Третий

Сатору Годжо любит свою жизнь. Дайте ему в руки пару барабанных палочек, беруши, стробоскопы по телу, вибрацию толпы — он будет смеяться как сумасшедший, отбивая очередной безумный ритм на бочке. Он ловит кайф, это круче, чем пускать по вене или закидываться очередным алкогольным коктейлем — никаких последствий и полный контроль над ситуацией. Ему нравится быть в тусовке, следить изменениями в музыкальной индустрии, быть вектором трендов и постепенно пролезать в топы всех времен. Все это открывает перед ним такое количество дверей, что не он обивает пороги, а менеджеры выстраиваются в очередь за его внимание. Когда распадается группа Сугуру позапрошлой осенью, Сатору первые полгода бездумно скачет по разным коллективам в качестве сессионного музыканта. Возможно, чтобы не терять форму, не забыть любовь фанатов, не остаться без денег, не возвращаться в город, сплошь покрытый сетью воспоминаний, не терпеть сочувствующие похлопывания по плечу, не отвечать на тысячу одинаковых вопросов, не выяснять, кто виноват и можно ли это было исправить. Сатору придумывает причины и дальше, люди прекращают спрашивать, в мире музыки каждый день можно найти инфоповод, даже смерть тут не длится вечность, а забывается за двадцать шесть недель. Череда случайных групп прерывается, когда он знакомится с набирающими популярность Jurei. Их пути пересекаются на ежегодном летнем фестивале в душной и тесной гримерке, одной на несколько коллективов. Сатору возвращается с выступления, стягивает с себя насквозь потную мокрую майку, пальцы все еще дрожат от перенапряжения, в ушах вата, даже несмотря на беруши. Он жадно выпивает полбутылки воды, выливая остальную часть себе на волосы, встряхивается и замечает, что за ним следят. Едва Сатору успевает обернуться, как перед ним оказываются два парня, похожих друг на друга, словно они братья, но чем дольше он их сравнивает, тем больше видит отличий. — Я Сукуна, — говорит тот, что чуть выше, симметричные линии татуировок стекают от основания шеи вниз, изгибаются по груди, прерываются и ниже делят кубики пресса вдоль, Сатору впечатлен. — А этот фанбой — Юдзи. Он указывает большим пальцем на второго, протягивающего ладонь для рукопожатия и улыбающегося так широко и открыто, что Сатору ни на секунду не сомневается в его искренности. Юдзи выглядит моложе, черты лица плавнее, чем у Сукуны, красная оверсайз фуболка скрывает тело, но хватка у него крепкая и уверенная. Сатору впечатлен вдвойне. — Привет! Я давно за тобой слежу, ты же крутейший барабанщик нового времени, — Юдзи частит, зарывается рукой в волосы, уложенные гелем, за что ему тут же прилетает от Сукуны. — Эй, знаю, что ты сейчас сессионщик, но у нас нет ударника на постоянку, вдруг мы тебе подойдем? Определенно подойдут, только вот интересуют их разные вещи. Сатору покорен подобной наглостью, вот только этого недостаточно для принятия решения, Сатору польщен вниманием к своей персоне, вот только эти фразы он слышит слишком часто, Сатору очарован непосредственностью, вот только это предложение постигнет та же участь, что и все предыдущие — он не заинтересован. Втроем они ведут недолгий диалог, пока их не прерывает громкий голос девушки с бас-гитарой в руках, сообщающей парням, что через десять минут надо выходить на сцену. — Не отказывай сразу, дай нам шанс, — Юдзи умоляюще смотрит в глаза, Сукуна рядом с ним отчетливо хмыкает, скалясь, но ничего не говорит. То, что происходит следом, можно списать на какое-то заклинание или технику, потому что Сатору больше не помнит ничего из того дня, кроме разговора и выступления Jurei. От ребят со сцены прет дикая энергетика, толпа — океан, беснуется словно в последний раз, нападает на ограждение, отступает назад, чтобы вновь броситься вперед. Сукуна оказывается солистом, его голос пробирает