—
Ушиджима не ждёт свой день рождения. Никогда не ждал. Для него это такой же обычный день, как и все другие. Десять тебе исполняется или семнадцать — неважно, главное то, чему ты успел научиться за прошедший год своей жизни и чему ещё успеешь за следующий. Поэтому, когда знакомые спрашивали Ушиджиму о том, как тот будет отмечать свой день рождения, он лишь пожимал плечами и отвечал, что не будет вовсе, а потом после их реакции («Ты серьёзно, Вакатоши?») растерянно хлопал глазами, недоумевая, что не так. Тендо, на правах лучшего друга Ушиджимы, конечно знает обо всех этих тонкостях, и именно поэтому утром тринадцатого августа Вакатоши просыпается от его возбуждённо-радостного голоса по ту сторону двери [3]. — Вакатоши-кун, — тянет Сатори и стучится ровно три раза — Ушиджима давно заметил эту его привычку, — ты проснулся? — Да, — буркает парень и откидывает одеяло, садясь на кровати. Зевает пару раз, прикрывая рот кулаком, и оглядывается на электронные часы. Девять утра — мигает красным, и Вакатоши думает о том, что стоило бы подняться раньше. Даже несмотря на каникулы, капитан волейбольной команды продолжает тренироваться, да и к тому же утреннюю пробежку никто не отменял. — Точно? — осведомляется Тендо из-за двери. — Если бы я не проснулся, то не мог бы тебе отвечать. — Логично, — решает Сатори и как-то уж очень нетерпеливо интересуется, — тогда я войду? Обычно он даже не спрашивает, а просто настежь распахивает дверь и с ходу начинает рассказывать что-то о новой манге, которую читал всю ночь и не выспался, из-за чего тренер точно его убьёт/какой-то красивой актрисе из ужастика/новом вкусе лимонада, который появился в том магазине на углу — нужное подчеркнуть. Однако за несколько лет совместного обучения и, ну, дружбы Вакатоши вполне привык к переменчивой натуре Тендо, которого то и дело бросает из крайности в крайность, поэтому сейчас даже не удивляется заданному вопросу и бросает простое: — Входи. И… дверь распахивается настежь. На пороге Тендо — в рубиновых глазах смешинки-блики и улыбка до ушей, а в его руках шоколадный торт с забавной цветастой свечкой, воткнутой посередине. Сатори аккуратно закрывает дверь ногой, подходит ближе к Ушиджиме, всё ещё сидящем на кровати, и протягивает ему угощение. — Мне надо её задуть? — осведомляется Вакатоши, в то время, как Тендо садится прямо на пол и уставляется на него, чуть задирая голову. — Точно, — соглашается Сатори, кивая, и подаётся вперёд, чтобы сунуть торт чуть ли под нос Ушиджиме. Тот в свою очередь просто и быстро задувает свечку и переводит взгляд на Тендо. — А ты загадал желание? — интересуется тот, но, видя нахмуренное лицо друга, меняет тему, — впрочем неважно. Попробуй торт. Я делал его по рецепту одной девчонки из Ютуба, но она была слишком милой и чем-то даже походила на Садако, поэтому я иногда засматривался и мог в чём-то ошибиться, — чешет одной рукой затылок, — но получилось вроде симпатичненько. — Я не ем сладкое по утрам, — отрезает Ушиджима, — оно расшатывает баланс микрофлоры, провоцирует вздутие живота, развитие дисбактериоза, а также мешает усваивать витамины и минералы. — Блин, ты как будто статью из медицинского журнала процитировал, — ворчит Тендо. — Я не читаю медицинские журналы. — Ладно, Вакатоши-кун, тогда я поставлю своё произведение искусства в холодильник на кухне [4], — вздыхает Сатори, поднимаясь с пола, — надеюсь, Гошики его не съест. Ушиджима кивает, тоже встаёт и поворачивается обратно к кровати, чтобы заправить её. Тендо же в два шага преодолевает расстояние до письменного стола, за которым они с Вакатоши обычно делают уроки и на котором чистота бывает ровно до того момента, как придёт Сатори, сгружает на него торт, мысленно помечая, разобраться с ним позже, и теперь смотрит на то, как друг застилает кровать тёмно-голубым покрывалом. — Вакатоши-кун, — зовёт вкрадчиво, тихо, — ты чувствуешь что-нибудь? — а в глазах так и плещется ярый