***
Сна не было всю дорогу. Из трёх всеобщих эмоций у Рюгуджи осталось уже даже не две, а лишь одна — отчаяние. Всепоглощающее отчаяние. Шесть месяцев кромешного пиздеца за решёткой, испоганенное судимостью будущее, невозможность найти работу. Это он будет через полгода стоять на вокзале в одной рубашке и рваных джинсах под ноябрьским снегом со справкой об освобождении в руках и не знать, куда податься. Его личный путь в блядское никуда официально начался. От вокзала их снова запинали по автозакам, и Кену повезло ехать, видимо, не в одно место с быдлом из поезда. До машины снова вели по двое, не разрешая поднимать голову. А уже на территорию тюрьмы заводили по одному, проталкивая в огромные металлические ворота, за стены, обнесённые колючей проволокой. Карантинная камера была лучше суток пребывания в «сборке», но в разы хуже одиночной камеры в СИЗО: шконка на цепях, металлический откидной столик тоже на цепях — непонятно зачем нужный, ведь стула не было. Насколько Дракен понял по переговорам «вертухаев» — слово неприятно резало ухо, но нужно было привыкать, — снова в одиночке он оказался из-за статьи, согласно которой он, гипотетически, может представлять опасность, а убедили тюремщиков в этом больше метра восьмидесяти роста и холодный тёмный взгляд вкупе с молчаливостью. Еду приносили в камеру, передавали через откидное окно, а в остальном на неделю о Рюгуджи забыли вообще все. Лишь через неделю его вынули за шкирку из камеры около пяти утра, чтобы показать врачам, на предмет наличия у него заразных заболеваний. Обращаться с заключённым корректно тут не пытались, даже если вести себя прилично и спокойно. — Рюгуджи Кен? — равнодушно поинтересовался врач. Дракен кивнул. — Раздевайся, стоять смирно, руки по швам, слушать, что говорят, — ровно проговорил мужчина. — И не рыпайся, охрана за дверью. Кен быстро снял с себя всё до белья, замер, позволил себя покрутить без особого энтузиазма и дал осмотреть сгибы локтей, колен, ладони и стопы, а после и голову. В лазарете было холодно. Врачу было глубоко плевать как на Рюгуджи, так и на тщательность своей работы, действия он выполнял дежурно, а после отписал что-то в документах и махнул в сторону двери. — Забирайте! Кена вновь вывели, запустили в камеру, а после сунули в откидное окошко сложенную одежду и добавили, чтобы завтра утром переодевался в это и оставлял свои шмотки на шконке, их заберут на хранение. До утра он вновь не мог спать, понимал, что завтра его заберут из карантина, и начнётся. Что начнётся — соображений у него не было, но хорошего он не ждал, гонял мысли на жёсткой постели о завтрашнем и дальнейших днях. Дракен мог постоять за себя, завалить одного, двоих, даже десятерых противников хорошей и средней подготовки, но драка с местными авторитетами там бы означала подписание себе смертного приговора. И собственная смерть казалась ещё благополучным исходом, а можно было вообще остаться местным «петухом» или как их там называют… Тюремная форма была чёрная и жёсткая, словно накрахмаленная, но села на сухое накачанное тело идеально. Дракен складывал вещи аккуратной стопочкой, когда дверь в камеру распахнулась. — На выход, — скомандовали ему, и он послушно двинулся вперёд, по привычке опустив голову. — К стене. Руки за спину. Запястья в тысячный раз оказались закрыты в наручники. Дорога вела через коридоры, потом через улицу, и лишь потом привела его в помещение, уже заполненное построенными в ровный ряд пятью заключёнными. Кен поднял голову. — Доброго утра, — коротко сообщил тюремщик, стоявший перед ними. В его тоне не было недовольства или плохо скрытой агрессии, лишь спокойствие и, быть может, лёгкая насмешка. — Старший комиссар Идзуко Киеса. Надеюсь, что больше вы сюда решите не возвращаться, мальчики. Парни, примите молодёжь. Остальные СИНовцы кивнули, а мужчина ушёл. Очевидно, он был начальником колонии. Один из вертухаев медленно подошёл к соседу Рюгуджи, спокойно замер перед его лицом и осведомился: — За что здесь? — Кража в крупных, — не очень уверенно отозвался парень. — Значит, руки марать не боишься, — хмыкнул мужик. — Ладонь вперёд. Парень с ещё большей неуверенностью вытянул руку. И его тут же дернули за пальцы в противоположную