до костей. Он поет на смеси японского и английского, каждое слово сильнее и сильнее стягивает пружину внутри, чтобы резко выстрелить, когда доходит дело до припева. Это повторяется снова и снова, заставляя неосознанно задерживать дыхание перед каждым его вступлением. Юдзи — основной гитарист — скачет с лада на лад молниеносно, хрипит на бэк-вокале, трясет головой в такт, закусывая губу. Когда он снимает свою футболку, чтобы кинуть ее в фанатов, их визг чуть ли не оглушает стоящего за кулисами Сатору. В группе еще есть та самая девчонка на бас-гитаре — Нобара, ее соло звучит в перебивке между песнями. Она сосредоточенно перебирает пальцами, руками скользит по всему грифу, постепенно добавляет слэп, безжалостно ударяя струнами о ладовые порожки. Под конец ее мелодию подхватывает клавишник, в котором Сатору с удивлением узнает юное дарование академической музыки — Мегуми. Они сталкивались на паре соревнований, куда Сатору приглашали в качестве члена жюри — еще в школьные годы он заслужил признание как отличный пианист, но барабаны с грохотом перечеркнули его карьеру в классической музыке. Мегуми осторожничает при вступлении, будто спрашивает у Нобары разрешение, смелеет с каждой нотой, расходясь и распаляясь настолько, что Сатору начинает казаться, что с такой скоростью невозможно перемещаться по клавишам. Эта группа полна сюрпризов. Но самым горячим на сцене оказывается именно взаимодействие Сукуны и Юдзи. Юдзи постоянно трется рядом с солистом, встает вплотную, наклоняется, шутливо бодает в плечо лбом, толкает бедрами, показывает язык, подмигивает. Это продолжается до тех пор, пока тот его не останавливает, запуская руку в волосы и оттягивая назад, проводит микрофоном рядом с его шеей, Юдзи не сбивается с риффа ни на секунду. Потом они меняются, и уже Сукуна акулой кружит вокруг своей добычи, затем сталкиваются спинами, дышат синхронно, допевая очередную песню. Когда Юдзи остается без футболки, Сатору готов поклясться, Сукуна с жадностью отслеживает каждое его движение, все это безобразие и вовсе заканчивается припевом прямо в чужие губы. Не поцелуй, что видно из-за кулис, но со стороны зрителей — далеко не так однозначно. Сатору опять задается вопросом об их родстве, но его пульсирующий член, упирающийся головкой в ремень, отвлекает от мыслей и определенно расширяет границы допустимого: эти двое так хорошо смотрятся вместе, что становится наплевать. Они созваниваются через неделю после фестиваля, Сатору мысленно отчитывает себя за слабость: перед кем или чем — он не хочет задумываться, отодвигает от уха телефон, дабы не оглохнуть от радостных выкриков, и предлагает попробовать сыграть вместе. На встречу в субботу Сатору умудряется почти не опоздать. На то, что сами сборы заняли у него почти два часа, закрывает глаза — изучающий взгляд Юдзи окупает потраченное время сполна. Сукуна же делано безразличный до момента, пока Сатору не садится за инструмент. Он поправляет беруши, позерски прокручивает палочки в пальцах, начинает с простого, играючи постукивая по барабанам, едва касаясь тарелок. По мере изменения темпа с лица Сукуны сползает снисходительная ухмылка, Сатору улыбается ему, отстукивая набирающий скорость ритм. Под конец он расходится настолько, что в кульминационный момент одна из палочек ломается пополам, резкий треск выводит всех из транса. Сатору выходит из-за установки весь мокрый от пота, хорошо, что он взял с собой сменную одежду, Мегуми и Нобара аплодируют, Юдзи хватает Сукуну за плечо и что-то сбивчиво и возбужденно шепчет ему на ухо. На выходе Сукуна жмет Сатору руку немного дольше, чем необходимо, Юдзи порывисто обнимает, извиняется, прячет ладони за спину, смущенно закусывая нижнюю губу. Они определенно сработаются. У них нет времени на притирки. Сатору их не учит, ребята не