***
– Слышь, Кисаки.. – М? – Если ты с самого начала хотел предать их, то на кой хуй ты помогал вообще? – Ханма выгнул бровь, и многозначительно посмотрел на собеседника. – Так веселее – Тетта поёжился, надо было одеть куртку потеплее – Они ведь всё равно ничего не могут. – Да я просто подумал.. – Не думай, – перебил парень в очках, и на выдохе добавил – тебе это не идёт... – Хья-ха♡, только ты можешь так веселить меня! Я уже говорил, что обожаю тебя? Кисаки закатил глаза. – Раз триста, – и выдержав небольшую паузу, продолжил – за сегодня... Ханма хихикнул в своей приличной манере и взял Кисаки под руку. – Ты ёб? – возмутился Тетта, но руку не убрал, – что люди подумают? Ханма показательно цокнул языком – Будто ты видишь здесь людей. – и начал что-то старательно искать у себя в кармане. – В любом случае, не распускай руки вне дома – с ноткой раздражения пробубнел Кисаки, потирая переносицу через очки. – Ой, какие мы злые... Не успел Шуджи договорить, как словил на себе пристальный взгляд сощуреных голубых глаз. – Как скажешь, начальник ♡. – худощавый парень поднял руки, ака "сдаюсь", и изъял из кармана джинс единственную в пачке сигарету. А потом чертыхнулся из-за того, что где-то проебал зажигалку. Парень в очках отряхнул ближайшую скамейку от тонкого слоя сухого снега и уставившись в непроглядную тьму городских улиц спросил, так и не удосужившись сесть. – Мне всегда казалось странным, что ты следуешь за мной, не прося при этом ничего взамен, — Кисаки фыркает — какой же ты мотив преследуешь? – Ты. – Чё?. – Тетта сдвинул брови к переносице, – Ты хоть сам то понял, что высрал? А Ханма улыбается. И он знает, что стоящий напротив него парень все понял и надобности повторять ответ на вопрос нет. Он не был бы собой, если бы не рушил стандарты, не клал болт на чужие моральные устои, не врывался бурей в чужие жизни, переступая рамки дозволенного, и даже прямо сейчас он плевал на то, что его дальнейшие действия вторят безумству и могут не понравиться младшему. Губы потрескались на морозе, похожи на наждачку, соприкасаются с чужими. Шуджи не ждет ответа, он раскрывает крепко сжатые ткани, своим языком проникая в чужой рот и льнет к телу Кисаки, напирая всем своим весом. В такую погоду им стоило бы носить с собой гигиеничку, но ни по пидорски ли это? А не по пидорски ли двум парням сосатся ночью на улице? Похуй, если честно.***
Первый раз у них произошёл, когда Кисаки только стукнуло 14 и он чудом избежал столкновения с грузовиком. Произошёл по пьяни. И, правду сказать, оба ничего не помнили. Всё, что говорило им о жёстком трахе прошлой ночью - это многочисленные укусы, различного характера метки на теле, а также больная поясница у Кисаки. Ну а ещё они проснулись вместе голые в одной постели. Они оба чёртовы психи, и уже давно смирились с этим. И они и правда не имеют ни малейшего понятия, почему "это" происходит и почему они до сих пор позволяют "этому" происходить. Тетта раздевается плавно, аккуратно складывая вещи, чтобы они не помялись. Ханма же всегда скидывает одежду судорожно, впопыхах. Он всегда засматривается на своего любовника, как сантиметр за сантиметром открывается загорелая кожа, с множеством веснушек на плечах и груди. Гладкая и мягкая на ощупь. А у Кисаки мурашки идут по спине от ощущения силы, что скрыта в таком худощавом с виду, теле партнёра. На плечах и ключице красуются ещё не зажившие после прошлого раза метки. И эти руки. Худые, с выступающими венами, татуировками и длинными пальцами. Волосы Ханмы пропитались дымом от сигарет, и уже, казалось бы, запах никогда не вымоется, сколько не мой голову. Кстати об этом. Чего-чего а Шуджи с мокрыми волосами уж точно можно сравнивать с Богом. Богом Смерти, или ещё кого, но выглядел он просто охуенно, что с мокрыми что с сухими, и это факт, который Тетта признал. И мнение менять он не будет. Это константа. Думал даже: " А может, пошла к чёрту эта Тачибана?". Но остатки самоуважения и мысль: "Блять, а ради кого я себе тут жопу рву и в верхушки криминального мира рвусь?", и просто оставлял всё как есть. Язык скользит по чужому рту, сталкивается с чужим, а пальцы сжимаются на ребрах Шуджи, кажется, оставляя там следы. Его худощавое, но в то же время крепкое телосложение в глазах Тетты сравнимо с произвидением