загадочность морских глубин и красоту синего турмалина, ведомые их обладателем, приближаются к Гаю, сократив расстояние между мужчинами до минимума. Несколько мгновений спустя свет начинает медленно заливать пространство вокруг. Гай слегка щурится, ведет ладонью по щеке партнера и впивается в губы напротив, не в силах противостоять желанию. Сонный город в лучах рассветного солнца кажется сказочным и невообразимо прекрасным. Гай слегка отстраняется, оставляя на губах сладковатый привкус, пьянящий словно хорошее вино. Леон на мгновение замирает, бросает взгляд на окрашенное багрянцем небо и думает о том, что Гай Кримсон такой же яркий, необузданный и пылающий, как рассвет.