Глава Первая. Мартинсы и рэпер.
В четырнадцать лет Джисону впервые пришлось собирать по частям разбитое сердце. Именно тогда он узнал, что на днях проколотый пирсинг будет неприятно щипать от нахлынувших слез, подаренная черная кожаная куртка с инициалами любимого, не спрячет от сильного ветра, а если ударить электрогитарой об асфальт — очень сильно заболят ладони и, возможно, лицо, если хозяин гитары сильно разозлится. В четырнадцать лет Джисон впервые попадает в полицейский участок. Оказывается, нельзя сжигать куртки в общественных мусорных баках, даже если они несут владельцу огромную, непрекращающуюся боль. Хан знал это, но предпочел забыть, когда со злостью втаптывал инициалы в асфальт, на глазах у ничего непонимающего полицейского. В четырнадцать лет Джисон впервые понимает, что ненавидит рок. Не задумываясь, он избавляется от всей символики, наполняющей его комнату, обновляет плей-лист и гардероб, успокаивая себя тем, что существует огромное количество других, не менее крутых стилей в музыке, а сам он давно хотел написать лирику под один из Чановых минусов. — Это что? — Черные мартинсы, неаккуратно оставленные хозяином в прихожей квартиры лучшего друга Джисона, были замечены в ту же секунду, как Хан переступил порог. Он уставился на них в надежде, что кто-то из его друзей просто купил безвкусную вещь, не посоветовавшись с ним, но чуть переведя взгляд, Сони замечает вторую, практически идентичную пару, и глядит на озадаченного Чана. — Кто из вас притащил это уродство в дом? В далекие четырнадцать, как любил говорить сам Хан, в ту ночь, когда проблемы с законом были улажены добрым Кристофером, Джисон пообещал, что больше никогда, никоим образом, не свяжет свою никчемную жизнь с любителями рока и его представителями. — Не драматизируй, — Сон-и с интересом заглядывает за Чановы плечи, надеясь увидеть там какие-нибудь плакаты, говорящие о том, что ситуация эта, просто один огромный розыгрыш. — Я могу убрать их, если хочешь? — И желательно тех, кто пришел в них, тоже, — руки на груди складываются неосознанно, не специально, чтобы Бана позлить, а взгляд возвращается, на уродливо стоящую на виду обувь, тоже интуитивно, не специально. Друзья, вообще-то, выбирались довольно тщательно с тех самых, извините за сотое упоминание, четырнадцати. Криса, хоть он и напрямую связан с бывшим, Хан оставить в прошлом не смог. Получил пару затрещин за попытку недельного игнорирования и решил, что одно исключение допустимо. Но всем, кто появлялся в жизни упрямого Джисона после, повезло в разы меньше. Джисон не был грубым или агрессивным, просто старался избегать людей, которые, как казалось ему, могут ранить или принести неудобства. В голове невольно сложился список правил, на которые он ориентировался при общении с новыми людьми. Как вы понимаете, первым правилом в списке стояло: «полное отсутствие связи с рок направлениями». Хотя знаете, пожалуй, на этом список правил и был окончен. — Это друзья Чанбина, ты должен быть вежливым, — Чан выглядел дружелюбно, на лице улыбка, поза расслабленная, но Сон-и, почему-то, чувствовал себя загнанным и непривычно напуганным рядом с хёном. — Почему не предупредили, что будет кто-то еще? — От безысходности и обиды хочется сделать что-нибудь плохое, не свойственное доброму Хану, он практически до боли в лопатках упирается в дверь, надеясь, что она сама каким-нибудь чудесным образом откроется и выпустит парня на свежий, конечно же нет, воздух. — Ты не пришел бы, — Чан устало выдыхает, повторяя позу младшего у противоположной тому стены, — не заставляй меня злится или устраивать сцены перед людьми, которых Бин… — Эй, вы чего зависли тут? — Мальчишка появляется в прихожей неожиданно, пугая и так вжавшегося в дверь Джисона. Он растрепанный очень, домашний, отмечает Сон-и, и выглядел бы вполне безобидно, если бы незаметны были забитые, до самых запястий, руки. — Ты Джисон, да? Чанбин и Крис говорили, что