искусства. Поэтому ещё сильнее сжимает пальцы. Старший сдерживает улыбку, что так и хочет появиться на губах, дает второму властвовать в своем рту, неотрывно глядя на то, как подрагивают ресницы мальчишки. И, о боже, как же приятно было смотреть на то, как Кисаки на мгновение стушевался, слабо выгибаясь, пытался уйти от татуированных рук, что сжали до боли его ягодицы. Видимо, в ответ за рёбра. – Есть смазка? – На выдохе, судорожно произнёс Ханма. Уже наигрался. – Ну да конечно, всегда с собой ношу и из сумки не вытаскиваю, – Говорит Тетта, многозначительно закатывая глаза. – Сарказм никогда не был твоей сильной стороной, Тетта♡ – И Шуджи тут же меняется в лице, приобретая серьёзный вид и подносит к лицу младшего два пальца, – Вылижи. Кисаки хмурится, но всё-же берёт в рот, и старательно смачивает слюной пальцы. Сосёт каждый по отдельности и оба сразу, втягивает их в себя полностью и отстраняется. И языком собирает стекающую по подбородку слюну, и опять берётся обсасывать пальцы. Вытащив их из рта Тетты, как лакомство у ребёнка, старший жестом руки приказал лечь на диван. Кисаки разлёгся на чистой простыни, и для удобства приподнялся на согнутых коленях. Теперь поза начала напоминать "мостик". Длинные скользкие пальцы прошлись по ягодицам и поднялись чуть выше, приласкав яички. А затем вставляет в дрожащую дырочку два пальца. Резко, до последней фаланги. Всё тело Тетты простреливает током, он запрокидывает голову и протяжно стонет. Так громко, что их наверняка могут услышать. Если сюда кто-то зайдет и увидит, как Ханма трахает его пальцами, он умрёт со стыда. Шуджи чуть сгибает пальцы, разводит их, прокручивает, чем вызывает поток нескончаемых стонов и мата. И то, что только он может видеть Кисаки таким: обессиленым, громко стонущим при этом закатив глаза и по блядски высунув кончик языка, заводило старшего не на шутку. У Ханмы уже слюнки текут, в буквальном смысле. И нечестно было бы остаться единственным неудовлетворённым, потому он с пошлым хлюпаньем вытаскивает пальцы, и плавным движением переворачивает Кисаки на живот, ставя в коленно-локтевую, и пристраивается сзади. – Надо же, – выдерживает небольшую паузу и проводит рукой по выгнутой талии блондина, и тот сладко охает, – Тетту Кисаки так легко поставить раком, – слышно как улыбается собственным словам, а младшего от них пидорасит не по-детски. Ёбаный Шуджи с его сладким, но в тоже время таким грубым и хриплым голосом. Входит медленно, даёт привыкнуть. Не смотря на податливость тела и растяжку, размер члена и пальцев всё-таки отличаются дай боже. Спустя время, блондин неуверенно качнув бедрами подаёт сигнал. "Можно". Ханма не заставляет ждать, и переходит на довольно быстрый темп. И чувствует. Чувствует, как Тетта плавится. От жара внутри и снаружи, от быстрых движений, от хлюпающих звуков и собственных всхлипов и охов. Руки уже не держут, и он почти падает на диван грудью. Затвердевшие соски потираются о простынь, глаза слезятся ещё больше. Тетта подмахивает бёдрами и ещё сильнее прогибается в спине. Теперь толчки задевают простату. Шуджи не может этого увидеть, но на простыне под щекой младшего образовалось огромное пятно от слюны из постоянно открытого рта, а на щеках остались солёные дорожки от слёз. – Ааа-гхх, – у Кисаки звёздочки перед глазами, Кисаки скрипит зубами, Кисаки умоляет кончить внутрь, Кисаки плачет от удовольствия. И не выдержав, обильно кончает на простынь. Он делает пару толчков, и Тетта чувствует, как по низу живота обдаёт пламенем, а по внутренней стороне бёдер не начинает стекать липкое тепло. И оба обессиленые падают на диван. Ханма тянется к сумке, опрометчиво брошеной в порыве страстей, возле кровати, и достаёт сигарету с зажигалкой. – Слушай, – выпускает никотиновый дым изо рта – Ты ведь устроил весь этот цирк ради той... Блять, как её там... – у старшего правда вылетело из головы имя девушки, из-за которой всё и происходит. – В общем, ты её любишь и вот это всё сопливого романтичного характера... А что у нас то? На секс без обязательств это уже далеко не похоже. – Перевёл взгляд на собеседника, наблюдая картину: Кисаки спокойно посапывает уткнувшись Шуджи в грудь и изредка бормоча что-то во сне. Понятно. – Чтож, – затушил бычок об изголовье дивана – поговорим об этом чуть позже...♡