сторону резко и сильно. Пацан задушенно взвизгнул, а после вдруг заорал. Кен скосил глаза в его сторону и увидел выкрученные в суставе пальцы, стремительно синеющие у костяшек. — Ты. Голос раздался перед его лицом. От бессонницы, скопившейся усталости и уродского отношения отчаяние стремительно превращалось в раздражение. Кен начинал злиться, а СИНовец был ниже его на добрую голову, но массивным. Рюгуджи опустил тяжёлый взгляд на его лицо, смотря сверху вниз. — За что здесь? — За то, чего не совершал, — ни секунды не думая, отозвался он. — Ты уже в колонии, пиздюк, тебя осудили, — мужчина повысил голос. — По какой статье? — Так что вы хотите узнать — что я сделал, или по какой статье меня осудили? Парень с выкрученными пальцами глядел на Кена, как на психа. Дракен прекрасно осознавал, что нарывается, но накопившееся раздражение клокотало где-то прямо в глотке. — Умный, что ли, дохуя? — шикнул СИНовец. — Отвечай на вопрос! — Вроде не глупый, — ровно бросил Дракен. — Статья сто одиннадцать, часть вторая. Только я нападение не совершал. — Ну конечно, — усмехнулся тюремщик. — На колени. — Зачем? — всё так же спокойно отозвался Дракен. — На колени, ты глухой?! — Нет, — только и отозвался Рюгуджи, заранее предсказав продолжение этой беседы и чуть подогнув колено, чтобы не дать пробить под него и не упасть в итоге. Удар дубинкой был больным, но терпимым, Кен устоял на ногах, а на скулах его заиграли желваки. — Отрицала? — прищурился СИНовец. — Ну ничего. Тебя там поправят. Увести его в колонию! Рюгуджи скрутили, хоть и оснований для этого не было, а после вытолкали в спину и вновь протащили по коридорам. Камеры не было, лишь пятиместный барак, в котором из пяти сидели трое, мгновенно обернувшиеся на него. Один, длинноволосый с заметными клычками, державший в зубах резинку и полотенце на коленях, окинул Кена коротким взглядом, но промолчал, тут же отвернувшись назад к стене. Другой был невысоким блондином с растрёпанными волосами и мягкими чертами лица, а третий единственный сходу двинулся навстречу Кену, молча и спокойно. Короткие волосы были крашены в лавандовый, около виска светилась наполовину заросшая татуировка, чем-то напоминающая Рюгуджи его собственную, а глаза выглядели слегка уставшими. — Я Мицуя Такаши. — Рюгуджи Кен, — он расслабился, протянул ладонь, но руку ему жать не стали, он списал это на порядки. — Дракен. — Первый раз? — коротко осведомился парень, а когда ему кивнули, продолжил. — Я тебе всё покажу здесь, дальше сам. По какой статье? — Сто одиннадцатая, часть вторая, — отозвался Кен. — И лучше не врать, уже к вечеру все узнают, за что ты здесь на самом деле, — хмыкнул Мицуя. — До завтрака час, пойдём. — Зачем так рано встаёте? — поинтересовался Рюгуджи, следуя за парнем. — Была бы воля — не вставали бы. Будят так. Мы имеем право перемещаться в пределах этого блока в свободное время, на ночь камеры закрывают, ссать только в ведро. Ты тут из-за статьи, по пятеро сидят за особо тяжкие, остальные в бараках по двадцать пять, — объяснил Такаши. — Куришь? — Курю. — Сигаретами торгуют активисты, у них бери. Вечером пашем, обычно пять дней в неделю, если перед барином или кумовьями не провинишься, платят по МРОТу, берёшь либо за эти бабки, либо меняешь на что-то из передач. — Кто такие активисты? — Самые уважаемые, они всё рассказывают новичкам, — хмыкнул Мицуя. — Дальше идут блатные и приблатненные. Потом «пацаны», их дохуя, ты, как новоприбывший, тоже «пацан». А потом уже все опущенные. Оттуда ходу наверх нет, жизнь будет тяжелая, если опустят, сам понимаешь. Тебе фартануло, ты в камере с блатными. Хуйни творить не будешь — и не опустят. — Так ты, получается, активист? — Всё так, — кивнул Мицуя, открывая дверь в туалеты, лишенные замков на ободранных обоссаных дверях. — Руки мой после того, как поссышь, а то опустят. За нарушение порядка вертухаи закроют в карцер, могут отпиздить. Руку с койки по ночам не свешивай, тоже могут опустить. Не знаешь — не лезь. Жрать дают ровно по времени, пока едят старики и блатные, за другими не доедай — опустят, будешь нехватчиком. На завтрак, обед и ужин все маршируют строем, песни выучишь, пока просто молчи, садиться и трогать еду, пока вертухай не скомандует, нельзя. У