указывают ему, что делать. Для Сатору они свежий глоток воздуха, новая страница, нет, даже больше — книга, прошлая сожжена дотла. Распорядок дня, хоть и однообразный до зубного скрежета, сейчас единственно верный и приводящий в чувство. Группа практически живет на репетициях, знакомый город больше не тяготит. Все волнуются в предвкушении предстоящего тура. Сатору ранее объезжал с концертами всю страну, но мандраж остальных участников, будто вирус, по воздуху передается и ему. На первом совместном выступлении пальцы трясутся до начала. С каждой последующей площадкой напряжение перед сценой сходит, но нарастает иное. Тягучее, темное, тяжелой взвесью оседающее на поверхности кожи, въедающееся под, растекающееся по крови неуемным возбуждением. То, что Сатору показали на фестивале — цветочки, по сравнению с тем, что он наблюдает день за днем. Сукуна и Юдзи, тянущиеся друг к другу как намагниченные на сцене, за ее пределами так же неразлучны. То тут, то там можно наткнуться, когда они в обнимку посапывают на диване в перерывах, лениво переругиваются в курилке или перетаскивают кейсы с инструментами. Вот Юдзи помогает Сукуне нанести макияж перед концертом, затем Сукуна отнимает сигарету у дымящего Юдзи, непременно отвесив подзатыльник, здесь Юдзи обнимает Сукуну и кладет подбородок на плечо, потом Сукуна успокаивающе гладит Юдзи от шеи по рукам вниз, переплетая их пальцы. Сатору был бы не собой, если не пытался разгадать тайну их взаимоотношений. — Они спят? — Мегуми, лениво ковыряющий до этого салат, давится вопросом Сатору, Нобара с невозмутимым лицом хлопает его по спине. — Как и все нормальные люди, — отвечает за покрасневшего Мегуми девушка, продолжая настройку гитары, — но если ты имеешь в виду что-то иное биологической потребности, то всегда можешь спросить у них. — Вам не интересно? — Сатору выпрямляется на стуле, вытягивая длинные ноги вперед и потягиваясь. — Нам без разницы. Это ты их готов глазами сожрать, Годжо, — в голосе яда через край, Сатору даже не морщится от шпильки, знает, что она не со зла, просто в этом была вся Нобара. — Сильно палюсь? Два одновременных кивка выбивают вздох возмущения, затерявшийся в звуке открывающейся двери. Что может сделать великий Годжо, если Юдзи чудо как хорош в майке с глубокими вырезами по бокам, а весь гардероб Сукуны будто состоит из толстовок без рукавов и на молнии, почти постоянно расстегнутых, что немаловажно? Все же Годжо Сатору просто человек, глупо требовать от него чего-то сверхъестественного: выдержки, хладнокровия, благоразумия или невозмутимости. Он любит потакать своим желаниям: будь то пятое клубничное пирожное за сегодня, энергетик после кофе, очередные лимитированные очки или два горячих парня в его постели. К сожалению, последнее осуществимо лишь в его фантазиях, не дающих никакого удовлетворения, только распаляющих сильнее с каждым днем. Он слаб, он упивается своим безволием, смывая сперму со своей руки в душе, он ярко видит, как мог бы заканчиваться каждый вечер: томно, громко, с оттягом и наслаждением. По итогу же единственный свидетель его страданий — очередная комната в отеле. Что бесит больше всего — он чувствует ответный интерес. Сотни случайных-ненужных касаний, горячее дыхание рядом с ухом, вдумчивые осмотры с ног до головы. Он ловит в объятия бросающегося к нему после концерта Юдзи, тот смелеет с каждым разом, растягивая улыбку от уха до уха, разбегается и подпрыгивает прямо в руки, обхватывая ногами за талию. Сатору пытается быть любезным и вежливым первые пару раз, поддерживая за спину, но руки сами сползают ниже к бедрам. Сукуна неотрывно следит за ними, эмоцию, плещущуюся в его глазах, невозможно распознать. При этом они прекрасно ладят, правда! Сатору начинает помогать с текстами, стоит Сукуне только настучать ритм, как ему тут