второй раз

Энид не знает, как научилась выживать за последние годы. Просто будто на сердце, в самом центре выжжено ярко-багряными буквами «Карл мертв» Она будто-бы и не живет вовсе: барахтается, как рыба с выпущенными кишками, научившись функционировать на одних только остаточных рефлексах, что проникли в ее жизнь настолько плотно и засели в подсознании так быстро, что никто и не понял. Разве что Мэгги. Она на новоиспеченную "вдову" смотрела с напускным спокойствием. Сама знала, как тяжело, сама знала, что сердце выдернули и пропустили через мясорубку, а оставшуюся кашицу запихнули обратно, клеймом выжигая одно имя. И не увидит ведь, не услышит спокойный голос. Только шелест ветра периодически напоминает спокойный тембр и любимые фразы. Энид кажется, что она сходит с ума. В Хиллтропе дела идут хорошо, а в Александрию Энид возвращаться не может. Слишком уж это место пропитано его духом. Слишком уж больно стоять на земле в версте от его могилы. Даже имя произносить не хочется, за неё злополучное «Карл» произносит каждый проходимец. Мол: «да, был такой малый, смелым был» А каким он был чутким, прожженным улицами апокалипсиса праведником, не говорит никто. Как старался во имя великой цели отца, самолично опуская голову на плаху. Никто не говорит, каким великим был Карл. Все просто жалеют тех, кто его потерял. Быть может, так правильно, ведь каждый лишился чего-то важного. «Мы все что-то потеряли» — как-то сказал ей Иисус. Энид усмехнулась тогда, на этой безумной войне она потеряла все. И никто кроме нее не вспомнит фраз, что он так и не сумел сказать. Просто не успел. Никто не ожидает, что умрет. Карл знал, что это случится. И Энид тоже знала, только отторгала всем существом Если бы ей дали хоть шанс, что когда-то будет хорошо, она бы повелась. Слишком устала просыпаться ночами от ярких образов его изувеченного пулей тела. Даже так оно оставалось чем-то сокровенным. Тем, что хотелось в истерике прижимать к себе, чтобы никто больше не смог лицезреть. Его труп стал бы для нее рубиконом, она бы точно отправилась за ним, но пред ней предстал лишь наспех сколоченный крест и несколько букетов сорняков, которые хотелось выдрать вместе с такой смешной попыткой следовать традициям погребения. Она будто нашла себя и почти сразу же потеряла тогда, когда его глаза закрылись, а легкие наполнил последний глоток промозглого воздуха — Если ты не вернешься? Как мне жить? — Выживешь — ответил Карл и вернулся один раз И когда Энид после долгих лет смотрела на свое изрубленное сердце и спрашивала тоже самое, во второй раз Карл ей уже не ответил