Герои уходящего века

В комнатушке не было ни души, не считая полчища тараканов, и можно было в кои-то веки поговорить с глазу на глаз с умным, образованным, тонко чувствующим трагедию уходящего века собеседником. То есть с самим собой. — … а однажды я совершил кругосветное путешествие на океанском лайнере «Эмиль». Да-да, том самом, близнеце затонувшего по вине айсберга «Лионеля»! Ах, что это было за судно, сказка, плавучий дворец! Одни интерьеры в первом классе чего стоили… Впрочем, денег я в ту пору не считал. Считать — удел бедных, как говорила моя бабуленька, графиня Бермессер. Какое обслуживание было на «Эмиле», о, теперь о таком не приходится и мечтать. Коридорные, приносившие ванну, обычно разогревали мое белье у себя в натопленной комнате и подавали его в ящике из красного дерева, где оно долго сохраняло тепло… — Вернер мечтательно улыбнулся отражению, поскреб ногтем неоттираемое грязно-зеленое пятно, красующееся посередине зеркальной поверхности, и гримаса благодушия сползла с его утонченного лица, уступив место брезгливости и усталости. О, жестокая реальность! О, убогий эмигрантский быт! У-у-у! Проклятый Оружейник и его так называемая Революция! В порыве невыразимой жалости к себе, а также к почившей в бозе Кесарии, Вернер стукнул кулаком по туалетному столику. Столик развалился и с грохотом обрушился на пол, взметнув вверх эффектное облако пыли. На шум тотчас прибежал Генрих Хосс, и на свирепом лице его было написано желание стукнуть теперь Вернера. — Шварцготвотрум! — рыкнул он. — Бесполезная ты тля, Бермессер! — И вовсе не бесполезная, — с достоинством и даже некоторым злорадством ответствовал Вернер и, запустив руку в карман, жестом фокусника вынул оттуда новенькую хрустящую купюру. У Хосса от удивления начал подергиваться левый глаз. — Ты убил кого-то? — неверящим шепотом спросил он. — Часть своей бессмертной души разве что, — пожал плечами Вернер. — Помнишь того богатого банкирского сынка, что подсел к нам за ужином в ресторане? Хосс кивнул: — Гнусная морда и отменный шерстяной костюм. И что же ты сделал с этим Валме, брат мой во эмиграции? Вернер уставился долгим загадочным взглядом на свои холеные ногти. На устах изгнанного графа играла усмешка, дающая Хоссу шанс догадаться самому. Наконец Генрих им воспользовался. — Ты охмурил его?! — Это было несложно. — Уж такому смазливцу, как ты — конечно! И все равно, браво! — Генрих хлопнул себя по колену, а потом так же с размаху хотел приложить Вернера по плечу, но тот увернулся от дружеского одобрения. — Что это ты от меня убегаешь? — нахмурился Хосс. Вернер смущенно потупился. После того, что случилось между ним и Валме, любые прикосновения мужчин к его плоти, даже самые невинные, возбуждали в нем лишь одно ощущение — приближающуюся тошноту. О ужас! Возможно, он даже навсегда потерял вкус к любовным удовольствиям! А всё из-за мерзкого расчетливого банкиришки, который оказался настолько подлым, что не пожелал одолжить (а лучше подарить!) благородному дриксенскому дворянину ни кусочка своих презренных капиталов. Вместо этого подлец предложил ему пошлейшую сделку: в обмен на деньги Вернер должен был встать перед Валме на колени и с чувством, толком и расстановкой, «как в лучших публичных домах Кесарии», отсосать его грязный навознический член! «Как только открылся ваш поганый рот, чтобы озвучить подобное предложение?! Верно, смелости вам придает тот факт, что вы не дворянин и не можете быть вызванным на дуэль?! Что ж, остается лишь одно — застрелить вас, как бешеную собаку!» — вот что хотел воскликнуть Вернер, выслушав мерзавца Валме. Но отчего-то произнес совсем другую речь, суть которой сводилась к тому, что он… согласен. — Бермессер, с каких пор ты начал спать с открытыми глазами? Роскошь пользоваться веками у тебя пока никто не отнимал! Вернер вздрогнул и схватился за виски. — Тише, умоляю! — Могу и вовсе не говорить с тобой, — пожал плечами Хосс. — Мы должны серьезно подумать, что делать с этой суммой, — сказал Вернер и, сделав над собой усилие, коварно улыбнулся. Точь-в-точь как в былые времена, когда они с Хоссом были королями придворной интриги. И пусть времена уже не те, и горло побаливает от пережитых приключений — вырученные деньги послужат неплохим пластырем и от боли физической, и от боли душевной. — У меня два варианта, Хосс. Озвучиваю первый: купить мне красивый шерстяной костюм, котелок, кашне нухэтского шелка и две пары ботинок. — Жду не дождусь услышать второй вариант, — ухмыльнулся Хосс. В его голосе Вернеру почудился сарказм, но это не огорчило его. Характер у Генриха был не сахар даже в лучшие годы, и от нищеты, равно как и от унижений, лучше он, конечно, не становился. — Второй вариант — купить ружье, а для верности еще и кинжал, и похитить этого Валме с целью… Эм… Как это пишут в детективных новеллах? Похитить с целью получения выкупа. А когда мы его получим — выкуп, я имею в виду, — будет очень славно не отдать Валме поручителям, а посадить его на кол и сжечь живьем, как это делали наши благородные варитские предки. Что скажете, господин Хосс, как вам такая идея? — Отличная идея, господин Бермессер. Идемте же в оружейную лавку! Мне не терпится приступить к похищению! — С удовольствием, друг мой. Но прежде, будьте котиком, повяжите мне, пожалуйста, шейный платок, — Вернер печально вздохнул. — А то никак не привыкну обходиться в этом деле без камердинера…