Колесо обозрения

      Чангюн всё-таки выбрал Хосока. Хён по-детски засмеялся под единодушное улюлюканье одногруппников, к которым присоединился и Шону, заметно расслабившийся после окончательно принятого решения макнэ. Им перевёл взгляд на Шина и стушевался. Хён попытался скрыть страх и выглядеть гордо, но по чуть сгорбленной спине и натянутой улыбке всё было ясно. Чангюн хотел что-то сказать, чтобы разрядить повисшую между ним и почти плачущим сонбэ атмосферу, но стафф уже попросил их сесть в автобус и ехать к набережной.       Гюн привычно расположился отдельно от всех, о чём тут же пожалел, видя, как взволнованно Хосок принялся переговариваться с Шону на сиденьях впереди. Собственное решение уже не казалось ему таким замечательным, тем не менее Гюн подавил в себе негативные мысли, перекрыв их дурацкими представлениями о том, как мило будет выглядеть перепуганный и недовольный хён и какая забавная история выйдет из их «свидания».       Хосок впереди всё не унимался и пытался даже уломать Шону пойти на колесо вместо него. Но всё его возмущение сошло на «нет», когда лидер услужливо напомни, как Шин говорил о том, как важно укрепить командный дух в этой поездке и попробовать, наконец, сблизиться с Гюном. С Хосоком осталось только волнение от предстоящей миссии и всё усиливавшаяся акрофобия.       Колесо обозрения внушительно совершало свой ход в ночном воздухе, однако в столь поздний час было мало желающих прокатиться на нём.       Чангюн пригляделся и увидел в одной из кабинок обнимающуюся парочку и подумал о том, насколько же романтичное свидание у них проходит. — Давайте купим напитки, — предложил заводила Минхёк где-то позади.       Гюн обернулся несколько заторможено, вполуха услышав очередные препирания одногруппников по поводу того, кто пойдёт за кофе. И тут краем глаза увидел, как Хосок вглядывался в тёмное небо, на котором, кажется, начали появляться звёзды.       Он всё также не хотел выполнять миссию или думал, что полюбоваться ночным городом из интересного места — не такая уж плохая идея? — Пусть наша парочка сходит! — решил Хёнвон, и с ним все согласились.       Хосок и Чангюн вместе отправились до ближайшего кафетерия. Шли в молчании. Даже оператор, приставленный к ним, выключил камеру. Им только порадовался этому. Он сминал в пальцах полы своего пальто и старательно избегал пересекаться взглядом с Хосоком, который казался совсем спокойным.       В ноздри ударил приятный аромат пряностей и пищевых добавок, когда они зашли в кафе. — Возьми.       Чангюн не спорил и поспешил выполнить поручение, всё-таки он знал английский на удобоваримом уровне, а ещё перед хёном необходимо было загладить вину.       Сделав заказ, Им вернулся к Хосоку и примостился рядом на одном из барных стульев. Хосок, который до этого изучал меню заведения, повернулся к нему и, в дружеском жесте похлопав по колену, спросил: — В Корее кафе более атмосферные, скажи?       Чангюн неопределённо покачал головой, слегка сбитый с толку проявленной к нему фривольностью. — Смотря какие. Может, тебе просто родным духом пахнет?       Хосок пожал плечами и повернулся всем телом к собеседнику. У оператора включилась запись. — Может, но Гонконг, кажется, просто сосредоточен на продажах. — Как бы ты изменил интерьер здесь? — смело задал открытый вопрос Чангюн.       Хосок всерьёз задумался и оглядел помещение. — Побольше мягких цветов. Горячие напитки у всех ассоциируются с комфортом. Побольше растений. Центр города, а зелёного так мало. В новинку, необычно. Вот в том углу можно было бы поставить игровой автомат, нешумный. Чтобы время в ожидании заказа быстрее протекало. — И музычку атмосфернее, — прибавил Чангюн, уже представив, как было бы здорово в кафе, описанном Хосоком. — Да… Только вкусы у всех разные. Как угадаешь? — задумчиво протянул Шин, прислушиваясь к композиции, что играла в помещении. — Что-нибудь ненавязчивое и мягкое. Надо у Хёнвона спросить.       Хосок согласно кивнул, и Чангюн вмиг представил, как на экране зрители, наверняка, увидели бы забавно обрезанную мордашку Хёнвона. — А напи… — начал было Им, намереваясь продолжить их с хёном отвлечённую беседу, но на кассе попросили забрать заказ.       