***
Пока Люцифер мыл руки, я оттащила поднос с ужином в спальню. Водрузила его прямо на смятую постель, уселась рядом скрестив ноги, оставляя плед, которым прикрывалась лишь в нижней части тела. Завидев на столике пульт от телевизора, по привычке включила его фоном, найдя канал с круглосуточным показом кино (нет не для взрослых, но вообще…). — Что нужно сделать, чтобы каждый день ужинать с тобой обнаженной в постели? Люцифер вернулся и теперь стоял в дверях, облокотившись на косяк плечом, восторженно рассматривая, как я заглядываю под металлический колпак. Вопрос застал меня врасплох. Пальцы дрогнули, я выпустила крышку из рук, с оглушительным звоном упавшую назад. — Не давать мне одеваться? — я прижала козелок уха, в котором противно звенело. — Это запросто, — он отпрянул от своего места, прошел к кровати, и вальяжно разлегся рядом, упираясь локтем в матрац. — А ты зачем оделся? — я недовольно посмотрела на штаны. — Хочу дать тебе возможность раздеть меня снова. — М-м-м! — я опять полезла под колпак, на этот раз успешно. — Как заманчиво. На блюде обнаружились обжаренные креветки с одними только хвостиками и запечённые мидии с сыром. Я цапнула морского обитателя, покрутила, рассматривая ее необычайно ярко-красный оттенок, и положила в рот. — Как вкусно, боже, — не смогла скрыть восторга. — Паприка, красный острый перец, — задумчиво посмаковав, начала перечислять специи, которые придавали пикантность. — И что-то кисленькое. — Лимон, — подсказал Люцифер, попробовав. — Точно. Очень нежные, — отдала я должное повару. — С креветками главное не переборщить по времени приготовления, тогда мясо будет не резиновое и сочное, при этом впитает все специи, — с видом опытного кулинара вещал он. — Ты точно не повар? — Нет. Говорил же, умею пользоваться руками. — О, да-а-а, — многозначительно протянула согласившись. — Знаем, знаем мы эти руки. Люцифер хохотнул, поймал пальцами мой сосок и мягко оттянул. Я подалась грудью вперёд, коротко простонав, обозначая этим, как меня заводят его действия. — Пошлячка, — довольно улыбнулся он на мою реакцию. — Тебе ведь нравится, — я наклонилась к нему, в качестве подтверждения получив поцелуй. — Очень. В голове мелькнула шальная мысль начать приставать к Люциферу, но он словно считал её. — Ешь, — указал кивком в сторону еды. Я хмыкнула, послушно возвращаясь к трапезе. — У креветки сердце в голове, — вспомнила я забавный факт. — Значит креветки любят умом? — Кто сказал, что креветки умеют любить? — Никто, — пожал плечами Люцифер. — Мы не знаем наверняка. Поэтому утверждать обратное тоже нельзя. Я взяла двух ракообразных за хвостики, поднимая вверх, и развернула «лицом к лицу». — Я люблю тебя, Джимми. И я тебя, Джуди, — озвучила еду писклявым голосом. — Креветки по имени Джимми и Джуди? — Почему нет? — Какова история их любви? — Она весьма трагична. Я открыла рот и засунула туда сразу оба объекта своей сценки, вытащив только хвостики. — Какой кошмар. Твоя фамилия не Лектер? — Как-то переписчик стал приставать ко мне с вопросами. Я отведал его печень с тушеными бобами и чудным Кьянти, — процитировала я фильм, в конце поклацав зубами, как главный герой. Люцифер округлил глаза на мою сценку. — Энтони Хопкинс незаслуженно получил свой Оскар. Я громко расхохоталась, чувствуя как к щекам хлынула кровь. Мы замолчали, залипнув во вступительные титры начавшегося по телевизору очередного фильма. «По роману Паскаля Брукнера «Горькая луна», — озвучил диктор. — О-о-о-о, — многозначительно протянула я. — Какой фильм. Люцифер ухмыльнулся, взял из ведерка с холодной водой и льдом бутылку и стал разливать вино по бокалам. «Продюсер и режиссер Роман Полански», — оповестил голос с экрана. — Роман Полански… Подожди! — я замерла, не донеся очередную креветку до рта. — Это ведь его беременную жену убили сектанты? И ещё музыкальная группа. — я защелкала пальцами, пытаясь вспомнить. — Kasabian! — воскликнула, когда меня осенило. — По фамилии одной из убийц. — Я не знал, — изумился Люцифер. — Да я тоже только недавно узнала, — отмахнулась, беря очередную раковину с мидией. — Как они себя называли? Не помню. И этот их заводила, как же его… — Секта «Семья» Чарльза Мэнсона, — не стал он мучить меня догадками. — Убийцы Шэрон Тэйт до сих пор в тюрьме. Им больше десятка раз отказали в условно-досрочном. Люцифер закончил с вином, вернув бутылку на место. — Надо же было так испортить свою жизнь, — изумилась я. — Как люди вообще ведутся на эти сектантские уловки? Они послушали какого-то психа и пошли убивать. Уму непостижимо! — У меня есть теория на этот счёт, — он подцепил креветку, неспешно прожевал, пока я терпеливо ждала. — У таких людей есть особая харизма, на которую ведутся обычные люди. В них есть нечто особенное, вынуждающее тебя искать с ними встречи. А они, в свою очередь, пользуясь этим, все сильнее затягивают жертву в свои сети, и ты не замечаешь, как твои границы нормальности сдвигают, продавливают, убеждая, что их мнение единственно верное. Его речь прозвучала как откровение, нечаянно вырвавшееся наружу под влиянием вина и подходящей темы. — Говоришь, как будто знаешь не понаслышке. Люцифер стушевался, прокашлявшись, и кинул хвостик на край блюда. — Теория, говорю же. — Понятно, — я коротко кивнула, не собираясь лезть ему в душу. — Слушай, — он взял бокал в руку и слегка выпрямился. — Наши беседы опять свелись к маньякам. Давай не будем. Поговорим о чём-нибудь приятном. — Как скажешь, — охотно согласилась в ответ, взяв свою выпивку. — За приятный вечер, — Люцифер наклонил бокал, чокаясь со мной. — И приятную ночь, — облизнувшись, дополнила я. — Точно, — в его глазах заплясали озорные огоньки, обещавшие мне ту самую ночь. Мы выпили, скрашивая возникшую заминку от неподходящей темы. — У них такая разница в возрасте. Я посмотрела на экран, где как раз показывали главных героев. — У нас тоже. Тебя это смущает? — Что? — я даже приоткрыла рот от удивления. — Только не говори, что не думала об этом. — Нет, — я помотала головой. — Погоди, сколько тебе? — Тридцать пять. — У нас разница в одиннадцать лет? — немного взвизгнув от неожиданного факта, подсчитала в уме. — Я совсем не заметила. — Это ведь хорошо, — лучезарно улыбнулся Люцифер, сделав пару глотков алкоголя. Я сверлила взглядом поднос с едой, обалдевая от собственного упущения столь значимой детали. «Нам настолько хорошо вместе, что я не вижу никаких преград между нами». — Ты неплохо сохранился, — выйдя из задумчивости, пошутила я. — Не выглядишь на свой возраст. — И как же по твоему выглядят люди в тридцать пять? — Люцифер приподнял бровь. — Уставшими от жизни? — Видимо, я недостаточно устал, — хмыкнул он. — Это упущение я возьму на себя, — сделала я недвусмысленный намек. — Ну попробуй, — с вызовом ответил он, окидывая меня взглядом, от которого сразу бросило в жар. — Почему морепродукты? — сделав самое невинное лицо, ушла я от темы. — Они сытные, при этом от них не клонит в сон. А ещё они считаются афродизиаками, — перечислил Люцифер. — Ты в это веришь? — Не особо, но мы можем проверить. — Каким образом? — Вот смотри. Ты чувствуешь себя сытой? Я прислушалась к ощущениям в желудке. — Вполне. — При этом нет тяги прилечь и отдохнуть, как после какого-нибудь бургера? — Не. — В то же время ты слегка захмелела. — Пожалуй. — А твоё желание? — подразнил меня он, проведя пальцем по низу живота, на границе с пледом. — Все ещё с тобой? — Определено, — я запила свой ответ глотком вина. — Видишь. Он сел прямо, придвинувшись ближе, убрал волосы с моей спины, перебросил их на плечо, и коснулся его губами. Я наклонила голову вбок, подставляя шею, по которой Люцифер тут же прошёлся влажной дорожкой поцелуев, в финале прикусив мочку уха. Я вздохнула, прикрывая глаза от удовольствия. Всего лишь несколькими прикосновениями Люциферу удавалось заставить всё внутри меня взволнованно трепетать. — Знаешь, не обязательно всё сводить к грубости, — он невесомо пощекотал подушечками пальцев мою спину. — Я умею быть нежным. Особенно с тобой, — дополнил он, ведя тыльной стороной пальцев вдоль позвоночника вниз к пояснице. — Знаю, — с