ты пишешь просто бомбезную лирику! Я Хёнджин, — он руку разукрашенную протягивает без иронии, с искренней улыбкой, как будто не замечает брезгливого взгляда в ответ. — Ага, — Хан делает вид, что не видит дружелюбного жеста, начиная открыто искать пути отступления под явно не одобряющим взглядом старшего друга. — Уходишь? — Джин-и руку не убирает даже, непонятливо от одного знакомого к другому взгляд переводя. — Он уходит? — Когда Хан снова смотрит на него, не скрывая злости, Хван уже полностью переключен на хозяина квартиры, который, в отличии от Джи, любезно отвечает на заданные вопросы. — Просто предупреди в следующий раз, — Джисон фыркает, снова встречаясь с парой карих ничего не понимающих, решает, что прощаться с остальными вовсе не обязательно, как и приветствовать их, чтобы не возникло еще больше вопросов, — чтобы не получилось, как сейчас. — Но ты не можешь уйти! У нас ведь… Скажи ему Чан, он ведь не может! — Хёнджин слишком резко Джисона за рукав хватает, за что сразу получает довольно сильный толчок в грудь, незаслуженный, конечно, но что поделать. Правила есть правила. — Дурак что ли? — Не менее обиженно тянет Хван, пряча руки за спиной. — Не хочешь — не надо. Чего драться-то? Джисон понимает, что Хван уже достаточно воспроизвел шума, чтобы ребята в комнате заинтересовались и двинулись в их сторону, ему заткнуть этого незнакомца хочется, засунуть ему в рот, что-нибудь, чтобы не звучал так громко и обижено, чтобы перестал привлекать такое огромное количество внимания. Чанбин Хана знает гораздо меньше, чем Крис. С заморочками, которые парня до сих пор мучают, не сталкивался ни разу. Джисон как-то сразу принял его. Как будто он с хёном любимым по умолчанию шел, в комплекте. А теперь, рассержено смотрит на появившегося в прихожей старшего, будто не верит до конца, что это именно Бини-хён в их секретный, на минуточку, штаб привел недругов. — Привет, белка, — он улыбается по теплому, как всегда это делал, но в ответ получает лишь губы поджавшиеся и какой-то озлобленный блеск на полюбившееся прозвище. Мол: «Ну, давай меня еще опозорим при врагах!». Чанбин умело игнорирует странную реакцию младшего, смотря в сторону Чана и Хёнджина, стоявших, какого-то черта, в стороне, и тему переводит, чтобы атмосферу разрядить, — Мы тебя, как раз, ждали, чтобы до магазина отправить, сгоняешь? Джисону, вообще-то, хотелось, покинуть квартиру, как можно скорее, он жалобный скулеж издает, поражение принимая, на который Чанбин своеобразно реагирует, расшифровывая его, как нежелание покидать теплое помещение. — Да ладно, тебе ведь не сложно! Хочешь, Минхо с тобой отправим? Веселее будет, — Со слишком громко для создавшейся тишины зовет какого-то Минхо из комнаты, в которой они проводили большую часть времени, а Хан всем богам молится, чтобы человек вышел не похожий на уже знакомого Хвана. — А он — «нормальный»? — Хан-и кривится, возвращаясь взглядом к обиженному Хёнджину, тот не менее обиженно сверлит злющего Джисона, перекатывая во рту какую-то бусину серебряную, не сводя взгляда ни на минуту, молниеносно подхватывая ядовитый тон собеседника. — Что значит «нормальный», хён? — обращается он явно к кому-то из рядом стоящих парней, но глаз, тем ни менее, с комочка сжавшегося не сводит, он толкнул его, а теперь пытается оскорбить Минхо-хёна, которого Хван любит до одурения. — «Нормальный» — это когда драться лезет при первой встрече? — «Нормальный» — это выглядевший, как человек, а не как то, чем детей обычно пугают! Джисон злится, слова выплевывая под ноги не менее злого юноши, он кулаки сжимает, шаг первый уверенно делая, но тут же отступает, когда ловит озадаченный взгляд Чанбина, молча складывающего на груди руки. Атмосферу разрядить не получилось. — Окей, что произошло? — он не винит ни кого, просто как-то искренне не понимает, почему два ребенка обиженно смотрят друг на друга, почему напряжены оба и плюются словами вовсе не