Обещание

      Он давно читал про это или может слышал, или может видел в одном из многочисленных роликов в интернете, но в реальной жизни он слышит это только от него.       — У тебя душа старая, потому ты такой занудный…       Кун и сам думает, что это не первая его жизнь: всё вокруг знакомо, всё понятно и приелось, мало что способно вывести на эмоции (искренние), и лишь один человек постоянно заставляет нервно закатывать глаза и натянуто улыбаться от очередной, казалось бы безобидной, шутки. Похоже Тэн не умеет иначе, кроме как шутя, играя. Возможно, у него душа-младенец, что смотрит на всё с восторгом. А Кун… Кун – старый дед, которому со временем приедается и этот малыш, что всё скачет и прыгает вокруг, пытаясь задеть его как можно сильнее.       Куну скучно и он пробует писать музыку, говорят, получается неплохо.       Куну скучно и он готовит, говорят, получается хорошо.       Куну скучно и он решает посмотреть на землю с высоты птичьего полёта, говорят, он снимает отличные ролики.       Куну скучно и он пробует пилотировать легкомоторный самолёт, говорят… Впрочем, он и сам знает, что получается превосходно.       Куну с-к-у-ч-н-о.       — Карты?..       Он поднимает взгляд на Тэна, стоящего на пороге.       — Да, решил освоить пару новых фокусов, — Кун, смотря в стену перед собой, тасует колоду.       — Лукаса с его фокусами тебе не переплюнуть, — гаденько хихикает Тэн и присаживается на диван рядом.       — Я надеюсь, ты о том, как он прячет в себя еду, а не о тех фокусах, когда один восторженный зритель в закрытой комнате кричит на всю общагу что-то про его волшебную палочку, — Кун крутит между пальцев картонные прямоугольники, что кажется сливаются в калейдоскоп из красного и чёрного.       — Ты сейчас что сделал? — он даже отрывается от своего занятия, чтобы посмотреть на Тэна, чей голос звучит неверяще.       — А что я сделал? — хмурится он, не понимая этого потрясённого взгляда.       — Ты… — Тэн кладёт свою руку на его ладони, нервно сжимает и пристально смотрит в глаза, — сейчас… пошутил?       Тэн потрясённо прикрывает рот рукой и выдыхает, словно услышал что-то невероятное.       — О господи! Я то на секунду подумал, что ты можешь быть серьёзным, — Кун пытается вырвать руку, но Тэн цепляет карты и они веером разлетаются по комнате, столу, дивану, им двоим.       — Был бы я серьёзным, ты бы на меня совсем не смотрел, а так хоть иногда фыркаешь, — Тэн вытаскивает из-за уха Куна карту и протягивает ему валета червей.       — Я не смотрю потому, что от твоего мельтешения у меня голова болит, а ещё ты очень громкий, — Кун поднимает с пола короля червей и вертит в пальцах.       — То есть, если я буду тихим и спокойным, то тебя это заинтересует?       — Вряд ли… — ухмыляется Кун и продолжает складывать карты в ладони, — Я ведь знаю, какой ты на самом деле.             Тэн вдруг склоняется к его плечу и тихо шепчет, словно их может услышать посторонний, хотя в комнате никого кроме них двоих.       — Меня настоящего никто в этой жизни не видел…       Кун поворачивает голову и замирает. Тэн в десяти сантиметрах от него и Кун видит в его карих глазах то, чего не замечал раньше. Кун замечает отчаяние. От этой мысли по спине пробегают мурашки, но через секунду в лукавых глазах проскальзывают смешинки и Тэн вновь превращается в ребёнка.       В наушниках играет какая-то мелодия, но Кун её не слышит. Перед глазами всё стоят эти огромные и такие тоскливые глаза. Куну впервые за долгое время любопытно. Он стаскивает наушники и взъерошивает волосы.       — Что-то не получается?       Он подскакивает от мурлыкающего голоса и разворачивается к кровати, на которой словно кот, свернулся комочком Тэн.       — Мелодия не идёт, — он кладёт наушники на стол и откидывает голову, закрывая глаза.       — Надо отвлечься…       — Ты то в этом специалист, — Кун закрывает лицо ладонями и массирует точки по центру бровей. Больно, но приятно потому, что приносит облегчение.       — Кун, — зовёт его Тэн спустя минуту, наполненную какой-то неясной вознёй на кровати, шуршанием ткани и лёгкого звона колечек то ли браслетов, то ли колечек в ушах. Чем там Тэн занимается немного любопытно, но не настолько, чтобы открыть глаза, — Кун!       Тэн настойчив и голос звучит почему-то непривычно, даже незнакомо.       — Да? — он всё массирует свои брови.       — Ты не видишь меня? Кун наконец поворачивается к Тэну, что сидит на его кровати в одном белье. Смешно. Они сотню раз видели друг друга в подобном виде. Неужели он думает соблазнить его своими изящными ключицами и медовой кожей?       — Потому что мне это не интересно… Скучно… — Кун отворачивается к монитору и берётся за наушники.       — Ты ведь не знаешь наверняка…       — Знаю.       — Но…       — Тэн, я всё знаю, я пробовал подобное — скучно. Уходи, — отрезает Кун, натягивая наушники, что заглушают окружающий мир до тех пор, пока за его спиной не хлопает дверь.       Куну скучно и обидно, что музыка не идёт к нему. Всё получается топорно, обыденно и так похоже на всё то, что было раньше. Всё подобно чему-то другому, также как и Тэн, что думает, будто сможет дать ему что-то новое.       — Кун! Кун! — в комнату врывается Янян, заставляя стянуть наушники.       — Ну что там?..       Янян напуган и тянет его за собой.       — Там Тэн в ванной закрылся и не отвечает!       — Ну захотел человек помыться или подрочить, — Кун на ходу пожимает плечами.       — Я слышал как он рыдает и вот… — Янян протягивает смятую бумажку.       Кун разворачивает исчирканный клочок, на котором сквозь неплотную штриховку проступает «простите и прощайте».       — Идиот! — Кун тарабанит в дверь и дёргает за ручку. — Тэн! Кретин безмозглый! Открывай!       Они вдвоём налегают на дверь, но она не поддаётся.       — Я позову кого-нибудь на помощь! — Янян убегает куда-то по коридору, а Кун всё продолжает стучать.       — Тэн! Открой! Если ты что-нибудь сделаешь с собой, я тебя убью! — Кун упирается лбом в дверь, — Открой, пожалуйста, Тэнни! Если это из-за меня… Прости…       Защёлка на двери тихонько поворачивается и Кун едва не вваливается в душевую, где на полу сидит заплаканный Тэн, его левое запястье в крови.       — Ты что натворил, дебил?! — Кун хватает его за руки и вертит, осматривая. Всё в порядке, за исключением маленького пореза чуть выше ладони.       — Я испугался и передумал, а теперь мне стыдно… — Тэн смотрит куда-то в пол. — Закрой, пожалуйста, дверь, не хочу чтобы кто-то ещё увидел, какой я идиот…       Кун встаёт и запирает дверь, записывая голосовое.       — Всё в порядке, Тэну просто нездоровится, можешь не бежать за спасателями. Тэн, скажи Яняну, что ты в норме, — он протягивает к парню на полу свой телефон.       — Я жив, не ссы…       Кун отправляет сообщение и кидает телефон на полку.       — Это из-за меня?       Кун снова садится на пол и берёт Тэна за руку, рассматривая чуть кровоточащую ранку.       — И да, и нет… — он всё не торопится поднимать глаза, — Ты не виноват… Просто я так не могу больше…       — Как? — Кун приподнимает его за подбородок, заставляя смотреть в свои глаза.       — Ты правда не видишь?       — Что? — Кун непонимающе смотрит в припухшие и раскрасневшиеся глаза.       — Забудь! — Тэн вырывает запястье из его пальцев, отчего едва застывшая кровь проступает из пореза заново, собираясь в маленькую капельку, что вот-вот сорвётся с кожи на пол.       