трудом оторвалась от мечтаний я. — Понимаешь… — сделала паузу, умолкнув на секунду. Люцифер заглянул мне в лицо, ожидая продолжения. — В моей жизни было столько насилия… Иногда мне кажется, что оно так сильно въелось в меня, наложило свой отпечаток, и я уже не представляю своей жизни без него. Он немного печально посмотрел на меня. — Надеюсь, всё ограничится только играми в постели, — Люцифер приобнял меня, целуя в висок. — У меня есть привычка, — от чего-то разоткровенничалась я. — Когда нужно взять себя в руки, то я щипаю себя с силой. — Красные следы на бедре. Он скосил глаза на мои ноги, прикрытые пледом. — Да. — Они у тебя практически не проходящие. — Жизнь сложная штука, Люцифер. Я хотела улыбнуться как можно более непринужденно, но похоже улыбка вышла кривой. — Я видел совсем свежие сегодня, — он развернул моё лицо к себе, взявшись пальцами за подбородок. — Это из-за ситуации утром? — Я волновалась, — пришлось признаться. Зародилась надежда, что сейчас Люцифер перестанет скрытничать, и мы поговорим, но он молчал, задумчиво поглаживая мои плечи. Меня не покидало ощущение недосказанности. Нам следовало поговорить на чистоту, потому что наши отношения заходили все дальше и дальше, а полной открытости не предвиделось. Каждый из нас сдерживал себя, не позволяя откровенности взять верх. Повисла напряженная тишина, сметающая лёгкое возбуждение между нами. Вечер грозился стать ни разу не романтичным. Тем временем в фильме главные герои в процессе изучения своих сексуальных предпочтений добрались до секс-шопа, и меня осенила мысль, обещавшая вернуть настроение в нужное русло. — Кстати-и-и. Метнув коварный взгляд в Люцифера, я выпуталась из пледа и потянулась к тумбочке за телефоном, чуть не раскидав ногами всю еду на подносе. Люцифер удивлённо проследил за моими действиями, убирая всё с кровати от греха подальше. Улегшись на живот, я принялась болтать в воздухе ногами, попутно набирая запрос в поисковике. — Что там у тебя? Нависая сверху и спускаясь ниже возбуждающими прикосновениями губ по позвоночнику, он оставлял за собой рой мурашек, разметавшийся по всей спине. Внизу начал стягиваться горячий узел желания, подстегнутый дразнящим укусом в ягодицу. Люцифер глянул через моё плечо, подтянувшись наверх. — Ну уж не-е-ет, Уокер! — он накрыл широкой ладонью смартфон в моей руке, отбирая его, чтобы спрятать под подушкой. — Эй! — возмутилась я, начиная вертеться, но Люцифер не позволил мне сдвинуться, обхватив под грудью. Смеясь и без особого энтузиазма брыкаясь, я попыталась освободиться, в итоге оказавшись сверху Люцифера. Он перевернулся на спину, располагая меня на своей груди. — Хочешь кляп, будет тебе кляп, но мы пойдем в магазин лично. Никакого интернета. — Ты что, динозавр? Сейчас всё покупают в интернете. Хотя, подожди, — я приподнялась, деловито разглядывая его. — Ты ведь в самом деле динозавр. — Маленькая проказница! — с ревом бросился на меня Люцифер, начиная щекотать бока. Взвизгнув, я перевернулась, отползая в сторону, и сваливаясь с кровати на белый, пушистый, просторный ковер, застилающий пол. — Не ушиблась? Люцифер последовал за мной и сел рядом, опираясь спиной на каркас кровати. — Нет, — я взобралась к нему на колени, обнимая за шею. — Нам нужно обсудить наши предпочтения. — Вот так с ходу? — немало удивился он. — Да, — я поелозила голым задом по его ногам, устраиваясь как можно более удобно. — Это все фильм меня натолкнул на мысль. — Ты начинаешь. — Почему сразу я? — Судя по тому, что ты предложила рассказать о фантазиях, — мурлыкнул Люцифер и, вытянув шею, лизнул мой торчащий сосок, — у тебя они есть, и ты жаждешь их озвучить. Я прав? — Угадал, — хрипловато согласилась в ответ на его действия. Покусав губы, выпрямилась, складывая ладони на татуированные плечи, задумалась на пару секунд, машинально поглаживая линии рисунков. — Мне нравится связывание, — я начала говорить рассматривая рисунок черепа на шее. — Когда ты грубый, приказываешь, демонстрируешь свою силу, — теперь я посмотрела в карие глаза. Люцифер со всей серьёзностью внимал моей речи. — И поза сзади. — Волосы и шлепки? — поинтересовался он. — Да. — Ещё что-то? — Когда ты закрыл мне рот, — вспомнила о нашей игре с наручниками. — И есть ещё кое-что, — слегка смутившись, добавила в конце. — Даже не буду пытаться предполагать. Люцифер покрепче стиснул мою талию, прижимая к себе. — Хочу, чтобы ты взял меня за шею. — Серьезно? — он очень удивился. — Да. — Просто взял? — Слегка придушил. — Прям слегка? — теперь мне показалось, что он заинтересовался. — Может и не слегка, — я невинно захлопала глазами. — В процессе разберёмся. — Хорошо, — без вопросов согласился он. — А ты? — За любой кипиш, кроме голодовки, — процитировал Люцифер меня же, проведя языком по нижней губе. Готова поклясться, он завелся от нашей беседы. — Отлично! — не скрывая радости от такой сговорчивости, я звонко чмокнула его в губы. Люцифер хитро прищурился, приподнял меня, усаживая рядом с собой, и встал, направляясь к креслу в углу, на котором лежали его вещи. Он взял брюки, вытащил из шлёвок ремень. Кожа аксессуара потерлась о ткань с тихим свистом, от которого внутри меня все взбудоражилось в предвкушении. Я понятия не имела, в чем причина такой реакции. Дело в грубой силе? Или в том, кто это делает? А может быть в том, как? Никто из моих парней даже близко не стоял рядом с Люцифером. Да что уж там говорить, не то что не стоял, даже мимо не проходил. Не знаю, был ли у него подобный опыт, и, честно говоря, не горю желанием знать, с кем он мог так развлекаться. Неужели ревную? — Встань и повернись спиной, — приказал Люцифер властным, спокойным тоном, молниеносно отозвавшимся спазмом между ног. Господь, да я уже была готова, даже без прелюдий. Не смея сказать и слова, выполнила приказ, сводя руки сзади. Он немного помедлил, выключая телевизор и подходя совсем бесшумно. Его приближение я увидела в отражении огромного окна, покрытого крупными каплями дождя, за которым сгустилась ночная тьма, пронзаемая фиолетово-синими всполохами молний. Люцифер стоял позади, рассматривая моё обнаженное тело и наматывая ремень на кулак. Одни только пижамные штаны на нем придавали больше пикантности его виду, сосредотачивая все внимание на верхней части тела, сильных руках, плотно покрытых чернильными узорами, на которых выступали мышцы от напряжения. Я шумно сглотнула, пытаясь унять нервозность. Заметив мой интерес, Люцифер с громким хлопком развернул ремень, заставляя вздрогнуть, и пропустил его под моими скрещенными руками. Жёсткая кожа немного болезненно стиснула запястья, скрипнув в полной тишине. Он убрал волосы мне за спину и наклонился к самому уху, обжигая его горячим дыханием. — Хочешь ласки? — он поцеловал участок под ухом. — Или немного сладкой боли? — погладил мою ягодицу, ощутимо сжав на ней пальцы. — Всего, — пересохшими от волнения губами зашептала я. — Хочу всего. Люцифер бархатисто усмехнулся, запуская волну дрожи в теле. Не успела я опомниться, как кожу обжёг увесистый шлепок, и я покачнулась вперёд, сдавленно простонав. Чёрт, меня это возбуждало. Наверное, у меня и правда проблемы с насилием. Я снова уставилась в отражение, любуясь происходящим между нами. Люцифер заметил мою заинтересованность, обошел, вставая спереди. Его губы исказились в довольной усмешке, а лицо выражало абсолютную самоуверенность. Ему нравилась та роль, которой я его наделила, она была ему под стать, позволяя быть самим собой. Как и мне то, как он её исполнял. Высокий, сильный и властный, готовый приказывать, он стоял передо мной, гордо расправив плечи, изучая реакцию на него. Именно такой мужчина мне нужен был рядом. Всегда. И почему-то встретив его, я начинала опасаться за целостность своего сердца. Я восхищалась им, тем, каким он был со мной, как открывался с новой стороны, даже для самого себя. От нашего взаимодействия, воздух вокруг словно начинал вибрировать, заставляя вставать дыбом мелкие волоски по всему телу. Мне кажется, я начинала влюбляться. Происходило то, чего я так боялась. А вот Люцифер, похоже, совсем об этом не переживал, его