интерес. Ушиджима выпрямляется, задумывается на секунду — анализирует своё внутреннее состояние — и выдаёт: — Есть хочу. — Да нет же, Вакатоши-кун, — Тендо мотает головой и поясняет, — я имею ввиду, чувствуешь ли ты что-нибудь особенное. — Нет. Тендо хмурится, вглядывается в лицо Ушиджимы, и может показаться, что он пытается уличить того во лжи, но на деле это не так, поскольку Сатори прекрасно осведомлён о том, что Вакатоши-кун прост, как три рубля, и ему просто нет смысла что-то скрывать. Поэтому Тендо в ответ на реплику друга лишь хлопает в ладоши: — Ладненько, но как что-то почувствуешь — обязательно скажи! Сатори проплывает мимо Ушиджимы с самым что ни на есть блаженным лицом и направляется к двери. Вакатоши смотрит на него и удивляется, как обычный человек вообще способен выдавать столько эмоций за жалкие пару минут. Вообще если бы капитана волейбольной команды попросили написать синоним к «Тендо Сатори», он бы не задумываясь вывел чернилами «эмоциональный взрыв», потому что Тендо именно такой. Он весёлый, громкий, иногда язвительный, довольно добрый и щедрый. Хоть Вакатоши никогда не был силён в чтении людей, с Тендо ему легко, потому что тот сам выставляет напоказ свою переменчиво-эмоциональную натуру и Ушиджиме не приходится его «читать». Однако, если бы Сатори прятался и скрывал свои настоящие эмоции — Вакатоши не стал бы допытываться, просто потому что ему это не нужно. Но Тендо такой, какой он есть, и этого не изменить. Со своими порой дурацкими и непонятными привычками, гениальными идеями в час ночи («Вакатоши-кун, мне не спалось, и я подумал, что волейбольной команде нужно срочно купить шапочки в виде жаб! Как думаешь, тренер оценит?») и кучей разноцветного мусора, которая, видимо, кочует вместе с Тендо, поскольку всякий раз оказывается на столе Ушиджимы, после ухода Сатори. Личность Тендо — удивительная и с выкрученной на максимум непохожестью на других людей — состоит именно из всего этого. И нельзя сказать, что Ушиваке она не нравится. Даже несмотря на то, что порой за умозаключениями Тендо трудно угнаться и приходится переспрашивать, что конкретно он имел ввиду под тем или иным словом. Загадочный. В голове Ушиджимы всплывает диалог месячной давности. — Тендо, — зовёт он. Сатори резко останавливается, так и не дотянувшись до дверной ручки, и, повернувшись к Ушиджиме, кивает головой, издав короткий «м» звук, мол, что? — Я решил, что моя связь соулмейтов тоже будет загадкой, — заявляет Вакатоши, в глубине души надеясь на то, что Тендо, услышав подобное, разъяснит свои собственные слова. Но Тендо этого не делает. Он уставляется на Ушиджиму каким-то диким немигающим взглядом, словно не ожидал от друга такого заявления, и начинает теребить серый шнурок толстовки. Вакатоши кажется, что Тендо сейчас скажет что-нибудь по-настоящему ошеломляющее, но Сатори будто осекается и лишь рвано вздыхает. — Хорошо, Вакатоши-кун, — отвечает Тендо, и, если бы Ушиджима чуть лучше разбирался в настоящих эмоциях людей, он бы смог различить в этом покорном согласии безотчётную тоску, — как скажешь. И выходит из комнаты. Вакатоши чисто инстинктивно тянется захлопнуть дверь, — потому что этот засранец всегда оставляет её открытой, — но обнаруживает, что она уже закрыта. Вечером этого же дня Ушиджима всё же решает попробовать сделанный Тендо торт и понимает, что другу лучше не готовить по рецептам милых девчонок из Ютуба, потому что он отчётливо чувствует на губах и языке солёный привкус. И Вакатоши очень сильно сомневается в том, что это просто шоколад такой особенный, а не Сатори перепутал сахар с солью.—
