Завтра это будет уже не важно

Счастье можно найти даже в самые темные времена, если не забывать обращаться к свету. (с)

Ему хотелось собственноручно удавиться. Наглотаться яда. Броситься под Аваду. Лишь бы не предоставить завтра блестящей возможности убийства правой руки Темного Лорда провонявшему потом аврорату. Гребаный конец маячил на горизонте, орудуя пиками. Он чувствовал, как смрадная тень поражения оседала на зубах хрустящим песком, и был уверен, что остальные чувствовали то же самое — кроме Темного Лорда. Обезумев, он претворял в жизнь все больше необдуманных шагов, действуя катализатором победы Ордена. Завтра. Завтра наступит конец тирании и начало освобождений. Начало радостных воплей от избавления тугих петель на шеях участников сопротивлений, те перенесут удавки на приверженцев проигравшей стороны и будут счастливы казням. Драко понимал, что правой руке Волдеморта не скрыться от искупления грехов. Не избежать возмездия. Каждый день с момента получения темной метки Малфой-младший поднимал собственноручно все выше лезвие гильотины, и вопрос состоял лишь в том, когда придется отпустить веревку. Завтра. Завтра его ударят по рукам, он опустит свои ладони и приведет механизм в действие. Лишится жизни точно так же, как и его соратники. Разница была лишь в том, что он за прошедшие годы ни разу не надеялся на победу своей стороны. Подбрасывал ключи и подсказки разными способами участникам сопротивления, оставаясь инкогнито, вставлял палки в колеса тирании, он помог своим врагам выиграть в борьбе, и умрет даже не за предательство. Умрет из-за своего подросткового страха пойти против старших. Из-за идиотских привитых отцом моральных ценностей, которые оказались до ужаса нежизнеспособны. Сколько бы в нем ни было яда, как сильно бы он ни ненавидел нищебродов и грязнокровок — он никогда не желал им смерти. Ему было все равно на их существование, пока он крутился в аристократическом мире волшебной Великобритании, кичась своими перспективами. Завтра все эти перспективы канут в лету. Как и он сам. Пнув носком лакированного ботинка камень точно так же, как когда-то свое светлое будущее, Драко остановился. Он не понимал, зачем вернулся в эту глушь. Зачем вновь решил посетить Запретный Лес при отвоеванном пару лет назад Хогвартсе. Или же просто прятал мотивы слишком глубоко, настолько, чтобы суметь убедительно врать самому себе. Повзрослев, он редко вспоминал себя юношей. Как он однажды пришел сюда в глупой попытке бегства от своих новых темных обязанностей. Но он вспомнил. Отчетливо вспомнил, как на этом самом месте, в глубине Запретного Леса среди аромата влажной травы в темени высоких деревьев, встретил Ее. Ту, что не дала сойти сума. Ту, что говорила с ним на равных. Она была единственной, кто задавал ему вопросы об его ухудшающемся психологическом состоянии и предпринимал попытки поставить его извечно съезжавшую крышу на место. Малфой не спеша крутанулся на пятках, вдавливая их во влажную землю и скользя взглядом по безлюдному пространству. Ловил себя на мысли, что, как и в далеком прошлом, ждал появление девчонки из-за массивного ствола. Так было всегда. Она неуверенно выглядывала из-за дерева и щурилась, глядя на пришедшего гостя. Мягко шелестела травой под босыми ногами, цепляясь пальцами худых рук за листья деревьев и всегда — абсолютно всегда — выходила к Драко. О молодой деве, охранявшей лес, столетиями слагали легенды, но никому не посчастливилось увидеть ее воочию. Драко ощутил всю свою ответственность перед этим фактом лишь тогда, когда лишил себя ее компании. Когда Темный Лорд упомянул ее на одном из собраний в контексте необходимости ее порабощения, Малфой эту ответственность впервые остро ощутил уколом совести. И тогда ему неимоверных усилий стоило уловками отвлечь внимание Волдеморта с ее персоны. Это было единственное место на всем ебаном свете, куда ему хотелось возвращаться. Теперь он стоял там, где когда-то был счастлив. Повзрослевший. С почерствевшей душой. С ржавчиной на Малфоевской аристократичной стали. Стоял в неловкой надежде хотя бы на мгновение вернуть забытые чувства. — Всего лишь десять лет… Что-то ты рано. Тихий голос за спиной переливался миллионами алмазов под остатками света его почерневшей души. Малфой прикрыл глаза, представляя себе эти яркие отблески, пытался сполна ощутить этот забытый трепет, что вновь разлился в его искалеченной душе. Завтра от него не останется даже имени, а душа отправится прямиком в Преисподнюю. Медленно обернувшись, он вгляделся в силуэт девушки. Она была все в том же белом длинном сарафане, ее темные волосы волнами спадали с плеч, ее босые ноги беспрепятственно шли по колкой траве, спускались по небольшим валунам прямо к нему. Прошло столько лет, а ничего не изменилось. Кроме него самого. Но завтра это не будет иметь никакого значения. Девушка медленно приблизилась к нему, задирая голову из-за своего низкого роста, припечатывая Драко к месту своими изумрудными глазами. В этом море бушевали волны ядовитой обиды. — Не язви, — шепнул Драко