даже мысль о возможной беременности не сильно напугала. Что у него в голове? Размышления сбили весь настрой, вселив тревогу. Люцифер положил ладонь мне на заднюю часть шеи, привлекая к себе для поцелуя. Я ответила с запозданием, не сразу поняв, что его язык вовсю исследует мой рот, пока я стою истуканом. — Ты выглядишь потерянной, — он оторвался от меня, смущённо сдвигая брови. — Я просто… Я… Мне никак не удавалось сосредоточиться на мыслях о предстоящем удовольствии. Возбуждение сменилось беспокойством, слегка потряхивающим тело. Разговор утром получился сумбурным и не законченным. — Вики? Люцифер моментально изменился в лице, попытался приобнять меня. Я сделала шаг назад, не даваясь. — Если ты передумала, так и скажи. Ничего страшного. Теперь потерянным выглядел он. Я почувствовала себя неуютно, стоя абсолютно голой, вдобавок со связанными руками. На нем была хоть какая-то одежда, только подчёркивающая мою беззащитность. — Кого ты видишь во мне? Люцифер моргнул, слегка разведя руками. — Не понимаю. — Кто я для тебя? Развлечение? Я покрутила запястьями, заскрипев толстой кожей, но ремень был затянут очень крепко, и освободиться не представлялось возможным. — В каком смысле? — он шагнул ко мне, но я сделала такой же шаг, пятясь назад. — Во время нашего разговора на кухне ты дал понять, что алименты — это меньшее, что тебя волнует в случае беременности. — Да, — он все ещё не понимал, что происходит. — Что же тогда большее? — Твоя безопасность, — ответ вышел таким, будто я спросила очевидные вещи. — У моего адвоката огромный дом с вооруженной охраной и тремя здоровенными собаками. Если бы ты забеременела, отвез бы тебя к нему до окончания дела. Я почти истерично хохотнула: — Гладко стелишь, фраерок. Но я в твоей золотой клетке жить не буду. Я снова попыталась избавиться от пут, нервно дёргая плечами, но, по-моему, только крепче затянула узел. — Почему сразу золотой? — Люцифер насупился. Я не посчитала нужным на это ответить. — С чего ты взял, что я стала бы сохранять эту беременность? — Разве нет? — А должна? Он сложил руки на груди. — Я был бы не против, — как можно более мягко ответил он, вгоняя меня в ступор на добрых пару минут. — Развяжи меня, — я повернулась спиной. Люцифер выполнил мою просьбу, не став отходить, поэтому когда я развернулась обратно, мы оказались лицом к лицу. Он взял меня за плечи, в смятении не найдя слов. Меня затрясло крупной дрожью, будто температура в помещении упала ниже нуля, охладив моё тело до такой степени, что ладони на моих плечах стали казаться обжигающими. Люцифер взял с кровати плед и укрыл меня им. — А по окончании дела вернул бы обратно? Вопрос прозвучал с нескрываемой претензией. Я сделала пару шагов назад, отдаляясь от озадаченного Люцифера. — Нет, — он начал сворачивать ремень. — Ты бы могла остаться в Чикаго. — Зачем? Он поджал губы. Мне показалось, хотел сказать все как есть, но опасался открыться, а мне начал надоедать этот сумбур. — Люцифер, послушай, — обернув плед на манер плаща, я стала вещать, размахивая руками. — Либо мы говорим на чистоту, и ты посвящаешь меня в свои мысли относительно наших отношений, либо мы расходимся к чертям собачьим. Потому что мне надоели недомолвки. И вообще, я планировала хорошо потрахаться, и желательно не с моим мозгом и нервами. Брови Люцифера поползли вверх, а губы дрогнули в короткой улыбке, превратившейся в искренний смех. — Ты очень прямолинейна. — Разве это плохо? Или тебе нравится, когда женщины ведут с тобой мутные игры? — Нет, — он устало потер лоб и кинул свёрнутый ремень на кровать, садясь рядом. — Давай поговорим. Только перестань от меня бегать, словно я желаю тебе зла. Облегчённо выдохнув, я приблизилась к постели и опустилась рядом. — Я не очень понимаю, что с тобой происходит, — взяла я слово. — Я сам пока не понимаю до конца, — он задумчиво уставился в окно. — Сейчас мой мир, в котором я жил последние годы, трещит по швам, в самом лучшем смысле этого слова. Благодаря тебе. По сути, фраза должна была звучать как упрек, но я его совсем не слышала там. Люцифер скорее констатировал неожиданный для себя факт. — Люцифер, — я набрала воздуха в легкие, чтобы собраться с духом. — Я не пытаюсь заставить тебя моментально разлюбить твою невесту. Это тяжело, особенно учитывая обстоятельства. Но нужно жить дальше. Не пытаться, как ты, а жить, — я всплеснула руками на его изумлённое лицо. — Прости, неприятно, зато правда. Посмотри вокруг и ты увидишь, что перед тобой не призрак и не мертвец, за которым остаётся только горевать, а живая и настоящая я, которая хочет нормальных отношений, без недомолвок, увиливаний и прочего. Можно ведь просто быть вместе, как нормальные, обычные люди. Есть, спать, смотреть кино и трахаться. Ну и чем там ещё нормальные люди занимаются, — потрясла руками в воздухе, сама толком не зная, где границы этой нормальности. Я надеялась, что он сейчас согласится, выскажет свою точку зрения, но он опять взял ремень в руки, начиная нервно крутить его пальцами. — Чёрт, какой же я идиот. Чувствую себя обманутым. — Люцифер! — меня едва не подбросило над кроватью от негодования. — Позволю себе воспользоваться твоими же словами. Думаю, ты своим чудесным языком тоже умеешь говорить. Словами через рот. В порыве возмущения я подвинулась ближе, привставая на коленях, положила ладони ему на лицо и повернула к себе. — Говори, — почти приказала ему. Он, с трудом сдерживая улыбку, пробежался глазами по моему телу, оставил многострадальный ремень в покое, обнял меня за талию и посадил к себе на колени. Я снова оказалась обнаженной сверху него. — Ты мне нравишься, абсолютно во всем. Ты не юлишь, не манипулируешь и не пытаешься меня охмурить, — начал он. — Когда я сказал про Чикаго, то на полном серьезе думал о том, что ты могла бы переехать туда. Мне показалось, будто рядом со мной взорвался снаряд под названием «Нежданчик», и я теперь медленно обтекаю, ощущая на себе последствия взрыва. — Переехать в Чикаго? Зачем? Что мне там делать? — перебила откровения потоком вопросов. — Да, — без тени сомнения подтвердил Люцифер. — Не думаю, что жизнь в этом захолустье лучше, чем жизнь в Чикаго. Если завтра маньяка поймают, я не против продолжить наши отношения в более комфортной обстановке. — Когда ты это понял? — Сегодня утром. Он взял мою руку, поцеловал внутреннюю сторону ладони и продолжил: — Ты очень искренне, как мне показалось, переживала, боясь остаться одной. — Постой, — я приложила палец к его губам. — Не просто остаться одной, а одной с ребенком. Это две большие разницы. — Вики, я хочу семью. Остепениться, а не бегать за призраками, как ты сказала. Меня чуть кондрашка не хватила. Я покачнулась, почти грохнувшись на пол, чего мне не дали сделать сильные руки, вовремя остановившие падение. — Попридержи коней, мистер! — изо рта вырвался нервный смешок. — Ты спросила, что у меня на уме. Я ответил правду, — он говорил открыто и совершенно серьезно. — Решил остепениться за мой счёт? — Ты вызываешь у меня очень много эмоций. Таких, которые я не испытывал уже очень и очень давно. Люцифер нервно взъерошил волосы на голове, забегав глазами по сторонам. — Мне пока тяжело разобраться в них и в себе. Поэтому просто знай о чистоте моих намерений. — Значит, когда ты сказал про воспользоваться языком, ты… — В случае внезапной беременности я бы не сбежал, — он погладил меня по щеке. — Не самое лучшее начало отношений, но я прекрасно отдаю отчёт своим действиям и готов взять ответственность в случае чего. Я моментально протрезвела, сбитая с толку таким откровением. Разница в возрасте ворвалась в беседу, проявив себя несовпадением взглядов на гипотетическую ситуацию. — Э-э-э, — заблеяла я. — Люцифер… — он заметил мою озадаченность. — Касаемо переезда, я не против. Мне не привыкать менять место жительства. Это был бы интересный опыт. Наши отношения мне тоже не хочется разрывать так скоро. Но касаемо семьи и детей… К таким подвигам я не готова. Он хотел что-то сказать, но я не дала, замахав руками так, что чуть не заехала ему по носу: — Понимаю, ты успел вкусить жизни, свободы, теперь