— Ты можешь не пить эту гадость, пока я ем? — возмущается какая-то темноволосая девушка за соседним столиком в кафетерии. Сидящий рядом с ней парень флегматично пожимает плечами и, запрокинув голову, допивает газировку из цветастой банки. Поймав на себе ещё один укоризненный взгляд своей пассии, он лишь хлопает глазами: — Что? Я перестал. В ответ на это девушка закатывает глаза и утыкается в свою тарелку с салатом. «С соулмейтами так тяжело» — думает Ушиджима, услышавший весь разговор из-за того, что парочка находилась в непосредственной близости от него. О своей родственной душе Вакатоши предпочитает не задумываться, поэтому в данный момент он жуёт говядину и упорно игнорирует пульсирующий на языке кислотно-лимонный вкус… чего-то. Ушиджима понятия не имеет, что пьёт его соулмейт и как-то даже думать не хочет. Вся эта кутерьма с родственной связью сейчас может доставить только больше проблем, — Вакатоши многозначительно косится на сидящую рядом парочку, — а перед отборочными ему это совершенно не нужно. Зато, как показывает практика, это нужно Тендо. Ушиджима сделал такой вывод после тренировки, на которой Семи грозился лично огреть Сатори половой тряпкой, если тот ещё хотя бы раз спросит про его соулмейта, а у Гошики, кажется, начал дёргаться глаз, и Вакатоши стал всерьёз сомневаться, что Тсутому доживёт до семнадцатилетия. Жалко его будет, он достаточно неплохой игрок. Но что удивительно, к самому Ушиджиме Сатори не лез. Нет, ну лез, конечно, но в разумных пределах. Он так же, как и раньше болтал про новую главу любимой манги, оставлял свой разноцветный мусор на столе, и уламывал капитана волейбольной команды сходить на новый фильм про зомби. Однако было и кое-что необычное. Со дня рождения Вакатоши прошло уже полтора месяца, а Тендо с того момента и словом не обмолвился о родственных душах, сошедшихся звёздах и о-чём-он-там-ещё-говорил. Будто своими словами про загадку Вакатоши наложил определённое вето на эту тему, и Сатори был не в силах противоречить. Несколько недель назад Ушиджима сделал вывод о том, что семнадцатый день рождения вообще был странным, ведь именно с того дня — с того чёртового тринадцатого августа — Тендо Сатори не выходил у него из головы. Кстати говоря, помяни чёрта. — Приятного аппетита, Вакатоши-кун, — голова Тендо высовывается из-за плеча Ушиджимы, — и как Сатори только ухитрился так незаметно подойти со спины? — и теперь их лица находятся в непосредственной близости. — Спасибо, — Вакатоши чуть поворачивает голову влево и теперь может лицезреть прищурившегося блокирующего с уже таким привычным румянцем на яблочках щёк. Ушиджима чувствует, что от него пахнет каким-то цитрусовым лимонадом. Тендо улыбается, выпрямляется, и выходит из-за спины капитана. Вакатоши думает, что он сейчас сядет за стол, но Сатори делает пару маленьких шагов и приседает на корточки напротив Ушиджимы, держась двумя руками за край коричневого стола. Вакатоши хмурится — почему бы не сесть по-нормальному? — и думает о том, что ему хочется смотреть на Тендо. Но не так, как на волейбольный мяч или соперников по ту сторону сетки — просчитывая следующие ходы, а по-другому. Долговязый и угловатый Сатори расплывается по сетчатке глаза карминовой сладкой негой и заволакивает зрачки белёсой пеленой. Особенно, когда сидит так открыто и смотрит так доверительно. Вакатоши пытается проморгаться, но у него ничего не выходит, потому что простым зажмуриванием глаз невозможно избавиться от Тендо. Его нужно выдирать прямо из пульсирующего сердца, предварительно разломав собственные рёбра. — Всё в порядке, Вакатоши? — интересуется Сатори, видимо заметив странные моргания капитана. — Да. Тендо в ответ на это сначала резко склоняет голову набок и прищуривает один глаз, разглядывая Ушиджиму, а потом так же быстро расплывается в блаженной улыбке: — Это хорошо, потому что у меня для тебя кое-что есть! — Что? — Сейчас узна… чёрт! — Сатори щупает карманы спортивной олимпийки и, видимо, не обнаруживает там чего-то важного, поскольку начинает нервно озираться по сторонам. Ушиджима тем временем доедает рис и убирает бэнто в рюкзак. Едва он хочет встать из-за стола, Тендо хватает его за запястье и говорит: — Сходим ко мне в комнату? Я возьму одну прикольную штучку. Вакатоши кивает, соглашаясь, и