На улице стало чуть холоднее к тому моменту, как они вышли из кафе. Пальцы неприятно жгло от нагревшихся стаканов, отчего держать их становилось труднее. Чангюн уже думал пожаловаться рядом идущему хёну на то, что в таких условиях обслуживающим персоналом они быть не обязаны, но увидел, как тот непринуждённо нёс свою часть кофе и даже бровью не вёл. Чангюн пробежался глазами по внушительной фигуре Шина, представив, как мышцы, растущие день ото дня, плавно перекатывались по воле хозяина, сглотнул и уставился под ноги, обещая, что однажды и он займётся своим телом, как хён.       Им успешно проигнорировал дурацкие комментарии одногруппников, заметно стихшие после того, как их рты оказались забиты трубочками от кофе. Он почувствовал, как его по спине хлопает Хёнвон и, видимо, проговорил что-то утешающее. Чангюн не слышал что, но благодарно улыбнулся, поняв, что Че пытался загладить вину. Во всяком случае, Им сам был ему глубоко благодарен, так что «извинения» принял сразу же. Только, как объяснишь Хёнвону и остальным, почему с Хосоком-хёном так здорово сблизиться, если сам не знаешь?       Хосок тихо переговаривался о чём-то с оператором, который должен был быть с ними для миссии на колесе, а после они с Гюном двинулись к огромному аттракциону, ловя в спину напутственные слова от мемберов, которые оставались на земле.       Их быстро пропустили в одну из кабинок, видимо, стафф заранее оплатил билеты. Они с Хосоком сели на одну сторону округлого помещения, оператор — на другую. Чангюн огляделся и заметил всего одну парочку на колесе кроме них, на земле — только быстро проходящих мимо незнакомцов и уже куда-то спешащих одногруппников. Им проникся иллюзией уединения и повернулся лицом к хёну, который несколько боязливо осматривался кругом, очевидно, проверяя безопасность места, в котором очутился. Гюн хмыкнул, в который раз почувствовав себя старше своего истинного возраста. — Да брось, хён, истории известен только один крайне ужасный случай на колесе обозрения.       Хосок сосредоточился на макнэ, испуганно-заинтересованный. — Кажись, в Англии ужастик сняли, как их «Глаз» по городу покатился*.       Хён ошарашенно сморгнул несколько раз, прежде чем разъярённо, но безболезненно толкнуть младшенького и недовольно пролепетал про то, что теперь ему стало ещё страшнее, и про то, какой же Гюн несносный. Им только рассмеялся, весьма обрадованный тем, что ещё не утратил социальных навыков.       Когда колесо неожиданно начинает свой ход, Хосок удивлённо ойкнул и инстинктивно зацепился за ближайшего к себе человека. Стакан с кофе, который он успел почти допить будучи в нервном напряжении, спешно был вручён оператору. Но сцепление произошло неловко, Хосок вонзился пальцами Чангюну в острое колено, отчего последний непроизвольно вздрогнул. Хён своих действий не заметил, слишком погружённый в своё нестабильное эмоциональное состояние, а Гюн и не сопротивлялся, и с радостью даже обнял бы хёна, если бы камера не сверлила их своим объективом, а сам он был бы чуточку смелее. Оставалось лишь послушно терпеть, напряжённо вдыхая ноздрями терпкий, сугубо мужской аромат одеколона Шина, который заметно усилился в тесном пространстве под влиянием увеличившегося потоотделения его владельца. — Едва ли мы будем ехать больше пятнадцати минут, — протянул Чангюн, когда поймал на себе выжидающий взгляд оператора, который, несомненно, не был рад отсутствию контента.       Им нахмурился, в который раз оказавшись недовольным тем, что его принуждают действовать. Хосок различил изменившееся выражение на лице макнэ, но воспринял его по-своему. — Целых пятнадцать минут! Это очень много! И да не всем на всё плевать, как тебе.       