хочешь покоя и уюта. Я слишком молода и неопытна, мало чего видела в жизни, не нашла себя, в конце концов, не успела насладиться ей по полной, прежде чем всё задвинуть на задний план и осесть дома среди кастрюль и памперсов. Моя отповедь прервалась звенящей тишиной. Не хватало только стрекота сверчков для полноты картины. Люцифер тяжело вздохнул, напряжённо подвигав челюстью. Идеалы начали рушиться, а цифры в паспорте брать свое. — Есть няни и домработницы, — спустя время ровным тоном парировал он. — Дело не в этом! — я закатила глаза, прицокнув на такой ответ. — Мне нужно попробовать жизнь, почувствовать её. Побыть в нормальных отношениях. Я ведь толком и не жила, только выживала. — Я… тебя понял, — немного разочарованно оповестил Люцифер. — Чего ты хочешь сейчас? — Вообще, как я уже говорила, планировала хорошенько потрахаться. — Потрахаться? — Не цепляйся к словам, — я протянула ему ремень. — Слишком много откровений, неожиданностей и стресса на сегодня. Давай мы займёмся делом и желательно так, чтобы у меня не осталось сил на пережёвывание собственных мыслей. Иначе я поеду крышей, — затараторила я, не давая ему вставить слово. Я думала, Люцифер откажется, начнет пытаться продолжить беседу по душам, потеряет настрой на горячий вечер. Но на удивление он коварно ухмыльнулся, принимая аксессуар из моих рук.Ramsey — Bad Bad Bad
— Встань и повернись спиной. По телу забегали мурашки, а под ложечкой засосало от осознания того, что именно сейчас будет происходить. С трудом сглотнув ставшую вязкой слюну, я встала, исполняя указание. Люцифер будто умел переключаться, как по щелчку тумблера: от спокойного и рассудительного детектива, постоянно заботящегося обо мне, к жёсткому и требовательному любовнику, отводящему душу в постели. Руки слегка дрожали, не желая слушаться, пока я стягивала пряди в подобие косы. Сзади послышался шорох, Люцифер поднялся, почти бесшумно подходя ближе, мне даже не потребовались слова, я сложила руки за спиной, позволив связать себя вновь. Ремень знакомым ощущением стянул запястья, заставив вытянуться по струнке. Люцифер медленными поцелуями прошёлся по шее до плеча, опуская руки вниз, кончиками пальцев ведя по телу. Я вся покрылась крупными мурашками, чувствуя тяжелеющий от накатывающего желания низ живота. — Я соврал, когда сказал, что ты мне нравишься абсолютно во всем, — он очертил контуры талии и бедер. — Ты слишком непослушная. — В смыс… Он зажал мне рот второй рукой, крепко сжимая щеки. — Т-ш-ш… — ослабил хватку и провел большим пальцем по контуру губ. — Я не разрешал тебе говорить. Господь… понятия не имею почему, но мне понравился этот жест. Высунув кончик языка, я лизнула подушечку пальца, сначала робко, прощупывая почву, и подняла глаза к отражению в окне. Люцифер стоял позади меня, чуть склонив голову и неотрывно следил за моими действиями. Его вторая рука покоилась на животе, придерживая меня в нужном ему положении. Осмелев, я приоткрыла рот, погружая палец уже полностью, пощекотала языком подушечку и выпустила изо рта со звонким причмокиванием. — Умница. Он одобрительно погладил линию челюсти, спуская руку ниже, на шею. Пока только гладил, не переходя к активному воздействию, в то время как рука на моем животе начала продвигаться ниже. Я привстала на носочки, нетерпеливо подставляясь его пальцам. Он словно нарочно прошёлся ими по половым губам, проигнорировав клитор, и я только сильнее завелась. — Тебя стоит немного приструнить, — Люцифер покружил на входе, собирая смазку. — Брыкаешься, как необъезженная. Палец прижал клитор, сделав пару круговых движений. Я простонала, шире раздвинув ноги, в надежде получить ласку. — Ты, стало быть, ковбой, — брякнула не подумав. Люцифер тихо рассмеялся, перенося руку на мой зад. Я получила новый, смачный шлепок. Кожа начинала гореть от интенсивного воздействия. — Ты слишком болтливая. Тебе разрешено только стонать, — пальцы снова проникли внутрь, легко проскользив по обильно выступившей смазке. — Поняла меня? Он сразу набрал быстрый темп, не давший придумать очередную колкость. Ответом послужил мой довольный стон, вызвавший у Люцифера улыбку. Он прижал основанием ладони клитор, добавляя воздействия, и я выгнулась в спине, откидывая голову ему на плечо и встречаясь взглядами. В его глазах плясали лукавые огоньки, не предвещавшие никаких поблажек для меня. Движения становились все активнее, пуская по телу дрожь. Пальцы на шее стискивали её все ощутимее, вынося всё на какой-то новый, неведомый мне уровень, а неудобство положения оттягивало получение удовольствия, собравшегося горячим узлом. Перед глазами всё начало плыть, губы призывно распахнулись, требуя поцелуя. Я слегка царапнула его пресс, от чего он втянул воздух сквозь зубы и практически испепелил меня взглядом. — Люцифер, я… — Нет, птичка, — он резко вытащил пальцы, лишая меня удовольствия. Захотелось выклевать ему глаза за такой фокус. По низу живота пробежался спазм от неполученной разрядки. Я недовольно заныла, сжимая ноги, тут же заткнутая мокрым, требовательным поцелуем. «Вот же гад, но я не мост, меня не разведешь». Люцифер развернул меня лицом, буквально впечатав в себя, чтобы снова поцеловать. Я охотно ответила, проникнув языком в его рот. В голове созрел план мести, к осуществлению которого я приступила незамедлительно. Слегка отодвинувшись, поднялась на носочки, оставила короткое касание губ на щеке, потерлась носом о его шею, прихватывая зубами кожу, покрытую чернилами, следом сразу зализывая следы. Он часто задышал, закрыв глаза от удовольствия. «Попался». Я начала продвигаться поцелуями вниз по груди, раздвинув ноги чуть шире для большей устойчивости и постепенно опускаясь на колени. Вытащив язык, обвела линии мышц пресса, дошла до косых мышц, по ним добравшись до резинки пижамных штанов, чуть протиснувшись под нее. — Так гораздо лучше, — одобрил он. Люцифер положил руку мне на плечо, ощутимо сжав его, перенес её на лицо, любовно погладил по щеке. Я тут же начала ластиться к нему, выражая полную покорность. Он растянул губы в довольной улыбке, начиная снимать одежду. Под штанами не оказалось боксеров, что было весьма продуманно с его стороны. Я сидела на коленях, упирая их в мягкий ворс ковра, смотря на Люцифера с нескрываемой жаждой. Он не дал мне кончить, а значит моё возбуждение с каждым нашим взаимодействием становилось всё сильнее и сильнее, практически сводя меня с ума. Похоть, плывущая розоватой дымкой вокруг, ускоряла сердцебиение, расслабляя разум, как мне того и хотелось. Люцифер снова оказался рядом со мной, возбуждённый, красивый, повелевающий. Ох, чёрт! Я чуть не начала молиться на него, вовремя сфокусировавшись на его прекрасном члене. Подползла чуть ближе, поднимая голову, и провела по всей длине языком, от самого основания до головки, в конце вбирая её в рот. Без рук управляться с такими габаритами было непросто. Пришлось включить всю свою старательность для осуществления коварного плана. Люцифер запустил пальцы в мои растрепавшиеся волосы. Я открыла рот шире, расслабляя горло, и с готовностью приняла его член. Он направлял меня, осторожно, почти что ласково, без силы и агрессии. Я проходилась языком по всей длине, в конце приласкав им уздечку, чем вызвала у Люцифера громкий стон. Он закрыл глаза, ослабив давление на мой затылок, сам попавшись на мою удочку. Втянув щеки, я сделала вакуум, с громким причмокиванием выпуская член изо рта и отстраняясь. Люцифер открыл глаза, изумлённо выгибая бровь на мою выходку. — Хочешь показать, какая ты непокорная? — он хитро оскалился, не предвещая этим ничего хорошего. Я только кокетливо потупила взгляд. Он взял меня за волосы, собирая их в кулак, и откинул мою голову назад, притягивая ближе. — Закончи. План мести рассыпался, не реализовавшись до конца. Я подняла глаза и встретившись взглядами, открыла рот и высунула язык, окончательно теряя голову от возбуждения. Понятия не имею, что на нас нашло, да и что происходило в принципе, но это был самый лучший секс на моей памяти. Возможно, вино несколько развязало нам руки или откровенные беседы позволили отпустить