детскими. — Хан? И Джисон, слыша этот тон, действительно собирается извиниться уже и постыдно покинуть квартиру, чтобы не портить людям настроение, но тут из комнаты выходит еще одно неряшливое чудо, заставляющее Хана разозлится еще сильнее. Боги его, видимо, не услышали. — Как тебе хватило ума вообще пригласить меня в гости, когда в квартире «они»? — он хмурится, шаг вперед делает снова, оценивая, видимо Минхо, который не менее заинтересованно рассматривает его в ответ. — Какой реакции ты от меня ожидал, Чан? Теплых объятий? — Хан-и, в чем дело? Ты знаком с Минхо и Джи? Вы в плохих отношениях или… — Чанбин паузу делает, чтобы кто-то говорить уже начал, но парни упорно молчат, сверля друг друга взглядом. Со не железный, все присутствующие знали, что злить его самое худшее времяпрепровождение в мире, но почему-то именно сегодня решили коллективно забыть. — Так, у вас плохие отношения, я понял. Минхо, к большому сожалению Хана, был точной копией Хёнджина. Может быть, чуток постарше и посдержаннее, но в целом, разницы видно не было. Такие же волосы растрепанные, татуировки по всему телу, возможно даже парные с Хёнджи, куча проколов, и это Хан пялится только минуту, дайте ему время, и он обязательно найдет гораздо больше причин для придирок. — Не уверен, что мы знакомы, — Хо, действительно сдержан, тут не придерешься. Он, в отличие от ранимого Хёнджина, на злость мальчишки никак не реагирует, ухмыляется только заинтересованно, а глаз нарочно не отводит, когда замечает, что комок обратный шаг к двери делает под таким напором. — Возможно, забыл? Напомнишь? — Мне не нужно лично тебя знать, чтобы сложить мнение, ясно? Ситуация выходила какая-то комичная. Хану бы уйти, попрощаться со всеми и надеяться, что встреча была последняя, а он зачем-то на своем стоит, прожигая своими карими расслабленного парня, которому, скорее всего, абсолютно наплевать, что там у Сони за прошлое. — Ох, правда? — Минхо широко улыбается, веселиться открыто. — И кто же я по-твоему, м? — Придурок, — оскорбление вылетает быстрее, чем Чан успевает сжать кулаки. И Джисон понимает, что теперь он точно попал, и если не Минхо даст ему пиздюлей, то злющий Кристофер точно. — У тебя детская травма или что? — Ли, совершенно спокойно, сделал несколько шагов на встречу, чтобы лучше разглядеть сведенные брови и дрожащие от злости и обиды губы, но выглядело это очень угрожающе, Хан даже шумно выдохнул, приготовившись получить удар. — Что, не сбывшаяся мечта или разбитое сердце? — Хо, заканчивай, — Крис хотел остановить катастрофу до того, как она начнет активно действовать, и он правда готов был вмешаться раньше, но Ли опередил его, задев мальчишку быстрее, чем отреагировал сам Чан. — Пошел ты! Если бы, у тебя были мозги и зеркало, ты бы понял, что конкретно я имею ввиду, урод, — Хо пришлось схватить за локоть, чтобы он не кинулся на Сона сразу после того, как тот совершенно беспардонно несколько раз тыкнул в его грудь пальцем. — Значит одно из двух, я угадал? Это было просто. — Ли, кажется, намерено игнорирует Хёнджина и Криса, стоявших по обе от него стороны, все его внимание сейчас направлено на одного конкретного раздражителя, который, завидев поддержку друзей, подошел гораздо ближе дозволенного. — Спорим, что это связано с неразделенной любовью и всем этим искренним дерьмом, про которое ты пишешь свои песни, а? Хана скручивает. Он несколько раз моргает, чтобы прийти в себя, а потом, совсем по детски, закусывает губу. Чан бы сказал, чтобы не расплакаться, а ничего не понимающий Бин подумал, что от злости. Наверное, они оба правы, потому что следующее, что делает Джисон, можно отнести в обе категории. Громко шмыгнув носом, он изо всех сил толкает Минхо к стене, на которую ранее опирался Бан, и шипит, как дворовый кот, у которого попытались отобрать лакомство: — Слушай, все в этой комнате знают, что я пишу ахуенные стихи! И даже если это не так, ты, блять, не