Чангюна покоробило, но спорить с хёном он не спешил, поняв, что тому надо выговориться. — В буклете было написано, что это один из самых больших аттракционов в Восточной Азии**. А я себе пообещал, что выше головы прыгать не стану! Не думал, что у тебя такие странные вкусы в эгьё…       Чангюн пожал плечами, внутренне так и оставшись при мнении, что недовольное лицо Шина, непреднамеренно получившееся милым, впрочем, как и всё, что делает хён, победило тогда. Та самая мина, которая выиграла у «кю» от Шону, напряжённо выдавленного. — На моём месте, ты бы выбрал Шону-хёна? — Да! — не раздумывая, бросил Хосок, но затем смутился и уже более вдумчиво добавил. — С другой стороны, на твоём месте я должен был бы оценить твоё эгьё? Так ведь честнее?       Чангюн насупил брови, немного запутавшись в воображаемой ситуации, но не пожелав упускать приятную нить разговора, кивнул. — Вот-вот! — Хосок встрепенулся, приободрился, а в глазах у него что-то мелькнуло. Если бы кабинка не поднялась на достаточную от земли высоту, то Гюн списал бы увиденный блеск на отражение огней пёстрого ночного города. Но тут другое: у хёна появилась идея-фикс. — Покажи эгьё. Я скажу, кого бы я выбрал.       Чангюн нерешительно покосился на оператора, который явно оживился, став снимать юношей. Понятно, что свидетелями его позора станут тысячи и тысячи зрителей. Им жалобно взглянул на Хосока, но тот молчаливо и упёрто ждал, когда его приказ выполнят.       Гюн сжался, подтянув к груди руки и выпятив нижнюю губу. После наклонил голову, зажмурился и выдал нечленораздельный писк, надеясь, что его неумелая пародия то ли на котёнка, то ли на капризничающего ребёнка удалась.       Открывать глаза категорически не хотелось, хотя уже были слышны одобрительные возгласы хёна совсем рядом. Сюда бы Чжухона с его бесконечным набором очаровательных мордашек и умилительных поз…       Тем не менее столкнуться с реальным миром пришлось, когда левую руку чуть выше кисти обуяло мягкое тепло. Это Хосок ободряюще коснулся его, приготовившись вынести свой вердикт. — С обаянием макнэ ничто не может сравниться!       Чангюн смутился и, кажется, чуть покраснел, отчего невольно показал ещё эгьё и вызвал довольный смех у хёна.       Никогда, ни на одном из шоу, интервью или любой из бесед до настоящего момента Чангюн не осознавал прелести своего положения младшего в группе, которому душевно всегда противился, всегда считая, себя взрослее своих биологических лет.       Но раз Хосок был доволен, то Гюн позволил себе расслабленно выдохнуть и перекрыть улыбкой своё смущение.       Проходило время, колесо совершало свой оборот, приближаясь к пиковой точке, и волнение вернулось к Хосоку. Он единожды попытался выглянуть в окно — вид действительно чарующий — но только заметил, как высоко они поднялись над землёй, оставил затею.       Чангюн снова почувствовал вину. Он спрятал руки в карманах пальто, сжимая скользящую ткань изнутри, помялся на месте, раздумывая, чтобы такого сделать. Обнимашки казались лучшим выходом, но Гюн ни в коем случае не хотел, чтобы хёну они показались наигранными. Камера всё ещё работала.       Чангюн облизнул губы, желая завязать ещё один непринуждённый разговор. — Хотел бы жить в Гонконге?       Хосок неопределённо повёл плечами, взгляд его был направлен будто сквозь макнэ. — Не знаю.       Гюн откашлялся, не оставляя надежд. — Ну да. В конце концов, неплохо узнать цены на жильё. — И выучить китайский, — немного слабым голосом добавил Хосок, всё ещё никак не сосредоточенный на собеседнике. — Да! — излишне эмоционально откликнулся Чангюн. — Это уже миссия невыполнима. Насколько я могу судить, это самый сложный язык в мире и … — юноша замолк, когда Шин отвернул от него голову в сторону, уставившись на одну из дверей кабинки.       Выругавшись про себя и пообещав когда-нибудь развить свои навыки социального взаимодействия, Чангюн откинулся на спинку сидения, вытащив руки из карманов и сцепив пальцы в замок, отчаянно стараясь не представлять, каким неловким он покажется зрителям.       Кабинка на миг замерла в воздухе. Гюн глянул через окно и понял, они оказались в самой высшей точке. От рэпера также не ускользнуло, как Хосок инстинктивно зажмурился, а после расслабился, когда аттракцион продолжил движение, и они начали спускаться.       Желание обнять хёна выросло в миллион раз. Гюн непроизвольно недовольно, пускай и очень тихо, цокнул, стрельнув взглядом, полным яда в сторону оператора. И почему он вообще решил, что надуманное одногруппниками «свидание» пройдёт хоть сколько-нибудь по-настоящему?       