же вторят барабаны. Они спорят до хрипоты о лучшем альбоме за предыдущий год, непьющие, на каждой вечеринке оккупируют углы, потягивая одну бутылку с колой на двоих, тихо переговариваются, наблюдая за людьми вокруг. Заканчивается это одинаково: на колени к Сукуне заваливается Юдзи и начинает тараторить о чем-то в своей любимой манере, попутно всегда выпивая их колу. Все их взаимодействие искрит, как дешевый китайский фейерверк: никогда не знаешь, сколько в нем зарядов, но после каждого выстрела скрещиваешь пальцы в надежде на продолжение шоу. Сатору Годжо может быть сколько угодно великим во всем, но он ни разу железный, а эта игра продолжается уже больше года — достаточный срок для того, чтобы сдаться и забить. Он уже готов придумать какую-нибудь провокацию, безумную и дерзкую, только чтобы получить однозначный ответ. Уверенности, что это поможет ему переключиться окончательно, в нем нет. Все это вязкое напряжение лопается мыльным пузырем в очередном коротком турне, когда у них между концертами появляется перерыв в пару дней. Сатору плетется по коридору гостиницы, зажимает запястье рукой, аккуратно проворачивает кисть, пытаясь скинуть чрезмерную скованность, отдающую легким тремором. В голове еще гудят финальные аккорды, перед глазам пляшут всполохи света. Он на автомате движется к номеру, представляя, как упадет на кровать, и с этими мыслями поворачивает за угол. Полувсхлип-полустон возвращает с небес на землю, он резко тормозит прямо напротив Сукуны, стоящего на коленях перед Юдзи и вылизывающего его тазовые кости. Тот, крепко зажмурившись, одной ладонью упирается в его плечо, другой зажимает себе рот. Сукуна прикусывает кожу, бросает на Сатору взгляд из-под ресниц и отрывается от своего занятия, поглаживая краснеющую кожу пальцем. Сатору дарит ему в ответ лучшую улыбку из своего арсенала, облокачивается о ближайшую стену, взмахом ладони предлагая продолжить. Он уже не так бурно реагирует на их представление на сцене, но когда тут наклевывается кульминация, грешно упускать такой шанс. Юдзи открывает глаза, смаргивает слезы, фокусируясь на стоящем Годжо, и легонько отталкивает Сукуну от себя, нехотя встающего и шаращегося по карманам в поисках ключей. Кажется, продолжения не будет. Сатору огорченно вздыхает, предвкушая очередной вечер в компании раздразненной фантазии, отлепляется от стены и шагает в сторону своей комнаты, как мозолистая ладонь перехватывает его за предплечье, чуть выше нее ложится другая рука, опоясанная несмываемыми браслетами по запястью. Годжо разрывается между эгоистичным вырвать руку и уйти и не менее эгоистичным остаться, но ему даже подумать толком не дают, в четыре руки втаскивая в номер. Едва за ними успевает закрыться дверь, как его тут же прижимают к ней с обратной стороны, Юдзи простанывает: «наконец-то» и целует Сатору, обхватывая руками его лицо, тут же запуская пальцы в волосы. Сукуна жмется позади, наваливается на Юдзи со спины и лижет его позвонки. Сатору посекундно теряет контроль над ситуацией, следом — над собой, жадно всасывает язык Юдзи в свой рот, притягивая его за бедра ближе к себе. Когда они с Сукуной сталкиваются руками, Сатору отстраняется и замирает, наблюдая за ним поверх макушки Юдзи, чей взгляд мечется между ними двумя. — Мне с тобой нужно заключить контракт? Или мы продолжим без формальностей? — он перестарался на концерте, голос, срываясь, сипит. — Прости, я не взял с собой ручку, — Сатору улыбается в ответ. — Придется выкручиваться так. Юдзи выворачивается из рук, целует Сукуну, торопливо оглаживает шею, чуть надавливая ладонями на кадык, и вжимается задницей в Сатору, еще пару минут назад мечтавшего отключиться и забыться, а теперь пролезающего руками ему под свободную майку. Он с силой ведет вдоль ребер, добираясь до груди, трет соски и зажимает