тормоза. А может всё дело в креветках? Я обхватила член, принимая его так глубоко, как только могла, и задвигала головой, ведомая жёсткой рукой на затылке. Слюна начала стекать по подбородку, капая холодными каплями на грудь, делая скольжение максимально приятным. Люцифер зарычал, подавшись бедрами вперёд. Я сжала губы, ощущая пульсацию члена и с готовностью проглатывая все до последней капли. Можно ли возбудиться от минета? О, теперь однозначно могу ответить — да. Я облизнулась, сжимая ноги, чтобы сдержать свое желание. Кровь прилила к клитору, ставшему концентрацией моего вожделения, виски и спина покрылись испариной, воздух в комнате накалился до предела, ударяя в голову и подернув всё вокруг мутной дымкой. — Встань. Люцифер потянул меня наверх за плечо, и я поднялась, с трудом удержав равновесие. Он положил руку мне на заднюю часть шеи и поцеловал, напористо и нетерпеливо. Я прикусила его за нижнюю губу, оттянув ее зубами. — Сучка, — шутливо поругал он меня, похлопав по заду. Я дернулась ему навстречу и приоткрыла рот в надежде на новый поцелуй, но была лишена его. Люцифер взял меня за свободный конец ремня на руках и подвёл к кровати, придерживая за талию. — На постель, на колени, — коротко приказал он. Послушно опустившись вниз, я устроилась на краю, переминаясь с ноги на ногу в поиске более удобного положения. Правда Люцифера оно мало волновало. Он положил руку мне на лопатки и надавил с силой, наклоняя вниз. Теперь я уперлась щекой в простынь, оказываясь задом к верху, полностью открытая перед ним. Он не тронул меня ещё и пальцем, а между ног призывно пульсировало. Вся кровь в организме устремилась к моей промежности, я даже соображать хуже стала. Люцифер положил руки на мой зад, погладив почти что ласково, но сразу сменил ласку звонким ударом, более сильным, чем прежде, и от чего-то более приятным. Мне было больно. Больно и сладостно одновременно. Снова удар, по другой половине. Я проехалась вперёд, застонав гораздо громче, чем следовало бы. Грубость вновь сменилась нежными поглаживаниями бедер и ягодиц. Горячие ладони нежно обвели округлости, и я завиляла задницей, призывая продолжить начатое ранее. — За непослушание положено наказание, — отчеканил он, опять отвесив шлепок. Охнув, я заскользила по постельному белью, ошпарившему колени. Люцифер продолжал чередовать боль и ласку, нарушая тишину комнаты звуками шлепков и моими сдавленными, просящими стонами. Я закрыла глаза, переставая считать удары, полностью отдаваясь странному блаженству, растекающемуся по телу. Меня словно опустили в горячую ванную, сделав мягкой и податливой для любых действий. Он опустил ладони на мою задницу, немного потискав её, чтобы разогнать кровь. Кожу тут же закололо тысячами иголочек, спустившихся по ногам. Кожа горела огнем, руки ныли от неудобства, а плечи и шея затекли, но я чувствовала себя хорошо как никогда. Заведённой до предела, концентрацией желания, готовой взорваться в любую минуту. — Я хочу… — начала я, с трудом найдя силы. — Хочу тебя. — Не так быстро, — самодовольно поцокав языком, отрезал он. Люцифер погладил внутреннюю поверхность бедра, прогоняя колючее ощущение, повел руку выше, накрывая пальцами половые губы. Прикосновение было лёгким, без нажима и любых усилий, но отозвалось ноющим ощущением в промежности. Он проник в меня сразу двумя пальцами, раздвинув горячие стенки. — Такая мокрая, — довольно заметил он. — Тебя так заводит то, что я делаю, — скорее подытожил он, чем спросил. — Очень, — все равно отозвалась я, покачнувшись навстречу его ласке. — Хорошая девочка, — вибрирующим от возбуждения голосом похвалил Люцифер, начиная двигаться внутри. Я была настолько взбудоражена, что мне не понадобилось много времени. — Быстрее, прошу, — взмолилась, чувствуя приближение разрядки. К моему удивлению он выполнил просьбу, увеличил темп, второй рукой опять начиная наносить удары, менее интенсивные, поэтому скорее дополнительно возбуждающие. У меня закатились глаза от оргазма, самым натуральным образом. Это было слишком хорошо. Еле найдя силы на вдох, я скорее проскулила, обозначая свое удовольствие. По телу прошла расслабленность, едва не свалившая меня с ног. По идее, напряжение должно было немного спасть, но я, совсем наоборот, завелась ещё больше. Не успела толком прийти в себя, как почувствовала касание острого языка у себя на клиторе. «Ох, чёрт. Я хочу это видеть». Едва не свернув себе шею, я покосилась на отражение в окне. Люцифер стоял на коленях позади меня, вылизывая меня с самым развратным наслаждением. Мы совершенно точно не занимались сексом, однозначно не любовью, мы трахались. Именно так, самым развязным образом, получая дикий кайф друг от друга, дорвавшись до кого-то такого же голодного и похотливого, как и ты сам. Горячий язык дразнил меня, проходясь по всей длине до самого ануса, задерживаясь на пару, тройку активных, вибрирующих вращений вокруг клитора, после двигаясь обратно. Я шире раздвинула бедра, позволяя волне жара подняться от промежности, ударяя в голову. Ноги подкосились, отказываясь держать меня в прежнем положении. Два оргазма подряд. К такому я не была готова в столь неудобной позе. Голова кружилась из-за прилива крови и силы ощущений. Покачнувшись, я упала на бок, тяжело дыша, вытягивая трясущиеся ноги и крутя онемевшими руками. — Ещё, — с трудом отлепив язык от нёба, попросила я. Мне хотелось ещё. Я совершенно обезумела от желания и похоти, которые накрыли меня от того, что вытворял со мной Люцифер. Получать два оргазма подряд раньше мне удавалось лишь наедине с собой, и никогда с партнёром. И, судя по тому, что он планировал продолжить, второй был далеко не последним. Люцифер не думал сделать даже маленькую передышку, взял меня за лодыжки, потянув на себя. Я проехалась спиной, оказываясь почти на самом краю, вцепилась пальцами в простынь и раздвинула ноги. — Мы ещё не закончили. Он снова нанес обжигающий шлепок, на этот раз по бедру, прогоняя расслабленность из тела. Его пальцы нырнули в меня с такой лёгкостью, будто кто-то обильно добавил смазки, позаботившись о моем комфорте. Сразу начал с интенсивных движений, заставив меня едва ли не кричать от напора. Я затряслась всем телом, срывая голос и хрипло прокричав его имя. Теперь мне жизненно необходима была пауза. — Смотри, — приказал Люцифер, сжав пальцы на моих лодыжках. Я с трудом приподнялась, фокусируя поплывшее зрение внизу и игнорируя ноющие руки. Он снова был возбужден. Встал ближе, собрал влагу, проведя головкой по половым губам, и толкнулся вперёд, входя на всю длину. — Блядский боже! — прокричала я в пустоту, откинувшись назад. Люцифер засмеялся, не прекращая толчки бедрами. — Сочту за комплимент. Он двигался быстро и резко, выбивая короткие всхлипы из моего рта и отключая от реальности. Мне показалось, что я теряю сознание, прикусив губы до крови и бормоча ругательства вперемешку с благодарностью. Словно сквозь толщу воды я услышала отрывистый стон ощутив, как он в последний момент вышел, кончив мне на живот. Я чувствовала себя потрясающе. Хорошо, как никогда в жизни, совершенно забыв про связанные руки. — У тебя дрожат ноги, — немного севшим голосом произнес Люцифер, развязывая мне руки. Только после его слов я поняла, что по телу бежит болезненно-приятная судорога, скручивая меня ещё больше. Я устало засмеялась вместо ответа. Веки налились свинцом, открыть глаза у меня просто не было сил. Люцифер переложил меня на середину кровати. — Спасибо, — пробубнила я, сворачиваясь калачиком, все также не открывая глаз. — Спи, — он чмокнул меня в лоб, подоткнув одеяло. Дальше наступил расслабляющий, восстанавливающий силы сон.***