тех, кто в бараках, до завтрака зарядка, нас не пускают туда, поэтому с пяти утра до завтрака мы сами по себе, моемся, приводим себя в порядок. Иногда приходит завхоз, убираться надо постоянно, обнаружит грязь — отпиздит дужкой от кровати. — Понял, — отозвался Дракен. — До обеда школа, после — работа. Работа тяжелая, но привыкнешь, к тому же ты вроде крепкий, — хмыкнул Мицуя, оглядев парня. — После работы у остальных лекции и воспитательные работы, особо тяжких не трогают, мы сидим в своём блоке. Будешь хуёво учиться или работать — изобьют или вертухаи, или активисты. — С особо тяжкими сидеть поспокойнее, получается, — тщательно подбирая слова, отозвался Дракен. — Это с виду. Тут, в отличие от общего режима, на тебя закону поебать, спасать не будут, могут покалечить или убить, чтобы нарваться — стараться не приходится, — Такаши вернулся к их камере, описав круг по блоку. — Слышал такое — «дети злые»? Так вот, сюда заходить боятся, и вертухаи в том числе. — Старики — это те, кто здесь давно, так? — Так. Старший здесь есть в каждой камере, но в остальном… Мы же в малолетке, тут сильно долго не сидят. Старших по всей колонии немного, и с ними не стоит конфликтовать. Чревато. — У нас в камере кто старший? — Ты его ещё не видел. Если не дурак — поймёшь, когда увидишь, — хмыкнул Мицуя. — В остальном — здесь всё как на воле, будешь вести себя как мудак — к тебе и будут относиться как к мудаку. И да, с пола ничего не поднимай. Особенно зубную щётку или сигареты. Но лучше ничего. И ещё, если заберут к местному следаку на раскрутку — терпи и ни в чем не признавайся. Иначе тебе добавят срока. — Я понял, — кивнул Дракен. — Это ты мне, теперь, типа друг? — Я тебя в местную жизнь ввёл, тут такие порядки, никто ни с кого не спросит, пока порядки не разъяснят, — Мицуя открыл дверь в камеру. — Друг ты мне или нет — покажешь ты сам со временем. Дракен уселся на свободную постель, пока Такаши ушёл к своей койке и педантично застелил её одеялом. — А что без баулов? — раздалось от постели парня с клычками. — У меня нет семьи, — равнодушно отозвался Дракен. — И друзей больше нет. — Статья? — Сто одиннадцатая, — усмехнулся Мицуя, отвечая вместо Дракена. — Часть вторая, да? — Угу, — хмыкнул Кен. — Дракен. Будем знакомы? Патлатый темноволосый встал с койки, подбираясь ближе. — Баджи Кейске. Будем, — парень аккуратно пожал ему руку, закидывая на плечо полотенце. — Удачи, пацан. — Мацуно Чифую, — улыбнулся блондинистый парень, молчавший до сих пор. — На завтрак!!! К стене!!! — рявкнули из-за железной двери. Парни спокойно вышли из камеры, тут же устраиваясь у стены, заложив руки за голову. Кен последовал за ними, пристроившись рядом. У соседних камер стояли такие же «пятёрки», прижавшиеся лбом к стенам школьники, сидевшие в камерах строгого режима. — Стройся по двое!!! Дракен оказался с Мицуей в импровизированной «паре», быстро подстроился в шаг, замаршировал вперёд. До выхода из помещения никто не пел, и лишь на плацу их соединили с остальными, видимо, теми самыми из бараков. — В шеренги по шестеро стройся!!! И уже перегруппированные, они потащились вдоль плаца под стройный хор, поющий какой-то известный марш. Шагали все ровно, головы держали тоже прямо, впервые не в пол за всё время здесь. Кен старался не сбиваться с темпа и периферийным зрением видел, как на него оценивающе поглядывал Мицуя. Столовая выглядела отвратительно. Дракен видал за жизнь достаточно дерьма, но здесь было избирательно плохо: столы были покрыты откровенной ржавчиной, которую, судя по виду, даже не пытались оттереть, тараканы шлялись прямо по крашеным в равнодушный серый стенам, а баланда в кастрюлях пахла сырой затхлостью. — За пайком стройся!!! Строй выравнивался как-то сам по себе: Мицуя оказался в числе первых, Чифую чуть подальше, а Баджи у него за спиной, самого Кена оттеснили в середину очереди. Расступавшиеся и послушно отползавшие назад явно были теми самыми «опущенными», это читалось в их лицах. По столам тоже расползались согласно какому-то неясному внутреннему распорядку. Мицуя, опять же, оказался за одним столом с какими-то незнакомыми парнями, Чифую и Баджи за другим с пацанами из их же блока, а Рюгуджи вычленил себе свободное