Чангюн повернулся к Хосоку спиной, обращая всё своё внимание на звёзды. Небосклон пусть и был плохо просматриваем из-за суетной и светящейся земли, но был также прекрасен, как и всегда. Гюн разглядел знакомые созвездия, нашёл Сириус и приметил неопределённое светлое пятно, которое с лёгкостью и для красного словца мог приписать к туманности Андромеды, лишь бы вызвать на лице хёна довольное выражение.       Так он планировал провести личную встречу, так хотел сблизиться, но по итогу… Вдруг краем глаза Чангюн заметил движение позади. Обернувшись, он увидел, как хён пытался сделать селфи так, чтобы ночной город тоже попал в кадр, но, судя по всему, чувствовал себя слишком неуверенно, теряя из виду непосредственную опасность. — Давай я, — без лишних промедлений макнэ предложил свою помощь и, не дожидаясь ответа, выхватил смартфон из рук хёна.       Развернувшись к Хосоку спиной и отклонившись назад, чтобы они оба оказались сняты, Чангюн привычно поджал губы, обозначая ямочки и уместил возле лица знак V. Хён, кажется, расслабившись, заулыбался и тоже изобразил «викторию».       Однако макнэ всё ещё был плохо влезал в кадр. Желая не допустить неудачного снимка, а может пытаясь успокоить себя, Хосок вцепился в плечи Чангюна и прижал его к себе максимально близко. Видавшее виды пальто тем не менее вполне отчётливо дало почувствовать лопатками широкую и мощную грудь и пальцы на плечах. Чангюн смутился. — Так получше будет, — выдохнул ему на ухо Хосок.       Ничем не защищенную шею теперь то и дело окатывало дыхание хёна с уже выветривающимся шлейфом чересчур сладкого кофе, от которого Шин, удивительно, не отказался; в нос очень настойчиво бил аромат одеколона, что Чангюн невольно подумал — неплохо было бы попробовать поносить такой вместо привычного унисекса, лишь бы ощутить такую же внушительность, мужественность, что шла от Хосока.       Пришлось сморгнуть несколько раз, прежде чем удалось поймать фокус на кнопке «фото».       Только Чангюн это сделал, Хосок вмиг выхватил свой телефон у него из рук, рассматривая результат. — И почему ты нормально не улыбаешься? — Шин опустил устройство перед лицом макнэ, пальцем тыкая в мордашку последнего. — Ребята и фанаты скажут, что нам и правда неловко друг с другом! «А это не так?» — Чангюн посмотрел на себя. — «Или мне одному неловко?» — Зато выражение лица очень довольное вышло, — нерешительно протянул рэпер. — И с чего бы? — буркнул тут же Хосок, пока не понял, что они так и не поменяли позы, и Чангюн по-прежнему чуть ли не лежит на нём. — Ах ты, мелкий засранец! — он поспешно оттолкнул младшего, заставляя того принять сидячее положение. — Затащил хёна туда, куда он не хотел. Напакостил и радуешься?!       Им рассмеялся, радушно потакая догадкам хёна, не имеющим ничего общего с реальностью. Даже состроил из себя дъяволёнка на камеру. Так лучше.       Снова повисла тишина, которая тем не менее вскоре нарушилась радостным лепетанием Хосока по поводу их скорого приземления. Чангюн неудовлетворённо поджал губы, но поддержал беседу, словно тоже только этого и ждал, попутно забрав тару у оператора и прикончив напиток. Внутренне поклялся, что как только они выйдут, а камера отвернётся в сторону других мемберов, он как минимум заобнимает хёна до смерти. А как максимум…       Но и этот план пошёл прахом, ведь как только их стопы коснулись твёрдой поверхности, Хосок понёсся навстречу уже галдящим неподалёку от выхода с аттракциона одногруппникам. Чангюну оставалось только молча поспевать следом, как и оператору.       Первым на кого налетело торнадо под названием «Вонхо» стал Хёнвон. На главного вижуала вывалился поток культурных оскорблений. Остальные подключились к перепалке, начав громоздить на главного страдальца вопросы. Гюн под шумок отошёл, чтобы выбросить пустой стакан из-под кофе. Вернуться оказалось сложнее. То ли потому, что все скучковались так, что казалось невозможным протиснуться внутрь, прямо как во времена дебюта, то ли потому, что большая и сильная спина Хосока сотрясалась от смеха, и представлялось, что присутствие Чангюна рядом всё испортит.       