— Время вашего сеанса идёт. — Что я должен говорить? Женщина напротив с серьезным видом взирает на меня из-под модной оправы своих очков. — Почему вы решили прийти ко мне? — Я ничего не решал, — огрызнулся в ответ. — Тем не менее, вы здесь, — очень спокойно реагирует она, будто не заметила. — Меня отправила сюда моя девушка, она считает мою любовь к лёгкой агрессии в постели ненормальной. Я не нарочно кривлю лицо, разглядывая потолок с отрешенным видом. Доктор делает пометки у себя в записях, возвращаясь с вопросом ко мне: — Что вы подразумеваете под лёгкой агрессией? — Укусы, засосы, шлепки по заднице, — перечисляю, не запнувшись и не стесняясь. — Последний раз я взял ее за шею. Осторожно, не собираясь душить, а ей почудилось, будто я её убить собираюсь. Плечи непроизвольно дернулись, а на меня накатил негатив. Точно такой же, как после нашей ссоры. — Почему именно она? — вдруг уходит от темы моя собеседница. — В каком смысле? — не поняв вопроса, впериваюсь взглядом в доктора. — Почему из всех девушек вы выбрали именно её? — Она особенная, — ответ получается каким-то вымученным. — Полагаю, — она сделала паузу, следя за моей реакцией, — женским вниманием вы избалованы. — Вы сама проницательность, доктор, — я самодовольно улыбаюсь. — Остальные не были так хороши, чтобы впечатлить вас? — в вопросе слышится вызов. — Наверное нет. Я пожимаю плечами, тянусь к стакану с водой на столике и делаю несколько глотков. — Я не придавал значения тем отношениям. — Никого из них не любили? — возвращается она с вопросом после коротких записей. — Подростковая влюбленность считается? Доктор качает в воздухе рукой вместо ответа. — Они не цепляли меня в должной мере. Я ставлю стакан обратно. — А ваша девушка? — Я хотел её добиться и добился. — Можете сказать, что она ваша мечта? — В какой-то степени. Мы замолчали, играя в гляделки в тишине помещения, разрезаемой только щёлканьем метронома, раздражающего меня с самого начала сеанса. — На сколько сильно вы мечтали о ней? Женщина кладет ручку на планшетку поверх листов бумаги. — Достаточно сильно. Я приложил максимум усилий для завоевания её внимания, — произношу, почти что гордясь своим успехом. — Давайте отвлечемся, — она кладет записи на широкий подлокотник. — Я расскажу вам историю из своей жизни. — Зачем? — Так будет проще объяснить мою мысль. — Валяйте. Откидываюсь на спинку кресла, немного расслабляюсь, но недостаточно. Мешает блядский метроном, который я уже готов сжечь при помощи взгляда. — Когда я была молода и только начинала свой путь, то была бедна как церковная мышь, — доктор мягко разводит руками. — Желание лучшей жизни двигало мной, заставляло вставать по утрам и идти на работу, строить карьеру, достигать вершин. В тот период у меня была мечта — дорогая, фирменная сумка, что была абсолютно мне не по карману. Она делает глоток воды из стакана и продолжает: — Если смотреть со стороны, то может показаться, будто я страдала какой-то глупостью. — И да, и нет. Когда я начинал, то мечтал об одной машине, — поддерживаю я беседу, пока женщина вновь смачивает горло. — Значит, вы меня понимаете, — она ставит воду ровно на то же место. — Дошло до того, что я нашла фотографию этой сумки в журнале, вырезала, — доктор рисует в воздухе квадрат, — и приклеила себе на зеркало, — иллюстрирует она соответствующим жестом свои слова, — в которое смотрела каждое утро. Это было моей мотивацией. Одной из. — Что же в итоге? Вы её купили? Меня даже заинтересовала её история, честное слово, настолько, что я позабыл про мерзкий метроном. — Да, купила, — кивает женщина. — Через тройку лет я начала зарабатывать достаточно, получив возможность безболезненно купить свою мечту. И знаете, что? — М-м-м? — с ленцой отзываюсь я. — Радость я испытала только на кассе и при распаковке покупки дома, — мне кажется, что она говорит это немного разочарованно. — Пошла с ней на следующий день на работу, вся такая гордая и счастливая. Доктор вздергивает подбородок, расправляет плечи и потрясает кулаками в дополнении к рассказу. — Но потом, через неделю, заметила, как мой пыл к ней угас, причём как-то очень быстро. Цвет оказался не самым универсальным, к вместимости тоже были вопросы, приходилось часть вещей таскать в руках. Меня постигло разочарование. Бесспорно, — она машет рукой, — сумка была потрясающей, стильной, дорогой, красивой, желанной, но, при всем этом, она не удовлетворяла моим текущим потребностям. На работу пришлось ходить со старой, а обновку я носила только на выход, да и то не всегда, — женщина немного вальяжно откидывается в кресле. — Что-то простое и знакомое, оказалось куда более жизнеспособным, чем мечта, наделенная выдуманными качествами, которыми она не обладала. — Что вы сделали со своей неудачной покупкой? История была занятной. — Она пролежала несколько лет в шкафу, мозоля мне глаза. Напоминая каждый раз, когда я его открывала, о горьком разочаровании. Пока в один прекрасный день, собирая вещи для переезда, я просто-напросто не выкинула её твердой, не дрогнувшей рукой. Доктор махает сбоку от себя, показывая, как избавилась от неудачного приобретения. — Да ладно? — я скептически приподнимаю бровь. — Так просто? Выкинули дорогую вещь, о которой грезили несколько лет? — Так просто. Знаете, что я почувствовала в этот момент? Облегчение, — она прислоняет руку с аккуратным маникюром к груди. — Мне не нужно было больше тащить на себе мысли о её важности и значимости для меня, ни как вещи, ни как мечты. Я призналась самой себе в том, что вся её уникальность была выдумана мной. На самом деле, никакой эксклюзивности там не было. Можно было вполне прожить и без этой сумки. Ведь вокруг полно других, не менее хороших, чем эта, и куда более подходящих мне, — она разводит руками в конце своей речи. Я саркастически смеюсь, начав медленно хлопать, отделяя каждое касание ладоней паузой. — Потрясающая история. Образец силы духа и железной воли. Я впечатлён, — ёрничаю в ответ. — Благодарю, — столь же насмешливо отвечает мне доктор. — Я догадываюсь, к чему этот душещипательный рассказ, — выровнявшись в кресле беру слово. — Вы хотите сказать, что я наделил свою мечту качествами, которых у неё нет, и теперь мне стыдно признаться в этом себе? Она меня не удовлетворяет, но отказаться от неё мне не позволяет гордость? Доктор делает губы трубочкой, подняв ладони в останавливающем жесте. — Это лишь история о неудачной покупке. Не более. — Конечно, — я усмехаюсь. «Расскажи мне тут». — Вернёмся к вашей девушке, — женщина берет свои записи в руки. — Как часто вы ссоритесь? — Как все. — Раз в месяц? Два? — Вы думаете, я считаю? — я мотаю головой от удивления. — У нас бывают периоды затишья, сменяющиеся нелёгкими днями. — Днями? Мне показалось, или она насторожилась? — Она очень обидчивая, — оправдываюсь я, ощущая себя неловко за это. — Как вы приходите к примирению? — она опять что-то записывает. — Извиняюсь, покупаю что-нибудь в подарок, и все счастливы, — перечисляю свой алгоритм. — Значит вы всегда берете вину на себя? Моя собеседница поправиляет очки, выглядывая из-под них. — Нет, — почему-то злюсь я. — Когда последний раз она извинялась перед вами? — К чему вы клоните? — я стискиваю кожаную обивку пальцами. — Пытаюсь составить картину ваших отношений, только и всего, — сохраняет доктор спокойствие удава. — И как? Получается? — Да. Вполне, — она кивает. — Какая любимая фраза у вашей девушки? — Любимая фраза? Я не понимаю, о чём речь. — Каждый человек имеет в арсенале такую. Например, мужья часто жалуются, что любимая фраза их жены «Я же говорила», — женщина широко улыбается, демонстрируя ровный ряд зубов. — Их это раздражает, потому что правда. — Не знаю. Нет такой, — я качаю головой, устав от этой странной беседы. — Подумайте хорошенько, — давит на меня доктор. Воцаряется тишина, в которой я усердно копаюсь в памяти. — Тебе показалось, — осеняет меня. Стоило произнести ее вслух, как по спине пробежала нервная дрожь, а в пиджаке сразу стало жарко. — Она не кажется вам странной? — доктор становится серьезной. — Вроде бы нет, — вру я. — Вы видели фильм «Газовый свет» сорок четвертого года? — Нет. У меня не так много времени, чтобы смотреть кино. — Тогда я возьму на себя ответственность пересказать вам суть. Она опять откладывает записи. — Ладно, — я снова поудобнее располагаюсь на своем месте. — По сюжету муж главной героини постоянно переставляет в доме мелкие предметы обстановки и прячет вещи. — Зачем? — перебиваю логичным вопросом. — Чтобы создать у нее впечатление, будто она теряет память и рассудок. — Странное