чувствует, как по затылку бежит стая мурашек, вызванных тёплым прикосновением. Сатори через мгновение убирает руку и выпрямляется, а Ушиджима ещё пару секунд ощущает на своём запястье эфемерный след чужих пальцев. Из-за того, что обычно они сидят именно в его комнате, Ушиджима уже успел позабыть, насколько комната самого Тендо другая. Несмотря на то, что они оба живут в общежитии, Сатори, кажется, чувствует себя здесь, как дома, и это выражается как раз-таки в, ну, «дизайне» его комнаты. Тендо открывает дверь, быстро проскальзывает внутрь помещения, держа курс прямо к столу, и, дойдя до него, начинает чем-то шуршать. Очевидно, ищет ту самую «прикольную штучку». Ушиджима же остаётся стоять на пороге, засунув руки в карманы собственной спортивной олимпийки и осматривая, кхм, убранство тендовской обители. В принципе, комната Сатори выглядит стандартно-общажной — сероватые стены, стол, стул, кровать и шкаф с одеждой, но без одежды — всё, как у самого Вакатоши. Ну разве что за исключением большого анимешного плаката, который Сатори выцепил по скидке в анимэйт-что-то-там магазине, на стене напротив кровати; кучи вещей на спинке стула, ведь Тендо упрямо игнорирует шкаф; незаправленной кровати, с лежащим комком одеялом и раскрытой мангой на подушке; и конечно вороха разноцветного мусора на столе. Зато волейбольная форма аккуратно висит на вешалке, прицепленной к кроватной лестнице. Удивительно-неряшливая собранность. И это так в стиле Тендо. Упомянутый выше Сатори, видимо, наконец находит то, что искал, и рывком вытаскивает пропажу из-под завалов фантиков, заставляя тем самым пару из них упасть на пол. Парень поворачивается к Ушиджиме, трясся перед лицом упаковкой каких-то конфет, и Вакатоши отмечает, что Тендо смотрится весьма гармонично в пёстром хаосе собственной комнаты. Да что там комнаты, Тендо и в жизни самого Ушиджимы смотрится весьма гармонично. — Короче, помнишь тот магазин сладостей за углом? — спрашивает Сатори, плюхаясь на кровать, — у них там какая-то акция была… ой, а ты чего стоишь Вакатоши? Садись, — хлопает рукой по месту рядом с собой, — ну в общем мне в подарок дали эти конфеты, паренёк продавец ещё так хитро подмигнул, мол, берите-берите. Я вообще не понял… — Она не заправлена. Тендо осекается. — Чего? — недоуменно смотрит на Ушиджиму. — Кровать не заправлена, — поясняет Вакатоши, сиротливо стоя у стены, — это негигиенично. — Ты серьёзно? — выгибает бровь Сатори, но наткнувшись на действительно серьёзный взгляд Ушиваки, поднимает руки в примирительном жесте, — ладно, ща найдём покрывало. Вакатоши в ответ на это подходит к кровати и сдёргивает с бортика верхнего яруса тёмно-синюю ткань. — О, — выдаёт Тендо, — ты его нашёл! — Слезь с кровати, — бросает Ушиджима, не заботясь о том, что словосочетание звучит, как приказ. Однако Тендо послушно слезает, теребит в руках шуршащую упаковку и маячит за спиной, пока Вакатоши с каменным выражением лица застилает его постель. — Сам Ушиджима Вакатоши заправляет мою кровать, мне надо благодарить судьбу! — Не за что, — невозмутимо отвечает сам Ушиджима Вакатоши, и, расправившись с покрывалом, наконец садится на кровать. Сатори приземляется рядом, задевая друга острым локтем, чуть двигается, копошится и наконец устраивается в позе бабочки. Ушиджима замечает, как сбилось покрывало после его действий. — Вот, — Тендо протягивает упаковку каких-то леденцов и самозабвенно улыбается. Вакатоши смотрит сначала на конфеты, потом на самого Сатори. — Я не ем сладкое после ужина, — отвечает. И почему у него такое отчётливое чувство дежавю? — Так они и не сладкие, — уверяет Тендо, — они, эм, — вглядывается в мелкий шрифт на упаковке, — кислые! Ну давай попробуем, мне интересно какие они на вкус, но одному скучно. Для Ушиджимы конечно разницы особой нет, но, глядя на светящегося Сатори, он всё же соглашается. Тендо мигом разрывает упаковку, засовывает руку внутрь и вытаскивает оттуда две