их между пальцами, чуть оттягивая. Горячая кожа контрастирует с мокрой холодной майкой, Юдзи захлебывается стоном, сильнее подаваясь назад, потираясь о пах, Сатору шипит сквозь зубы. Перед глазами маячит изгиб шеи, на нем прекрасно будет смотреться засос, так что кому-то придется несколько дней носить футболки. Он уже примеряется, как внезапно его подцепляют за подбородок, заставляя задрать голову. Сукуна смотрит на него, облизывая блестящие от слюны губы, в коридоре темно, но даже так — завораживает. Он зажимает Юдзи еще сильнее, почти вплавляя в чужое тело, притягивает Сатору над плечом и мокро лижет губы. Тот умудряется поймать его язык, втягивает в поцелуй, не переставая терзать соски Юдзи, который дрожит, переступая с ноги на ногу, но не отрывает от них взгляд. Комната немного кружится, когда они перемещаются из коридора в спальню. Сатору стягивает по пути футболку, кидает комом на кресло рядом с телевизором. Пока он зачесывает волосы назад, путаясь в них пальцами, к нему подходит Юдзи. Его явно потряхивает от происходящего, он мнет майку в руках, постоянно цепляясь за край, будто хочет стянуть, но не решается это сделать. Сатору перехватывает его руки, целует поочередно запястья, оставляет влажный след в центре ладони, обхватывает губами костяшки. Сукуна появляется из ванной, бросая на кровать смазку и презервативы, обнимает Сатору со спины, прикусывая мочку уха. Вбирает ее в рот, посасывает, задевает металлическим шариком пирсинга, отстраняясь, чертит дорожку кончиком языка от уха до шеи. Сатору ежится, одним движением стягивая майку с Юдзи и, не давая опомниться, хватается за его ремень, расстегивает, следом и молнию на джинсах. Он подталкивает его к кровати, по пути коротко целуя Сукуну в губы, опускается на одно колено, когда Юдзи садится, стягивает кроссовки вместе со штанами. На светлых боксерах видно пятнышко проступившей смазки прямо над головкой, Сатору целует член через ткань, Юдзи откидывается на кровать, пряча глаза в сгибе локтя. Сукуна взлохмачивает волосы Сатору, встает сбоку, рукой прижимая основание члена. Татуировки на запястьях еще закрыты заживляющей пленкой, стесняющей движения, из-за нее контур кажется чуть размытым, Сатору залипает ровно до того момента, пока не чувствует, что его тянут за пряди вперед. Мысль о наглости всплывает в голове, но когда в губы упирается головка, исчезает, вытесняясь волной обжигающего возбуждения, от которой поджимаются пальцы на ногах. Сатору открывает рот и пропускает ствол дальше, помогая себе рукой. Член упирается в стенку горла, Сукуна отодвигается, чтобы снова толкнуться вперед, ощущая, как сжимаются вокруг головки стенки. Сатору расслабляется, позволяя просто трахать себя в рот, сглатывая накапливающуюся слюну. Пальцы в волосах мягко поглаживают шею, периодически еле ощутимо царапая. Юдзи приподнимается на одном локте, сжимая свой член через ткань трусов, такого прикосновения ему мало, стаскивает белье и трет головку, размазывая выступившую смазку. Он не может удержать себя от дрочки, когда смотрит на разворачивающуюся перед ним картину. Сатору выпускает член изо рта, языком разрывая соединяющую головку и губы нить слюны, Сукуна подает ему ладонь, помогая подняться. Они синхронно кивают друг другу, глядя, как Юдзи тянется к ним, Сатору выпутывается из оставшейся одежды. То, что происходит далее, вынуждает Сатору пожалеть, что под рукой нет камеры, такие кадры хочется сохранить навечно, пересматривая длинными дождливыми вечерами: они с Сукуной устраиваются между разведенных ног Юдзи и растягивают его. На кровати едва хватает места для троих, Юдзи подтягивается повыше к изголовью, давая больше пространства с краю. Сукуна целует его в колено, ведет ладонью по внутренней стороне бедра, раскрывая сильнее. Он открывает флакон, выдавливает и