имеешь ни малейшего права высказывать тут свое мнение. Закрой рот, пока этого не сделал я. Ли, конечно, промолчал не потому что испугался. Он ничего не сказал только потому, что ему показалось, что мальчишка, который так сильно сейчас давил на его грудь, сам был настолько не уверен в словах, которые пытался донести до обидчика, что ему не захотелось лишний раз доказывать обратное. Тем более, последнее, что Минхо хотел, это доказывать Хану, что его тексты — полный отстой. Минхо не был плохим человеком, Минхо слушал песни, которые писал Сон довольно давно, и он был бы конченным придурком, если бы сказал, что лирика у треков не очень. Только он, кажется, именно это и сделал.Глава Вторая. Как пахнет Ли Минхо?
Неприятный осадок, оставшийся с последнего сбора, исчезать не собирался. Хан не просто злился на друзей, которые не специально, но нарушили личные границы мальчика, он был самым наивным образом обижен. С присущим ему упорством, он игнорировал встречи, сообщения в общих чатах и звонки, которые не прекращались ни на минуту, в течение долгих, как казалось самому Хану, трех дней. Чан был настойчивым, а Хан, как оказалось, недостаточно упрямым и стойким, чтобы вынести такую пытку. — Прекрати звонить мне, не заставляй добавлять тебя в черный список, — терпение и, давайте будем честными, обиды, кончились на четвертый день. У Джисона он был трудным, эмоциональная истощенность долбила по голове неприятным набатом и, единственное, чего хотелось в данную минуту — спокойствия и музыки, которая, черт бы побрал Кристофера, постоянно прерывалась: — Ты сам виноват, достаточно было просто взять трубку. Джи, на самом деле, сразу признал, что повел себя по-дурацки, в этот же чертов вечер. Чанбин и его друзья, разумеется, не должны были участвовать в конфликте, который, по большому счету, существовал только в голове Хан Джисона. Чувство вины не отпускало ни на секунду, но взять телефон и признать ошибку — поставить под вопрос все принципы, которым Сони привык доверять. — Прости, был занят, — врет мальчишка, перекатывая во рту леденец, — я в порядке, ты доволен? — Я знаю, что ты в порядке, — на Джисоново удивление, Бан звучал абсолютно спокойно, как будто, параллельно с учебой он не дежурил у телефона, чтобы выловить младшего. — Нужно обсудить пару рабочих моментов, нам бы хотелось, чтобы ты присутствовал. Если бы не намеренно выделенное «нам», Джи бы, не задумываясь, ответил согласием, но что-то подсказывает ему, что акцент сделан был не просто так. Наверняка, в тот злополучный вечер, недругов пригласили не чай пить, а под рабочими моментами, конечно, подразумевается музыка, но легче от этих догадок не становиться. Осадок, а вместе с ним и вина, становится лишь ощутимее. — Ты же знаешь, Чани, я не могу, — скулит Хан, засовывая в рот второй леденец, — это глупо, я понимаю. Знаю, когда увижу этих двух, не сдержусь и ляпну что-нибудь колкое, как обычно! — Я рад, что ты осознаешь, как это глупо, — Крис тяжело вздыхает и Хан впервые за разговор ловит в этом нотки усталости. — Джи прошло столько времени, неужели, ты все еще не отпустил его? Конечно — нет, что за глупые вопросы? Как можно забыть боль, которая разорвала на куски привычную реальность? Его использовали, разбив при этом драгоценное сердце, а он должен делать вид, что все в порядке? Ничего не в порядке, ему до сих пор больно, и он не собирается делать вид, что это не так. — Молчишь, потому что думаешь, что я прав? — еще один тяжелый вздох, наполненный усталостью, и Хан уже почти соглашается с его словами. — Смотрю на них и вижу его, — конфета ударяется о зубы, создавая не приятный звук, — это ужасно, конечно, понимаю, но по-другому пока не получается. Я мог бы работать дистанционно, если ты будешь не против? О, Крис будет против, Джисон знает это. Он из тех, кто ценит магию момента, считает, что выработать ее можно исключительно при живом общении, поэтому-то именно его квартира