конфеты. Одну в зелёном фантике, а другую в красном. Протягивает обе на раскрытой ладони. Ушиджима берёт зелёную, разворачивает фантик и кладёт леденец в рот. Тендо поступает также со своим. И они оба кривятся из-за, очевидно, отвратительного вкуса. Правда, на лице Сатори это отражается наморщенным носом и зажмуренными глазами, а на лице Вакатоши — сдвинутыми к переносице бровями. — Мерзость, — кривится Тендо и нашаривает рукой стоящую около кровати мусорку. Ушиджима даже не удивляется её расположению, — надо накатать жалобу на того ушлого продавчёнка. Сатори ставит корзинку прямо на кровать — между собой и Ушиджимой — и, наклонившись, выплёвывает конфету. Вакатоши делает точно так же, и на секунду их лица снова оказываются в непосредственной близости. Тендо застывает, и Ушиджиме кажется, что он как-то слишком громко сглатывает. — Вакатоши-кун, — центральный блокирующий понижает голос до шёпота, — ты знал, что у тебя красивые глаза? Честно говоря, нет. Ведь он никогда не видел себя со стороны, а отражение в зеркале искажает реальную картину — последнее Ушиджима вычитал в каком-то научном журнале. — И шея. И прикольно раздуваются ноздри, когда ты о чём-то сосредоточенно думаешь. О чём ты думаешь, Вакатоши-кун? — О том, что не знаю, что тебе ответить. Тендо убирает мусорку с кровати, чуть выпрямляется и, оставаясь в позе бабочки, упирает локти в колени, подпирая лицо ладонями. Ушиджима приходит к выводу о том, что Сатори, возможно, любуется им. — Можешь сказать, что тебе тоже нравится моя шея, — начинает перечислять Тендо, — или, к примеру, мои руки, пальцы там или ещё что… — Но это не будет правдой. Ведь Вакатоши в первую очередь нравятся не какие-то аспекты внешности друга, а то, что у него внутри. Как бы банально это не звучало, но Ушиджима действительно влюблён во внутренний мир Тендо Сатори. И Вакатоши кажется, что подобное — намного важнее. Однако Сатори, по-видимому, не разделяет это мнение. Эмоции на его лице почти неуловимо меняются — заметить такое невооружённым глазом невозможно, но Ушиджима видит, что улыбка друга уже не такая безмятежная, а в малиновых глазах исчезли хрустальные смешинки. Ещё одна странность, возникшая после дня рождения: Вакатоши обнаружил в себе стремление к пониманию людей. Особенно к пониманию Тендо Сатори. Тендо Сатори же в свою очередь, очевидно, понятым быть не хочет, потому что бурчит что-то про уроки и «ты же знаешь, Вакатоши-кун, что у меня не очень с историей», и как-то смазано прощается, вставая с кровати. На пути в свою комнату Ушиджима сопоставляет некоторые факты и приходит к выводу о том, что наверно, может быть, процентов восемьдесят из ста, Тендо является его соулмейтом. А ещё он снова чувствует соль на языке и начинает беспокоиться.—
Дано: солоноватые нотки на губах и языке, из-за связи соулмейтов; наличие — с вероятностью в восемьдесят процентов — у Сатори статуса родственной души Ушиджимы; отчётливое понимание того, что Тендо не так прост, как кажется; межшкольные отборочные, которые уже совсем скоро. Найти: выход из сложившейся ситуации, потому что простое игнорирование уже не помогает. Решение: ??? Ушиджима сидит на кровати и пытается вчитаться в чёрный курсив объявлений. Ключевое слово «пытается», потому что его мысли сейчас находятся в совершенно другом измерении. Вот уже полчаса — а если быть точнее тридцать три минуты и девять, десять, одиннадцать… секунд — Вакатоши ощущает соль на языке и думает о том, что Тендо либо топится в морской воде, либо плачет. И, поверьте, оба варианта ему совершенно не нравятся. «Компания *** отчаянно нуждается в новых сотрудниках! Если вы ответственный, организованный и креативный, то звоните по номеру ниже!» «Ваш соулмейт отчаянно нуждается в вас» Нуждается. Отчаянно нуждается. Набатом по голове, тремором по рукам, осколками по сердцу — два слова острыми иглами впиваются в сознание. Тендо нуждается в нём прямо сейчас, и Ушиджима осознаёт этот