Мальчик-пекарь

       Аркадия достали одиночные смены.        На прошлой неделе он купил штаны большего размера, но ткань вновь уже начала болезненно сдавливать его пухлые бёдра. Он не осознавал, насколько ярко-красными были отметины, оставленные швами брюк на его тяжелых ляжках. Не то чтобы он вообще мог случайно их увидеть за двумя-тремя рулонами жира. Интересно, подозревал ли он, что даже постоянные покупатели заметили, как сильно он поменялся: щёки стали более пухлыми, бёдра увеличились, а живот растягивал его рубашку изо дня в день?        Сидя на кресле в очередное рабочее утро без клиентов, Аркадий лениво сопя, рассуждал о жизни. За последнее время они с директрисой довольно сильно сблизились. Сегодня они даже договорились встретиться и посмотреть у неё что-нибудь. Хоть девушка и была на несколько лет старше Аркадия, она всё ещё была молода, красива, а также имела очень много общих с парнем интересов. Аркадия на рабочем месте это наводило на не очень-то хорошие мысли. Может ли он позволить себе завести семью? Естественно, когда-нибудь это должно будет произойти, но в последнее время Аркадий все больше и больше задумывался над тем, подходит ли для него нормальная жизнь вообще. Нет, конечно, даже для парня его комплекции завести жену и детишек вполне нормально, хотя и сейчас думать об этом было рановато. Вопрос стоял в другом: сможет ли кто-то сожительствовать с ним и его образом жизни? Нет, конечно, люди бывают самые разные. Возможно, речь пойдет о той самой, о которой рассказывал его коллега с первых дней? Та самая его жёнушка, что всегда готовит ему ужин, мягко обнимает во сне и, целуя в щёчку, жалеет когда муж обездвиженно лежит от очень плотного приема пищи. «О нет, нет, нет!»        Прошло порядка месяца после того, как Аркадий устроился работать здесь. Как и предупреждал его коллега, тот уволился через несколько дней. И хоть они и не успели познакомиться достаточно близко, брюнет всегда был добр к Аркадию и даже со значительной разницей в возрасте они вполне могли бы подружиться.        Несмотря на все попытки Аркадия похудеть, сложно было держать себя в руках, когда вокруг тебя было столько вкусной выпечки. Даже если он пытался пропустить обед, от постоянных перекусов он отказаться физически не мог. По итогу он всегда приходил домой переполненным до краев. Но даже там его ждали излишки выпечки и еда с обедов, которую директриса всегда специально заказывала для работников.        Она всегда заказывала слишком много, что особенно смущало Аркадия ведь чаще всего он работал один. Когда парень спрашивал у нее, почему нельзя было обойтись выпечкой из булочной, директриса объясняла, что одна и та же еда быстро надоедает и вообще, по её словам: «Питание должно быть разнообразным!»        Но о каком разнообразном питании могла идти речь, если заказывала она как правило пиццу, гамбургеры или любую другую фаст-фуд еду? Естественно именно Аркадия всегда просили забрать остатки и этого домой, ведь иначе испортиться. Этот самый страх выбросить что-либо всегда очень манипулировал Аркадием. Среди его знакомых много кто был склонен к этой привычке и она считалась более, чем нормой, ведь если выбросить что-нибудь сейчас, кто знает, когда у тебя появится возможность купить это снова.        Именно этот и страх вынуждал Аркадия, будучи даже более чем сытым, поужинать ещё несколько раз перед сном. А как ещё можно успеть съесть столько пищи одному?        В пекарню зашла стройная черноволосая дама с большими глазами и милейшим улыбающимся лицом. Это была директриса. — Доброе утро! — она помахала Аркадию и проследовала в свой кабинет.        Она всегда была очень мила, хотя из-за её халатности в подборе работников, Аркадий уже который день оставался в одиночестве. Насколько он знал, помимо него было ещё один-два работника, но все они работали в разные смены. Увидеть их он мог разве что на собеседовании, поэтому даже не знал, как некоторые из них выглядят. Единственной, кого он знал, была директриса. Девушка всегда была очень ухожена и даже когда на обеде брала что-нибудь из выпечки, съедала совсем чуть-чуть и убегала. Невероятная выдержка.        