и поморщился, ощущая физически воспламенившуюся в девушке ненависть. Он понимал, что заслужил такое приветствие, но хотел иного. Того, на что потерял право. Девушка сверлила его своими глазами в поиске подвоха, но видела лишь холодную маску абсолютного равнодушия. Секунда. Две. Малфой оставался перед ней непроницаемым изваянием, заставляя Гранию дернуться от ошеломительной догадки, что ему все равно на их общее прошлое. Поджав с досадой губу и яростно блеснув глазами, ведьма отвернулась от него, намереваясь уйти. Драко схватил ее за запястье. Бусины в ее волосах задорно звякнули, стоило девушке резко обернуться и бросить угрожающий взгляд. — Останься. — Я сожалею о том, что когда-то вышла, — выплюнула разъяренно хозяйка и дернула рукой, но не удалось вырвать запястье из сильной хватки. — Не говори так, Грания… — это была не просьба, это была мольба в его голосе. Взгляд смягчился. Пальцы разжались, отпуская ее. Он проебал слишком многое и было глупо надеяться, что эта ведьма еще у него осталась. Слишком глупо. Слишком по-детски. Надежда взорвалась миллионами игл, что вонзились в него изнутри. — Завтра здесь будет очень жарко. Будь осторожна. Единственное, что ему осталось — это предупредить. Слишком малое из того, что он должен был вернуть в ответ на ее прошлую помощь. Звякнув браслетом на щиколотке, девушка заинтересованно начала разглядывать лицо мужчины в поисках. — Это все, что ты хотел сказать мне? — Спасибо, — Малфой кивнул и опустил голову. — Спасибо? Мать твою, спасибо? — ведьма зашипела и толкнула его в грудь, приводя в чувства. — Я ждала тебя десять лет ради этого ебаного Спасибо?! — Перестань… — Нихрена! — прервала его уставшую мольбу девушка. — Чем ты был так занят? Так понравилась быть собачонкой этого психопата? Учился верно выполнять его команды? — перечислила она все то, о чем когда-то говорил ей Малфой, срывающимся голосом. Она так давно ни с кем не говорила до прихода блондина в ее существование. Так давно ни в ком не нуждалась до его появления. Он привязал ее к себе прочными нитями своим не по возрасту взрослым складом ума, своей харизмой, глубиной эмоций, жаждой справедливости и чувством долга, а потом просто исчез. Оставил ее прозябать одну в огромном лесу. Предал ее чувства, которые девушка впервые испытала именно к нему. Он оставил ее так же внезапно, как и нашел. Поманил конфеткой и бросил лицом в дерьмо. Посмеялся над ней, и… — Никогда не смеялся, — опроверг мужчина. — Не смей копаться в моей голове, сукин ты сын! — взревела ведьма и снова взмахнула руками, намереваясь ударить его в грудь, но Малфой перехватил ее запястья и дернул на себя, впечатываясь поцелуем в ее губы. Она брыкалась в попытке вырваться, забывая, что сильнее его и палочка ей не нужна. Кусала его потрескавшиеся уста, бросая в них яростные проклятия мычанием. Драко терпел. Завтра это будет уже не важно. Она ревела раненым зверем, извивалась в перехвативших ее руках в подобии объятий, но Малфой не сдавался. Девушка задрожала в его ладонях и успокоилась, опустив голову и уткнувшись лбом в его твердую грудь под рубашкой. — Я не мог прийти. Это было слишком опасно для тебя, я не мог так рисковать… Я думала, ты забыл обо мне. — Это не так. Что все твои слова были ложью. — Никогда. Я все эти сотни лет ждала именно тебя. Миллионы атомных бомб взорвались разом под его ребрами. Опустив глаза, мужчина взял ведьму под локти и отстранил от себя, обнял сильными ладонями ее лицо и заставил посмотреть в глаза. Она не врала. Впившись в нее волнующим, тягучим поцелуем, он услышал тихий всхлип, как просьбу крепче обнять хрупкое тельце, хранящее в себе древнюю силу. Тонкие пальцы в неуверенности скользнули в его волосы, сжимая их настойчиво у корней в мольбе не отстраняться. Это было слишком больно. Больнее Круцио и беспощаднее сломанных костей. Завтра это будет уже не важно. — Прости меня. Ты так нужна мне, — прошептал Малфой в ее губы, морщась от удушающих сознание чувств, которые так и не были никогда высказаны вслух. Как сильно и неискоренимо он нуждался в ней. Но в ответ было лишь молчание. Открыв глаза, он увидел перед собой расслабленное лицо и почувствовал, как девичьи пальцы скользнули по его бокам вниз, повисли в воздухе. На ее губы скатились алые одинокие алые капли из глотки. Обхватив ладонями ее лицо, он пытался заставить ее растерянный взгляд остановиться на себе, не понимая, что происходит. Он повернул голову в сторону пойманного движения, заметив неподалеку Теорода, опускающего с сожалением палочку. — Приказ Темного Лорда, — никакой фальши в голосе бывшего друга. — Нет, нет, нет… — зашептал Драко и опустился на колени, держа в руках обессиленную ведьму, пытающуюся зацепиться за него слабыми пальцами. Ее глаза покрывались тем самым стеклом, которое вдребезги разбилось в его солнечном сплетении. Дрожа всем телом, он поторопился залезть в карман за своей палочкой, но Грания остановила его, схватив за запястье. — Завтра… завтра это будет уже не важно. На него уставились безжизненные плоские глаза цвета океана.