согревает смазку, заводит руку вниз, мажет пальцами по дырке, а после толкается внутрь одним. Юдзи ерзает, тяжело дышит, трогательно краснея щеками и шеей. Сатору подхватывает, льет смазку на пальцы, приставляет руку рядом со Сукуной и также вводит один внутрь. Бедра Юдзи невольно дергаются, он пытается их свести, но мотает головой и с усилием разводит их обратно. Сатору подается вперед, накрывает Юдзи своим телом, вылизывает его шею, ставит засос на приглянувшимся ранее месте. Покрывает поцелуями горящее лицо Юдзи, проталкивая внутрь него еще один палец, потирая гладкие стенки изнутри. Сукуна одобрительно мычит, протискивает свободную руку между их телами, обхватывая оба ствола. Притираясь к пальцам Сатору, он одновременно с этим давит на головку члена Юдзи, заставляя расслабиться и принять четвертый. Юдзи стонет в рот Сатору, чередует их имена, подкидывает бедра вверх, ярко ощущая каждое движение внутри, наслаждаясь чувством заполненности. Когда Сукуна начинает ощущать подрагивание Юдзи, он обхватывает Сатору за предплечье, останавливая, и протягивает ему презерватив. Сатору зубами надрывает упаковку, руки дрожат, он раскатывает презерватив и добавляет смазку. Сукуна перемещается, усаживаясь у бока Юдзи, и удерживает его колени, пока Сатору устраивается и приставляет головку к дырке. Он толкается внутрь длинным движением и останавливается, только войдя почти конца. Юдзи выгибается на кровати, бьется затылком о подушки, кусая губы. Он елозит на члене, окончательно опускается ниже и только тогда удовлетворенно выдыхает, шумно сглатывая. Сатору фиксирует его на месте, сжимая руки на бедрах и придавливая к кровати, и начинает двигаться. Сукуна, надрачивая, проводит Юдзи пальцами по губам, ловит язык, Сатору чуть не кончает только от вида Юдзи, втягивающего пальцы в рот и дрочащего на это Сукуну. Юдзи доверительно прикрывает глаза, старательно сосет, теряясь от ощущений. Сатору ускоряется, накрывая рукой член Юдзи, ласкает головку, заключая ее в кольцо и подстраивая под свой ритм. Сукуна мутным взглядом следит за ними, наклоняется, вовлекая в поцелуй Юдзи, который не не упускает шанса тяпнуть его за язык. Юдзи сдается первый, выстанывает имя Сатору и изливается себе на живот, теплая сперма струится по пальцам Сатору, он убирает руку, сосредотачиваясь на движениях внутри расслабленного тела. Сукуна хватает Сатору за плечо, затягивая в поцелуй уже его. Во рту ощущается слабый привкус крови — это обостряет чувствительность, Сукуна кусает в шею — это подводит к черте, язык очерчивает ушную раковину — это толкает за грань. Сатору кончает, оставляя синяки на боках Юдзи. Пока он приходит в себя, Сукуна смотрит на них, белесые подтеки спермы, следы от пальцев, укус явно перейдет в засос, уже наливаясь багровым. Он доводит себя до оргазма, под конец чувствуя прикосновение к члену — Юдзи облизывает попавшую на руку сперму. Что делать сейчас, Сатору не имеет ни малейшего представления. Он выходит из Юдзи, напоследок мазнув губами по его колену и поцеловав Сукуну в плечо. Проходит в ванную, где выкидывает презерватив, умывается, проходится по засосу, надавливая по кругу. Наверное, надо собраться и уйти, его и так впустили в чужой дом, не стоит топтаться на пороге и дальше. Вот он выйдет из ванной, спешно оденется, махнет рукой на прощание и аккуратно прикроет за собой дверь. Сатору кивает своему отражению, готовясь претворить план в действия. Стоит ему ступить обратно в спальню и подойти, чтобы забрать одежду, как его снова лишают выбора. Сукуна и Юдзи вцепляются в него и тянут на кровать, укладывая между ними. Юдзи тут же принимает позу маленькой ложки, закидывая на себя руку Сатору. За спиной устраивается Сукуна, лбом бодая в затылок. Сатору смиряется. В этих отношениях он третий. Лишний или нет — покажет время.