факт тоже прямо сейчас — когда десять вечера мигает красным с экрана часов. Вакатоши всё ещё не до конца понимает, как работает эта нашумевшая связь соулмейтов, но сейчас он уверен, что это — она. Она прокладывает путь до каморки спортзала и она же заставляет сердце биться быстрее. Вакатоши никогда не влюблялся. В мире соулмейтов вообще сложно влюбиться в кого-то не того, потому что у всех людей судьба расписана наперёд — одинаковым вкусом жидкостей на двоих. Конечно, Ушиджима мог находить симпатичной свою соседку из детства, с которой они вместе рисовали в его альбоме, или ту девчонку из параллели, которая состояла в женской волейбольной команде, или, на худой конец, того же самого Ойкаву, потому что тот тоже был симпатичным. Но сейчас, спешно перебирая ногами в сторону спортзала, Вакатоши понимает, что всё до этого — не то. Как когда собираешь пазл, и остаётся лишь одна деталь, случайно вывалившаяся из коробки. Вот вроде всё почти на месте, — и безупречные навыки в волейболе, и хорошая физическая подготовка, и сильная школа, — а картинка всё равно не складывается. И ты думаешь: «ладно, плевать, она и так почти целая», а сам после этого каждый раз цепляешь взглядом зияющую пустоту. А деталька то так и валяется под столом, покрываясь пылью. Ушиджима не хочет, чтобы Тендо покрывался пылью. Ушиджима хочет взять лупу и залезть под стол, выискивая потерявшийся фрагмент, а потом, найдя, наконец закончить пазл. Вакатоши останавливается у двери спортзала. В это время он должен быть уже закрыт, но, дёрнув за ручку, капитан волейбольной команды убеждается в обратном. Значит связь соулмейтов не подвела, и значит Ушиджиме определённо нужно будет что-то сказать. Что-то вроде: «ты мой соулмейт, Тендо, почему ты плачешь?». Звучит отстойно. Ладно, походу дела разберётся. Вакатоши направляется в комнату со спортивным инвентарём, расположенную в конце зала. Доходит. Ладонь ложится на ручку, но Ушиджима медлит. Что он там увидит, за этой белой дверью? Моральное самоуничтожение человека? И как следует на такое реагировать? А если… — Вакатоши, — доносится изнутри. Протяжно, болезненно, горько. — Заходи, если хочешь. Ушиджиме первый раз в жизни хочется сбежать. Просто отправиться в свою комнату и лечь спать. Но он же ведь не уснёт. «Ваш солумейт отчаянно нуждается в вас. Если вы Ушиджима Вакатоши, то откройте уже эту чёртову дверь!». И он открывает. В полумраке помещения взгляд не сразу выцепляет фигуру Сатори. Ушиджима переступает через порог, делает два шага и только тогда видит Тендо. Тот сидит, прислонившись к стене и откинув голову назад. — Как ты понял, что я за дверью? Тендо поворачивает к нему голову и усмехается, но Вакатоши готов поспорить, что горечь этой усмешки не сравнится даже с той неприятной конфетой в зелёном фантике. — Почувствовал, — отвечает Сатори тихо-тихо, как будто не хочет, чтобы Ушиджима услышал надломанный плачем голос, — и видимо раз ты здесь, ты тоже почувствовал. — Ты мой соулмейт, Тендо, — чётко и прямо, без лишних предисловий. — Я знаю, — вздыхает, — ведь и ты мой. И Вакатоши совершенно не понимает этой реакции: — Почему раньше не сказал? — Я испугался, — шмыгает носом, — я… чёрт, — шёпот срывается на беззвучные рыдания. Сатори сотрясается всем телом, наклоняясь головой к коленям. Ушиджима не знает, что делать. — Я принесу воды, — говорит он и разворачивается. — Стой, — выкрикивает Сатори искалечено и рывком поднимается с пола. В два шага оказывается около Вакатоши и прижимается к сильной спине. Ушиджима чувствует, как худые руки Тендо стискивают футболку на груди, а горячие слёзы пропитывают ткань сзади. Ситуация бьёт солью по вкусовым рецепторам и наждачной бумагой по сердцу, кроша его по чуть-чуть. Находясь так близко к Сатори, Вакатоши чувствует горящую алым пламенем безнадёгу. — Ты так серьёзно отнёсся к моему дурачеству, — слова Тендо горячим выдохом касаются шеи, — и когда ты решил, что твой соулмейт будет