место в середине, чтобы и не лезть вперёд к, видимо, блатным и активистам, но и не садиться назад к опущенным, но всё же ближе к передним рядам. Поднос он сгрузил на стол, стараясь не морщиться от вида баланды в тарелке, а сам вытянулся, вспоминая указания Мицуи. Остальные ещё расползались по столам. За спиной многозначительно кашлянули. Дракен скосил глаза, но оборачиваться не стал, ведь это могло быть здешней проверкой на слабоволие. — Это моё место, — негромко раздалось за спиной. Обернуться пришлось, но источника звука Дракен сходу не увидел, пока не додумался посмотреть вниз. На уровне его груди торчала светловолосая голова с забранными со лба прядями в хвостик на макушке, обладатель которой равнодушно смотрел на Дракена снизу вверх. Парень выглядел слегка по-детски, с аккуратными округлыми щеками и темным непроницаемым взглядом, а в руках его был поднос с идентичным пайком. Роста в нем было, быть может, метр шестьдесят или около того. — Ну? — негромко поинтересовался он. — Тебе принципиально сидеть здесь? — вежливо, но подчёркнуто сухо осведомился Дракен, но его вдруг тронули за плечо. — Извини, Майки, — Мицуя чуть виновато улыбнулся. — Он новенький. Сейчас пересядет. Последнее он добавил с недвусмысленным нажимом, пока Рюгуджи вдруг с неприятным волнением отметил, что на них заинтересованно и с примесью опаски смотрят почти все заключённые. Кен уже был готов пересесть, как маленький блондин вдруг бросил, солнечно улыбнувшись и зажмурившись: — Да нет, Така-чан, мне не принципиально. Пусть сидит, — и сместился одним местом влево, где уже стоял другой парень, но тот вдруг послушно ушёл за задние столы, не сказав ни слова. Глаза маленького блондина совсем не улыбались, да и с губ улыбка сошла за мгновение, а Такаши нервно выдохнул, одними губами шепнув Дракену «извини» на пути к своему столу. — Сесть!!! — рявкнул вертухай. — Приступить к еде! Похоже, только что что-то пошло по пизде. Рюгуджи попытался зачерпнуть ложку варева — он и так почти не ел всё это время в СИЗО и на карантине, но кусок не лез в горло. Жижа в тарелке имела неопределённый цвет, склизкую консистенцию, а Кена, никогда не считавшего себя даже немного брезгливым, уже было готово стошнить то ли от недосыпа, то ли от этого «завтрака». Порция была маленькой, рядом лежал кусок хлеба и стоял чай без сахара в грубой металлической кружке. Рюгуджи скосился на столы, где сидели сокамерники. Мицуя к каше даже не притронулся, как и Баджи, оба пили чай с хлебом вприкуску. Кейске негромко переговаривался с Чифую, который вяло проглотил ложку варева, но тут же отставил тарелку в сторону. Маленький блондин за соседним стулом даже хлеб не трогал, лишь мелкими редкими глотками опустошал кружку, выводя одному ему известные узоры на подносе указательным пальцем и изредка поглядывая по сторонам. Поесть Дракен так и не смог, хотя почти все зеки, не считая передних столов, глотали содержимое тарелок жадно и почти не жуя. Кен понял почему, только когда успел допить чай только до половины, и вертухай скомандовал расход, ориентируясь, как и предупреждал Мицуя, на передние столы местной элиты, которые варево не ели вообще, а потому и поели за рекордные пару минут. Почти все зеки так и не успели доесть, как ни торопились. Мицуя нагнал Дракена у стола с грязной посудой быстрым шагом, расторопно занимая место в строю рядом с ним. — Извини, я не успел заметить, что ты встал на место Майки. Следовало быть внимательнее, — поджал он губы. — К чему паника? Всё же закончилось нормально, — хмыкнул Дракен. — Не лезь к нему. Я потом объясню, — односложно брякнул Такаши, выравниваясь в строй. Дракен оглядел построение и ещё раз нашёл глазами маленького блондина. Тот стоял с краю, во второй шеренге, теряясь среди более крупных заключённых, сонно чуть покачивался вперёд-назад, глядя своими большими тёмными глазами куда-то далеко, между плечей зеков. «Школа» выглядела не лучше, а как только строй распустили и зеки рассыпались по кабинетам, а дверь учебного блока оказалась заперта снаружи — Мицуя подтащил Дракена к одной из парт в ряду у окна. — Хаккай, — Такаши обратился к уже усаживающемуся за парту зеку. — Посиди сегодня где-нибудь в другом месте, мне нужно кое-что