Но даже директриса приходила сюда не каждый день. Парень часами проводил время без клиентов по утрам, что давало ему слишком много времени на размышления. В первые дни после отъезда коллеги, Аркадий не особо раздумывал о том, что бы брать сладкое в любое время помимо обеда, не говоря уж о том, чтобы приносить его домой. Но теперь, когда все смены были одиночными, почему бы не проверить, сколько он сможет съесть перед закрытием? Сначала он долго думал над этим, но стоило попробовать бесплатную еду один раз, как все те аргументы и оправдания исчезли вмиг. Они оказались погребены за новоприобретенной привычкой: потреблять не ради сытости, а ради потребления. Вся эта еда все равно пропадет.        Когда Аркадий поворачивал вывеску магазина на «закрыто» и начинал процесс уборки, он съедал половину излишек. Никого не было, так что он мог спокойно напеть какую-нибудь заевшую мелодию, услышанную лет пять назад. Во время поедания очередной сласти, живот постоянно бурчал. Делал он это уж слишком часто — желудку явно не нравилось, когда так много масла и сахара растягивало его. Обвисшее пузо, конечно, со временем привыкло к бесконечным перееданиям и в голову больше не приходило желание прекращать есть.        После перекуса можно было пойти в уборную, чтобы переодеться. Конечно, никто бы не осудил его, переоденься он прямо за кассой вместо тесной кабинки: шторы были прикрыты, двери закрыты, да и если бы кто-то и мог войти внутрь, свет был достаточно приглушенным, чтобы ничего не было видно. Однако после стольких недель работы и уже нескольких десятков набранных кило было уже неловко показывать складки, даже самому себе. Обычно Аркадий переодевался уже дома, но сегодня после работы он сразу же должен был встретиться с директрисой.        Когда он наконец расстегнул пуговицу в туалете, можно было облегчённо выдохнуть. Молния сама сползла вниз и раздувшийся живот вывалился за створки. В нем как камень всё ещё сидело изобилие пирога и кексов. Застонав про себя, парень пообещал себе, что это будет последний раз, прекрасно понимая, что лжёт. По правде говоря, стала жать не только рабочая одежда. Большая часть его гардероба осталась пылиться в углу, а на работу он теперь мог прийти, разве что, в спортивных штанах. Конечно было не очень прилично идти в подобном в гости, однако выбора особо не было. Аркадий уже довольно давно задумывался о смене гардероба, но то ли надежда вернуть прежнюю фигуру, то ли ещё что-то помешало ему сделать это.        Это «что-то» было сложно описать или признать: какое-то очень странное удовольствие от того, как обхватывает тело одежда. Возможно это было похоже на то, как тебя очень крепко обнимают или сжимают, хотя из-за этого ощущений Аркадий порвал по швам далеко не одни штаны и даже не одну рубашку. Даже свои любимые джинсы! А ведь эта одежда, вероятнее всего, ему пригодится, если тот захочет привести себя в форму, но почему-то Аркадию не хотелось переставать этого делать. Было что-то в том, как яростно вырывается его плоть наружу при каждом выдохе.        Аркадий резко почувствовал лёгкое возбуждение. Что-то горячее встало над его ширинкой и уперлось ему в живот. Это трение было очень приятным. При движении живот шатался, осторожно дотрагиваясь до члена парня. Увидеть его он, увы, с некоторого времени не мог, однако по ощущениям и на ощупь было очевидно, что у него встал. Почему-то он вспомнил о директрисе. О том, как она иногда берет его под руку чтобы что-то показать или обнимает на прощание. Ещё он вновь вспомнил своего коллегу, правда, немного в другом смысле.        Однажды у них состоялся шуточный разговор. Брюнет помимо того как покушать, очень любил разглагольствовать о еде. И вот, когда он в очередной раз рассказывал о своих похождениях с женой в отпуске, Аркадий в шутку спросил, как же у них после таких швецских столов проходит секс. После смеха коллеги Аркадий уже и не ожидал серьезного ответа, но тот посмотрел в сторону и спокойно ответил: «Иногда я так устаю, что даже не могу дотянуться, тогда жена может сделать мне минет или просто удовлетворить меня своими ручками. Боже она такая неугомонная.»        Почему именно этот разговор всплыл в памяти Аркадия? Он почувствовал себя таким грязным. Как вообще можно быть быть возбуждённым в такой ситуации? Он прекрасно знал, что сделав здесь то, что он хочет сделать, он падет ещё ниже. Стоит ли подождать, пока телу не станет настолько противно, что оно просто перехочет этого? Раздался пугающий щелчок, и ему на телефон пришло сообщение: «Где ты?» Его уже ждали снаружи. Не может же он выйти на улицу в таком состоянии?        Аркадий сделал все быстро и даже успел все убрать за собой. Он опоздал всего на несколько минут. Однако очевидно, что этот вечер окончательно стал «точкой невозврата».