развлечение, — резюмирую, пока не понимая, к чему ведёт женщина. — Изощрённое, верно? Доктор чуть склоняет голову, хитро прищурившись. — Да, — я киваю. — При чем тут газовый свет? — В фильме фигурирует освещение при помощи ламп с таким газом. Его использовали в англии викторианской эпохи, — поясняет она, не придавая этому факту какой-либо эмоциональной окраски. — Так вот, главная героиня замечает, что по вечерам свет в доме немного меркнет, говорит об этом мужу, а тот утверждает, что ей кажется, — женщина делает выжидательную паузу. — На самом же деле освещение и правда меняется из-за того, что муж включает свет в другой части дома. — Он психопат что ли? — мелькает у меня догадка. — Зафиксируйте эту мысль, — она поднимает указательный палец вверх. — К чему этот вольный пересказ? — я устало кладу голову на подголовник. — Хочу, чтобы вы обдумали сюжет на досуге. Моя собеседница делает запись в планшетке, лежащей на подлокотнике. — Домашнее задание? — шучу в ответ. — Пусть будет так, — кивает женщина. — Я не самый примерный ученик. — Постарайтесь найти время. Странно, в её взгляде я вижу немного мольбы. Или мне кажется? — Расскажете ещё что-нибудь интересное? У вас неплохо выходит. Рой мыслей в голове не дает сосредоточиться на беседе. — Почему нет, — оживляется доктор. — Ситуация будет выдуманная, но вам будет интересно. — Я заинтригован. Даже лёгкая утомленность в теле проходит в предвкушении очередной истории. — Давайте представим, что у вас есть любимое блюдо. Например, пирог. Которое идеально, по вашему мнению, готовит только один человек во всем городе. — С клубникой? — включаюсь я в беседу. — С клубникой, — моя собеседница сдерживает улыбку. — Как на зло, кондитерская, где его пекут идеально, находится на другом конце города, очень далеко от вас. — Не проблема, — я пожимаю плечами. — Можно съездить при большом желании. — Точно, — радуется она верному ответу. — Чем вы, собственно и занимаетесь периодически. Едете два часа в одну сторону, — доктор изображает кистью руки путь, — чтобы отведать этого идеального пирога. Все было прекрасно, выпечка всегда получалась отличной, до сегодняшнего дня. — Что пошло не так? — Стекло. Вам в пироге попалось стекло. — За такое можно засудить. Я начинаю мысленно прикидывать размер возможной компенсации. — Можно. Но вы не станете этим заниматься, — она качает головой. — Вам нравится то, как готовит этот кондитер. Да и мало ли, у всех бывают промахи. — Звучит странно. Ну да ладно. — В следующий раз вам попадается уже не один кусок, а два, может даже три, — женщина показывает количество на пальцах. — Вы удивляетесь, негодуете, — перечисляет она с паузами. — Идете к кондитеру с вопросом, а он и говорит — я всегда использовал эти ингредиенты, в пироге всегда была стеклянная крошка. Просто вы её не замечали. — Серьёзно? Звучит как-то бредово, не могу же я не реагировать? — Да, — абсолютно серьезно отвечает женщина. — Предполагали, что это хрустит сахар, но никак не ожидали стекла. Все-таки пирог с клубникой. Никто в здравом уме не будет думать о стеклянной крошке в нем, — она даже слегка выпучивает глаза, войдя в роль. — Наш дорогой кондитер решил изменить рецептуру, совсем немного, — изображает она щепоть пальцами. — Теперь каждый раз, когда вы едите ваш любимый пирог, там все больше стекла и все меньше клубники. Казалось бы, — прерывается она в потоке истории, — можно ведь перестать это делать, не ездить в эту кондитерскую, не тратить время. Вокруг ведь полно других, выбирай любую. А вы все равно продолжаете это делать. Как назло, ещё и друзья спрашивают, мол ну как там? Все так же вкусно? И вам становится немного стыдно признаться, что всё это время вы обманывались, поэтому вы отвечаете да. Последние слова она практически тараторит, похоже сама проникаясь своей историей. — В чём смысл? — Нет ничего постыдного признаться в том, что заблуждался и попался на такой изощренный обман, а ваш мир оказался ложью, — доктор произносит эти слова тихо и спокойно, с долей жалости в голосе. — Мир? Речь о клубничном пироге. Я вообще не понимаю, почему она так волнуется от выдуманной истории. — Это метафора, — немного устало замечакт женщина. — Почему не сказать прямо? — Люди плохо воспринимают информацию в лоб. Особенно, когда она грозит подорвать их устои. Я молчу, прокручивая в голове рассказ о стекле и пироге, но так и не понимаю, что за глубинный смысл она в него вложила. — Вы завалили меня домашкой, доктор, — опять шучу, боясь выглядеть идиотом. — Даю вам пищу для ума. Вернёмся к вашим отношениям. Моя собеседница берет свои записи. — Зачем? Я здесь по поводу агрессии, у меня нет проблем в отношениях. — Уверены? — она с вызовом смотрит мне в глаза. — Давайте так, — я кручу шеей, захрустевшей на весь кабинет. — Я люблю свою девушку. Она любит меня. Точка, — жёстко отрезаю, давая понять, что не потерплю возражений. — Больше к этому вопросу мы не возвращаемся. — Хорошо, — быстро соглашается доктор. — Агрессия. Были в вашей жизни эпизоды насилия? — Эпизоды? — Насилие в семье, в школе. Армия. — Два года в Ираке. — Расскажите подробнее.***
— Мозгоправ знала, о чём говорит, — ощущая одураченность, произнес я, глядя на фото девушки в записной книжке. — Ты… — я замолчал. — Ты была моим идеалом, который оказался полной ложью. Наши чувства, — я хмыкнул. — Точнее сказать, твои чувства… Какая же ты сука. Я злобно хлопнул обложкой, чувствуя мерзкую тошноту. Меня наебали. Самым изощрённым способом. Обвели вокруг пальца, подсунув пирог со стеклом, где клубника и рядом не валялась. Дверь в ванную отворилась, на пороге стояла заспанная Вики. — Ты даже в душ с блокнотом ходишь? — она потерла глаза, сделавшись очень милой. — Так получилось. Я поднялся, убрал записную книжку на полку с полотенцами и сгреб в объятия Уокер. — Как спалось? — спросил, покрыв ее лицо множеством поцелуев. — Хорошо. А тебе? — Потрясающе, — не соврал я, чем вызвал у Вики довольную улыбку. Уокер освободилась от моих рук, взяла зубную щетку с пастой и нырнула в душевую кабинку. Вслед за воспоминаниями вчерашнего страстного вечера, взметнулись и обрывки нашего разговора. Она не хочет семью, слишком молода и, очевидно, не готова. Чёрт, проблема в том, что я не готов отпустить её сейчас. Слишком уж она хороша и идеальна в своей простоте. Возможно, когда расследование подойдёт к концу, она поменяет свое мнение, либо… наши пути разойдутся сами собой. Да и заставлять её променять свободу на семейные обязанности я не могу. А пока… — Вызмы, — буркнула Вики с щеткой во рту, высунув руку с тюбиком зубной пасты наружу. — Почему ты чистишь зубы в душе? Я взял свою щётку и забрал пасту. — Я экономлю воду и время, — сказала она уже четче, по-видимому, освободив рот. — В чем заключается экономия, если ты стоишь с включенной водой? Минуты две мы молчали, уделяя внимание гигиене. — У меня на волосах бальзам, а вода смывает гель для душа, — теперь Уокер протянула мне свою зубную щетку. — В самом деле? — я прервался, удивленный ее распределением дел. — Иди сюда и проверь, если не веришь, — поманила она. — Я не могу. — Почему? — Я чищу зубы, — ответил, на деле уже покончив с процедурой. — Зануда, — подразнила Вики. — В Африке детям не хватает чистой воды, а ты стоишь с просто так включенным краном. Я закатил глаза, ничего не ответив, и выключил воду. Вики тихо захихикала. — Кто ещё из нас зануда. — Хто есе изь нась зянуда, — передразнила она в своей манере. — Ты серьезно беспокоишься о детях в Африке? — я задумчиво потёр подбородок. — Нет. — Нет? Зачем тогда про них вспомнила? Оценив отражение в зеркале, понял, что стоит немного подравнять щетину, и взял с полки электробритву. — Захотелось тебя потроллить. — И как я не догадался, — коротко улыбнувшись на ее выходку, я покачал головой. — Никто не будет искренне беспокоиться о каких-то детях где-то в Африке. Бритва тихо зажужжала, с потрескиванием срезая волосы. — В самом деле? — Да. Сама подумай, кому есть дело до того, чего ты сам лично не видел? — Кому-то есть. Джоли, например. Она слишком активно размахалась руками, грохнув о прозрачную