ещё рассказать новичку. — Окей, — озадаченно пожал плечами бритый и сухощавый долговязый парень, а после ушёл на задние парты. — Садись, — указал на место взглядом Мицуя. Рюгуджи устроился ближе к окну, длинные ноги под парту не влезали, а солнце слепило глаза. — Майки — старик в нашей камере. И вроде как во всей колонии, — негромко сообщил Такаши, поглядывая на маленького блондина, сидящего в противоположном ряду и раскачивающегося на и без того хлипком стуле. — Он здесь с его десяти лет, уже шесть лет сидит. — Я думал, ему не больше четырнадцати, — хмыкнул Кен. — Внешность обманчива, — мрачно усмехнулся Мицуя. — Если жить хочешь — рекомендую к нему не лезть, сам по себе он спокойный, но если взбесить его или чем-то не угодить — пеняй на себя. — За что можно сесть в десять? — нахмурился Дракен. — Двойное убийство, — ещё тише бросил Такаши. Дракен повторно глянул на Майки, который так по-детски болтал ногами, едва достававшими до пола с этих неудобных высоких стульев, и грыз кончик карандаша, периодически отвлекаясь на рисование чего-то на листке. — Тогда почему он сидел в середине? Разве если он здесь старик, он не блатной? — Раньше он держал всю зону, но потом… не знаю, должно быть, у него что-то случилось. К Майки в душу никто не лезет, почти все боятся, а он сам своими проблемами делиться не торопится. Здесь была целая банда, что-то вроде отрицал, сильно державшихся друг за друга и за командира, банда ходила под Майки, даже вертухаи его сторонились, а потом в один день он просто всех распустил, сказал, что теперь все сами за себя, а сам перестал вообще с кем-либо контактировать. — Ты много про него знаешь. — Я был в его банде, — тихо отозвался Мицуя, отвернувшись. — Так значит, вы друзья? — Были. Наверное. Дракен, расслабившись, спустил с лица напускное спокойствие, ведь теперь ему было действительно любопытно, а Такаши внимательно оглядывал его изменившееся лицо. Как бы он холодно не держался с этим новичком, сам для себя он понимал — Дракен ему импонировал, в нём было что-то из того, что было и у Майки. Что-то вроде стержня или какого-то несгибаемого упрямства. Даже глаза у них были похожие. Мицуя, в целом, не особо удивился, что эти двое столкнулись прямо в первый же день новенького. Быть может, этот парень со временем сможет вернуть им старого Манджиро. — Чем активисты отличаются от блатных? — Активисты в нормальных отношениях с вертухаями, а блатные обычно отрицалы, — ответил Мицуя и тут же шикнул, замолкая. Была алгебра, Кен не вслушивался слишком усердно: на автомате решал уравнения. С точными науками у него всегда было хорошо, а программа здесь категорически отставала от школьной. Хотя чего ещё было ждать от колонии для несовершеннолетних? Мысли его теперь были заняты упорядочиванием новой информации о здешнем мире. Маленький парень с чёрными мутными глазами держал раньше всю зону. Раньше — это максимум до его пятнадцати, ведь от слов Мицуи веяло застарелым, давно пройденным конфликтом и смирением с тем, что всё необратимо поменялось. Маленький парень по прозвищу Майки оказался в тюрьме в десять лет, убив двоих человек. Как? Может, конечно, он убил двоих детей — ровесников или помладше — но это вряд ли снискало бы для него уважение в колонии, а его явно уважали, даже после того, как он добровольно отпустил власть из своих рук. Мицуя был в его банде, хотя назвал её бандой отрицал, а теперь сказал, что активист, значит, он сменил свою политику внутри тюрьмы, но на ведомого человека он похож не был. Скорее был похож на того, кто умеет подстраиваться, но ничего плохого он про Майки и его банду не сказал. Скорее всего у Такаши не достаёт лидерских качеств для того, что собрать кого-то под своим началом, а комфортно для него там, где его не трогают, и тогда удивительно то, что банду зеков внутри колонии он предпочитал, а может, и предпочитает до сих пор комфорту при сотрудничестве с тюремщиками. — Рюгуджи Кен! Учитель внимательно оглядел поднявшего руку блондина. — Новенький? — Да, — спокойно кивнул парень. — Интеграл посчитал? — В каком примере? — В последнем, — хохотнул учитель, а следом за ним заржали зеки. — Рты закрыли! Очевидно, образования здесь всем недоставало, и все сидели где-то на