Оба смотрят на неё и Кун, медленно склоняясь к чужой руке, ловит каплю языком. Ему любопытно. Он лижет запястье, убирая с него красные разводы, припадает к порезу губами и едва прикусывает, вырывая сдавленный вскрик из груди Тэна, что смотрит на него широко распахнутыми глазами, в которых, кроме жгучего любопытства и возбуждения, ничего нет.       — Кун…       Куна куда-то уносит, он отпускает запястье окончательно и опрокидывает Тэна на пол, больно ударяя спиной о кафельный пол, впиваясь губами, перемазанными в крови в чужие податливые, тёплые губы.       — Куууун… — тихо стонет в поцелуй Тэн, выгибаясь и прижимаясь к телу над собой.       Кун уплывает, спускаясь дорожкой беглых поцелуев по острому подбородку на аккуратный кадык, с него на тонкие ключицы, что видны в вороте растянутой футболки. Пальцы Куна живут своей жизнью, пробираясь под футболку и оглаживая рёбра, проступающие особенно чётко, когда Тэн выгибается его рукам навстречу.       — Кун… — задыхается Тэн, когда его футболку рвут, вгрызаясь во впалый живот, кусая, оставляя мокрые от слюны метки с отметинами зубов вокруг.       Кун проваливается куда-то, где он ещё не был и ему самому любопытно, насколько далеко он может зайти, сколько Тэн может ему позволить. Он поднимается и стягивает штаны вместе с бельём, смотря на Тэна. Его руки тянутся к нему, на животе мокрые следы от языка Куна, щёки побледнели, глаза лихорадочно блестят, а зацелованные губы припухли и алеют, произнося шёпотом.       — Кун…       Он обрабатывает порез, заклеивает пластырем, осматривает стёсанные об кафель коленки и копчик Тэна, обрабатывая на всякий случай и их. Тот всё заглядывает, и заглядывает в глаза Куна, пытаясь поймать взгляд.       — Ты не видишь меня… Тебе стыдно?       — Что? — Кун поднимает взгляд и машет головой. — Нет, чего тут стыдиться? Двое взрослых людей сделали это по обоюдному желанию и получили удовольствие.       — Какой же ты всё-таки душный! — Тэн закатывает глаза и дрожит, когда Кун дует на его сведённые колени. — Мы теперь…       — Ничего не изменилось, Тэн, мы просто занимались сексом…       — Но… Мы будем ещё «просто заниматься сексом»?       — Мне было любопытно и я своё любопытство удовлетворил, — Кун поднимается и идёт к двери. — Это было прекрасно, но не думаю, что во второй раз сможешь меня заинтересовать. Только, пожалуйста, больше не пытайся навредить себе…       Дверь за Куном закрывается, а Тэн всё смотрит ему вслед, зная, что однажды он всё-таки увидит его по-настоящему. Душа у Куна и правда старая, настолько старая, что ей уже ничего не хочется, даже исполнять обещание, данное в прошлой жизни. Тэну от того тоскливее, что он помнит всё.       Помнит каждое их перерождение, это дар и проклятие, что преследует его снова и снова, неважно в какое время они живут. Неважно, носит ли Кун ханьфу или безразмерные рубашки, Тэн одинаково хочет забраться под них, прижаться кожей к коже. Неважно, играет Кун на гуцине или пишет музыку на компьютере, Тэн одинаково хочет расцеловать его пальцы и почувствовать их на своём теле. Неважно, по какой причине Кун снова и снова избегает его, под давлением своих монарших родственников или потому, что ему это «неинтересно», Тэн одинаково будет преследовать его, пока Кун не сдастся и не пообещает ему снова найти его в следующей жизни.       Так уж получается, что это Тэн находит его вновь и вновь, с трудом пробираясь к, казалось бы, ледяному сердцу Куна. Он знает, насколько любящим оно может быть.       Тэн едва касается ссадин на коленях. Больно, но приятно потому, что приносит облегчение. И надежду, что и в этой жизни у него всё получится, что Кун увидит его.       Его Тэна.