стала, так называемым, штабом для их еженедельных встреч. Чан, будучи самым опытным в музыке, сразу предложил оборудовать одну из пустующих комнат в домашнюю звукозаписывающую студию, чтобы работа всегда была под рукой. Создать ее было не сложно, у Бана уже имелось все самое необходимое, ребятам оставалось только решить вопрос со звукоизоляцией, который они закрыли за пару выходных. О мебели думать, к счастью, не пришлось. Огромный диван, за который Хан душу готов был отдать, находился в комнате до появления там студии, парням лишь пришлось докупить пару кресел и перетащить из основной комнаты Чана стол. Именно на вышеупомянутом диване, в день, когда был назначен общий сбор, хмуро сидел Хан, уткнувшись в тетрадку. — Так, народ, дубль два, — Крис, буквально не оставивший виновато чувствующему себя Джисону выбора, горел энтузиазмом и желанием окунуться в то, что ранее считал не доступным. — Давайте я попробую вас познакомить. Снова. — Сбоку послышались смешки, от сидящих на одном кресле Джина и Минхо. Хан знакомиться не хотел, морально он подготовил себя к общей работе, и что в течение нескольких встреч ему придется лицезреть нахальные лица Чанбиновых друзей, но по факту от каждого упоминания о них челюсть сводило так сильно, что приходилось сдерживаться, чтобы не послать Чана с его идеями креативными. — Это наш Хан-и, — Чан любезно указывает на вжавшегося в диван друга, замечая, но игнорируя его недовольство, — в основном, он пишет стихи, но иногда руки доходят и до аранжировок, я покажу вам несколько. — Не нужно, — вставляет Сон, сводя брови к переносице. — Почему? — Минхо реагирует сразу, секунды не прошло, он, как будто, готовился. — Гениальное кому попало не показывают, — глаза от тетрадки не поднимаются, он черкает в ней что-то несвязное, пытаясь успокоиться. — Хан-и, это Минхо и Хенджин, они согласились написать инструментал к нашей крайней работе, — Крис довольно профессионально прерывает перепалку, переключая внимание парней к работе, напоминая каждому, что в одном помещении им еще находится долго. — Ты посчитал нашу работу слишком талантливой и решил разбавить ее «этим»? — Ух ты, как мы заговорили? А в прошлую нашу встречу ты, кажется, не был уверен даже в собственных стихах, бельчонок, — Хо по-блятски ухмыляется, намерено не сводя глаз с младшего, он замечает, как тот ручку сжимает до побеления костяшек, но снижать напор не планирует. — Задача такая, — ладони Криса ударяются друг о друга, создавая хлопок, — основная аранжировка практически готова, она у каждого из вас есть в почте, не хватает текста, — он указывает на Хана, который в ответ даже глаз не поднимает, — и инструментала, который будет держаться на вас, ребята. — Взгляд падает на расслабленного Минхо и чуть прижавшегося к нему Хенджина, те лишь кивают, принимая правила. Атмосфера, мягко сказать, не привычная. Чан сам готов был вешаться на создавшейся, сразу после его речи, тишине. Идеи, как объединить ребят для совместной работы, кончились еще на этапе приглашения их в одно помещение, Бану хотелось уже приступить к тому, что они должны сделать были около недели назад, но он, переводя взгляд с Джисона на Минхо, мог только разводить руками и неловко молчать. — Могу я взять гитару? — Минхо потянулся к той, что находилась ближе всего к его креслу. — Это моя. — Джи, впервые за вечер, поднимает глаза, улавливая, как разрисованные руки Минхо прикасаются к его инструменту. Гитара выглядела девственно, Ли догадался чья она. Слишком ухоженная для музыканта. На ней не было глупых, как считал Джисон, наклеек, ни единой царапины или пылинки. Догадаться было не трудно. — Чан сказал, что мы можем воспользоваться любым находящимся здесь инструментом, — пальцы прошлись по струнам, идеально настроена. — Он ошибся, — зашипел Хан, откладывая тетрадь, — поставь на место, — кажется, он готов был броситься в ту же секунду, именно этого и ждал. — Нет, не поставлю. Джин, которому