начале задания. — Посчитал. Три получается, — дождавшись тишины, хмыкнул парень. — И как ты, такой умный, здесь оказался? — прищурился математик. — После суда, — мрачно усмехнулся Дракен. Учитель замолчал, озадаченный наглым ответом, Мицуя тяжело вздохнул, Баджи оскалился в кулак, а Майки открыто хохотнул, только вот ему никто ничего не сказал. — Хамство для сокамерников попридержи, — раздражённо отчеканил учитель. Общее настроение висело в воздухе слегка напряжным, но откровенным плохо скрываемым весельем. Очевидно, редко кто решался сказать и слово местным работникам, хотя ничего непристойного или откровенно хамского Рюгуджи и не выдал. Над ним попытались издеваться, а он всего лишь отозвался в схожей манере. — Я разве что-то не по делу сказал? — Рюгуджи Кен, да? Я тебя запомню, — хмыкнул учитель, отворачиваясь к доске. Баджи откинулся на спинку стула, окидывая Майки одобрительным взглядом и демонстрируя клычки в широкой ухмылке. — Ты так в активисты никогда не выбьешься, — шёпотом хмыкнул Мицуя. — Я и не хочу, если это будет противоречить моим убеждениям, — в тон ему отозвался Рюгуджи. Все пять часов учёбы прошли относительно ровно: перемен не было, из кабинета никого не выпускали, учителя приходили сами. Большинство зеков были реальными тугодумами, привелегированные касты не трогали даже учителя, поэтому отвечали, нещадно тормозя, в основном опущенные. Баджи после второго урока начал задрёмывать, подперев рукой щеку, Чифую, как и Мицуя, мирно что-то писали, Майки же, кажется, вовсе что-то рисовал в тетрадке, судя по движениям карандаша в его руке. Под конец уроков они всё тем же поющим строем двинулись на обед. — Куда сесть? — тихо попросил совета Рюгуджи перед очередью за пайкой. — Теперь уже не знаю, — качнул головой Такаши. Дракен в который раз нашёл в очереди маленького блондина и тут же поймал ответный непрозрачный взгляд. Игра в гляделки нещадно затянулась, но для Рюгуджи выигрыш уже перерос в дело чести. И победу можно было заполучить только одним способом. Кен уверенно двинулся на место, которое занимал за завтраком, косясь на парня. В этот раз на него, как на идиота, смотрели уже все. Баджи поглядывал исподлобья с интересом, а Мицуя поморщился и отвернулся. Остальные же просто глядели неотрывно, широко раскрыв глаза, будто чего-то ожидая. — Я вот не понял, — остановившись прямо у плеча Дракена, равнодушно хмыкнул Майки. — Ты тупой или бессмертный? — С тупым мы уже выяснили на учёбе, а с бессмертным… живой, как видишь, пока, — очень сухо отозвался Рюгуджи. — Пока, — едва слышным эхом отозвался маленький блондин, но сел слева. Аура была давящая, пока Дракен ковырялся во втором, пытаясь выделить из него что-то, похожее на еду. Чай он, наученный опытом, выпил залпом, и успел до окончания обеда. И ровно в тот момент понял, что Майки ничего не ел всё это время, а пилил его взглядом с очаровательной улыбкой. Если до этого Рюгуджи был не уверен, то теперь точно осознавал, что он нарвался. Возможно, основательно, хотя он всё ещё не верил в физическую мощь этого миниатюрного мальчишки. Работа оказалась ебануто-тяжелой физически: надо было сколачивать промышленные катушки и наматывать на них тяжеленные кабели. В бригаду он попал только с Баджи из знакомых. Тот поглядывал на него, когда они переодевались в рабочие комбинезоны, а заговорил лишь когда они вдвоём поднимали катушку с пола, натужно кряхтя. — А ты реально псих, — хохотнул Кейске, сжимая зубы от напряжения. — Майки, конечно, уважает ребят с характером, но ты перегнул. — Я не грубил, в чём я перегнул? — Дракен сделал финальный рывок и поставил катушку. — Тебя ж Мицуя наверняка предупредил про него. Тут, знаешь… — Баджи замолчал, тяжело дыша, пока волок моток кабеля, — как с семьёй — старших нужно слушаться. — Я же говорил, у меня не было семьи. — Да неважно. Ты мне, конечно, понравился вроде, но, походу, пизда тебе, — длинноволосый вытер пот со лба рукавом. — Я Майки давно знаю, он неглупый парень, просто так лезть не любит, но такого к себе не потерпит. — Тоже давно здесь? — осведомился Дракен, закрепляя конец кабеля. — Три с половиной года, — фыркнул Баджи. — Если не секрет — за что? — Убийство. Папашу своего грохнул, — мрачно оскалился