Рэпер несмело приблизился, искренне надеясь, что участники двинутся к следующему пункту их масштабной экскурсии и встроиться в их ряды не составит трудностей. Но бурное обсуждение продолжилось, все остались на своих местах, Чангюн отчаянно завертел головой, в поисках включённой камеры, авось, его заминку не успели снять и потом не придётся читать о том, что I.M так и не смог стать частью группы.       Все сомнения и глупые мысли исчезли, когда Хосок-хён вдруг повернулся всем телом к Чангюну и быстро притянул макнэ к себе только, похоже, затем, чтобы для собственного удобства повиснуть у того сначала на плече, а после и вовсе обнять со спины и уткнуться младшему в шею. Нет, не поэтому. Чтобы не заставлять Има чувствовать себя одиноким и показать, что на его выходку Шин Хосок на деле ни капли не обижен.       Как бы там ни было Чангюн был очень благодарен, действительно выбросив из головы все негативные предположения. Но от смущения избавиться не удалось.       Раз уж он испортил хёну вечер неприятным событием, то просто обязан возместить ущерб наиболее полным образом.       Задумка до последнего видится безумной, но Чангюн словно вошёл в раш и никакие доводы разума, никакие препятствия уже не могли его остановить. Он снова вознамерился действовать эгоистично.       Дотерпеть до отеля получается с большим трудом, но Чангюн стоически выжидал. В конце концов, тогда съёмки должны были прекратиться.       Пока они ехали туда, Им то и дело косился в сторону Хосока-хёна, который осоловелыми глазами смотрел на пролетающие мимо дома и автомобили, порядком устав за день. После бросал осторожные взгляды на одногруппников. Наилучшим исходом будет, если никто не станет свидетелем будущих действий макнэ.       Как же это устроить…       Отель встретил группу тишиной и мягким светом. Администратор вежливо пожелал постояльцам спокойной ночи, не забыв рекламно улыбнуться на камеру.       Поднявшись на нужный этаж, мемберы дежурно попрощались друг с другом, разойдясь каждый в свой номер. Чангюн поспешил к себе. Очутившись внутри номера, повесил пальто на вешалку и помчался в ванную, лишь бы ни одна из множества камер, пока ещё работающих, не запечатлела странного выражения у него на лице.       Гюн освежил лицо, пару раз нещадно плеснув ледяной водой на него, схватился за зубную щётку и вычистил зубы с такой тщательностью, какой никогда не было. Закончив с привычными процедурами и придав разуму холода, юноша поправил растрепавшиеся волосы. — Всё получится. Ничего сложного, — тихо убедил он сам себя то ли, чтобы действовать решительнее, то ли, чтобы на самом подходе не отказаться от затеи, на последок пристально вглядевшись в собственное отражение.       Выйдя из ванной, Чангюн снял обувь, из света оставил только настольную лампу и кинулся на неубранную постель, показательно накрывшись одеялом с головой.       Ожидание стало невыносимым уже буквально пять минут спустя. Несмотря на темноту и теплоту, даже задремать не получилось. Гюн был слишком взволнован.       Еле-еле вытерпев до того момента, когда этаж окончательно погрузился в тишину, а значит мемберы более или менее улеглись по своим кроватям или мирно готовились ко сну, Чангюн выпрыгнул из плена одеяла. Ему невыносимо душно, всё тело вспотело, а глаза всё никак не желали адаптироваться к более светлой обстановке, тем не менее, Им заставил их приглядеться к камерам. Лампочки не горели.       Выскользнув из постели, Чангюн быстро обулся и тихонько юркнул к входной двери. Небеса, судя по всему, благоволили ему, потому что как раз в этот момент мимо его номера прошёл стафф вместе с менеджером, обсуждая, что съёмки на сегодня можно было закончить.       Немного успокоившись, Гюн дождался, пока их шаги стихнут где-то вдалеке, вышел в коридор. Стояла благословенная тишина, по которой рэпер частенько скучал, будучи участником группы-новичка. Она придала ему сил, и свой путь до комнаты Хёнвона и Вонхо юноша проделал куда увереннее.       