твоей загадкой, я испугался. Испугался и подумал, что такой, как я, просто не имеет права отбирать её у тебя и разгадывать. Вакатоши не совсем понимает о чём говорит Сатори, но честно пытается уловить мысль. — В первый год нашего совместного обучения, — снова подаёт голос Тендо, и Ушиджиме кажется, что он готов к любому окончанию фразы, — я влюбился в тебя, Вакатоши-кун. Хорошо, не к любому. — Почему? — только и может спросить он. За спиной слышится рванный вдох. — Вакатоши, ну откуда же я знаю, — Ушиджима чувствует, как Тендо отстраняется, и вместе с ним уходит приятное тепло, — может потому что у тебя красивая шея, или потому что ты делал забавное серьёзное лицо, когда не понимал моих шуток, или, в конце концов, потому что с самого начала относился ко мне, как к обычному нормальному человеку. Конец фразы попадает пулей в лоб и стекает кровью куда-то за рёбра. Трагедия детства Тендо Сатори отзывается тупой болью во всех четырёх камерах сердца. Перед глазами всплывают обрывки воспоминаний друга. «Монстрам нельзя играть в одной команде с людьми!» — кричали дети. Глупые, глупые дети, много ли вы понимаете. В этом мире на самом деле полным-полно монстров. Монстров, которые пожирают мечты, которые сосут кровь и которые всегда лгут. Монстров, которыми становятся добрые дети, повстречав однажды других детей. Гнилых детей. Детей, что были воспитаны неправильно. Но Тендо — неповторимый, хаотичный и врезающийся в память Тендо — никогда не был одним из них. Сатори никогда не был монстром. Кто угодно, но только не он. Тендо был — и есть, и будет — оригинальной личностью, каких больше не делают, потому что что современный мир не любит таких людей и топит их, как котят. Однако Сатори ещё барахтается, и ему определенно надо помочь. Надо протянуть руку. Ушиджима поворачивается к Тендо лицом. Парень стоит, ссутулив спину, и смотрит на Вакатоши усталым взглядом, мол, «я сказал всё, что хотел, теперь делай со мной, что угодно». Ушиджима подходит чуть ближе и протягивает обе руки к лицу Сатори. Прикасается тёплыми ладонями к влажным, наверняка раскрасневшимся щекам. Тендо вздрагивает, но не сопротивляется. — Каждый человек заслуживает нормального отношения, — говорит Вакатоши, — а ты тем более. После этих слов Ушиджима медленно прислоняется губами ко лбу Тендо и оставляет на нём невесомый поцелуй. Затем перемещает одну руку на затылок друга и прижимает Сатори к себе, обнимая. Тендо мелко дрожит в его объятиях, но вскоре расслабляется. — Ты такой хороший, Вака-кун, — шепчет Сатори куда-то в шею Ушиджимы.—
Дверь распахивается настежь. На пороге Тендо — в рубиновых глазах смешинки-блики и улыбка до ушей. — Отдай мне Jump [5] этой недели! — просит Сатори взбудораженным голосом. — Погоди, я ещё читаю о креме для «шелковистой гладкой кожи без волос», — отвечает Ушиджима, сидя на кровати и держа в руках журнал, открытый на странице с объявлениями. — Ты чего рекламу читаешь?! — удивляется Тендо, — лучше бы за мангу взялся, — бурчит, прикрывая дверь, — кстати, а ты не планируешь заглянуть завтра на тренировочный лагерь первогодок, Вакатоши? — Планирую. Сатори растягивает улыбку ещё шире. Подходит к Ушиджиме, лёгким движением забирает журнал из его рук и откидывает глянцевый еженедельник на кровать. — Тендо? — не понимает его действий Вакатоши. — У нас есть полчаса до ужина, — заманчиво говорит Сатори и тянется к лицу Ушиджимы за поцелуем. Однако через секунду резко останавливается, — блин, так не очень удобно будет. Тогда Вакатоши встаёт с кровати и, оказавшись почти одного роста с Сатори, целует его в губы. Тендо зарывается руками в мягкие волосы Ушиджимы и старается прижаться, как можно ближе. Связь соулмейтов кричит в блаженстве и разливается по венам теплом. Чувства и эмоции переплетаются в комплементации. Вакатоши больше не ощущает соль на языке, а чувствует лишь мягкие губы Тендо Сатори. Вакатоши очень-очень счастлив, ведь пазл наконец-то сложился.