Кейске. — И так просто сообщаешь об этом первому встречному? — легко поинтересовался Рюгуджи, начиная намотку. — А я ни о чём не жалею. Я его за дело ебнул. А ты кого избивал? — Не избивал. И не я, — качнул головой Дракен. — Типа невиновен? Не ссы, я ж не вертухай поганый и не мусор какой-нибудь. Тебя уже осудили, тут можно об этом пиздеть спокойно. — Меня подставили мои друзья. Уже бывшие друзья. Зарезали парня, считай, просто так, а я решил скорую вызвать, чтоб тот не отъехал хотя бы. Его откачали, а парни спихнули вину на меня. — Правильно говорят: не делай добра… — Баджи хохотнул. — Верю я тебе, не похож ты на того, кто человека ножиком пырять будет. В избиение поверил бы, а так… — По лицу и фигуре видно? — хмыкнул Дракен, ведь дрался он в жизни действительно часто. — По настрою. Больно спокойно держишься. Ясно сразу, что драться умеешь, и со шпаной, и с быдлом навозился, да и с Манджиро не зассал заговорить. — Манджиро? — Сано Манджиро. Майки так зовут, — Кейске облокотился на катушку. — Ты учти — на него никто не полезет. И боятся, и бесполезно, и парень он хороший, хоть и непростой. Так что, может, до вертухаев доорешься. — А это разве не стукачество? — Жить захочешь — и до бога докричишься, еб его мать, — фыркнул Баджи, толкая катушку. Дракен поспешил помочь. Баджи ему тоже приглянулся, хоть и вёл он себя дохера развязно, а в глазах его плясали черти, которые его явно не раз толкали на странные поступки. Кейске был похож на весьма непредсказуемого персонажа. — Что после работы? — Баня, свободное время, отбой, — установив катушку на стойки вместе с Рюгуджи, бросил Баджи. — Мицуя уже говорил нихуя с пола не поднимать? — Говорил. — Ты Мицую слушай, он зла особо никому не желает, хороший он тип, спокойный. Если переживёшь сегодняшний вечер, конечно. Кен предпочёл не отвечать, только усмехнулся в знак того, что услышал.***
— Вперёд!!! — в этот раз орал уже банщик, приставленные к нему вертухаи молчали. — Ластами шевелим!!! Голову снова заставили опустить в пол. Полотенце и остальные дерьмовые средства личной гигиены он забрал у себя с прикроватной тумбы, Майки в камере тогда не было, как и Мицуи. Обнаружился он лишь уже на плаце, откуда их забрали в количестве тридцати человек по порядку номеров камер, но на Дракена он даже не смотрел. Со строгого режима загоняли отдельно, у общего была прогулка. — С первой по шестую в раздевалку! Рюгуджи послушно зашёл и начал стаскивать одежду, устроившись в дальнем углу. Шмотки на лавку он складывал педантично аккуратно, ему непрозрачно намекнул Мицуя, что нерях нигде не любят. Возле него раздевался Чифую, иногда, думая, что делает это незаметно, поглядывал на Кена сочувствующим взглядом. Майки, видимо, был в другом конце раздевалки, видно его не было. Рюгуджи намотал полотенце на бедра, избегая смотреть на остальных — предполагал, что по местным порядкам это неправильно. — Первая, вторая, третья — направо! Четвёртая, пятая, шестая — налево! — бесцеремонно раскрыв дверь, рявкнул банщик. Дракен, будучи в четвёртой, послушно ушёл налево, возглавив колонну. В парной было жарко, влажно и жутко душно, воздух из-за пара был непроглядным, Кен потратил секунду на то, чтобы сориентироваться, но дальше пройти так и не успел. Его небрежно развернули за плечо и вломили с ноги в висок. Дернулся Рюгуджи запоздало, чуть сместив удар ближе к затылку. Было весьма и весьма болезненно, он на доли секунды потерялся в пространстве, но на лице нападающего сфокусировался быстро. Ебанный маленький пидор. Следующий удар босой ноги, летящий в голову, Рюгуджи перехватил. Вцепился пальцами в тонкую щиколотку, но на этом всё абсолютно неожиданно не закончилось. Майки самодовольно усмехнулся среди сизого пара и вдруг опёрся противоположной захваченной ноге рукой за плечо Кена и подпрыгнул, зарядив в прыжке свободной ногой тому в живот. — Майки! Блять! — выругался Баджи, в нерешительности подскакивая ближе. Остальные одиннадцать человек испуганно рассыпались по стенам, боясь выхватить, кроме, разве что, Мицуи и Чифую, которые отошли, но не испуганно, а напряжённо. Дракен отлетел в стенку. Если до этого он надеялся на скорое прекращение этой драки, то теперь уже на такое не рассчитывал: на