Удача не отвернулась от него и дальше — из ванной в номере было слышно, как льётся вода, а в спальне, в которую заглянул Чангюн, стараясь не издавать лишних звуков, обозначилась только фигура Хосока. Хён лежал на своей кровати и рубился в какую-то игрушку у себя на телефоне, уже, кажется, находясь на грани сна.       Им зашёл внутрь, радуясь, что Хосок не успел заметить, как последние остатки смущения и осторожности сползли с его лица. — Мм? — раздалось от хёна. — Менеджер хочет поговорить, — начал свою сказочку Чангюн, гипнотизируя Хосока, который расслабленным движением повернулся на бок, так не кстати выпятив свою пятую точку в коротких спальных штанах. — Передай ему, что завтра поговорим, — вяло ответил вокалист, казалось, ещё больше углубляясь в прохождение простенькой аркады. — Это срочно. Ты должен прийти в мой номер.       Чангюн подивился собственной наглости, когда случайно соскочил с вежливого стиля, но Шин и этого не заметил, только недовольно отмахнулся на «приглашение». — Если ему надо, пусть придёт сюда. — Он не может.       Хосок вздохнул и поднялся на локте, намереваясь «оспорить» требование начальства с простым посыльным, только замер, когда увидел непривычно хитрое выражение на лице у младшенького. Шин вопросительно вскинул брови, на что Гюн многозначительно покосился в сторону двери в ванную комнату. Заброшенная наугад приманка оказалась вмиг съеденной. — Ааа… — будто понимающе протянул Хосок, принимая сидячее положение. — Хёнвон не должен ничего знать? — вокалист перешёл на взволнованный шёпот.       Чангюн согласился, ни капли не лукавя, и стал откровенно веселиться, видя, как всё идёт по плану. Хосок воспринял перемену в настроении макнэ по-своему, подобрался на месте, наспех всунул ноги в тапочки и уже сам помчался в номер Гюна. У последнего словно сломался последней тормозной механизм, и в мозгах настойчиво начала биться только одна мысль.       Обманутый Хосок на всех парах залетел в спальню к младшенькому так, что не сразу понял, что никакого менеджера там не было. Он ещё несколько мгновений оглядывался кругом, сделал ещё пару шагов вглубь помещения. Чангюн сглотнул, всматриваясь в напряжённо сжатую спину хёна, мечтая поймать хоть один знак, что ему следует остановиться. Но вот Хосок-хён обернулся к нему лицом с недоумённым взглядом, в котором Гюну отчего-то померещилось что-то странное… Нечто заинтересованно-призывное. — Чангюн-а…       Хосок не успел договорить очевидный вопрос, так как его губы оказались в захвате губ макнэ. Чангюн торопливо, но нежно сминал пухлые и извечно влажные от постоянных облизываний губы хёна, плотно закрыв глаза, но ощущая и ошарашенный взгляд напротив, и дрожь тела перед собой. Осознав происходящее, Хосок схватил Гюна за грудки, пытаясь, вероятно, оттолкнуть, но в пальцах было так мало силы, так мало уверенности.       Чангюн провёл языком по уже раскрасневшимся губам и отклонился, распахнув глаза. Но только за тем, чтобы горячо прошептать хёну в ухо отложенное: «Прости, что потянул за собой на колесо», а после снова поцеловать. Куда более страстно и решительно. Мокро и глубоко, проникая языком в тёплую тесноту рта, оглаживая зубы и сплетаясь в развратном танце с чужим языком. Попутно скользнув подушечками пальцев по сильно потеплевшим щекам сонбэ, по его слегка трясущимся плечам и спине, пробежавшись по позвонкам и вызвав мурашки на сильном теле.       Неизвестно, сколько они целовались, но в один момент Чангюн прервал их сладкую игру, как только ему начало казаться, что на его эгоистичный и наглый поступок стали откликаться.       Гюн не хотел видеть, как хён нахмурился, прикрыв глаза с неожиданно вожделеющим выражением лица, не хотел слышать, как старший выдохнул нечто слишком похожее на просьбу продолжения, не хотел думать, что своей дикой выходкой вызвал реакцию большую, чем простое принятие извинений.       Невозможно на такое надеяться.       Им спрятал глаза за чёлкой, отступил, схватил с вешалки пальто и рванул прочь из номера, пока его светлую головушку не осенила очередная безумная идея и пока ей не стало всерьёз думаться, что Хосок-хён был бы не против продолжить.