было уже не так комфортно занимать одно кресло с другом, пересел на свободное место на диване, ближе к Чанбину, который лишь молча протянул ему второй наушник, открывая файл на телефоне. — Поставь мою чертову гитару на место! — Сон, на удивление уверенно, поднимается с любимого места, в полной готовности отбирать инструмент силой. Обычно, он здраво оценивал свои возможности, у него было зеркало, окей? Но после очередного уверенного смешка в свой адрес, факт того, что Минхо крупнее и явно сильнее, был послан туда же, куда ранее были отправлены креативные идеи Кристофера. Ли демонстративно, не выпуская гитары из рук, достает из кармана свой мобильник, пытаясь в куче спама найти письмо с нужными файлами. Он краем глаза замечает, как злющий младший сверлит в нем дыру, не решаясь подойти ближе, а Чан устало потирает глаза и занимает законное место за рабочим столом, отпуская ситуацию. Набравшись смелости и сделав пару решительных шагов, Сон хватает гриф, пытаясь вытянуть инструмент из рук недруга. Минхо на этот по-детски наивный жест лишь устало цокает, он тоже, как и остальные, хочет закончить как можно скорее и отправиться домой. — Собираетесь драться — валите в гостиную, — устало говорит Чанбин, передавая второй наушник Джини, потому что тот жалуется, что ни черта не слышит из-за этих двоих. — Я не собираюсь с ним драться, я просто хочу вернуть свою гитару! — Она не нужна тебе сейчас, оставь меня в покое и займись делом! Мы не сдвинемся без твоей чертовой лирики, — Минхо упрямо не дает Хану возможности хоть на сантиметр приблизить к себе шестиструнку, крепко держа ее в руках. — Мы не сдвинемся, потому что ты — придурок, который без спроса берет чужие вещи! Сон сильнее дергает гитару на себя, надеясь, что Минхо отступит и даст ему возможность одержать победу, но старший устав от настойчивости Хана, лишь дернул чуть сильнее, намеренно повалив парня к себе на колени. — Упрямый мальчишка, — ворчит Хо, прижимая опешившего Хана ближе к своей груди, — сам не хочешь работать и другим не даешь! — Ли знал, что подобный жест дезориентирует Сони, успокоит, пусть и на короткий срок, заставит замолчать. Прижимать к себе Джисона не входило в его вечерние планы, но, кажется, это сработало. Инструмент, за который рьяно боролся Джисон, неаккуратно соскользнул на пол, Минхо даже не обратил на него внимания, делая вид, что ситуация в порядке вещей. Опешивший Джисон с минуту покорно сидел на чужих коленях, лбом упираясь в плечо напротив, пока Мин, как ни в чем не бывало, удобнее устраивался в кресле. — Что ты… — Сони нервно выдыхает, когда приходит в себя и чувствует руки на своем затылке. — Будешь сидеть — пока не успокоишься, — Ли приподнимает чужую голову, чтобы безболезненно засунуть наушник в ухо, и обратно прижимает к своему плечу. Знакомая аранжировка, включенная на полную громкость, больно бьет по ушам. Хана приводит это в чувство, и он делает первый осознанный вдох за последние пару минут. От Ли Минхо не пахнет роком. Джи чувствует лишь запах кофе и чего-то незнакомого, но до жути приятного. Сони бессознательно прижимается чуть сильнее, пытаясь уловить нотки чего-нибудь неприятного, отталкивающе знакомого, но узнает лишь кофе и, может быть, парфюм, который очень напомнил ему Чановый. — Я что-то пропустил, — шепчет Крис, обернувшийся проверить в порядке ли его друзья. Джисон, слишком быстро и неуклюже, вскакивает с чужих ног, за долю секунды оказываясь на диване. Щеки, уши и шея равномерно были покрыты алым цветом, и он слегка дергано пытался это скрыть, натягивая капюшон и прикрываясь тетрадкой. Минхо посмеивался, не отрываясь от телефона, это злило и смущало одновременно. Джи никогда так быстро не доставал наушники и не пользовался почтой. — Так я могу взять твою гитару, бельчонок? — Делай, что хочешь. — Это было последнее, что сказал Джисон за этот вечер перед тем, как включить, наконец, бит и приступить к работе.