лице у Майки было написано, что тот собирается идти до победного. А Рюгуджи почувствовал, что противника он недооценивал. Майки полетел вперёд, намереваясь ещё раз ударить ногой, в этот раз явно с прямого в челюсть, но Дракен подшагнул в сторону, поймал летящую ногу и ударил кулаком куда-то, где должно было быть лицо Сано, и попал. — Майки, успокойся! — ещё раз прикрикнул Кейске, всё ещё замеревший рядом, но не влезающий в драку. Но маленький убийца не растерялся. Подсёк его под ноги, а после сам ударил Дракену в челюсть кулаком. Рука у Майки тоже оказалась неожиданно тяжелая. И тут же ворвался Баджи, перехвативший Манджиро под плечи и стаскивающий его с лежащего Рюгуджи. — Майки, блять, остынь!!! Но Дракен уже не собирался отступать. Тут же вскочил и рванул вперёд. — Отвали, Баджи, — шикнул Сано, а после дернул локтем назад, заряжая Кейске в нос. — А-а!!! Сука! — Кейске схватился за разбитую переносицу и тут же дёрнул рукой, стряхивая кровь. — Мицуя, Чифую, блять, хули стоим?! Они сейчас поубивают друг друга! Сано к тому моменту уже успел вломить Рюгуджи в челюсть ещё раз, но Кен повалил того на пол и взял на удушающий, а Майки хрипел и пытался вырваться или вломить ему в живот коленом. В следующую секунду Дракена оттащил, обхватив горло сгибом локтя, Мицуя. Кейске держал Манджиро в болевом, матеря того и шмыгая разбитым носом. Чифую же просто стоял в середине, готовый расталкивать. — А ты неплох, — сплюнув кровь, усмехнулся Майки, дернулся из рук Баджи, но тот лишь сильнее надавил на сустав. — Какого черта? — рыкнул Дракен. — Вы, блять, пару раз чуть в печь не влетели! — шикнул Мицуя. — Отпусти меня, — холодно потребовал Манджиро, резко сменив интонацию, и Кейске послушно разжал руки. — Разберёмся позже. — Ты смеёшься? — фыркнул Дракен, морщась от боли в груди. — Налетел на меня, а теперь «потом разберёмся»? — Ну да, — как ни в чём не бывало дёрнул плечом Манджиро, скидывая полотенце с бёдер. — Псих, — выдохнул Рюгуджи, которого всё ещё держал Мицуя. — Да отпусти меня, не буду я ничего ему делать, не я это начал! — Не лезь, мусора явятся — всех отхуярят, — почти одними губами попросил Такаши. Кен кивнул, отходя к дальней от Майки стороне и тоже скидывая полотенце, пытаясь перевести дух. В и без того душной парилке после этой короткой потасовки дышать было вообще невозможно, поэтому Рюгуджи мылся в темпе, расплетя косичку и быстро намыливая голову. Остальные зеки так и стояли по стенам, боясь подойти к моечной скамье и бочкам с водой. Сано же как ни в чем не бывало мылся и посмеивался изредка над цедившим ругательства Баджи, то и дело смывающим натекающую из разбитого носа кровь. — И думать не мог, что ты, Кейске, такой зануда. Раньше тебя развлекали хорошие драки, — хохотнул блондин. — Хорошие драки в бане не устраивают, — шикнул длинноволосый в ответ. — А как по мне, было весело, — лучезарно улыбнулся Майки, растягивая кровоточащие разбитые губы. — И кровь оттирать не надо потом, да, Кен-чин? Дракен закатил глаза и набрал побольше воздуха в грудь, чтобы ответить на это идиотское прозвище, но вмешался Чифую, вообще ни слова не сказавший до сих пор. — Майки, умоляю, хотя бы не сейчас. — Ну раз умоляешь, — весело пожав плечами, отозвался тот, но посерьёзнел. — А вы что встали? Особое приглашение нужно? Зеки, подпиравшие стенки, затравленно двинулись к моечной. Благо Рюгуджи уже помылся и поспешил отсюда уйти, вываливаясь в раздевалку и одеваясь. Мицуя вышел следом за ним. — Зачем? — осведомился он, насухо вытираясь тонким и промокающим за секунды полотенцем. — А мне надо было стоять и терпеть? — спокойно поинтересовался Дракен. — Ты хорошо дерёшься, — помолчав, видимо, не найдясь с ответом, хмыкнул тот. — Майки любит хорошие драки. Давно не видел его таким весёлым. Только вот Баджи досталось ни за что. Повезло еще, что вертухаи ничего не услышали. — Действительно повезло, — кивнул Рюгуджи, заплетая мокрые волосы назад в косу. — Что будет дальше? — Не знаю, впервые вижу ничью с Майки, — пожал плечами Мицуя. — Чёрт его знает, чем кончилось бы, если бы нас не разняли, — фыркнул Кен. — Ожогами от касаний с раскалённой печкой, — усмехнулся Такаши. — Или карцером для вас с Майки и побоями для остальных.