стенку. — Да херня это всё, — не стал скрывать своего скепсиса. — Значит все, кто занимаются благотворительностью — лицемеры? — в её голосе послышались нотки удивления. — Нет, я так не сказал, — чуть не помотал головой, обозначая несогласие, во время вспомнив о бритве в руке. — Я сказал, что искренне переживать о тех, кто далеко от тебя и кого ты никогда не видел, невозможно. — Может у них большое сердце. — Большое сердце признак болезни. У спортсменов и алкоголиков большое сердце. Выключив бритву, убрал ее на полку, и смахнул волосы с раковины. — Ты врач? — Нет. Я детектив. Забыла? — Ах, ну да, — она помолчала. — Ты никогда не стал бы помогать нуждающимся? Раз не веришь в искренность благотворителей. — Я помогаю приютам для животных. Стало тихо, слышен был только шум льющейся воды в душе. — Да ладно? — Вики загремела дверцей кабинки и высунулась, изумлённо уставляясь на меня. — Да, — я кивнул с серьезным лицом. — Они забирают питомцев у хозяев, которые с ними жестоко обращались, выхаживают и пристраивают в добрые руки. — О-о-о-о, — растроганно протянула она. — Это так мило. Почему именно животные? — Они беззащитны, не могут сами позаботиться о себе, и их страдания всегда обусловлены безответственностью людей. Я открыл дверцу пошире и шагнул в просторную кабинку. — Люди такие сволочи, — Уокер прочесывала пальцами пряди, стоя под струями воды. — Солидарен, — не мог не согласиться с ней. Вики закончила с процедурами, выдавила немного шампуня себе на ладонь и начала намыливать мои волосы. — Будешь меня мыть? — Если ты не в курсе, это называется забота, — она состроила деловитую мордочку. — Спасибо, Вики. Не за что, Люцифер, — спародировала она беседу. — У меня есть руки, я сам могу помыть себе голову. — Твоим рукам… Уокер остановилась, начала разглядывать меня закусив губу, положила ладони на плечи, повела их вниз, размазывая пену и сменив касания на легкие. — …можно найти место получше. — Получше? — Да, — она взяла мои ладони и положила на свои ягодицы. — Например, на моей заднице. — Даже спорить не буду. — Видишь, какой сговорчивый. Я притянул ее ближе. Вики привстала на носочки, расплываясь в довольной улыбке. — Ты такой высокий, почему-то раньше этого не замечала. — Твоё внимание было направлено не туда, — не удержался я. — Почему-то не сомневалась, что ты это скажешь. Вики обняла меня за шею и потянула на себя, сама при этом делая шаг назад. Мы оказались под мягкими струями воды из тропического душа. Она начала заботливо смывать с меня пену. Я зажмурился, невольно профырчав. — Мой котик, — ласково произнесла она и тут же замолчала. Внутри ёкнуло, обжигающей лавой растекаясь по заледенелой душе и окаменевшему сердцу. Вики забегала взглядом по плитке, нервно сглатывая и хватая воздух ртом как рыба. Она пыталась что-то сказать, но слов, похоже не находила, начиная убирать руки с моей головы. Я поймал ее запястья на полпути, уводя нас из-под струй воды. — Вики… Я взял её лицо в свои ладони. Уокер прижалась спиной к стене, медленно моргая. Маленькие капли воды упали с её ресниц, теряясь в более крупных, скатывающихся по уточненным очертаниям вниз. — Я… Она хотела ответить, растерялась, неразборчиво забормотав, начала поглядывать в сторону выхода. — Я рад, что встретил тебя, — отчеканил почти скороговоркой. — Пусть не при самых приятных обстоятельствах. Но я повторил бы эту встречу вновь. Паника в её взгляде начала отступать. Уокер просияла, начиная улыбаться. — Я тоже рада нашей встрече, — она вернула руки мне на плечи. Я наклонился, вначале чуть тронув её порозовевшие от высокой температуры в душевой губы своими. Вики привстала на носочки, начала углублять поцелуй, закинула ногу наверх, обхватывая меня за бедро. Она меня заводила одним взглядом, парой прикосновений, любым своим развратным жестом, как по щелчку пальцев. Уокер хороша собой до неприличия. С ней я чувствую себя вечно возбуждённым подростком с бушующими гормонами, которому сносит крышу при виде обнаженной подружки. Она подыгрывает мне, моему темпераменту, желаниям, фантазиям. Нельзя придумать никого идеальнее на этом свете для меня, чем Вики Уокер. Я провел пальцем по линии ее челюсти, обозначил шею и ключицы, добравшись до груди, накрыл округлость рукой, нежно погладил, обрисовывая ареолу и двигаясь ниже, по животу, остановился на лобке, дразня. Она нетерпеливо поднялась на носочки, отлипая от стены и двинув задом вперёд, потерлась об меня так, как делает всегда. Тихо усмехнувшись ее реакции, я не спешил, провел языком по шелковой коже шеи, собирая прохладные капли воды, ущипнул зубами кожу на ключице. Вики не теряла времени даром, даже изнемогая от желания получить ласку. Она провела пальцами по моей груди и прессу, добралась до члена, сжимая его с ощутимым усилием, чем вызвала довольный стон и небольшую паузу в моих действиях. Я немного сдвинул руку ниже, давая Вики столь желанное прикосновение, прижал пальцем клитор, надавливая мягко, раздразнивая её аппетит. Она раздвинула ноги шире, помутневшим взглядом глядя на меня, прошлась с нажимом скользящим жестом вверх по стволу, обвела головку по кругу, завершив поглаживанием уздечки. Уокер играла со мной, имея возможность отвечать на мои ласки и поддразнивания. Я не остался в долгу, проникая в нее сразу двумя пальцами. Она уже была мокрая, сжимаясь вокруг мышцами. Мне удавалось заводить её не меньше, чем ей меня. Вики просяще постанывала в такт моим ласкам. Чем больше я ускорялся, тем громче становился стон. Она не забывала и обо мне, кружа большим пальцем вокруг головки, а затем двигая рукой вверх-вниз. Я не мог больше терпеть, поднял её на руки, подхватывая под ягодицы. Уокер обвила меня ногами, шумно вздохнув и крепче обняла за шею. Направив член, я на мгновение замер, оттягивая приятный момент, но Вики не хотела ждать, качнула бедрами, сама насадившись на меня. Неторопливо, скользя почти до самого низа, при этом не закрывая глаз, чтобы я увидел, как ей приятно, как расширились до предела ее зрачки, оставив только тонкую каемку небесно-голубого цвета. Пожалуй, именно так рождается зависимость, взаимный кайф, как от самого забористого наркотика. Я двинул бедрами, срывая тихий, умоляющий всхлип, затем ещё один, потонувший в горячем поцелуе, разорванном внезапно нахлынувшим на нас отрезвлением. — Презервативы, — хором выдали мы, замирая и не двигаясь. — Мы могли бы… — Что? — я всё ещё держал Вики, не выходя и не отпуская. — Вчера ты продемонстрировал самую быструю лапку на диком западе. Мы могли бы в случае чего ей пользоваться, — выдала она очередной перл. Я нелепо замер, плохо соображая в возбуждённом состоянии. Уокер нетерпеливо покрутила бедрами, не позволяя желанию покинуть нас. — Подожди, — начало доходить до меня. — Ты имеешь в виду… — Да, — мявкнула она мне в губы. — Каждый ковбой должен уметь вовремя достать свой ствол. Мы разразились громким хохотом, чуть не потеряв нужный настрой. — Уокер! — я покачнулся, вжимая её в плитку. Ногти впились в мои плечи. — Кляп к покупке обязателен. Не давая больше вставить ей и слова, возобновил движения в активном темпе, вынуждая Вики громко стонать, натирая спиной стену, которая оставит яркие, красные следы на её коже. Снова. Я упивался ароматом её распаренного тела, мутным взглядом, лучше любых слов говорящем об удовольствии, и тем, как длинные, влажные волосы прядями обрамляют её грудь. Мне нравится в ней всё. Абсолютно, блять, всё. Каждая грёбаная мелочь. Я схожу с ума, когда она в моей власти, хрупкая, беззащитная, податливая, сама жаждет грубой силы, получая от неё удовольствие не меньше, чем я. Я быстро двигался, наслаждаясь тугими мышцами вокруг моего члена, начавшими пульсировать в преддверии её оргазма. Входя глубоко, до хриплых, просящих стонов. Растворяясь в ней, теряя связь с убогой реальностью. Вики кончила, громко вскрикивая, задрожав всем телом и расслабляясь в моих руках без сил. Я так увлекся, что вышел в самый последний момент. «Однажды мы доиграемся», — всё, что промелькнуло в моей голове. И эта мысль не вызвала во мне абсолютно никакого беспокойства, до того мне было хорошо сейчас.